Михаил Волков: «Для курильщиков тариф страхования жизни намного больше»

Синдеева: Программа «Синдеева» вернулась на наш любимый «Флакон», и сегодня у меня в программе гость необычный, неожиданный, потому что давно у меня не было больших бизнесменов и больших руководителей в программе — всё как-то мы про культуру, про кино, про театр. У меня сегодня в гостях Михаил Волков, генеральный директор страховой компании «Ингосстрах». Здравствуйте.

Волков: Добрый день.

Синдеева: Сразу хочу сказать зрителям:  это некоммерческий эфир, не рекламный эфир. Я решила, пока у меня есть такая возможность, сделать серию интервью с большими менеджерами, топ-менеджерами, владельцами бизнеса, потому что для меня — это мои университеты, потому что, в том числе, когда я разговариваю в программе и задаю людям вопросы, которые меня волнуют, иногда чему-то учусь. Спасибо, что пришли, телеканалу Дождь на днях исполнилось 7 лет, «Ингосстраху» исполняется 70. Так что поздравляю вас тоже с таким большим юбилеем.

Волков: Во-первых, огромное спасибо за приглашение, и за то, что это действительно некоммерческий эфир — это тоже для нас очень важно. Не с точки зрения, что мы экономим деньги, а с той точки зрения, что вам интересно с нами разговаривать. Мне тоже очень интересно, я надеюсь, с вами будет поговорить, и для меня любое новое знакомство, любое новое общение — это тоже возможность какие-то уроки извлечь. То, как мы с вами до начала эфира прошли по вашей студии, кое-что я уже тоже, сам дух, атмосферу вашего коллектива, того, как вы делаете вашу программу, для меня тоже очень важно и интересно. А я в свою очередь хочу вас поздравить с вашим семилетием. Страховой бизнес — он очень длительный и очень инертный. 70 лет в России — мы уникальная компания, есть только одна компания, которая старше нас.

Синдеева: Её нельзя произносить?

Волков: Нет, конечно: «Росгосстрах», конечно, можно. Поэтому для нас это немножко более естественно, и 7 лет в телевидении — это, наверное, не менее значимый срок, чем 70 для нас.

Переходя к истории страхования, как я уже сказал, единственная компания в России сегодня существующая — это «Росгосстрах», которая старше «Ингосстраха». «Росгосстрах» занимался тем, что сейчас называется «личное розничное страхование», то есть занимался страхованием жизни жителей Советского Союза.

Синдеева: Тогда он был Госстрах, не «Росгосстрах». Госстрах, правильно? У меня бабушка 40 лет проработала страховым агентом в Госстрахе, она ходила ножками по людям, я помню, как она продавала эти полисы и рассказывала.

Волков: «Росгосстрах» до сих пор самая агентская компания, у них порядка 60 тысяч агентов, которые продолжают работать сегодня в «Росгосстрахе».

Синдеева: Прям ножками ходят?

Волков: Ножками ходят. Конечно, история любой компании даёт определённое влияние на то, как это компания живет сейчас. «Ингосстрах», в свою очередь, был создан в 1947 году. Мы всегда были «Ингосстрахом», и вот эта приставка «ин-», она говорит, что именно «Ингосстрах» создавался в первую очередь для того, чтобы защищать имущество Советского Союза, находящееся за территорией. У нас очень много людей, которые в Советском Союзе пришли на работу.

Синдеева: Вот у меня такой был вопрос: а у вас есть люди, которые еще тогда?

Волков: 30, 40 лет, конечно. Я недавно поздравлял одного нашего сотрудника с 40-летием работы в компании. Закончу предыдущую мысль и сразу вернусь к этой. Я буду настойчиво говорить о том, что «Ингосстрах» был создан в России, но было огромное количество представительств дочерних компаний и в Германии, и в Англии, и в Финляндии —  в большом количестве того, что мы сейчас называем западными странами.

«Ингосстрах» — очень счастливая компания. Нам удалось пережить несколько эпох: это был и Советский Союз, и в Перестройку, кто из наших молодых зрителей помнит, что такое Перестройка, присутствовал,  мы вошли, конечно же, одним из монополистов, и тогда всё принципиально поменялось. Тогда к концу 90-х годов было 4000 страховых компаний, когда я пришёл в страхование в 2004 году, было 1300 компаний, а сейчас их меньше 200, и это, на мой взгляд, нормально.

Синдеева: Это правильно?

Волков: Страхование – это про размер, размер имеет значение, очень много… Вы помните, когда Lehman Brothers разорялся, говорили «too big to fail» — слишком большой для того, чтобы загнуться. Это тоже правда, но у маленьких компаний на сегодняшний день, и мы тоже об этом, наверное, чуть позже поговорим, мы очень много инвестируем в цифровые технологии, мы инвестируем миллиарды рублей.

Синдеева: Я буду перебивать все равно. Но вы помните те мои вопросы про сотрудников? Про цифровые технологии. Смотрите, вы же таким образом, скорее всего, будете сокращать людей. Сколько сейчас работает людей в «Ингосстрахе»?

Волков: «Ингосстрах» — это не только страховая компания, это группа, куда и медицинский бизнес входит, и банки, много-много-много.

Синдеева: Давайте не будем о медицинском, банке и так далее. Вот конкретно в страховом бизнесе.

Волков: Группа «ИНГО» – это 10000 человек, «Ингосстрах» — это 5500 человек

Синдеева: 5500 человек, то есть понятно, что цифровизация — никуда от нее не деться, и это экономия, в том числе, на издержках, несмотря на то, что первоначально большие вложения. И в первую очередь, мне кажется, поправьте меня — это сокращение рабочих мест физических людских.

Волков: И да, и нет. Первое: мы растем, мы растем быстрее рынка, и мы этим очень гордимся. Меня просили сегодня про цифры не говорить, но в прошлом году мы отметку в 100 млрд. рублей такую психологическую преодолели по собираемой премии.

Синдеева: Кто вас, акционеры просили не говорить про цифры?

Волков: Вы меня просили не говорить про цифры слишком много.

Синдеева: Нет, я сказала, что я не буду говорить про бизнес много, потому что для этого надо глубоко копать, потому что всё равно 100 млрд. нам ничего не скажет, что это значит.

Волков: 100 млрд. говорят о том, что мы крупная страховая компания, мы финансово устойчивая компания. И говоря про «цифру» — да, конечно, это должно приводить к некоторому снижению издержек, но мы во главу угла ставим, да, издержки это важно, потому что они в конечном итоге через тариф перекладываются на то, сколько нам платит клиент. Для нас клиент — самое главное.

Синдеева: Зачем люди, а зачем 5500 человек, это кто в первую очередь — эти люди страховые агенты тоже?

Волков: Агенты — отдельно. Я говорил про «Росгосстрах», у них 60 тысяч агентов, у нас порядка 10 тысяч агентов сегодня, это плюсом, 5500 — это штатные сотрудники, это действительно может показаться много.

Синдеева: Агенты вообще нужны дальше в страховании? Давайте сейчас про простые, опять же, способы. Вот я, я про себя. Мне сейчас для того, чтобы застраховать свой автомобиль и там ещё что-то, мне для этого не нужен никто, для этого мне нужен просто онлайн, удобный сервис.

Волков: А у вас время для этого есть?

Синдеева: Но у меня есть помощник, в конце концов.

Волков: Через помощника очень опасно страховаться, потому что много тонкостей, которые лучше когда вы сами физические зайдёте или зайдете на наш сайт и посмотрите, потому что очень большое количество историй, я через них проходил, которые до меня лично докатываются, что кто-то через помощника что-то сделал — человек, у которого есть помощник, конечно же — и потом очень большое количество недопониманий, потому что лишнее передаточное звено — это всегда некое искажение информации.

Синдеева: Допустим, я дотошная была бы, я прочитала все условия, разобралась сама, но зачем мне куда-то идти ногами, зачем ко мне приезжать ногами, если, в общем-то, сейчас всё очень удобно. Я поэтому и хочу понять, насколько страховой бизнес, очень консервативный, потому что это финансовый бизнес, насколько он всё-таки будет технологически сильно меняться и насколько нужны будут люди в таком количестве. Потому что, как вы правильно сказали, это всё перекладывается, в конце концов, на наши плечи, и мы платим дороже за страховки.

Волков: Возвращаясь к нашей стратегии: наша стратегия, мы сказали — вот наш клиент, вот физическое лицо, вот юридическое лицо; что ему удобно? Наша гипотеза, которая была подтверждена большим количеством исследований, маркетинговых исследований, опросов — люди разные. Вам, мне, мне удобно тоже, я вот за этот год уже купили два полиса ОСАГО электронных через сайт.

Синдеева: У себя?

Волков: У себя. Это не так просто на самом деле, там надо много чего вводить, это требует времени, это требует аккуратности. Есть большое количество людей, которым комфортно поговорить с агентом. Он этого агента знает 10-20 лет, они друзья уже стали, ему комфортно общаться с агентом, агент для него — лицо страховой компании. Мы говорим следующее: мы хотим, чтобы «цифра» пошла по всем нашим каналам. Если клиенту удобно зайти на сайт, понятно, цифровые технологии, ему удобно поговорить с нашим агентом, агент придет не как раньше с самописным полисом, он придёт с планшетом, и тут же выпишет вам полис, и тут же вы карточкой оплатите этот полис. Вам удобно прийти к нам в офис, вы хотите посмотреть, что у нас есть физическое издание, где мы сидим, которым вы мы владеем, что мы серьезная страховая компания. Мы вас обслужим на первом этаже в клиентском зале. И точно так же за человеком, который будет с вами общаться, стоит компьютер, и дальше полностью безбумажная технология — все каналы продаж уходят «цифру».

Синдеева: То есть, агента всё-таки не убрать из страхового бизнеса?

Волков: Я думаю, что примерно четверть-треть клиентов на обозримом будущем будут предпочитать покупать страховку у агента, а не онлайн.

Синдеева: Хорошо. Скажите, пожалуйста, в будущем вообще могут появиться какие-нибудь новые виды страхования необычные, неожиданные? Вы же наверняка думаете про будущее.

Волков: Мы себе задали вопрос: страхование вообще в обозримом будущем, 50 лет вперед, нужно? Мы считаем, что нужно, потому что сама потребность защищать своё имущество, свое здоровье, свою жизнь, ответственность, она у человека была, она будет и она будет в обозримом будущем. Я даже тут направление прочитал у какого-то известного французского известного футуролога, такая идея появилась, что лет через 50 в мире останутся только две индустрии: индустрия развлечений, потому что всю тяжелую работу будут делать уже роботы, у людей будет много свободного времени, чтобы развлекаться. Но развлечения будут достаточно опасными, потому что технологические тоже катастрофы, будет там что-то рушиться, поэтому вторая индустрия будет — это будет страхование. Я коллегам сказал, что мы в правильном бизнесе. А за эти 50 лет страховые компании накопят такое количество активов, действительно страховой бизнес — это бизнес про активы, мы накапливаем очень большие суммы активов, и в идеале страховые компании заменят правительство и будут управлять всем миром — так сказал французский футуролог.

Синдеева: Как его фамилия?

Волков: Я вам отдельно потом пришлю ссылку на это. Что мы делаем с нашими активами? Мы их размещаем, естественно. Мы собрали 100 млрд. рублей, мы эти 100 млрд. рублей должны выплатить, потому что страхование — это про выплаты, это не про то, когда мы продаем полис.

Синдеева: Объясните, я понимаю — прямо всё собрали и всё выплатили? Какая-то несчастная страховая компания.

Волков: Всё собрали и почти всё выплатили, давайте аккуратно так скажу, потому что, конечно, 100% спрогнозировать невозможно. Мы себе несколько процентов прибыли от страховой деятельности, конечно, бюджетируем и прогнозируем, но основной источник дохода — мы собрали эти 100 млрд. рублей, условно, конечно, говорю, и между моментом, когда вы нам заплатили премию и мы совершаем выплату, а как страховщик, к сожалению, страховые случаи происходят ежедневно, это очень легко просчитать.

Синдеева: Какое самое рискованное, скажем так, направление, самое невыгодное, что ли, для вас как для компании?

Волков: Мы стараемся, чтобы они все были выгодными.

Синдеева: Но всё-таки есть что-то, направление, которое работает хуже, а что-то, наоборот, очень рентабельно?

Волков: Розница — самая предсказуемая, потому что там миллионы застрахованных и миллионы...

Синдеева: Розница — это автомобили?

Волков: Это автомобили, КАСКО, ОСАГО, имущество физических лиц, несчастные случаи. Есть там всякие специфические — страхование от укуса энцефалитного клеща и так далее и тому подобное, огромное количество персональных личных видов страхования — их много, и поэтому их легко спрогнозировать. Намного сложнее в корпоративном бизнесе, где мы страхуем космические аппараты, самолеты, атомные станции, суда морские. Мы лидирующий страховщик в России сегодня по морскому страхованию, нам примерно треть рынка принадлежит. И как вы понимаете спутник, 10 штук улетело, ракета «Протон» справилась.

Синдеева: Это вы страховали?

Волков: Большинство из них было наших, да.

Синдеева: И сколько была самая большая выплата?

Волков: 7,8 млрд. рублей. По одному страховому случаю, по-моему, 2 года назад у нас один из «Протонов» не улетел — 7,8 миллиардов рублей.

Синдеева: И вы прям всё выплачиваете быстро?

Волков: Мы всё выплачиваем, мы всё быстро и качественно выплачиваем. Вообще почему я люблю страхование — это очень интересно. Мы имеем дело с очень разными областями жизнедеятельности человека — это и медицина, и розница, о которой я уже рассказал, корпоратив. Мы на нашем страховом комитете обсуждаем: в космосе летает спутник, с ним что-то произошло. У нас должна быть профессиональная экспертиза (и она у нас есть), чтобы принять решение: этот спутник может выполнять свою задачу, помогать вам телевещать на определённой области земного шара или не может, достаточно у него топлива, чтобы выйти на нужную орбиту и, кстати…

Синдеева: Я все-таки хочу, так как нас зрители слушают, чтобы они не заснули от таких стратегических корпоративных, вот про конкретику. Вот у меня бабушка, например, она занималась, в том числе, страхованием жизни в своем Госстрахе. И я помню, как люди по какой-то причине копили, собирали на жизнь, что если вдруг что-то случится, человек умер и так далее, семья получит выплату. Я помню, потому что бабушка об этом много рассказывала. Сейчас я знаю по себе, я знаю всех своих друзей, знакомых и так далее — никто не страхует жизнь, то есть мало людей, которые об этом думают.

Волков: И зря.

Синдеева: 100%. Я согласна, что, наверное, зря. Но как меня замотивировать, вроде здорового, нормального человека вдруг пойти и застраховать свою жизнь? Я думаю: ну хорошо, наверное, должно стоить достаточно дорого. Вот я заплатила, это же в год, я заплатила какие-то достаточно серьезные деньги, но я предполагаю, что за год со мной ничего не случится. И поэтому у меня нет никакого мотива.

Волков: Вы затронули очень сложную и для меня такую тяжелую тему, потому что я вообще всегда был достаточно большим скептиком в отношении страхования жизни. К счастью, я чуть-чуть ошибался. У нас сегодня, начиная с прошлого, 2016-го, может быть, началось в 2015-м, идет бум развития страхования именно жизни.

Синдеева: Почему?

Волков: Единственное, что это не совсем 100% страховой продукт, это инвестиционное страхование жизни. То есть когда люди, по сути, передают нам свои деньги в управление, это инвестиционный продукт, который связан со страхованием на случай, если произойдет что-то критическое.

Синдеева: То есть?

Волков: Смерть, заболевание.

Синдеева: Сколько в год, например, я должна заплатить за свое страхование?

Волков: Минимальная сумма, которую в случае инвестиционного страхования вы можете разместить, она небольшая, там несколько тысяч рублей, мы с этой суммой...

Синдеева: То есть я вам размещаю как в банк, правильно? И даже если со мной за год ничего не случилось, то я получу какие-то проценты, правильно? В этом смысле?

Волков: Вы должны получить эти проценты. Вы сами можете определить ту стратегию, под которой вы подписываетесь. Она может быть более рисковой, менее рисковой. А все инвестиции, а золотое правило помните — чем выше риск, тем выше ожидаемая доходность, чем выше риск, тем меньше вероятность того, что вы…

Синдеева: Так, и если со мной ничего не случилось, а страхование жизни предполагает, в том числе, какие-то травмы, болезни и так далее, то есть если ничего не случилось, то я просто, для меня это такой, условно, банковский депозит.

Волков: Да-да-да. Вы размещаете деньги, мы ими управляем.

Синдеева: Это недавно такая услуга ввелась?

Волков: Вы знаете, она ввелась не так уж чтобы недавно, она стала более популярной, потому что ставки по депозитам снижаются, а как раз с более рискованными инвестиционными стратегиями мы можем вам предложить большую доходность потенциальную. Получите вы ее или нет, это, конечно, зависит от того, сработают те инвестиционные продукты. Но мы гарантируем возврат тела. То есть 100 рублей вы нам принесли, через, условно, 3-5 лет, на какой период вы полис заключите, 100 рублей мы вам вернем гарантированно, это «Ингосстрах» гарантирует. А доходность — это уже зависит как раз от той стратегии, которую вы выбрали.

Условно, вы нам 10 тысяч рублей принесли, не дай бог, вы заболели или смертельный случай, есть такой термин как критические заболевания, в первую очередь, это, конечно, онкология, мы вам вернем не 10 тысяч рублей, а 100 тысяч рублей, потратим на лечение. В качестве примера. Но это, как я и говорю, тема очень специфическая, потому что классическое страхование жизни, то, чем ваша бабушка занималась, это, скорее всего, было классическое страхование жизни, когда 100 рублей заплатил, не дай бог, что-то произошло — 10 тысяч рублей или наследники получат, если это смертельная история, или на лечение. Мы сейчас такие вещи тоже делаем, у нас есть очень хороший партнер «Bupa страхование», это эксклюзивный представитель Bupa — это международная с английскими корнями страховая ассоциация. И как раз на случай критических заболеваний, в первую очередь, это онкология, по всему миру вы можете лечиться, но это достаточно дорого, это несколько тысяч долларов в год.

Синдеева: Да, это дорого. А вот скажите, пожалуйста, а когда я страхуюсь по, например, этому критическому такому медицинскому страхованию, меня проверяют всю?

Волков: Да. Когда вы страхуетесь по разным видам страхования, может быть даже это ипотека, где у вас есть часть, которая «от несчастного случая» называется, если эта сумма превышает определенный объем, условно, 50 тысяч рублей, мы попросим вас пройти медицинское обследование для того, чтобы быть уверенным, что у вас нет хронических заболеваний, что вы не курите, не выпиваете.

Синдеева:  А что, если я курю, меня застраховать нельзя?

Волков: Можно, просто тариф будет намного больше, потому что, к сожалению, статистически, а мы достаточно, я бы не хотел сказать слово «цинично» используем, но мы, конечно, смотрим с бизнес точки зрения на статистику. Те, кто курят, те, кто неправильно питаются, ведут неправильный образ жизни, к сожалению, у них риск получить критическое заболевание и умереть выше, чем у тех, кто этого не делает.

Синдеева: Поэтому в «Ингосстрахе», я слышала, расскажите корпоративные всякие правила про ЗОЖ, курить нельзя.  

Волков: Мы движемся в этом направлении.

Синдеева: Вы запрещаете сотрудникам курить?

Волков: Курить можно.

Синдеева: Где?

Волков: Конечно, не на территории офиса. Я надеюсь, что у вас тоже в оупенспейсе здесь никто не курит.

Синдеева: Здесь, конечно, не курят, хотя я бы мечтала иногда себе такое позволить. Но на улице, все у нас ходят курить во двор.

Волков: Представляете, какая потеря рабочего времени происходит? Мы с коллегой обсуждали, в Сити люди, которые работают, вот они с 20 этажа, подождали, когда лифт приедет, спустились, вниз покурили, поднялись обратно — полчаса точно уходит.

Синдеева: А как мотивируете вы сотрудников бросать курить? Просто запретом или что?

Волков: Нет, еще раз, мы их не поощряем курить. Мы запрещать, это их личное дело, как отравлять свою жизнь, и понятно, что какая-то доля неспортивного поведения, если все остальное время спортивное, ну, наверное, человек может себе позволить. Я в детстве мало занимался спортом, честно признаюсь, и честно, очень об этом жалею, потому что за 40 лет когда переваливаешь, конечно, темп жизни, ритм жизни, расписание жуткое.

Синдеева: Но выпивали, курили?

Волков: Когда-то рюмку мог выпить, и даже курил когда-то. Стал заниматься спортом и чувствую себя намного лучше сегодня.

Синдеева: Это понятно. Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Это из этой же серии.

Волков: Про богатство — это в сторону, да, лучше быть здоровым, и я это всем желаю и со страховой точки зрения, и с личной точки зрения.

Синдеева: Нет, но все-таки, подождите, вы знаете, я по поводу корпоративных правил много думаю, потому что у нас нет никаких корпоративных правил, у нас какой-то полный совершенно с этим бардак. И я поняла, что искусственно это нельзя насадить — это неправильно. Когда я читаю какие-нибудь корпоративные правила крупных, больших компаний, я думаю: как же у них это получается, то есть не превращается ли это в некий пионерский лагерь, когда там типа все вместе, мы должны это, у нас тут написано мы должны ходить в пилоточках.

Волков: Как руководитель руководителю, да? Я прошел по вашей студии, у вас достаточно много молодых ребят сидит, и вы мне рассказывали, что те коллеги, которые за кадром сейчас, они вчера поздно закончили рабочий день, и ничего, спокойно к девяти утра пришли. Для нас, крупной корпорации, я всегда говорю, что мы должны стараться жить как стартап, мы должны быть финансово устойчивыми, такими, какими мы есть, а пытаться жить ежедневной жизнью как стартап. И для меня сейчас это очень больная и актуальная тема. Я на прошлой неделе изменил график рабочего дня.

Синдеева: Куда? Что ты изменил?

Волков: Я поменял график рабочего дня так, чтобы у нас в пятницу люди пораньше заканчивали, но клиенты требуют, чтобы мы подольше работали. Такого взрыва, который я от своих сотрудников увидел, когда премию выплачиваю, почему-то такого взрыва я не слышу, радости, а тут взрыв негодования был ужасный.

Синдеева: Вы удлинили день.

Волков: Мы его переформатировали.

Синдеева: Сейчас надо, чтобы сотрудники телеканала Дождь всего этого не слышали, потому что у нас ненормированный рабочий график.

Волков: У нас тоже. На самом деле я всегда думал, что все люди работают ненормированно, и им все равно, во сколько пятница закончится. Оказывается, нет, оказывается, они уходили пораньше вовремя. Для меня, конечно, выполненная задача намного важнее, чем то, что я в девять утра пришел и в шесть вечера закончил, отсидел от звонка до звонка, на этом все закончилось. На мой взгляд, я недавно отметил свое трехлетие на посту генерального директора, буквально месяц назад со мной перезаключили контракт, и я на следующие три года контракт заключил. Я очень много думал, что я сделал, что я хочу сделать, и вопрос изменения корпоративной культуры, наверное, одна из самых сложных задач руководителя. Как сделать так, чтобы люди, которые с советского времени продолжают работать, они, конечно, в своих традициях живут. И, мне кажется, если мне удастся эти традиции, опыт, музей, о котором мы, может быть, еще успеем чуть-чуть поговорить, все эти традиционные вещи совместить с очень современными, современными технологиями, цифровыми.

Синдеева: Но давайте конкретно. Что вы делаете?

Волков: Со здоровым образом жизни. Первое — это мотивировать. У нас сейчас каждые две недели какой-нибудь мастер-класс по одному из видов спорта. Я ходил с ребятами, бегал, в мини-футбол играл, у нас йога была. Любой сотрудник может бесплатно прийти на этот мастер-класс и принять участие в этом мастер-классе. Все корпоративные праздники. У вас вчера была корпоративный праздник семилетия, мы очень долго думали, как наше 70-летие проводить, как Новый год отмечать, да, Новый год. Все встретились, выпили, спели песни, потанцевали — давайте это сделаем в каком-то более спортивном. Мы думаем сейчас, как летний спортивный праздник, летний праздник проводить и хотим его спортивным, конечно, это кого-то замотивирует. У нас есть специальный сайт, мы его буквально на днях запускаем, где мы будем каждый вновь, первая тренировка, мы его за это чем-то награждаем, какие-то носимые электронные устройства, которые отслеживают…

Синдеева: То есть для этого еще есть какой-то штат людей, который этим занимается активно, в общем, это как?

Волков: У нас достаточно большой штат наших HR-сотрудников. Да, конечно, на это надо немножко выделять ресурс, но я надеюсь, что если много людей в это вовлечется, и главное — собственный пример. Если ты сам не побегал, если ты сам не принял участие в этом мастер-классе, если ты сам в спортзал не сходил…

Синдеева: А люди себя не чувствуют как в пионерском лагере?

Волков: Надеюсь, что нет, это надо у людей спросить. Хочешь — идешь, не хочешь, у тебя всегда должно быть право не сходить.

Синдеева: То есть не сходить. То есть если ваши сотрудники будут продолжать, условно, курить, не заниматься спортом, вы их за это увольнять не будете?

Волков: Увольнять не будем. Я боюсь, что результат их работы сам покажет, что им тяжело работать, потому что, на самом деле, я сейчас очень много занимаюсь спортом, я действительно себя физически стал, несмотря на безумный график какой-то и то, что мои занятия спортом, они ночные, все равно физиологически лучше себя чувствуешь. И я понимаю, что продуктивность работы лучше, там определенная самодисциплина.

Синдеева: Короче, ребята, года через два начну с вами спортом заниматься.

Волков: Спорт реально помогает и, как сказал бы, личный пример — это важно. Так что можем с вами в следующий раз встретиться где-нибудь в спортивном мероприятии.

Синдеева: Я хотела вам как тоже менеджеру задать вопросы и человеку, который получил MBA и вообще как-то много там развивались и учились. Страхование — это глобальный бизнес, финансы — глобальный бизнес, огромные корпорации, акционерные общества, в которых миллион акционеров, которых ты не видишь, и уходит этот такой touch с продуктом или с клиентом внутри менеджмента во многом. И, например, я сейчас не буду называть компании, но, допустим, компания, производящая какой-нибудь популярный напиток, много лет существующая компания, у которой уже нет никакого акционера, есть миллионы акционеров. И менеджмент, который подписывает контракты, они заточены выполнять KPI на то, чтобы приносить, деньги своим акционерам.

Волков: Очевидно.

Синдеева: А где здесь социальная ответственность? Потому что, например, если бы эта компания имела реального владельца или группу владельцев, реальный такой совет директоров, который не представляет миллионы акционеров, а реальные люди, которые этим владеют. Возможно, они в какой-то момент бы сказали: «Но вообще-то мы выпускаем какую-то фигню, потому что она не приносит пользы, она вредна».

Волков: Это может сказать и владелец, и менеджер, конечно же.

Синдеева: Но мне кажется, менеджер в этом смысле как-то менее замотивирован. Он замотивирован на то, чтобы акционерам принести прибыль. А акционер в этом смысле более может быть ответственный. Он придет и скажет: «Ребят, давайте все-таки мы переделаем рецепт нашего напитка и сделаем его экологически полезным, не вредным и так далее, потому что мир меняется». Вопрос-то мой вот какой: как вы считаете, есть ли будущее у глобальных бизнесов

Опять же, та же Силиконовая Долина, каждый человек, приезжающий туда, мечтает создать какой-то стартап, быть Цукербергом, Брином и сделать так, чтобы покорить весь мир. Но при этом они, эти люди, идут в маленький ресторанчик, которым владеет конкретный этот итальянец, который там же работает, там же готовит, и он не идет в сетевой ресторан. То есть они сами потребляют не глобальный продукт, но все мечтают создать глобальный, чтобы какая-нибудь компания пришла и купила за миллиард долларов. Что вы думаете по этому поводу?

Волков: Вопрос, в котором много вопросов. Первое — сама глобализация мне не очень нравится, она мне не очень близка. И вы говорили про мой опыт. Я никогда не работал в крупной, публичной компании. Если мы говорим про «Ингосстрах», которая крупная компания, она все-таки частная компания.

Синдеева: Да, она частная.

Волков: У нас есть конкретные владельцы — это или физические лица, среди которых есть Олег Владимирович Дерипаска, среди которых есть международный, один из лидеров страхового вообще бизнеса мирового — это компания Generale, это абсолютно понятные физические лица. У нас вчера был совет директоров — это те люди, с которыми мы обсуждаем вопросы, правильно ли мы делаем свою работу, те ли мы продукты продаем нашим клиентам. И акционеры, в том числе, зачастую говорят, что: «Ребята, те продукты, которые вы продаете, давайте посмотрим на них другими глазами».

Вернусь к тому, с чего я начал сегодняшний разговор, наша стратегия. Мы сказали: «Вот наш клиент, вот что надо нашему клиенту», не мы, не менеджеры компании должны придумывать, что мы можем дать. Мы очень внимательно должны посмотреть чего от нас общество хочет и, конечно, в страховании страхование и социальная ответственность очень естественным образом близки, потому что мы помогаем людям преодолеть какое-то горе, преодолеть какую-то проблему. Не страшно, если вы, не дай Бог, попали в аварию и у вас машина испорчена каким-то образом, заменить крыло, восстановить, продать даже тотальную машину и купить новую — это все просто. Есть такая пословица: «Проблему, которую можно решить деньгами — это не проблема, это расходы», мы эти расходы покроем. Намного хуже, когда это жизнь, здоровье.

Синдеева: Не уходите в страхование, подождите, вопрос про глобализацию и насколько за этим будет будущее.

Волков: Не знаю. Мы сегодня и когда вы говорили, приводили в пример Facebook и другие какие-то известные сегодня компании, которые на слуху, мне кажется, это как раз те, которые умудрились стать очень большими, но то, о чем я говорил, пытаются думать как стартапы. Конечно, иногда немножко в пионерский лагерь превращается, и из этого очень сложно... Я за баланс, если кто-то умеет находить баланс между пионерским лагерем, глобализацией и персональным отношением к клиенту, наверное, в этом залог успеха того, кто умеет это делать, и мы стараемся это делать.

Вы знаете, я, как выпускник Чикагского университета, вы упоминали о моем опыте, я действительно учился в Чикагском университете, а Чикагский университет считается одним из самых таких прорыночных университетов, он считается одним из самых лучших в мире как по обучению финансов, и рыночные традиции там очень сильны. Я считаю, что рынок, клиенты если нам дадут определенную свободу выбора, сам отрегулирует этот вопрос, если клиенты почувствуют, что глобальные корпорации становятся слишком стандартизированными и не близкими клиентами, у них просто перестанут покупать, значит, будут покупать те маечки, ходить, как я люблю ходить, в частные совсем какие-то семейные итальянские рестораны, а не в сетевые, но это очевидно, хотя есть примеры сетевых ресторанов, где в них тоже очень комфортно, и это personal touch— персональное отношение — оно существует. Мне кажется, очень много зависит от конкретных людей, от управляющих конкретного бизнеса и конкретного заведения даже в рамках большого бизнеса.

Синдеева: Хорошо. Смотрите, вы, если я правильно понимаю, одни из лидеров в России по страхованию музейных ценностей.

Волков: Это правда.

Синдеева: Скажите, есть в этом что-то особенное и вообще были ли какие-то интересные случаи?

Волков: В каждой линии страхования есть что-то особенное. Я и про космос рассказывал, и про суда. Музей — это, конечно, очень интересно, потому что, конечно, там есть специфика, и в отличие от многих других видов страхования, самое сложное — это оценка конкретного произведения искусства. Потому что висит картина Пабло Пикассо, хорошо, если ее недавно купили, и у нее есть подтвержденная оценка, что кто-то за нее заплатил 10 миллионов долларов, а, предположим, музей такой, как Третьяковская галерея, Эрмитаж, музеи поэтому не страхуются целиком.

Синдеева: То есть конкретная картина страхуется, да?

Волков: Никто никогда не сможет оценить, сколько это стоит, она бесценна. Как есть определенная реклама, бесценна.

Синдеева: А если пожар, не дай Бог?

Волков: Государство ответит, скорее всего. Но в мире вообще музеи не страхуются, страхуются большие выставки, выезжающие в другие страны...

Синдеева: А кто платил за, то есть страховой взнос кто делал?

Волков: Платит обычно принимающая сторона, то есть тот, кто проводит выставку. Если иностранцы к нам приезжают...

Синдеева: А были большие выплаты? Выплаты именно по искусству, было ли что-то такое, что украли что-нибудь?

Волков: Было, было. Крали, у нас чаще не было, но портрет пожилой женщины, мы платили 1,2 миллиона долларов, потому что на выставку когда его отвезли, кто-то совершил какое-то действие, немножко порезал полотно, там сложно сказать, сумасшедший хватает, зачем этот человек это сделал. 1,2 миллиона долларов за реставрацию этого полотна мы заплатили. Очень много разных выставок и вообще, конечно, рядом с искусством быть очень просто интересно, потому что ты видишь эти полотна, участвуешь в этом процессе, общаешься с интересными людьми.

Синдеева: А были какие-то случаи, когда, условно, украли именно потому, что она была застрахована, а потом это…?

Волков: Честно? Только в кино видел. В реальности на нашей практике не было. Когда на экспозиции что-то повредили, выплачивают — такое было. Чтобы мошенничество, связанное со страхованием, именно с известными произведениями искусства, в нашей практике не было, к счастью.

Синдеева: А скажите, пожалуйста, все равно, когда перед вами акционеры ставили задачу, подписывая с вами первый контракт и продлевая второй, какие основные задачи все равно ставятся? Звучит ли там что-то, кроме денег?

Волков: Вы мне сложный сейчас, конечно, вопрос, это лучше к ним обращаться с этими вопросами. Конечно, развитие компании как одного из лидера области, в которой мы работаем, — это самое важное. Мы сегодня один из лидеров крупнейших и в нашей стратегии, к которой я все время не перестаю возвращаться, на протяжении ближайших пяти лет, как минимум, мы хотели бы оставаться лидером страхового российского рынка. Сейчас вообще очень сильная идет консолидация, я говорю о том, что чем ты крупнее, тем ты устойчивее.

Синдеева: Это опять, это про глобальное. А зачем быть лидером? Можно быть просто очень хорошей, качественной компанией. Почему надо обязательно биться за это лидерство, стать?

Волков: Согласен с вами. Еще раз повторюсь, в страховании твой баланс  итого, сумма, которая на балансе, подводится итог, сколько там миллиардов рублей, она важна. Быть универсальным федеральным страховщиком, к сожалению, ты должен иметь масштаб. И давайте проведем какой-то опрос, сколько людей розничных, просто обычных наших клиентов, сколько знают «Ингосстрах», ближайших наших крупных трех-четырех конкурентов и сколько людей знает компанию №100, №120, я их не знаю. Конечно, знание — это очень важно, это очень важно.

Синдеева: А скажите, пожалуйста, все-таки я про задачи. Я все хочу понять: эта социальная ответственность, про которую вы тоже говорили, это есть как задача? То есть нужно не только акционерам деньги зарабатывать или нет?

Волков: Акционерам деньги зарабатывать важно и доходность на вложенные средства, как финансист, — это всегда важно. Удовлетворение потребности клиентов, а так как у нас десятки, миллионы застрахованных, мы естественным образом социальную ответственность свою реализуем, ее можно реализовать и по-другому. Опять-таки, заботой о своих сотрудниках, тот самый здоровый образ жизни, я считаю, что отчасти это тоже некая социальная ответственность перед теми 10 тысячами людей, которые работают в компании. Благотворительность, мы с вами не поговорили про благотворительность.

Синдеева: Да, я хотела спросить: есть у вас программа своя, которая...?

Волков: Конечно, благотворительность — это как раз прерогатива акционеров, что все-таки это их деньги, это деньги, которые платятся через чистые прибыли.

Синдеева: То есть они принимают решение и...?

Волков: Мы приходим с предложением. Когда мы формируем бюджет на следующий год, мы говорим: «Икс миллионов рублей разрешите нам направить на благотворительность». И я думаю, что с Олегом Владимировичем вы, может быть, лучше отдельно его спросите про его фонд.

Синдеева: Олег Владимирович, вы понимаете, сейчас мы вас пригласили ко мне в программу.

Волков: Соответственно, есть фонд, который благотворительный, курируется Олегом Владимировичем Дерипаска, и он очень много крупных федеральных проектов делает, они известны, «Вольное дело». Мы, как менеджеры, тоже, конечно, стараемся принимать какое-то участие, у нас есть ряд других благотворительных фондов — это и фонд, который «Коммерсантом» поддерживается, мы активно в нем принимаем участие. Фонд «Найди семью», который занимается изменением ситуации с приемными семьями, с ситуацией...

Мы сами, в фонде «Найди семью» я являюсь персональным попечителем, и мы проводим какие-то благотворительные акции, я в это личное время, которое у меня остается от работы на основном месте работы, стараюсь инвестировать туда какое-то. А в рамках того, что мы делаем по изменению корпоративной культуры внутри компании, мы сейчас проводим целые акции, когда все наши подразделения, мы им напоминаем, что, ребята, есть благотворительность, есть люди, которым нужна наша помощь, наши сотрудники этим занимаются, они друг с другом делятся и это друг друга заводит, на самом деле, и с точки зрения корпоративной культуры, и пользы, которую мы приносим.

Синдеева: Скажите, пожалуйста, а государство оно помогает или мешает? И государственное регулирование страхового бизнеса — это нужная штука?

Волков: Это сложно. Страхование — тот вид деятельности, который должен регулироваться, потому что...

Синдеева: Везде регулируется?

Волков: Везде регулируется, и если бы он не регулировался, был бы бардак, и я бы никому не рекомендовал страховаться. Тот факт, что сегодня этот вид деятельности регулируется мега-регулятором в виде Центрального банка, и Центральный банк за последние пару лет он стал два года назад с лишним мега-регулятором и начал нас регулировать, огромный опыт в этом приобрел, у нас очень хорошие профессиональные взаимоотношения.

Синдеева: Это мешает или помогает?

Волков: Где-то помогает, где-то мешает. Конечно, нам сложно, потому что от нас требуют огромное количество отчетности — это жуткая бюрократия, но так как это применяется ко всему рынку, и правила едины для всех, то слабый погибает, сильный выживает. Не стали сегодня поднимать тему ОСАГО — это самая большая сейчас кризисная тема, ОСАГО, то, что тарифы на ОСАГО устанавливаются государственным Центральным банком — это очень сложно, потому что сегодня тарифа явно не хватает, чтобы это изменить, это огромная, сложная процедура. Мы очень надеемся, что кризис ОСАГО не доведет до того, что клиенты... Сейчас кризис.

Синдеева: Но сейчас прям кризис. Я, вы знаете, я поняла, что просто это такая глубокая тема, в ней надо прям, про него много говорить, поэтому я не стала ее трогать.

Волков: Это можно часами об этом разговаривать, это очень сложно, да. Это сложно и очень опасно, потому что кризис ОСАГО 40 миллионов человек, живущих автовладельцев в России, застрахованы по ОСАГО. Касается каждого из нас, каждого из автовладельцев. Сложно, это надо модернизировать, Центральный банк это делает, всегда хочется, чтобы они немножко быстрее были, там чуть-чуть внимательнее.

Синдеева: Давайте так: если бы была возможность, вы бы сказали: государство должно принимать участие? Представим такой идеальный мир, мы его с чистого листа пишем.

Волков: Еще раз, регулировать должны, если бы, а мы об этом говорили, установили свободный тариф на ОСАГО, то рыночные механизмы, как выпускника Чикагского университета, мне кажется, это правильно, и они бы привели к стабилизации ситуации быстрее, чем когда излишнее регулирование.

Синдеева: У меня сегодня был в гостях Михаил Волков, генеральный директор компании «Ингосстрах», страховой компании. Мне очень приятно. Спасибо, что вы пришли.

Волков: И это взаимно.

Синдеева: С 70-летием вас, в общем, дорогие зрители, ждите программы с разными большими, взрослыми дядьками. Может быть, Олег Дерипаска дойдет до меня в программу.

Волков: Спасибо большое.

Синдеева: Спасибо.