Андрей Малахов о том, какой могла быть программа об убийстве Немцова

Синдеева: Программа «Синдеева» продолжает выходить на телеканале «Дождь», и снимаем мы ее в шоуруме дома «Дыхание», в доме на Тимирязевской. Я с удовольствием каждый раз в программе рассказываю про все плюсы этого дома: и про террасы, и про то, что Филипп Старк сделал здесь интерьеры, и про то, что здесь готовая инфраструктура, несмотря на то, что сейчас грязно и невозможно подойти к дому, стройка и так далее, но это естественный процесс. Но сейчас, мне кажется, главный аргумент этого дома — это цена за квадратный метр, потому что цена не изменилась в рублях, а курс меняется. И в общем-то, если у кого если есть какие-то накопления, это отличный повод их сюда вложить. У меня сегодня в гостях Андрей Малахов, который несмотря на болезнь, несмотря на то, что чувствовал себя не очень, я его уговорила прийти. Андрей, привет.

Малахов: Привет.

Синдеева: Значит, тебя можно не представлять, ничего не говорить.

Малахов: Я думаю, вот ну чем можно удивить Наташу. Понимаете, у меня тут 3 дня не было съемок, и я думаю, вот 3 дня не брился, вот приду небритым, пусть увидит вот таким, каким я есть в жизни.

Синдеева: Это будет эксклюзив для зрителей «Дождя».

Малахов: В остальном виде его уже видят каждый день, бритым, причесанным. А вот такой, знаете, хештег #nomakeup.

Синдеева: В Starhit, где ты являешься главным редактором уже много лет, ты подводил итоги 2015 года. И я, ты знаешь, с большим удовольствием их почитала, я не все взяла итоги, потому что у нас не хватит времени программы, но я хотела бы прямо по ним пройтись, потому что мне, во-первых, что-то вообще было интересно и неожиданно. Итак, юбилей года, 20 лет  Первому каналу. Вот скажи мне, ты на этом канале сколько лет уже?

Малахов: Я на этом канале 20 лет.

Малахов: Он создавался. Я вернулся в тот год из Соединенных Штатов Америки, где был послан на учебу как отличник МГУ, как студент с красным дипломом, писать дипломную работу.

Малахов: И вернувшись из штата Мичиган, со стипендией в 200 долларов, я попал обратно в съемную квартиру на Алексеевской, в какую-то полную нищету, в 1/4 штата в Останкино, где я числился младшим редактором к этому времени, на утренней программе. Я понимал, что нужно что-то менять, и активно ходил, искал место на радиоэфирах, потому что тогда уже были коммерческие радиостанции, и зарплаты были гораздо лучше. И как мне казалось, про телевидение я уже все понял. И в эту секунду убийство Листьева, передел рынка, и организация Первого канала, и я помню, как нас всех вызывают и говорят, что теперь у нас будет две зарплаты.

Синдеева: Как это две зарплаты?

Малахов: Нам сказали, что типа одна такая официальная, а вторая будет в конверте. И в конверте там типа 400 долларов.

Синдеева: Вау, ничего себе!

Малахов: Понимаешь, 400 долларов, это вообще просто. Ну и жизнь засверкала другими красками, я понял, что искать чего-то лучшего, когда я здесь всех знаю, меня все знают. Ну и что, что 1/4 ставки на утреннем телевидении, американская мечта, все можно доказать. Ну и вот, с тех пор там.

Синдеева: Когда у тебя первая программа вышла твоя, когда ты был уже в качестве ведущего?

Малахов: Ведущим я стал утренней программы, и это произошло сначала на «Орбите», все-таки в советское время я попал в этот передел одного ледникового периода…

Синдеева: Плавно перетекший в другой.

Малахов: Плавно перетекший в другой. Все-таки сначала обкатывали ведущих на «Орбитах», на Дальний Восток, Сибирь. Я некоторое время вел программу «Доброе утро» летом, когда все в отпуске. Я вообще считаю, что лето — замечательное время делать карьеру на телевидении, потому что все монстры хотят отдыхать, они уезжают, и вот, пожалуйста, пространство открыто, ты можешь показать себя, что ты можешь-хочешь. И  (НРЗБ) сказал: «Давайте попробуем, поставим его», — в какое-то августовское утро, по-моему, это было 2 августа, — «Попробуем поставить его на утренний эфир». И я помню, что тогда была студия, знаешь, один стол, какой-то невзрачной задник и такая старая ваза. Я заморочился, я переделал всю студию.

Синдеева: Ну еще бы, ничего себе карьера, конечно, «Утро».

Малахов: Представляешь, на национальном телевидении заморочиться и принести столы, стулья, принести букеты живых цветов расставить. Понимаешь, все-таки год в Америке, смотрел 50 каналов, чему-то там нахватался. И поэтому, когда руководство включило телевизор и вообще не поняло, что происходит в это утро, и где он сидит, и что это такое.

Синдеева: Что за преображение.

Малахов: Так, типа, рвется человек, ну давайте время от времени будет выпускать его, тогда была субботняя программа еще утренняя.

Синдеева: Свобода творчества была? Вот как, что было? Ты выбирал темы, гостей, у тебя была редакторская группа? Как это все было?

Малахов: Я как раз попал в это время, когда можно было все!

Синдеева: Запретных тем не было, гостей запретных не было.

Малахов: И я вот, знаешь, сейчас вспоминаю, утренняя программа, то есть я уже раз в неделю веду, утренняя программа и например, ну сейчас я тебе сделаю миксы, это понятно, что это в одно время так все не было, но например в 7.30 приходит Ольга Слуцкер, рассказывает о появлении суррогатных детей в ее семье, в 8.15 — дочь генерала Лебедя о том, что она считает, что папу убили, в 8.25 у нас телемост с Соединенными Штатами Америки, где уехавшая дочь Вайнера, «У всех на устах» Наталья Дарьялова, какой-то репортаж делает оттуда, а в 8.45 — мы с Катей Мцитуридзе, которая тогда начинала вести кинорубрику, у нас какие-нибудь кинозвезды приходят. И все это в прямом эфире, и они все что-то готовят, едят, это такой драйв невероятный. Кирилл Клейменов ведет новости тогда, которые сейчас возглавляет программу «Время». Юля Ракчеева, которая возглавляет сейчас на ТВЦ, ведет новости в этой же студии. То есть это вот все время…

Синдеева: Андрей, скажи, пожалуйста, когда началось, скажем так, изменение? Вот когда ты это почувствовал, что начались редакторские правки, или когда темы появились запретные-незапретные?

Малахов: Ну, ты знаешь, я думаю, что все равно у людей очень четко работают какие-то внутренние механизмы. И когда, например, может быть, тебе 2-3 раза сказали «Вы уверены, что вы хотите этим заниматься?», и ты понимаешь, что ты можешь потратить неделю своего времени на какую-то тему, заниматься ей, которая потом может не получиться, или вдруг по каким-то причинам она не выйдет в эфир. Ты потом начинаешь жалеть себя и думаешь, а вот ты должен понимать…

Синдеева: Ну, все равно у тебя же в начале этого не было, чтобы не вышло в эфир. То есть это потом появилось. Я для себя пытаюсь понять, когда случился этот перелом.

Малахов: Ты знаешь, я думаю, что это все-таки, наверное, 2004, может быть, 2004-2005, что-нибудь вот…

Синдеева: Когда уже это стало так заметно.

Малахов: Ну как, мне показалось, что, наверное, да. У меня просто поменялось тогда руководство, и если мы начинали вот эту «Большую стирку», где так же, знаешь, что бы мы не придумали, все — пожалуйста, все, кого хочешь, веди, тащи и все-все-все. А потом пришла другая команда со стороны.

Синдеева: Продюсеры?

Малахов: Продюсеры пришли, да. У которых было ощущение, что вот Малахов достался нам по наследству, мы тут …

Синдеева: А, вот так было. Не потому, что это рейтинговая программа, и вы пришли к звездному уже ведущему.

Малахов: Да, нет-нет-нет. Это было как раз, что вы тут, типа, молчите, мы сейчас сами вас научим, что делать. А я такой человек, что, ну что бороться. Вот есть руководство…

Синдеева: Ну не взбрыкнул.

Малахов: Нет-нет-нет. Я к любому руководству отношусь всегда очень вежливо, лояльно и уважительно. Поэтому, если мой непосредственный главный начальник поставил передо мной тогдашнего продюсера, то ну, да, вот есть.

Синдеева: Пойти к главному начальнику и сказать: «Константин Львович, меня тут вообще...». Нет?

Малахов: Слушай, у Константина Львовича такое количество проблем, что будет к нему ходить Андрей Малахов, жаловаться, что его кто-то обижает. Сталь закаляется в процессе. Поэтому уже никто не помнит, где эти продюсеры, что с ними стало, а корабль дальше течет.

Синдеева: Скажи, вот «Пусть говорят», это уже 15 сезон сейчас?

Малахов: 15 сезон, да. Это только «Пусть говорят».

Синдеева: Скажи, а не страшно бывает, а что через 10 лет? Я прочитала удивительную историю, мне кажется, когда ты был в Америке, ты наблюдал за телеведущими, искал для себя, может быть, какого-то...

Малахов: Ролевую модель.

Синдеева: Да, какую-то ролевую модель. И Мэтт Лауэр, который ведущий утреннего шоу на NBC уже 23 года, и ты его встретил на Олимпиаде. И вот ты его встретил, увидел, и посмотрел, как этот уставший человек, уже ему вообще, по-моему, не хочется и так далее. Вот что ты в этот момент почувствовал? Ты пытался какую-то параллель провести? Думаешь ли ты про это?

Малахов: Знаешь, я даже больше скажу, например, история, как знаменитая американская телеведущая Барбара Уолтерс, создательница тоже огромного количества ток-шоу, программ, и ее история сейчас просто один в один повторяется, как наша история Валентины Леонтьевой, единственное что Барбара Уолтерс не заканчивает свои дни где-нибудь в российской провинции, как это сделала всеми любимая тетя Валя, но так же ужасные отношения с детьми, никому не нужна. Ну да, хорошо, это Манхеттен, и какие-нибудь три домработницы и водитель, который на фотографиях желтой прессы ее выводит и везет куда-то.

Синдеева: Но ты же не хочешь себе такой судьбы? Подожди, но ты же не хочешь такое?

Малахов: Это, к сожалению, конец всех, за исключением вечно хорошо выглядящего, бодрого, молодого Владимира Познера. Но он работает раз в неделю, 20 минут. Понимаете?

Синдеева: Андрюш, и что? Ты себе готовишь такую старость?

Малахов: Нет, я такой старости не хочу. Поэтому я считаю, что лучше в какой-то момент, как в балете, ты работаешь, работаешь, а потом скажешь: «Ну все, ребята, спасибо большое, мне кажется, я в данном случае сделал все, до свидания. Мне нужно поменять полностью жизнь и заняться чем-то кардинально другим».

Синдеева: А это же сложно почувствовать. Нет?

Малахов: Ну, это сложно почувствовать, но я могу честно сказать, что я впервые, наверное, за 15 лет сейчас 4 дня не ходил на работу, в связи с тем, что у меня был больничный. Впервые, потому что как-то я понял, что нужно себя поберечь, потому что со всеми этими пугалками, которые идут, лучше полежать дома, несмотря ни на что. Это как-то приходит, наверное, с возрастом.

Синдеева: Ну, а у кого-то не пришло, понимаешь, и вот этот Мэтт Лауэр, который все равно продолжает работать, и это же вопрос и денег, в конце концов, знаешь, и чем потом себя занять…

Малахов: Нет, ну вопрос чем себя занять, только чем себя занять. Я пробовал занять себя, параллельно посмотреть, могу ли я преподавать. Я ходил в РГГУ, преподавал, но честно скажу, что найти общий язык с современной молодежью достаточно сложно. Ты должна просто пригласить Ольгу Свиблову, потому что она была свидетелем того, как…

Синдеева: Да ладно, расскажи.

Малахов: Как я привел ней всех этих студентов, 3 курс, журфак. Я прихожу и первый вопрос всегда, вот как у тебя — а что через 10 лет? Потому что это центральный вопрос любой нервной системы, куда летит ракета? А что дальше?

Синдеева: Конечно.

Малахов: Ну, это ладно вопрос ко мне, к человеку, который все-таки как-то поставил перед собой в детстве цель и пришел к ней. А вопрос к студентам — вот вы через 10 лет кем себя видите? И студенты мне рассказывают. Одна говорит: «Я хочу быть домохозяйкой». Я говорю: «А какая-то иная у вас ролевая модель есть?» Один хочет быть Николаем Усковым. Я говорю: «Почему?». Он говорит: «Потому что мне будут бесплатно присылать одежду, и я буду ездить на вечеринки».

Синдеева: Или редактор рубрики beauty, да?

Малахов: Да. Кто-то — домохозяйкой, удачно выйти замуж, дальше вообще никаких мыслей нет.

Синдеева: Это журналисты?

Малахов: Да, это журналисты. Третий курс. Я говорю:

— Хорошо, ролевая модель есть?

Они говорят:

— Да. Даша Жукова.

Я говорю:

— Ну неплохо. Кто хочет быть Дашей Жуковой?

Поднимают 10 рук. Я говорю:

— В «Гараже» были?

Он говорят:

— Не были.

— Как у вас она ролевая модель, вы в «Гараже» не были. — я говорю. — Следующее занятие встречаемся в «Гараже».

Я сам покупаю билеты, приглашаю в «Гараж». Из 50 студентов приходит уже 40. То есть уже значит, кому-то не нужна ни Жукова, ни «Гараж», ни вообще все это происходящее. Дальше, я понимаю, что находясь в «Гараже», где они в первый раз, они также в музее Свибловой не были вообще ни разу. Говорю:

— Слушайте, друзья мои, ну как вообще вы в культурном пространстве живете, ну как я могу вам что-либо говорить?

Синдеева: Совершенное разочарование.

Малахов: Да, и я начинаю им давать какие-то сериалы смотреть, домашнее задание — посмотреть сериал, образно говоря, «Черное зеркало». Хотя бы одну серию, чтобы они представляли и были в курсе тенденций, что происходит в мировом телевидении, и вообще в пространстве. Потому что я считаю, что сериал «Черное зеркало», не знаю смотрела ты или нет.

Синдеева: Да, смотрела.

Малахов: Этот вот, с премьер-министром — свиньей, это must для журналистов. Дальше они приходят к Свибловой, Свиблова начинает им задавать какие-то вопросы и понимает, что вообще они плавают. Она говорит: «Так, мне кажется, ты должен с ними еще историей позаниматься, и еще этим». И тут ты понимаешь, что на меня, я приходящий человек.

Синдеева: Значит, преподавателем ты не хочешь, не можешь быть, потому что тебе не нравятся студенты, а что дальше? Вот что делать? Все равно, ты думал об этом? Ну вот знаешь, это вопрос, который каждый человек…

Малахов: Я снялся в кино.

Синдеева: Так.

Малахов: В роли самого себя. Жора Крыжовников вместе с Цекало снимали фильм, называется, рабочее название, «Последний день на Земле». К Земле летит астероид.

Синдеева: Комедия?

Малахов: И десять российских режиссеров снимают короткометражки, и как бы они видели последний день в России, в разных семьях, как они готовятся встретить апокалипсис. А я, чтобы ты понимала,…

Синдеева: Комментируешь все это в прямом эфире?

Малахов: Я комментирую все это, совершенно верно, да. В каждом доме работает телевизор, они все готовятся, а я в прямом эфире, да, я встречаю астероид в студии программы «Пусть говорят».

Синдеева: Все каналы мечтают оказаться в этот момент, ты понимаешь, да, то есть любой канал мечтает.

Малахов: Да, и у всех работает телевизор. Знаешь, все прощаются, что-то делают, у них что-то происходит, а тут вот работает «Пусть говорят». Вот если что-то и происходит, мне кажется, это вот как раз, наверное, да. Вот к этому идет.

Синдеева: Ну, в общем, я тебе не хочу пожелать вот этой старости, которую ты описал, вот лучше быть как Владимир Владимирович, подтянутым, живым, играть в теннис с утра. К итогам года. 20 лет Первому каналу, скажи, вот если бы ты сейчас очень так коротко охарактеризовал путь, который прошел Первый канал, с самого начала. Что самое важное, на твой взгляд, что удалось каналу за 20 лет?

Малахов: Ну, я не хочу сейчас здесь расплываться в каких-то тирадах о том, что если бы у нас был другой руководитель, ничего бы не получилось, но если коротко и конкретно, то это так. Если бы сейчас на Первом канале все эти 20 лет не было Эрнста, то сегодня все выглядело бы, честно, гораздо хуже, мрачнее, ужаснее.

Синдеева: А что не удалось?

Малахов: Ты знаешь, мне кажется, что… Иногда я скучаю по утреннему эфиру. И может быть, даже если бы я хотел куда-то вернуться, то это вот как раз заниматься утренним эфиром, потому что это очень важная составляющая настроения страны, честно тебе скажу. И как человек, который работал 7 лет на этой передаче, я понимаю, когда ты заряжаешь людей и даришь им это настроение на день, мотивацию, ты говоришь, чем будет жить страна, а дальше, если это подхватывается еще всеми. Сейчас в чем проблема еще СМИ? Что все очень разделились. Мы с тобой играем, мы не играем. Победил отец Фотий в проекте «Голос», никто не подхватывает образ поющего священника. Ой, это Первый канал, они его выбрали, пусть они им и занимаются. А в любой другой стране это персонаж.

Синдеева: Ну, Первый канал сам во многом задал такое отношение, понимаешь. Ты же знаешь прекрасно, как Константин Львович относится к конкурентам, очень болезненно.

Малахов: Наверное, да. Но мне кажется, что вот как раз объединение страны, это когда и такая ротация героев должна быть. Согласись, что за последнее время в стране появилось очень мало новых героев или они появились, но им трудно пробиться, потому что СМИ нехотя их поддерживают.

Синдеева: Программа года — «Ревизорро» на Пятнице.

Малахов: Да.

Синдеева: А какие еще программы на других каналах ты успеваешь смотреть, видишь? И «Ревизорро» ты действительно смотришь или понимаешь, что она очень популярна, и это нельзя не отметить?

Малахов: Я понимаю, что она популярна и понимаю, почему даже она популярна. Потому что понятно, что это infotainment такой, и никакая, может быть, не расследовательская журналистика, но на фоне того, что расследовательской журналистики вообще нет.

Синдеева: Осталась маленькая ниша.

Малахов: Оста лось маленькое количество, то Лена Летучая, которая работала у нас в программе «Пусть говорят» редактором и выросла до большой звезды, и поняла, что смелость берет города, с камерой приходишь, проверяешь мусор в баках и чистоту туалетов, и это работает. Ну, наверное, из программ, давайте скажем, что все-таки эфиры Ксении Собчак на «Дожде», если они связаны еще с информационным подтекстом. Я люблю, когда все-таки интервью, оно горячо. При всем уважении ко всем людям, кто берет интервью, когда есть информационный повод, я считаю, что десятка жанра — Филипп Киркоров, психиатрическая больница Израиля. Как бы это ни происходило, но когда ты через 2 дня там и берешь интервью, это работает, это обсуждается потом десятилетиями, и это всегда есть. 20:50

Синдеева: Событие года — День Победы. И собственно, торжества по этому случаю. И ты упомянул Бессмертный полк. И вот здесь у меня, конечно, к тебе вопрос такой уже посложнее. Смотри, с одной стороны, это прекрасный проект, и был придуман  сотрудниками и, зрителями канала ТВ2 из Томска. И его просто уничтожали на наших глазах, его уничтожали. Притом нагло, грубо. И если «Дождю» удалось как-то выплыть, может, просто потому, что мы маленькие, я не знаю, то им не удалось. Когда вот этот проект, который поддерживали, продвигали, делали, вдруг фактически так, знаешь, монополизирует Администрация президента, это именно так было, и делает из этого масштабное событие. С одной стороны, это, конечно, очень хорошо, потому что вдруг оно обрело такой масштаб, с другой стороны, мы видели, как печатались фотографии людей, как выводились туда специально люди, кроме тех, кто действительно пошел по зову сердца с фотографией своего деда или отца, туда приходили люди, за деньги, несли фотографии, потом их выкидывали. И к сожалению, все это было в сети. Вот скажи мне, вот стоит ли, скажем так, то, чтобы этот проект…

Малахов: В память о тех людях называть это проектом года?

Синдеева: Ну, да. И при этом про Томск никто не вспомнил, про телеканал ТВ2 вообще нигде не звучало, и мне кажется, это, конечно, ужасная какая-то несправедливость. И вроде проект хороший, а при этом какой-то осадок уж больно плохой. Вот вы говорили у себя в программе вообще про этот проект?

Малахов: Мы не говорили, но это был тот случай, когда мне, вот я как сейчас у меня мурашки, потому что меня не было 4 дня на майские праздники, я вернулся и 8, и 9 я был здесь. Но никак не представлял, что этот проект выльется вот в такое масштабное событие. И когда я увидел это по телевизору, в прямом эфире, как наши коллеги на канале «Россия» ведут трансляцию, а я долгие годы, работая на утренней программе, как раз 9 мая с 9 утра до 8 вечера работал у Большого театра, когда только начали собираться ветераны, и они были еще многие живы. И это прямо мне оставляло огромное удовольствие. Я сам приносил цветы, дарил им, заранее готовил героев, готовили эти встречи, которые не в студии, а там прямо делали, у Большого театра. И когда я увидел вот этих людей идущих, которые многие, я считаю, что 90% там вышли, с искренним порывом они шли.

Синдеева: Нет, там многие были искренние.

Малахов: Я позвонил Константину Львовичу Эрнсту, сказал, что мне впервые стыдно за свою журналистскую карьеру, что я сегодня не там и не напросился работать 9 мая.

Синдеева: Но извини, а за то, что Томск нигде не упоминался, ТВ2, за то, что вы в своих программах не рассказали, понимаешь, вот мне за это ужасно было стыдно. Вот опять же за наше сообщество, понимаешь? За наше журналистско-медийное сообщество мне было стыдно. Я как раз буквально через какое-то время...

Малахов: Ну, они получили, они же получили «ТЭФИ-Регион».

Синдеева: Нет, не получили, получил проект. Это еще был больший цинизм, потому что вот как раз я хотела рассказать, что на «ТЭФИ-Регион» проект получает ТЭФИ, проект, и ни одна, извини, собака, которая вышла на сцену, я прошу прощения, потому что только такая была эмоция, не упомянула ТВ2, не сказали со сцены хотя бы просто «спасибо, ребята, за то, что вы развивали этот проект, за то, что вы вкладывались и душой, и сердцем, и ресурсами, всем, чем можно». Нет. И поэтому, конечно, мне было стыдно за всех, вообще за наше медийное сообщество.

Малахов: Но иногда, ты знаешь, все-таки журналист это как родитель, он дает жизнь чему-то, и дальше иногда мысль, иногда идея, она работает, и уже без тебя, и ты только со стороны смотришь, уже как то, что ты придумал, а часто то, что ты придумал, другие уже все успели на себя записать.

Синдеева: Да, но здесь я не про журналистов и ТВ2, а я про наше сообщество, которое просто забыло про них, уничтожили канал и забрали себе этот прекрасный проект. Хотя проект хороший, и слава богу, что он обрел такой масштаб. Свадьба года — Песков и Навка. Как ты считаешь, история с часами, яхтами и так далее — это предмет вообще для публичного обсуждения? Ну в случае, понятно, что с Песковым, политиком, известным человеком, чиновником. Как это?

Малахов: Ну, слушай. В мире, где все уже живут просто в социальных сетях, и не отрываясь от телефона, теоретически я знаю, что нас даже ждет. Года два назад мы возвращались из Майями в Нью-Йорк внутренним рейсом, и мы прилетели в нью-йоркский аэропорт и когда выходили из самолета, увидели, что люди сидят и ждут следующего рейса. Ну и обычно все-таки в европейских аэропортах тебя рассматривают, люди что-то делают, а там представь, что вот все, кто сидел, они даже не поднимали глаза. Ты представляешь, вот эта армия людей, они все в телефонах. Дальше какая-то барная стойка, у каждой барной стойки стоит iPad, и они все, уткнувшись туда, то есть знаешь, ощущение, что ты приехал в какое-то общество зомби. Особенно, когда ты все-таки отдыхал на море, у тебя мозги проветрены, ты со стороны смотришь на эту жизнь и думаешь: «Неужели это вот наше будущее?». Вот такое, что все в телефонах, все там.

Синдеева: Зачем наряжаться?

Малахов: Зачем, да. Можно вот так, тренировать пальцы и писать. Поэтому, когда мы живем вот в этом пространстве, конечно, наверное, что говорить, и чиновники, и звезды шоу-бизнеса…

Синдеева: Должны помнить.

Малахов: Должны это помнить и контролировать свое поведение, даже если им иногда хочется что-то выложить, они должны понимать, что огромное количество людей этого а) не имеют; б) завидуют.

Синдеева: Ну, вот это смотри, случилось. Благодаря соцсетям это вылезло в такое большое обсуждение, в ответы Навки и потом Пескова и так далее. Но это же отличная тема для программы «Пусть говорят».

Малахов: Ну, мы были в отпуске. И когда мы вышли…

Синдеева: Уже эта тема была неактуальна.

Малахов: Да.

Синдеева: А если бы вы не были в отпуске? Как ты думаешь, вы бы все-таки смогли эту тему как-то повернуть? Но это невозможно было бы, что если бы вы не взяли эту тему, выходя в эфир. Понимаешь, ну вся страна гудела.

Малахов: Конечно. Но единственное, что мы могли бы сделать, конечно, и она была согласна, кстати, прийти. Мы делали Татьянин день сейчас и приглашали ее как раз, хотели.

Синдеева: Я думаю, что в этой ситуации Песков должен был бы прийти и рассказать.

Малахов: Да, кстати, такая была очень позитивная милая добрая программа, но, к сожалению, у нее просто реально были танцевальные программы, она не дошла, хотя очень хотела.

Синдеева: То есть сейчас не пришла и тогда, то есть, ну ты все-таки, если бы в отпуске не были, а вдруг?

Малахов: Я думаю, что, конечно, свадьбу мы бы им сделали. Конечно. Ну слушай, там весь шоу-бизнес.

Синдеева: Церемония года — открытие Европейских игр в Баку. Собственно, тут у меня нету никаких особых вопросов, кроме того, что ты там был, да?

Малахов: Да, я там был и мне показалось, что это очень как-то с любовью, очень эстетски, очень так без заигрывания. И мне нравится просто, как они принимают, честно. Как вообще изменился Баку, во-первых, сам.

Синдеева: Я не была никогда.

Малахов: Вот я тебе рекомендую, потому что это что-то невероятное. Ты вот понимаешь, когда нефтяные деньги вкладываются как-то со вкусом. Первая леди  лично контролирует реконструкцию города, и ты видишь прямо, что набережная — это...

Синдеева: Ну почему все умеют? Там, где-то...

Малахов: Ну, это строит Филипп Старк, подожди секунду, друзья, скоро Филипп Старк сделает потрясающий дом.

Синдеева: Блэкаут года — Крымское отключение электроэнергии, которое в какой-то момент казалось катастрофой. Вот скажи мне, пожалуйста, вообще вся эта история с Крымом, сложная. С одной стороны, крымчане искренне рады, что они вошли в состав России, это правда так, я была в Крыму, я разговаривала со всеми людьми, кто мне встречался, попадался, разного уровня и так далее. Скажем так, бизнес там немножко скрипит, потому что им стало сложнее, потому что появились русские деньги, русские стали что-то забирать, выкупать. Но люди обычные все очень довольны. Но при этом во многом из-за Крыма мы оказались в общем-то в изоляции. И санкции, и антисанкции. Вот все-таки Крым должен быть наш? Или когда если что-то поменяется, надо его отдать назад? Или это тоже какая-то глупость уже, отдавать? Забрали-отдали.

Малахов: Ты знаешь, мне даже вот сложно сейчас комментировать в нынешней ситуации, что нужно сделать, но то, что мне кажется абсурдным, точно, что у нас нет авиасообщения с Киевом. Лететь с посадками, тут час, а мне нужно добираться четыре, и при этом, как только ты встречаешься с какими-то людьми, которых ты знаешь из Киева, все дружат, все общаются.

Синдеева: А ты летал после всех этих событий?

Малахов: Нет, не летал, но я просто знаю людей, кто летает, кто приезжает, кто рассказывает про свои впечатления.

Синдеева: Просто в какой-то момент мы для украинского народа стали врагами, для многих, и это какой-то тоже кошмар...

Малахов: Скажи мне, как может быть, мы дружили взасос, все не вылезали, ездили все на выходные...

Синдеева: Весь телевизионный бизнес там, кинобизнес.

Малахов: Чтобы так все в одну секунду, как в песочнице, все переругались. И главное, что вроде бы и не переругались, потому что сначала показалось, что переругались, в какой-то момент, когда все было такое напряженное, а сейчас вроде все общаются, все как-то оттаяли и понимают, что это все как бы большая политика — большая политика, а люди-то....

Синдеева: Только люди страдают, понимаешь. До сих пор все это, Донецк разрушенный. Инстаграм года — Вера Брежнева, красотка совершенно и посол ООН.

Малахов: Посол ООН и вообще она раскрылась для меня с другой стороны. У нас была очень громкая программа, посвященная СПИДу, с ее участием.

Малахов: В декабре она была.

Синдеева: Это первый раз, когда вы посвятили программу ВИЧ?

Малахов: Нет, у нас как раз была «Большая стирка» в 2003 году, была одна история про людей с ВИЧ и о том, как трудно достать лекарства была в 2006. И потом мы много-много лет не делали, потому что та, в 2006, как-то она не прошла. Потом, по социальным опросам, люди, когда слышат слово «СПИД», «ВИЧ», их это отталкивает, они хотят переключить и цифры всегда очень низкие.

Синдеева: А сейчас?

Малахов: А здесь, то ли потому, что Вера, и такой интерес к ее персоне, плюс был такой анонс, и она подыграла, она с таким трагичным голосом смотрела в кадр и говорила, что в моей жизни произошли изменения, и я хочу вам о них рассказать, включи телевизор.

Синдеева: Практически, Лобков.

Малахов: И все не понимали, то ли свадьба, то ли что-то с ней произошло. Ну, на этой волне рейтинг был выше, чем у проекта «Голос». Ну, и проблема, мне кажется, шоу-бизнеса на Западе и в США, когда умирали какие-то звезды шоу-бизнеса от СПИДа, там к этому легче относятся, и называются вещи своими именами, вот этот умер. У нас же, все знали вроде бы, что тот продюсер умер, этот актер, этот певец, но опять же.

Синдеева: Замалчивают.

Малахов: Ставят какие-то другие диагнозы, и все это выглядит как, знаешь, тут пневмония, там сердечный приступ, там что-то. И не было таких вот громких смертей. Поэтому, все равно, когда это смерть, которая может привлечь как-то внимание людей, дать чуть-чуть понять, что друзья мои, пользуйтесь презервативом, вирус бушует, это всегда как-то так людей приводит в чувство.

Синдеева: Преступление года — убийство Немцова. Тут несколько у меня вопросов сразу. Первый, опять же, программы «Пусть говорят» не было на эту тему.

Малахов: Если я не ошибаюсь, это произошло в четверг, по-моему. Или в четверг, или в пятницу, это как-то произошло ближе к выходным. Теоретически, если бы это произошло, например, в день выхода, или на следующий день была бы программа, когда можно было бы на волне информационного потока, какие-то последние события, какие-то свидетели или с камер наружного наблюдения, что могут сделать наши редакторы, опять же добавив сюда что-то. А так как выходить вроде бы в понедельник или во вторник...

Синдеева: В пятницу это случилось, ночью.

Малахов: Да, в пятницу, я помню, что это были выходные. И когда ты выходишь в понедельник, ты не аналитическая программа, ты ток-шоу, и ты все-таки не политическое ток-шоу, потому что мы дистанцируемся от политики, честно, потому что, скажем так, я для себя решил, что лучший журналист, это когда даже жена не знает, за кого он голосует на выборах, выходя из избирательной урны. Вот идешь вместе, весело, обнимаетесь, идете покупаете бутерброды на избирательном участке, пьете кофе, одеваете значки, но каждый заходит и...

Синдеева: Ну, это ты нашел себе просто такое объяснение, как-то себя так успокоил.

Малахов: И мне кажется, что… Нет, конечно, история, я скажу еще, если ты хочешь, про Немцова, там можно было сделать три программы, про его жен и про его наследство. И это было бы, конечно, невероятный рейтинг. Но я знаю одну из его жен, Катю, и надо отдать ей должное, она одна из тех девушек, которые, не скрывая, говорят, что она приехала в Москву и на новогодней вечеринке в спортзале встретила Андрея Малахова, будучи уже, имея ребенка от Немцова, я ничего этого не знал, когда она мне сказала, что я приехала в Москву, я хочу делать карьеру, быть журналисткой. Я ей сказал: «Вы симпатичная, 11 января, после новогодних праздников, приходите в редакцию «Пусть говорят», может, у вас что-то получится». Я это сказал и забыл. Я пришел 11-го в 12 часов дня, мне говорят: «Тут уже с 10-го сидит вот эта девушка, мечтает работать». Я говорю: «Слушайте, у вас все получится, если вы уже 10-го пришли». Это была Катя Одинцова. И Катя Одинцова была в такой драме, что, зная ее, человека, который работал у нас на программе такое количество лет, отдав силы и все, привести вторую жену и еще одну, которые рвались к нам в эфир. Мы их выслушали, все. И я знал, что в ближайшие секунды они появятся на других конкурирующих каналах, потому что понятно, что за них борются, им предлагают деньги, и там идет уже такой кэш-бэнк, кто больше даст, туда они и пойдут рассказывать эти истории.

Синдеева: Вот сейчас будет годовщина, это не повод для поговорить?

Малахов: Ну, кстати, да, нужно уточнить...

Синдеева: Видишь, годовщина, Немцов мост, раскрыто-нераскрыто, то поймали, то не поймали, то нашли, то не нашли. Мне кажется... Потом, это же память.

Малахов: И главный вопрос, где эта подружка, которая была с ним. Я все удивляюсь, что ее отпустили. Вот человек, который идет рядом, выживает, потом оказывается еще какой-то левый телефон, и все это. Это вот всегда... Мы про личное, у нас программа про личные истории, и это как раз меня и в первую секунду больше всего беспокоило. Если убирают, то телочку тоже нужно убрать, извини, что я так грубо. И это было самое странное, почему она...

Синдеева: Ну, это было странно, это действительно так. Слава богу, она жива. Смотри, недавно был флэшмоб, ты наблюдал, вначале был флэшмоб «Кадыров — позор России», а потом флэшмоб «Кадыров — герой России», в котором приняли участие много наших с тобой общих знакомых. Смотреть на это все было и грустно, и обидно, и страшно. Ни в коем случае нельзя осуждать людей, которые принимают такое решение, потому что мы не знаем, что за этим решением стоит. Но страшно, что людей поставили перед этим выбором, и они вынуждены были его таким сделать. Когда Игорь Верник, и Федя Бондарчук, Басков с этими плакатами, о том, что Кадыров — герой России. Притом что выражение лица...

Малахов: Патриот России.

Синдеева: Ну, хорошо, патриот России. А тебе не предлагали принять участие в этом флэшмобе?

Малахов: Нет, мне не предлагали. Но ты думаешь, им предлагали? Мне кажется, что все-таки они же дружат, я там ничего не увидел. Я больше, например, в обсуждении, могла ли певица Валерия фотографироваться с Ходорковским в ресторане. Тут для меня даже больше вопросов и интереса, могла или не могла. А здесь, ну что, Федя, мы знаем, дружит, они ездят, снимают фильмы. Коля выступает, всегда дружит. Там все были, все друзья.

Синдеева: То есть ты считаешь, что это такая собственная инициатива, поддержать?

Малахов: Мне кажется, что да. Я прямо, кто-то увидел, знаешь, как это началось, и дальше просто это не продолжилось. Не имело такого отклика, чтобы дальше, но мне кажется, что все друзья это и выложили. Я в этом ничего, как раз не увидел.

Синдеева: Ну, раз ты сам затронул фотографию, которая тоже сейчас обсуждается последние три дня, Валерия, Ходорковский, Венедиктов, Пригожин. И обсуждается со всех сторон. С одной стороны, могла ли Валерия фотографироваться с Ходорковским? С другой стороны, Ходорковский, мог ли он фотографироваться с людьми, которые, скажем так, так активно поддерживают сегодняшнюю власть, и при этом он с этой властью как-то пытается бороться. Этично-неэтично, правильно-неправильно.

Малахов: Ну, это вот проблема сегодняшних социальных сетей, про которую я тебе говорил, что они рано или поздно всех окончательно погубят. Поэтому меня нет ни в инстаграме, нигде. Вначале было слово, поэтому у меня есть твиттер, и все. И больше меня нигде нет.

Синдеева: А вот в фейсбуке, там ты есть?

Малахов: Это не я, меня вообще нигде нет.

Синдеева: Это не ты, да.

Малахов: Знаешь, эта история, что начинаешь кого-то спрашивать, сразу я знаю, потому что они дружат, я вот посмотрел по социальным сетям. Знаешь, вот это вот из серии, кто кого чего знает.

Синдеева: Ну хорошо...

Малахов: Вот объясни мне. Вот они пришли, Лондон, ресторан. Вы приехали, вы с чем, вы с детьми приехали, вы их обучаете? Он здесь скрывается. Леша приехал сыну показать музей. Вот они вместе все собрались. Ну что тащит людей, вместе, и обязательно выложить?

Синдеева: Так вот, и вопрос, Андрей, вопрос этический. Вот мы вчера дома это обсуждали. Я говорю, ну послушай, ну в конце концов, все друг друга знают. Может быть, действительно Ходорковский, когда сидел в тюрьме, он может быть поклонником творчества Валерии, искренним, что нормально. А при этом они все оказались, ну не шарахаться же, кто-то из них предложил, давайте сфотографируемся. Ну как, в этот момент сказать, нет, я с вами не буду фотографироваться? Вот как? Вот я задавала себе этот вопрос.

Малахов: Ну не семейным фото. Эта фотография выглядит, как люди, которые сидели за одним столом, пообедали, встали, и вот мы такой, знаешь, семейный портрет. Тут сын, тут муж.

Синдеева: То есть ты считаешь, такого не должно быть.

Малахов: Я считаю, убей меня, это просто бред. Я понимаю, Иосиф гениальный продюсер, и понятно, что для него лишний разговор про певицу, это только в копилку.

Синдеева: Ну непонятно, может быть, наоборот. Может, галочку поставят...

Малахов: Теперь все в очередной раз будут обсуждать. Но сам факт. Мне кажется, если есть определенная позиция у людей, я видел.

Синдеева: Хорошо, ты оказался в том же Хакасане и встретил Ходорковского. Ходорковский вдруг по-человечески к тебе подходит: «Андрюха, здрасьте, я Ходорковский, я смотрел вас, все ваши программы. Можно с вами сфотографироваться?» Что ты сделаешь в этот момент?

Малахов: Тогда ты должен у себя выложить с каким-то комментарием. А так историю фотографии я просто не знаю и вижу уже готовый результат.

Синдеева: Ну неважно, ну вот такая ситуация, она очень же реальная. Ну вот правда, вполне. Ты звезда, к тебе подошел человек, он тоже известный, ты тоже знаешь, кто он.

Малахов: Я просто видел сцену, в ресторане у Раппопорта, сидела Лена Батурина со своим супругом.

Синдеева: Главнее Батурина? Я поняла уже о чем, так.

Малахов: И к ним подошел человек, который долгие-долгие годы с ними дружил. Подошел поздороваться. Не сфотографироваться, поздороваться. Я не слышал, что сказала Лена, но я видел взгляд, и какое-то слово, ее и его, так, что этому человеку было просто неловко, он покраснел, ему было неловко за то, что он находится вообще в пространстве, где все это видят. Это не фотографирование, это просто вот факт. И тут я понимаю, позиция.

Синдеева: Это человек, который, наверное, предал, как они считают. Это возможно.

Малахов: Ну, тут я понимаю. Позиция, кремень, и мы стоим на этом. Есть наши, и есть не наши. Есть кто за нас, и есть кто против нас. А так, знаешь, мы сегодня в Кремле на банкете, завтра мы на Болотной, послезавтра мы на этом. Вроде мы, знаешь, хотим и тут быть, и там, и банк иметь. Мне кажется, все-таки должна быть какая-то честность в отношениях. Либо ты ничего не говоришь, и дальше пусть за тебя решают, с кем ты и как ты, либо уже конкретно и четко. Дружим - дружим, не дружим - не дружим.

Синдеева: Тут же еще такой момент, знаешь, когда друзья, разные позиции, даже разные уже лагеря, но друзья. Это же нельзя этого стесняться.

Малахов: Ну я же не стесняюсь дружбы с Ксенией Собчак.

Синдеева: Ты наоборот ее поддерживаешь.

Малахов: Я наоборот, считаю, я люблю, поддерживаю и все. Где я считаю, что она не права, я не бегу в социальную сеть и не пишу там. Потому что я считаю это идиотизмом. Если ты друг, ты просто позвонишь и скажешь, я считаю, что так делать нельзя, мне кажется, что ты здесь перегнула палку. Или мне кажется, что тебе лучше сейчас поступить так. Как мне кажется, так поступают друзья. А вот такие, знаешь, ну что это такое?

Синдеева: Смотри, программа твоя часто выполняет, действительно, такую социальную функцию, и помощи, и сострадания. Вот у вас было несколько эфиров, очень таких ярких, и которые имели, скажем так, позитивные практические последствия. Например, когда случилось наводнение в Благовещенске, когда вы устроили после этого, вы туда съездили. Ты сам ездил туда, да?

Малахов: Да.

Синдеева: Тебя поразил масштаб этой трагедии, вы сделали большую программу, собрали деньги. А вот вы дальше потом отслеживаете, что происходит? Вот что происходит сейчас в Благовещенске? Были ли потом какие-то эфиры? Вот это же тоже проблема нашего быстротекущего времени, ритма, когда мы, журналисты, сделали, репортаж показали, сделали, а потом раз, и все забыли. И вот что сейчас в Благовещенске? Ты не в курсе, что там сейчас, отстроены ли эти дома?

Малахов: Конечно, это же были отстроены дома.

Синдеева: А вы делали потом?

Малахов: Мы делали, уже Первый канал делал большую специальную акцию уже с программой Ирады Зейналовой. Они уже делали большое-большое шоу.

Синдеева: То есть там у людей сейчас все нормально или?

Малахов: Не то, чтобы там у всех нормально, но то, что выстроено несколько поселков, домов на собранные деньги, это факт. И выстроены дома, и деньги собраны. Сейчас вопрос с нашими собранными деньгами для Жанны Фриске.

Синдеева: А что это, я не уследила, там какой-то скандал? Там часть денег просто не потребовалась и теперь что?

Малахов: Часть денег не потребовалась, и 21 миллион остался на счете у семьи. И сейчас эти деньги пропали, и Росфонд требует отчета по этим деньгам. Но опять же, было несколько писем, вот вы собираете деньги, а потом они пропадают. Но поймите, мы руководствовались только лучшими позывами. Когда была жива Жанна, она отдала часть денег детям, которые нуждались в помощи. Я думаю, что сейчас, безусловно, будет проведено расследование, я если честно, даже знаю результаты этого расследования, но не хочу просто говорить это раньше времени. Думаю, что деньги найдутся, и безусловно, что Фонд получит свои деньги обратно.

Синдеева: Когда случилась трагедия над Синаем, когда взорвался самолет, погибло столько людей, у тебя была на следующий день программа. Я ее не видела, но я читала Арину Бородину, которая внимательно следит. И она написала, что настолько были точные интонации, настолько все было корректно, в общем, достойно. А ты в курсе вообще, что происходило дальше? Вот я опять же возвращаю тебя к тому, что часто мы по-журналистски делаем что-то и потом забываем об этом. Вот мы выпустили вчера репортаж о семьях погибших. Собственно, что произошло. Знаешь, их всех бросили, про них все забыли. И это огромная трагедия. Там же очень долго не отдавали тела, потому что долго шло опознание. Там действительно объективные причины, потому что очень сложно было опознать, это был очень тяжелый процесс. Но с родственниками никто не общается, они узнают это сами, каким-то образом, выпытывают эту информацию из моргов. То есть следователи из Следственного комитета с ними не разговаривают, хотя когда была первая встреча, все следователи раздали свои телефоны, сказали, звоните в любое время, будем отвечать на вопросы. Они не отвечают на вопросы. Должны были выдать тела такого-то числа, все родственники приехали, потому что понятно, с разных мест, их не выдали, выдали через неделю, потом выдали не те тела. В общем, ты знаешь, там трагедия продолжается. Ингосстрах выплачивает, честно выплачивает по два миллиона семьям погибших. А уж с семьями пилотов там еще хуже, потому что им выплачено всего по 100 тысяч рублей только, понимаешь. И вот там какие-то другие выплаты они не состоялись еще пока. И в общем люди обижаются, потому что и так трагедия, так еще и про них, правда, все забыли. Вот мы сделали этот репортаж, но что такое телеканал «Дождь» в масштабах всей страны и вот такой трагедии. Это я опять тебе, в данном случае, зная, какой ты все равно отзывчивый, может быть, вам имеет смысл эту тему тоже поднять, понимаешь. Потому что это, правда, огромная беда.

Малахов: Я не открою никакого секрета, но мы работаем так. У нас каждый день на почту приходят около 300-400 писем со всей страны, совершенно разных-разных просьб, от клюшку ребенку до включите свет, бабушка-ветеран и прочее. То есть иногда, а чаще всего, как мы узнаем, редакторы поддерживают связь с героями программы, но вот с такими общественными историями, как трагедия, смерть или что-то. Если даже, скажем, умирает актриса, мы часто даже просто программой поддерживаем семью, зная, что таких больших денег у этой семьи нет. Может быть, за последние 4-5 дней были какие-то эти письма, просто я тоже отслеживаю эти письма, это интересная история.

Синдеева: Я тебе послала письмо, более того, если тебе нужно, так как ребята готовили этот репортаж достаточно долго, то есть там есть более глубокая информация, чем то, что я тебе сейчас рассказала. Поэтому, если вы решите, то это тоже будет какой-то, может быть, вклад наш в то, чтобы эта проблема решилась. Время наше закончилось, вообще как-то опять все очень быстро. Андрей, спасибо тебе большое. Я не знаю, пожелай мне, пожалуйста, что-нибудь, как ведущей маленького телеканала «Дождь», которая зубами прорывается к счастью.

Малахов: Ты знаешь, я вот скажу тебе, что несмотря на свой завершающийся больничный, почему я пришел к тебе, потому что ты борец. Ты борец и человек, у которого есть позиция. Ее можно любить, ее можно не любить, ее можно принимать или нет, нравится это или не нравится, но у тебя есть мечта, у тебя есть идея, у тебя есть цель, и несмотря на все, что происходит с тобой, с телекомпанией…

Синдеева: И еще вокруг…

Малахов: В Москве, вокруг, в мире, ты как Прометей, идешь к своей цели.

Синдеева: Не сгореть бы.

Малахов: И таких людей не так много. Потому что многие начинают идти, но на каком-то этапе энтузиазм гаснет, настроение ухудшается, люди разочаровываются. А у тебя горит глаз, ты по-прежнему хочешь помочь, собрать вокруг себя коллектив, и это, правда, заслуживает огромного-огромного уважения. Поэтому тебе сил и, как тебе сказала твоя собеседница Нонна Бреннер, чуть-чуть полюби себя и минут 20 в день уделяй аутотренингу.

Синдеева: А ты делаешь?

Малахов: Как без Нонны Бреннер, друзья мои? Это наше все.

Синдеева: Ну, вот, это еще один из клиентов. Спасибо тебе большое! вот видишь на приятные слова напросилась. Спасибо!

Малахов: Хорошего вечера!