Режиссер Юрий Грымов о том, как оказался работником «Царьграда», зачем пошел туда на работу и когда осознал, что что-то не так.
Синдеева: Очень хочу с тобой поговорить про «Царьград ТВ», потому что когда, честно говоря, я узнала о том, что ты вышел туда работать главным режиссером, я была немножко в шоке. Во-первых, почему ты туда пошел? Во-вторых, компания людей, которая там работала, от Александра Дугина, ну и вообще акционера Малофеева, люди, к которым много вопросов. Были ли они у тебя? И какая твоя задача была, какую цель перед тобой ставили?
Грымов: Рассказываю. Я пошел не на канал «Царьград», его практически почти не существовало. Было большое желание у руководства и акционеров этого канала построить современный (внимательно, это то, что я слышал, то, что я принял и сказал, что я готов обеими руками), современный канал, православный канал. То есть не архаический, а современный. Когда люди говорят там о той же нравственности, о вере, но современным языком. Я знаю массу людей, и я человек православный, я знаю массу людей, очень передовых, актуальных, и при этом они верующие, это не бабушки такие, знаете, на лавочке брюзжащие, ни в коем случае. И мне показалось это очень интересным. Это очень интересно и очень своевременно, мне казалось. Но по тому, как стало это все развиваться, я это понял, по-моему, через два месяца, на третий месяц я уже начал колебаться, и, по-моему, я уже ушел. Потому что я понял, что это стал какой-то реакционный.
Синдеева: Но ты, смотри, ты проработал там 2015 и 2016 год. 2016 год ты работал там или нет?
Грымов: Я меньше года работал.
Синдеева: Объясню. Просто, когда я сейчас готовилась, когда я начала про все это читать, я тут попала, я даже этого не помнила, что в 2016 году «Царьград ТВ» выпустил топ-100 главных русофобов нашей страны, куда попали…
Грымов: Это до. Я уже ушел. Вот как только началось…
Синдеева: Вот я хотела, видишь, у меня волосы встали дыбом, когда я читала этот список. Как Грымов мог работать на канале, на котором Людмила Улицкая, Макаревич, Чубайс, Венедиктов, Альбац, ну и…
Грымов: Это до. Это все случилось уже после того, как я ушел. Я чувствовал настроение, что все меняется, становится все жестче и жестче. Я объясняю, зачем мы это делаем, зачем, куда мы движемся? Если опять, ты называешь Улицкую, я…
Синдеева: Я прямо в ужасе была.
Грымов: Мой хороший товарищ, мы с ней вместе сняли кино. И это уже результат, это я уже ушел, это ни в коем случае я за этим не подписывался, потому что этого не может быть, я против вообще каких-либо списков. Ну, любимых, нелюбимых, русофобов.
Синдеева: Нет, это ужасный список, понимаешь
Грымов: Конечно. Потому что это ограничивает свободу. Понимаешь, любой список всегда ограничивает свободу твоего выбора и твоего зрителя.
Синдеева: Тебе было неловко, или потом стыдно, что ты там работал?
Грымов: Стыдно, конечно. Нет, смотри, мне стыдно, я осуждаю только себя и обсуждаю себя. За тот период времени, что я там был, за то, что я и команда людей, которых я туда привел, мы сделали, мне не стыдно. Когда началось это брожение и изменение формата и настроения канала, то оттуда ушли люди.
