Реальное средство от слякоти для одежды и обуви. Как основатель Hydrop воплотила мечту россиян в жизнь с помощью нанотехнологий и создала бизнес за 10₽ млн

Синдеева: Программа «Синдеева» опять на телеканале «Дождь», потому что у нас рубрика «Сделай сам!», куда я приглашаю бизнесменов, предпринимателей, людей, которые рискнули, не побоялись и что-то изменили в своей жизни. У меня сегодня в гостях Марина Росс, основатель компании «Hydrop». Сейчас я вам расскажу, что это за компания, и почему я позвала Марину сегодня к себе в гости, потому что я оказалась в «Сколково» на празднике выпускников, где модерировала, собственно, встречи. Марина оказалась на сцене, и, собственно, я первый раз узнала про эту компанию и про то, что ты делаешь. Мы познакомились. Меня совершенно поразил рассказ о тех препаратах, которые вы делаете. Что это какое-то чудо, в которое невозможно поверить.

Мечты детства привели в бизнес

Росс: Наталья, привет! Спасибо, что позвала. Что мы делаем, да? Мы производим функциональные нанопокрытия для одежды и обуви.

Синдеева: Звучит ужасно. Теперь вот для чего?

Росс: Собственно, для чего они нужны? Они нужны для того, чтобы упростить уход за нашей одеждой и обувью. Но по факту это спреи из будущего. Вот ты когда-нибудь мечтала, чтобы твоя одежда никогда не пачкалась?

Синдеева: Да! Поэтому я в это поверить не могу, я сразу могу сказать, у нас будет эксперимент. Вот здесь стоит прекрасное вино, которое мы можем не только пить, но мы сегодня выльем на Марину это красное вино и проверим, как действует ее препарат. Собственно, выливать будем прямо здесь в студии на платье.

Росс: Да. Наш основной продукт – это вот такое защитное средство, которое можно нанести на практически любой материал кроме гладких. Ну, вот на хлопок, на замшу, на нубук. И он станет супергидрофобным. Вот, то есть водоотталкивающим. И любое загрязнение на основе воды, на основе жидкости будет с него просто скатываться.

Синдеева: Но, смотри, ведь я насколько понимаю, существуют всякие спреи, например, водоотталкивающие там для обуви и так далее. Но вот по моему опыту, по моей практике, все это, ну, в наших условиях, тогда, когда у нас и зима такая грязная, мокрая, и так далее, и так далее, ну, фактически не работают, да? То есть, обувь все так же убивается и так далее. То есть, это как бы ваши конкуренты? Или вы уже в космосе по сравнению с тем, что делается?

Росс: По технологии мы в космосе, а по как бы вот, ну, применению, по свойствам для клиента, и по цене главное, это наши конкуренты, конечно.

Синдеева: То есть, значит, правильно я понимаю? Перед тем, как выйти на улицу, если у тебя светлое пальто или несветлое пальто, ты можешь побрызгать твоим спреем, и никакая грязь, никакие ошметки, не знаю, от проезжающих машин, ничего не останется?

Росс: Все правильно. Даже если оно останется, потому что у нас покрытие водоотталкивающее, но не водонепроницаемое (я тоже поясню, почему), можно приложить салфетку, то есть, более гидрофильную структуру, и из гидрофобной структуры все перейдет в гидрофильную. То есть, любой жидкости не нравится находиться в материале, обработанном нашим средством. И даже если она проходит, жидкость может проникнуть вовнутрь, но она там не задержится. Она выйдет, не оставляя следов.

Синдеева: Хорошо. Тогда у меня такое предложение. Так как звучит это как раз не так интересно, как это потом мы попробуем, и в конце мы действительно устроим такую демонстрацию, у меня-то вопрос к тебе, конечно, как к предпринимателю. Что случилось что было триггером для тебя, который как бы заставил подумать о своем собственном бизнесе, и таком необычном, связанным с нанотехнологиями? Я правильно понимаю к нашему «Роснано» это не имеет отношения?

Росс: Нет, абсолютно. Мы полностью частная компания, основанная на частные деньги. У нас частные инвесторы. Мы не имеем отношения ни к каким госкорпорациям, хотя с «Роснано» мы уже несколько лет сотрудничаем, помогаем.

Синдеева: Это уже после того, как вы сделали?

Росс: Конечно, после того, да. Помогаем в проведении Нанограграда – это лагерь для одаренных детей, где они могут работать на разные инновационные компании. Мы там представляем свою компанию, там берем стажеров-детей. Очень рады этому опыту. А именно по сотрудничеству с «Роснано», они делали подобный проект, потратили на него 2 миллиона долларов, и у них ничего не получилось.

Синдеева: Ну, Анатолий Борисович, если вы посмотрите эту программу, вы просто имейте это в виду.

Росс: Да, мы потратили 10 миллионов рублей, и у нас все получилось, вот. Поэтому мы частная компания абсолютно. Как я к ней пришла? Наверное, это что-то из детства. Не про нанотехнологии, естественно, но про технологии будущего. Меня всегда привлекали инопланетяне, фантастические книги, фантастические фильмы. И я всегда к этому тянулась. Но почему-то вот так сложилось, что мама решила, что я должна учить английский, должна получить гуманитарное образование, должна, ну, вот. И как-то, ну, образование в основном у нас в стране выбирают родители. Поэтому…

Синдеева: ТЫ стала лингвистом.

Росс: Да. Поэтому я не пошла ни в какой технологический ВУЗ, не стала ученым, не стала изобретателем и новатором, не шла к тому, о чем мечтала в детстве. Но потом после того, как я отучилась в «Сколково» уже упомянутом…

Обучение и первые продажи

Синдеева: А ты пошла в «Сколково» на МВА?

Росс: Да.

Синдеева: Что опять же тебя сподвигло-то туда пойти?

Росс: Кризис.

Синдеева: Ну, кризис какой? Внутренний кризис?

Росс: Финансовый. В 2008 году был финансовый кризис.

Синдеева: Но подожди, «Сколково» дорого стоило, очень дорого стоит. То есть, ты решила все последние деньги потратить на учебу или как?

Росс: НЕ так. Это тоже отдельная история. Я с 15 лет работаю, работала в рекламе. Я работала в рекламе на любых должностях от продавца на рынке, промоутера на рынке до уже там организатора больших мероприятий, и так далее. Но когда случился кризис в 2008 году, все компании стали урезать первым делом рекламный бюджет.

Синдеева: Да, я помню этот период, конечно.

Росс: Вот. Некоторые урезали там не в 5, не в 10, а в 100 раз. И я неожиданно осталась без клиентов, без работы. Я несколько месяцев, по-моему, месяца три я, значит, думала, что же мне делать дальше. И однажды утром я проснулась, и у меня в голове звучало слово «Сколково».

Синдеева: Так. И что? Ты в «Сколково», а деньги у тебя тогда были? Ты уже была замужем?

Росс: Денег не было. Нет, я не была замужем еще тогда, мне было 21, 22 должно было исполниться через несколько месяцев. Я была самая молодая, я об этом не знала. Я не знала, что в таком возрасте не идут на МВА вообще-то люди. Вот это меня, наверное, и оградило от того, чтобы не поддаваться. Но я забила в интернете «Сколково», шел прием заявок на первый набор фултайм МВА, это вот с полным погружением, и я решила, что я должна этому научиться.

Синдеева: Деньги ты где взяла?

Росс: Я не знала, сколько это стоит. Я почему-то вот это пропустила, хотя это везде было написано.

Синдеева: Да, это очень дорого стоит.

Росс: Очень дорого. Тогда 60 тысяч евро стоило, а сейчас я не знаю, сколько сейчас программа стоит, но тогда стоило вот эту сумму. У меня таких денег в помине не было, естественно. Я пропустила совершенно этот момент. Я прошла все испытания, несколько месяцев нас мучили, основательно с нами проводили интервью, что только не было. И потом…

Синдеева: Когда тебя приняли, ты сказала, у меня нет денег?

Росс: Ну, примерно так. Когда меня приняли, они говорят: «Ну, а теперь надо делать взнос первый или всю сумму целиком». Я говорю: «А, простите, а какая сумма?» Вот, и когда мне ее озвучили, я, конечно, была просто в шоке, я не знала, что делать. У меня было там 5 тысяч долларов, я могла сделать первый взнос. И я очень сильно переживала, у меня не было на тот момент никаких связей, и кредит мне тоже молодой девушке никто бы не дал. Вот. Ни банк, я пыталась обращаться в банк, несколько банков.

Синдеева: Настоящий такой предпринимательский кейс. Так?

Росс: Это, на самом деле, одна из причин, почему вообще появляются предприниматели. Это не знания. Недооценивание рисков.

Синдеева: Да, это правда. Не понимаешь, куда ты идешь.

Росс: Вот. Если бы я знала, конечно, может быть, это меня бы остановило. Скорее всего бы остановило. Я не знала, поэтому я пришла к декану тогда, который был у нас Вилфрид Ванхонакер. Я говорю, вот что делать? И мы думали, думали, и он говорит: «Сколково» не может позволить себе разбрасываться талантливыми людьми. Если ты прошла все испытания, значит, надо найти тебе кредит». И он мне устроил встречу с одним из наших основателей школы, у нас 18 там крупных бизнесменов основали школу. И он говорит: «А зачем тебе, собственно, учиться?» А я пришла к нему с просьбой, я говорю: «Дайте мне, пожалуйста, кредит».

Синдеева: Не скажешь, к кому?

Росс: Скажу, конечно. Абрамов. Вот. Я говорю: «Простите, Александр, мне нужно 60 тысяч евро. Вы меня не знаете, но они мне очень нужны, чтобы поучиться в школе, которую вы основали». Вот, а он говорит: «Ну, а дальше то как отдавать-то будешь? Где будешь работать?» Я говорю: «Я хочу свое дело открыть». Он говорит: «А какое?» Я говорю: «Наверное, рекламное агентство». Ну, потому что тогда еще вот у меня был опыт только в этом. Он говорит: «Нет, так не пойдет». Я говорю: «А как?» «После «Сколково» пойдешь работать куда-нибудь в хорошую компанию и будешь отдавать мне кредит». Я говорю: «Ну, ладно». Он говорит: «Только обязательно отдай». Я говорю: «Хорошо». Он говорит: «Ну, все, в общем». Он мне одобрил, да, одобрил мне кредит. Кредит я ему действительно отдала, но работать никуда не пошла. Я основала свою компанию.

Синдеева: Так, смотри, вот ты закончила школу. Это как раз МВА был с полным погружением. Мы же потом еще ездили в Бостон на какой-то период?

Росс: Да, на три месяца.

Синдеева: И ты в Бостоне знакомишься, собственно, со своим будущим партнером?

Росс: Да, совершенно верно.

Синдеева: Андрей Грунин?

Росс: Андрей Грунин, да, все верно.

Синдеева: Это ученый-физик?

Росс: Наталья лучше меня знает.

Синдеева: Готовилась.

Росс: Я там и училась, и жила потом. Осталась там жить, у меня тоже был небольшой бизнес. А Андрей приезжал на стажировку небольшую, и мы вот так вот познакомились.

Синдеева: А он где, в МГУ работал?

Росс: Он в МГУ учился и сейчас работает в МГУ. Он сейчас помощник ректора по науке, по-моему. Вот. Вообще это большое упущение, что у нас в стране нет таких мероприятий, которые проводят MIT, где специально…

Синдеева: Где предприниматели встречаются с учеными и могут как-то?

Росс: Да, да. Именно так. Потому что MIT, у них есть бизнес-школа, и есть, собственно, технологические институты, где они таких вот нердов, да, настоящих технарей выращивают. И они регулярно их скрещивают. У нас вот такого почему-то нет. И, хотя мы оба из Москвы, и МГУ от «Сколково» находится не так далеко, но мы здесь вот познакомиться не могли, познакомились в Америке вот, в MIT, кто бы мог подумать? Но, когда мы тогда познакомились, мы еще не знали, конечно, что будем делать компанию вместе.

Синдеева: То есть, у тебя еще не было этой идеи вообще?

Росс: Нет, нет, такой идеи не было. Просто..

Синдеева: Ты же искала какой-то проект? Ты когда учишься в «Сколково», тебе надо о каком-то проекте думать.

Росс: У меня была куча проектов. У меня было очень много проектов разных. И один я реализовала вот, живя в Америке, но мне хотелось большего. Меня вот тянуло с детства к каким-то вот этим интересным технологиям. Конечно, когда я увидела российского ученого, который мне начал рассказывать про вот это все невероятное, что они там делают в своих лабораториях, у меня загорелись глаза, и мне захотелось прям сразу вернуться в Россию и все это делать. Ну, собственно, я через год, наверное, после знакомства с Андреем вернулась все-таки в Россию, и здесь мы уже начали вот.

Синдеева: А как эта идея-то возникла? Вот почему именно вот эти спреи? То есть, это как? он сидел там в своей лаборатории, он же не думал про то, чтобы сделать спрей?

Росс: Нет, он не думал. И очень многие ученые не думают о коммерциализации своих изобретений, своих технологий, о практическом применении. Ну, это, наверное, не задача ученых действительно, это задача больше действительно предпринимателей. Но о том, чтобы довести до какого-то продукта, который будет иметь прикладное применение для человека обычного, об этом большинство ученых не думают. Андрей как раз, он где-то на грани. Он настоящий ученый, но при этом он понимает, и он всегда хотел быть вот именно вот, создавать что-то для бизнеса. И он мне рассказывал, что он работает над получением супергидрофобных разных поверхностей, там на пластике, еще на чем-то. Вот. Я говорю: «А для чего это? Это кому-то вообще нужно» Он говорит: «Нет! Ну, как? Видишь, как водичка скатывается?» Я говорю: «Вижу, а как это применять? Где?» Я говорю: «Представляешь, как было бы классно, если бы сделали такое на одежду?» И вот мы в Москве, где у нас, как ты правильно сказала, полгода зима, очень грязно, вот, полгода очень, как было бы здорово иметь одежду, которая бы вот так вот не пачкалась.

Синдеева: Но это твоя была идея про одежду?

Росс: Ну, я не помню точно, не буду врать, но оно вот в обсуждении, естественно, родилось. Я у него спросила про то, что можно ли это сделать на одежду? Он сказал, что он подумает. Вот. Потому что это непросто, одежда – это динамическая поверхность. Для статической поверхности сделать это проще, для динамической сложнее. Плюс мы с ним разработали параметры, которыми должно обладать это средство. Оно должно быть невидимое, оно не должно ощущаться на ощупь, оно не должно закупоривать поры одежды, ну и так далее.

Синдеева: Не должно иметь запах, наверно?

Росс: Конечно. Не должно пахнуть, должно быть эко-френдли – я же в Америке пожила, я в «Сколково» поучилась! Оно же должно быть все гипоаллергенно! Оно же все должно быть, конечно, гипоаллергенно, чтобы никто ничего, не дай бог, безвредно и для людей, и для природы. Поэтому, в общем, мы составили такой целый список этих параметров и начали искать.

Синдеева: Сколько времени ушло, от этой идеи до момента, когда вы сделали первый пробный какой-то образец и начали его тестировать?

Росс: Когда мы… Ну, то есть, идея-то появилась еще вот в Америке, такая зародилась. Но когда мы ей реально начали заниматься, до первого прототипа прошло полгода. Прошло полгода.

Синдеева: Так. И дальше вы начали тестировать прототип, и дальше уже мне рассказывали наши коллеги из "Сколково", какое количество было испорчено вещей, потому что Марина, значит, приносила эти тестовые образцы и пробовала это на своих. Да? Так и было? Это они же не соврали?

Росс: Мне до сих пор стыдно. Они не соврали.

Синдеева: Они не жаловались, но они рассказывали, что это было.

Росс: Это они сейчас не жалуются.

Синдеева: А тогда жаловались?

Росс: Ну, на самом деле, не все. Но правда, конечно, когда я приносила прототип, показывала, как оно работает, все восхищались, говорили: «Вау! Давай на моем пиджаке «Бриони». Или на моих дорогих мокасинах. Вот. И иногда случались казусы. Вот. Разного характера.

Синдеева: Сколько было испорчено одежды перед тем, как вы поняли, что все, наконец…

Росс: На самом деле, не очень много. Где-то, ну, там пар 30 обуви.

Синдеева: Пар 30 обуви? Это была ваша обувь или все-таки чужая?

Росс: В основном клиентов. По законам "Сколково" надо продавать сразу. То есть, мы, у нас не было имени, у нас не было названия бренда, мы только зарегистрировали ООО, ООО у нас называлось «Нанобарьер». Под таким названием, да, ничего не продать. Мы поэтому продавали просто ноунейм, просто белый прозрачный баллончик.

Синдеева: То есть, ты приходила в "Сколково" и своим же коллегам продавала?

Росс: Конечно. Ребята, во! Продавали, ну, просто чтобы поднимать общий спрос.

Синдеева: Но все равно на первые вот эти даже исследования, на вот эти пробы нужны были какие-то деньги. И эти деньги инвестировала ты и Андрей вместе?

Росс: Да, да.

Синдеева: Сколько это было первое вложение?

Росс: Это где-то 500 тысяч рублей в течение полугода.

Синдеева: Вот вы сложились, и вы там делали? У вас не было сотрудников никаких, понятно?

Росс: Не было еще никого, и ничего не было. Мы просто вот вдвоем. В основном это шло на что? На закупку реактивов для испытаний Андрея.

Синдеева: А реактивы российские или нет?

Росс: Нет, все зарубежное.

Синдеева: И что будет, если введутся санкции, например, на это?

Росс: У нас вода, наверное, русская только. Вообще мы ввели новый класс таможенного ввоза, никто не ввозил такие наночастицы в Россию до нас. Поэтому как можно на них?

Синдеева: Может быть, нас не будут слушать таможенники, и ничего не случится.

Росс: Мы первые вообще завозили под видом порошка для пожаротушения. Никто не знал, что это такое. Везем какой-то белый порошок.

Синдеева: Ну, то есть, если вдруг, я не знаю, каким-то образом на этот товар вдруг будут наложены какие-то ограничения, то российского аналога нет?

Росс: У нас варят наночастицы, но недостаточного качества для нас.

Синдеева: Что же делает наше «Роснано», которое все это время что-то делает?

Росс: Те наночастицы, которые мы используем, они достаточно редко используются. Они в основном для биологов, для их целей используются.

Синдеева: А можно я задам вопрос глупый, мне сейчас пришло в голову. А что такое вот «варят наночастицы»? в чем они приезжают, эти наночастицы? Это что? Порошок, жидкость? Что это?

Росс: Ой! Я вам сейчас расскажу. У меня был шок, когда я в первый раз увидела. Вы видели наночастицы когда-нибудь?

Синдеева: Нет, не видела.

Росс: И я не видела раньше. Я их в первый раз увидела в 2013 году. Мне позвонил Андрей, пригласил на парковку МГУ ночью, вечером.

Синдеева: Детектив, так.

Росс: Он говорит: «Приезжай, я тебе кое-что покажу». Я говорю: «Ну, ладно». Приехала. Почему, говорю, на парковку? Почему не в лабораторию? Он говорит: «Нет, давай здесь». Я говорю: «Ну, ладно». Он открывает багажник. У него там лежит мешок, как будто бы в нем лежит труп. Ну, вот такой вот мешок, плотный черный мешок вот такого же размера, завязан с одной стороны. И он говорит: «Вот! Это оно!» Я говорю: «Что это такое?» Он говорит: «10 кг наночастиц». Выглядит это очень объемно. Это выглядит не на 10 кг. Я говорю, а как? начинаю трогать мешок. Я говорю, там пусто. Он просто надут воздухом. Он говорит: «Не-не-не, ты что! Давай, засунь руку, потрогай!» В общем, он немножко развязал этот мешок, я засунула туда руку. Там консистенция, она где-то между воздухом и водой.

Синдеева: То есть, это облако такое?

Росс: Это такое облако, которое чуть-чуть можно потрогать. Там достаточно много было наночастиц.

Синдеева: И что потом с рукой было?

Росс: Но пока я их там трогала, у нас почти все улетело в воздух.

Синдеева: А они такие летучие?

Росс: Очень летучие, да, с ними вообще надо аккуратно.

Синдеева: И как они перевозятся?

Росс: Вот, собственно, в пакетах. Ну, там по-разному.

Синдеева: Удивительно. Хорошо. Значит, вы сделали, у вас получилось, и дальше вам нужно было как-то развиваться, нужно было…

Росс: Ну, мы год дорабатывали, пять раз меняли, но получилось, да.

Синдеева: Так, все это время вы не получали никаких денег, вы только тратили свое?

Росс: Нет, почему? Получали.

Синдеева: А, ты же продавала. Ну, а что ты хочешь сказать? На сколько тебе хватало твоих продаж?

Росс: Очень мало. Ну, мы генерировали в месяц где-то 100 тысяч рублей, 150 тысяч рублей.

Синдеева: Нужно было развиваться. Где брать деньги?

Росс: МЫ понимали, что чтобы сделать готовый продукт, ну, все-таки нужны уже какие-то инвестиции. У нас уже денег никаких нет, потому что мы уже почти полгода не работаем, занимаемся только вот этим. И нужно было искать инвесторов. Собственно, "Сколково"! Я пошла в "Сколково", я говорю: «Ребята, вот все, что мы вам показывали».

Синдеева: Теперь дайте денег!

Росс: Да, да. Чтобы сделать из этого реальный продукт, бренд, хотя бы произвести первую партию. И действительно один из, точнее, два выпускника сделали предложение. Одно предложение мы приняли и начали вот на эти деньги уже разрабатывать.

Синдеева: 10 миллионов рублей?

Росс: 10 миллионов рублей.

Синдеева: Скажи, пожалуйста, как быстро вы эти деньги потратили? И какой результат вы получили?

Росс: В январе, значит, 2014 года мы получили первый транш. Мы траншами получали эти деньги. И в августе 2014 года они уже закончились. Вот. Но мы, конечно, мы очень нерационально тратили эти деньги. Мы нанимали людей, мы почему-то переехали в офис.

Синдеева: Как это обычно бывает на первом проекте.

Росс: Да, совершенно как бы вот все так. Но мы успели сделать основную задачу: мы успели сделать бренд, успели сделать его, собственно, завернуть, нейминг придумать, имя, и успели произвести первую партию в 1000 баллонов хорошего уже продукта, который можно было продавать, не стесняясь. Вот. Это мы успели сделать, но в августе у нас заканчивались деньги, у нас оставались последние там 100 тысяч рублей. Инвесторы были жутко недовольны.

Синдеева: То есть, они не видели никаких результатов?

Росс: Ну, как бы, какие результаты? Выручка на том же уровне примерно, те же 100 тысяч рублей, там 150 тысяч рублей в месяц. Готовая, первая готовая партия у нас появилась где-то в конце мая только, да? Мы все это время просто, по их мнению, ничего не делали, тратили. Очень много потратили на дизайн упаковки нашей первой. И мы с Андреем, в общем, и к августу инвесторы с нами перестали разговаривать вообще. То есть, они, в принципе, уже забили, ни думали, что они потеряли эти деньги, они перестали с нами разговаривать вообще. Вот. Еще почему нерационально мы тратили деньги, мы сразу попытались залезть на два рынка, и на btc, и на btb. Мы очень много тратили тоже и ресурсов, и времени на разные встречи с «РЖД», ну, с какими-то вот такими компаниями, которые, ну, быстро ничего невозможно сделать. И, в принципе, с нашим менталитетом, с моим и с Андрея менталитетом договориться было очень сложно с серьезными дядями. Вот. Поэтому мы в августе с ним сели вдвоем, потому что мы, по сути, остались как бы с ним вот вдвоем, кто принимал решения, и задумались, что мы делаем в следующем месяце? Потому что уже на следующий месяц у нас только аренда стоила 150 тысяч рублей, аренда офиса. Мы как мы закрываем компанию или мы что-то делаем с этим? И мы решили что-то сделать. Мы решили отбросить все эти попытки с btb, мы решили сосредоточиться только на btc и на самом дешевом способе выхода на рынок. Это через социальные сети. Вот. Мы сосредоточились на «Фэйсбуке», и, собственно, все. В первый же месяц рекламы на «Фэйсбуке» мы заработали 1,5 миллиона рублей. То есть, мы выручку удесятерили.

Синдеева: А до этого вам не приходила эта идея? То есть, кризис вас подтолкнул? Или вы это пробовали?

Росс: Мы пробовали, но было сложно. На самом деле, вот большинство стартапов, они умирают как раз потому, что не успели найти бизнес-модель, которая сработает. Не из-за того, что плохой продукт, а из-за того, что они просто не дожили до того момента, пока как бы все сложилось. Мы пробовали соцсети, до этого не работало, потому что, одна из причин, ты ее назвала вначале: когда рассказываешь или показываешь, это выглядит как, ну, никто не верит. Это выглядит как чудо, с одной стороны. Как бы, смотреть интересно, но, с другой стороны, это, наверное, не может быть, это развод. В интернете меня обманывают. И мы достаточно много времени уделяли тому, чтобы образовывать нашего клиента, рассказывать, как по физике вообще это возможно, что такое эффект лотоса.

Синдеева: Ролики вы там делали? Или объясняли?

Росс: Нет, мы писали журналистам. Мы писали журналистам, мы выпускали какие-то статьи.

Синдеева: А, то есть, вы показывали и рассказывали продукт в деле, объясняли, как это происходит? Таким образом получали?

Росс: Да, да. И мы больше рассказывали именно про технологию, что такое эффект лотоса, на чем основана наша технология, что это физически возможно, вот, пожалуйста, смотрите. Вот. И, видимо, вот за это время накопился какой-то вот коммулятивный эффект, и оно сработало. То есть, вдруг начали покупать.

Синдеева: И когда инвесторы позвонили вам? Или вы им?

Росс: Да мы и не созванивались, мы потом и не общались достаточно долго, если честно.

Синдеева: Нет, подожди, ну, вот эти первые 1,5 миллиона вы получили, вы как, не побежали сразу к ним?

Росс: Нет, мы не побежали сразу к ним. Как раз просто ребята, инвесторы, да, наши, они из нефтяных компаний, они как раз вот больше видели перспективу в btb. И они поэтому были…

Синдеева: Все хотят на государстве нажиться.

Росс: Да, поэтому мы чуть-чуть в стратегиях разошлись. И поэтому мы не побежали к ним, мы получили какую-то даже прибыль с первого же месяца, и ее реинвестировали дальше в рекламу. То есть, мы не платили никакие дивиденды года два нашим инвесторам.

Синдеева: Но вы с ними все-таки как-то уже показали какой-то результат?

Росс: Ну, конечно, нет, нет.

Синдеева: То есть, сейчас они остаются вашими партнерами?

Росс: Нет. Они сейчас, их выкупил другой инвестор.

Синдеева: А, другой инвестор выкупил. И это было еще, как бы еще один раунд инвестирования?

Росс: Нет, нет, нет. Это просто, это не пошло в компанию, это просто инвестор выкупил долю.

Синдеева: То есть, они не расстроились?

Росс: Нет, они получили прибыль даже.

Синдеева: А какой сейчас оборот у компании?

Росс: Не очень большой. 35 миллионов в год.

Синдеева: А скажи, сколько в себестоимости, грубо говоря, уходит на производство, ну, если в процентах можно сказать, и сколько на маркетинг? Я так понимаю, что основная статья расходов, наверное, это реклама и маркетинг? Или нет?

Росс: Основная статья расходов это упаковка.

Синдеева: Упаковка. Ну, маркетинг.

Росс: У нас как духи.

Синдеева: Но я просто в таком восторге, что я не боюсь это рекламировать и не боюсь, что меня начнут упрекать в том, что это заказная реклама. Но когда, Марина, видишь тебя, да, да, я сейчас покажу еще. Это, правда, не рекламная программа, поэтому можно не прикладывать к сердцу. Просто когда видишь тебя, рассказывающую об этом, то, конечно, это восхищает.

Росс: Спасибо.

Синдеева: Скажи мне. Соответственно, оборот около 35 миллионов рублей. Основные деньги идут на… А производство вообще дорогое вот этой штуки? Вот эти наночастицы, которые приезжают? Это недорогое?

Росс: Это недорогое. Ну, в смысле.

Синдеева: То есть, дорогая была идея, ну, и дальше как это продвигать?

Росс: Дорогая была идея, дорогая была… Нет, на самом деле, мы используем качественные компоненты, поэтому они дорогие. Для бытовой химии, то, что мы делаем, это очень дорого. То есть, обычно бытовая химия никакая столько не стоит. Мы, то, что мы покупаем, оно все, ну, имеет, правда…

Синдеева: Как ты себе видишь развитие? А у тебя есть ограничения технологические? Допустим, у тебя все растет здесь, да? И тебе надо там не тысячу баллонов производить, условно, в месяц, я не знаю, сколько вы производите, а, не знаю, десять тысяч. Нет ограничения?

Росс: Нет.

Синдеева: Условно, наночастицы, не знаю, заканчиваются? Или как-то они редко приезжают?

Росс: Ну, они как-то действительно редко приезжают, потому что приезжают они из Австралии вообще, наши вот, для основного продукта, они приезжают из Австралии. Поэтому они действительно, такой технологический процесс немножко сложный. Вот. Но нет никакого ограничения в плане производства, потому что оно у нас двухфазное. Мы в лаборатории делаем концентраты, почти всех продуктов мы делаем концентраты, и потом, как «Кока-Кола», перевозим на любой другой завод, который умеет просто разливать, смешивать, бутилировать и все. Поэтому мы можем концентрат отправлять, вот сейчас у нас начинаются продажи во Франции, во Францию, во Франции они уже бутилируют, по нашим технологическим условиям они разбавляют, и, собственно, вот продают. Но планы у нас совершенно другие.

Технологии будущего у нас дома

Синдеева: Какие?

Росс: Планы у нас, мы очень глубоко погрузились в эту вообще сферу бытовой химии и поняли, насколько она устарела. Вся. Это один из немногих рынков, которые…

Синдеева: Ты имеешь в виду, другая вообще химия? Любая?

Росс: Вся бытовая, любая бытовая химия, вот она вся не менялась практически сто лет. Вот как «Проктер енд Гембл» представил первое мыло, ничего радикально не изменилось. Мы так же все моем, стираем, у нас тот же порошок. Он теперь банановый там, вот, собственно, никаких радикальных изменений не было больше ста лет! Плюс, этот рынок один из немногих огромных рынков, который вообще не оцифрован. Вообще, все сейчас у нас диджитализируется, да? А этот рынок нет. Вот мы хотим совершить на этом рынке революцию. Мы хотим развивать наш проект дальше в сторону сначала умной упаковки, потому что…

Синдеева: Что такое умная упаковка? Та, которая будет растворяться?

Росс: Все большие компании, и «Амазон», которые доставляют продукты, они пытаются всех подсадить на подписку. Подписку на бытовую химию никто не смог сделать. Почему, как ты думаешь?

Синдеева: Не знаю, не думала. Я не покупаю бытовую химию сама, поэтому я не знаю.

Росс: Вот, но ее, правда, невозможно сделать, потому что разные продукты бытовой химии мы тратим с разной скоростью. Ты не можешь регулярно раз в месяц заказывать одно и то же, тебе не может «Амазон» поставлять одно и то же раз в месяц. Он должен знать, что у тебя кончилось, а что у тебя не кончилось. Может быть, у тебя приехали гости, и ты свой шампунь потратила? Ну, и так далее, да? Поэтому приходится все равно самому человеку что-то там кастомизировать, да, и самому заказывать. Автоматически сделать нельзя. Умная упаковка, которая будет показывать количество жидкости внутри, может это изменить. Это сделать не так дорого, мы знаем, как.

Синдеева: Показывать или сообщать на телефон?

Росс: Сообщать на телефон, конечно. Она будет сообщать на телефон, причем, даже можно не тебе, а сразу в компанию, которая будет это доставлять, и будут доставлять тебе только то, что тебе нужно.

Росс: Умная упаковка – это только первый шаг к тому, чтобы сделать революцию. Это еще не революция, это мы просто сможем оцифровать, получить новые данные о клиентах, как кто тратит, какую-то подписку сделать. Но это только первый шаг, а следующий шаг – это принтер бытовой химии. Вот, когда можно будет дома печатать себе то, что нужно сейчас, ровно тебе, и не тратить деньги вот на эту упаковку.

Росс: Мы ищем новых инвесторов, кстати, вот. Потому что это уже более капиталоемкий проект, да, более капиталоемкая идея. Она, здесь уже в лаборатории химикалии не смещаешь, здесь уже нужно… У нас все эти технологии есть, мы все знаем.

Синдеева: Это все Андрей этим занимается?

Росс: Конечно, да.

Синдеева: А уже еще какие-то появились ученые в компании?

Росс: Да. Да, у нас есть замечательный наш главный химик-технолог Артем Чижов, тоже из МГУ. У нас все ребята из МГУ. Мы его очень ценим, хотим ему тоже дать опцион в компании, потому что он с нами с самого начала. Он придумал жидкий утюг, кстати.

Синдеева: Жидкий утюг мы тоже сегодня проверим, кстати.

Росс: Он его разработал, да.

Синдеева: Ты сейчас вышла на французский рынок. Есть на Западе конкуренты вот в такой же технологии?

Росс: Есть, конечно. По каждому нашему продукту есть конкуренты. Но компаний, которые делают всю линейку, например, таких компаний еще нет. Но по каждому продукту есть, да, конкуренты.

Синдеева: И это тоже на основе нано вот этих всяких частиц?

Росс: Полностью, вот прям вот практически идентичная технология как у нас на основе от наночастицы и вот по качеству, и по долгосрочности, по эффекту, таких компаний, ну, вот где-то три в мире. Одна в Британии и две в Америке.

Синдеева: Скажи, а есть шанс все-таки выйти на рынок западный и развиваться там? Вот для тебя выход на французский рынок – это такой первый опыт, ты его как-то просчитывала?

Росс: Я его никак не просчитывала. Я вот недавно, к сожалению своему, осознала свои главные качества. Я такой предприниматель, который может что-то родить, может что-то стартануть, может то-то сделать, но я очень плохой менеджер. Я совершенно не дружу с цифрами, опять-таки, как "Сколково" ни пыталось нас этому учить.

Синдеева: А кто тебе помогает в этом?

Росс: Ну, разные люди. Периодически мы и финансовых консультантов нанимаем, там, еще что-то. Но это очень сложно. И, кстати, и в "Сколково", и в MIT, где я только ни училась и какие курсы ни брала, везде все говорят, что нужно предпринимателю иметь менеджера хорошего. Потому что на разных этапах компании нужны разные люди. И сейчас моей компании, особенно в России, нужен очень хороший менеджер. Мы ищем генерального директора на Россию, кстати, тоже если кто-то хочет работать у нас на проекте, приглашаем. Потому что, да, у меня это получается намного менее эффективно. Отчасти из-за этого у меня какие-то недопонимания с инвесторами, потому что, ну, просто я не могу дать им то, что они хотят, в той форме, в которой они хотят.

О личном

Синдеева: Мне это все знакомо очень близко. А скажи, а ты замуж вышла уже когда у тебя была компания? Или до?

Росс: Именно вышла, когда уже была компания. Но познакомились мы, сейчас скажу, мы познакомились с моим мужем 9 ноября, а компанию мы основали 28 октября. То есть, вот только-только.

Синдеева: Скажи, а он помогает, участвует, поддерживает? Он ревнует? Конкурирует? Не знаю. Вот вообще как?

Росс: Мне очень повезло с мужем. Он мне всегда помогал. Он, да, все понимает, понимает, когда я ночами не прихожу, понимает, когда я сижу с Андреем или в офисе, или в кафе, мы сидим всю ночь. Он тоже иногда приходит, там тоже с нами посидит, пойдет домой. То есть, он все понимает. На самом деле, у него такая же работа. Он не предприниматель, он сейчас адвокат международный. Политикой очень увлекается, тоже там баллотировался в Мосгордуму в 2014 году. Такая та еще была история. Поэтому он абсолютно, он, наверное, такую женщину искал, он мне сказал.

Синдеева: Детей у вас пока нет?

Росс: Ой, нет, детей нет.

Синдеева: То есть, тебе пока не надо делить себя между вот этими всеми?

Росс: Ну, у нас есть животное, которое отнимает столько.

Синдеева: Вот сейчас про это тебя тоже спрошу. Значит, у Марины с мужем есть пума живая. Более того, Марина даже продюсеру моему сказала, говорит: «Хотите, я с пумой приду?» Я сказала: «Нет, не надо». Во-первых, у меня к этому сложное отношение, потому что это дикий зверь, и почему он живет в домашних условиях? Задаюсь вопросом, есть ты, которая экологически вся такая озадаченная, для тебя это важно, ты весь свой бизнес вокруг этого, общем-то, построила. И вдруг пума! Это как так?

Росс: А это, собственно, то же самое, на самом деле.

Синдеева: Что значит, то же самое?

Росс: Это потому, что я очень озадачена, чтобы не сказать озабочена состоянием и дикой природы, и вообще нашей планеты. С большими кошками все очень сложно у нас в мире. Не знаю, знаешь ты или не знаешь, но, например, снежных барсов в мире осталось 7 тысяч, да? Дальневосточных леопардов 500 особей. Калимантанских облачных леопардов 35. Пум 50 тысяч. Популяции сокращаются постоянно из-за того, что нас много, людей, я имею в виду. Человек везде. Натуральные их места обитания сужаются. Человеку не нравится соседство с хищниками. Животное не может нападать на домашний скот, не может нападать на человека, его отстреливают. Плюс, человек разделяет леса.

Синдеева: Человек много гадостей делает, да.

Росс: Животные не могут друг к другу ходить, то есть, там очень много болезней. В дикой природе эти животные вымирают. Через сто лет этих животных в дикой природе не будет. Большинство больших кошек вымрет через сто лет.

Росс: И эти животные, они останутся только в зоопарках и у частных заводчиков. Поэтому…

Синдеева: Ну, а как ты, подожди? Почему именно пума? Где ты ее взяла? То есть, ты хочешь сказать, что ты ее спасла от какого-то браконьера, она же не живет в нормальных условиях.

Росс: Она живет в шикарных условиях.

Росс: Я не спасла ее от лап браконьеров, конечно же, но я забрала ее из зоопарка, вот, где, собственно…

Синдеева: Из русского зоопарка?

Росс: Да, в Иваново. Она родилась в Иваново. Собственно, этому зоопарку, там три котенка родилось. Ну, три котенка мы бы не потянули, конечно, взять. Но одного мы забрали, потому что...

Синдеева: Котенок это, извините, размером с большого дога?

Росс: Сейчас она 30 кг весит, да. Ну, это не большой дог. Это меньше чем овчарка немецкая. Она поправится еще килограммов на 10-15 максимум. Девочки, они небольшие у пум.

Синдеева: Она же хищница.

Росс: Конечно. Она хищница, и в нашей семье она единственный хищник.

Синдеева: Да, вы же, ты вегетарианка, и муж тоже?

Росс: Да, и муж тоже, да, да, да. Ну, холодильник отжала пума.

Синдеева: Как живет?

Росс: Ну, живет она прекрасно в неволе.

Синдеева: Но вы за городом?

Росс: Нет, нет, нет, мы живем в Москве.

Синдеева: В квартире?

Росс: В квартире, конечно.

Синдеева: И она ходит по квартире?

Росс: Да.

Синдеева: А скажи, опасность все равно, ну, все-таки она же хищник, она… Что она может сделать?

Росс: Смотрите, это такой хищник, у которого, во-первых, мама из зоопарка, она сама из зоопарка.

Синдеева: У нее все инстинкты, думаешь, уже?

Росс: Нет, конечно, нет. Конечно, есть инстинкты, как у любой кошки. Наши обычные же кошки, они же тоже хватают, что-то кусают, что-то ловят, да? Конечно, есть какие-то инстинкты, но на воле их мама учит два года охотиться. Они не умеют охотиться совершенно. Она умрет, если ее выпустить на волю. Плюс, он очень сильно доверяет людям, она выйдет к людям, люди испугаются, ее просто застрелят. Поэтому это животное жить на воле не может и не будет никогда.

Синдеева: А как ты с ней гуляешь? Что происходит с соседями, когда ты выходишь с ней? Ты гуляешь с ней?

Росс: Конечно! Мы гуляем с ней каждый день обязательно.

Синдеева: Она на поводке?

Росс: На поводке, да.

Синдеева: Отпускать нельзя – опасно?

Росс: В нашей стране по закону все животные должны быть на поводке, либо на коротком поводке и без намордника, либо на длинном поводке и в наморднике. Но намордники для кошек это фикция, потому что кошка снимет любой намордник. Они очень гибкие. Ну, на коротком поводке, и всегда ее держит муж, потому что муж у меня массивный мужчина. То есть, как бы она…

Синдеева: Но она мощная. Она может убежать от тебя?

Росс: Да нет, конечно, нет. Ну, на самом деле, нет. Мы на закрытых площадках, мы ее без поводка выгуливаем, на открытых площадках на коротком поводке всегда рядом, ну, просто чтобы люди не переживали, да.

Синдеева: А какая реакция у людей?

Росс: Ну, никто не равнодушен.

Синдеева: Много обладателей пум еще в Москве? Ты же наверняка знаешь?

Росс: Ну, мы знали, около 47. На самом деле, это не такая редкость, как казалось бы. И кого только ни держат! Держат даже ламу, ну, то есть, по сути верблюда, тоже в квартире, как домашнее животное выгуливают! Вот это я не знаю, зачем делают. Но с пумой все в порядке. На воле они живут где-то 7-10 лет максимум, в неволе с хорошим уходом они живут больше 30 лет. Причем, активной жизнью абсолютно.

Синдеева: Ну, там их потому что съедает кто-нибудь?

Росс: Там? Нет, природных конкурентов, кто их может съесть, не знаю, медведь может только, и то вряд ли. А так просто болезни, голод, холод, страх, между собой борьба. И человек.

Синдеева: Сколько она уже у вас живет?

Росс: Она у нас живет с января. Мы ее уже взяли достаточно большой девочкой.

Синдеева: Марина, был кризис, когда хотелось уже все бросить? Ну, кроме той ситуации, о которой ты рассказала, когда закончились деньги, и нужно было.

Росс: Тогда как раз бросить не хотелось.

Синдеева: А когда?

Росс: До и после каждый месяц, в принципе.

Синдеева: Почему? Что самое сложное?

Росс: Сначала очень сложно вообще взять какую-то ответственность. Мне было очень сложно вообще взять первые деньги у инвестора. Просто когда мне в руки, причем, наши инвесторы, ребята, они мне давали кэшем, просто вот так вот в руки, передавали в машине пачку денег. И, то есть, получать какие-то деньги чужие, и потом ими распоряжаться, это было очень сложно. А сначала было сложно брать ответственность за чужие деньги. Потом было сложно брать ответственность за наших сотрудников, потому что нанимаешь людей, у всех свои жизни, у всех свои дети, и так далее. А потом уже и за клиентов, потому что мы теперь это все продает клиентам, мы со всеми общаемся. У нас всегда клиентский сервис работает. Ну, ни одна компания, производящая бытовую химию, никогда по телефону не будет ночами или в Ватсапе сидеть переписываться с клиентами.

Синдеева: А много людей работает уже в компании?

Росс: Нет, немного. У нас в офисе работает 5 человек, всего у нас около 20 человек. Там, кто на фрилансе, кто дистанционно. Ну, вот так вот.

Эксперимент в студии с Hydrop

Синдеева: Сейчас проводим эксперимент. Значит, так. Давай начнем с шоковой терапии. Значит, вино. Я хочу подтвердить, что это вино. Давай за офигенный бизнес и за невероятные идеи. И, дай бог, удачи тебе. Теперь, так как я не могу оторваться от микрофона и подойти к Марине, Марина сама на себя сейчас выльет вино. Значит, давай, чтобы нам не делать дубли. Камера у нас там. Микрофон не залить желательно.

Росс: Хорошо, сейчас, подожди, подожди, подожди. Так. НУ, что? Готова?

Синдеева: Значит, это просто красное вино. Давай. И ты вот так еще польешь сейчас?

Росс: Конечно, полью. Сейчас, подожди, освободим грудь для этого.

Синдеева: Сейчас самый эротический момент. Так, внимание!

Росс: Сама я еще не делала этого. Ладно, поехали. У-у, вот так вот, смотрите. Все стекло. Теперь мы берем салфеточку какую-нибудь сухую желательно и прикладываем. И сейчас все должно уйти в салфеточку и не остаться ничего.

Синдеева: А можно укрупнить грудь красивую, да?

Росс: Спасибо. Так близко мою грудь еще не показывали нигде.

Синдеева: Но это круто. Я не могу на себя вылить, потому что я не обрабатывала, я не буду экспериментировать.

Росс: А я тебе подарила. Ты дома обработаешь, да.

Синдеева: Я все попробую. Слушайте. Так, теперь есть вторая штука, это жидкий утюг. Сейчас мы ее проверим следующим образом. То есть, вот у меня есть рубашка, которую мы взяли из нашей костюмерной. Так. Берем вот эту вот складку давайте. Видно? В камеру видно? Ир, видно?

Росс: И да, там с расстояния где-то, вот так, да, да, да.

Синдеева: Вот такое, да? Хватит?

Росс: Хватит, достаточно. И теперь нужно.

Синдеева: Теперь ее нужно разгладить руками. Руки желательно чтобы были чистые, конечно, наверное.

Росс: Желательно. Ну-ка?

Синдеева: Сейчас я еще хочу вот здесь, подождите.

Синдеева: Ну, смотрите! Я не знаю, сейчас видно или нет. Вот, где я обработала, а вот, как это было. Видно? Ну, заметно как-то? Ну, поверьте, ладно, я хочу сказать, что это правда.

Росс: И причем оно сейчас высохнет, ты даже много набрызгала, можно даже не до смачивания. И оно высохнет за несколько секунд.

Синдеева: В общем, как Марина мне до эфира сказала, что это, конечно, очень удобно брать с собой в поездки. Во-первых, он очень маленький, потому что. Ты приезжаешь, повесил свое платье, можно в самолете, побрызгал, и, в общем, тебе не нужен утюг с собой. Марин, я совершенно восхищена тобой, тем, что ты делаешь. Я хочу пожелать удачи. И, ну, это правда очень круто! Ты мне подарила теперь эти все штучки, я дома проверю. А, вот у меня был последний вопрос, раз уже почти получилась рекламная программа, но совершенно от души я хочу, чтобы у тебя росли продажи. А где это купить-то можно? Потому что вот я тогда в "Сколково" спросила, и у меня это как-то не зафиксировалось. То есть, это помимо интернета?

Росс: Ну, конечно, в интернете, да, у нас есть доставка и так далее. Есть в «Цветном».

Синдеева: «Hydrop», да?

Росс: Все верно. От хайдрофобик, да? Гидрофобный. Или от «хайдра» - гидра, да? И «дроп» - капля. То есть, мы все объединили в этом названии. Можно купить в «Цветном». В «Космотеке» почтив каждой есть, есть в каждом «Мультимастере», в «Сапсане».

Синдеева: Слушай, мне кажется, вам нужно выходить на какую-нибудь «Глобус Гурме», «Азбуку вкуса». Мы дружим со всеми, я могу познакомить. Это же всегда приятно сделать кому-то полезное. У меня была Марина Росс в гостях, основатель компании «Hydrop». Спасибо тебе большое! Это была программа «Синдеева: сделай сам!»

Росс: Тебе спасибо.