В гостях у Натальи Синдеевой — продюсер музыкального фестиваля «Дикая Мята» Андрей Клюкин. В этом году власти отменили мероприятие за семь часов до его открытия. «Когда все сцены, кинотеатр, водопровод, рестораны, лекторий, лаунджзоны, дорожки и подиумы для людей с ограниченными возможностями по здоровью уже построены, когда все участники уже приехали, гостиницы, визы, перелеты, трансферы оплачены — удар, который невозможно представить в самом кошмарном сне», — написано на официальной страничке фестиваля в фейсбуке. «Дикая мята» потеряла 96 млн рублей. Однако этот, казалось бы, безвыходный случай, грозивший фестивалю закрытием и миллионными долгами, превратился в историю поддержки, помощи и добра. Музыканты, зрители, чиновники, партнеры стали предлагать фестивалю помощь и поддержку. Правительство области заверило, что часть убытков возьмет на себя, многие музыканты согласились выступить в следующем году за 1 рубль, тысячи зрителей не стали возвращать билеты и запустили акцию по их покупке на 2022 год, многие гостиницы отозвали счета. Как это было и что будет с фестивалем дальше — Андрей Клюкин рассказал в интервью Наталье Синдеевой.
Синдеева: В программе «Синдеева» редкий случай, когда приходит актуальный гость по новостной повестке. Обычно такого не происходит. Сегодня у меня в гостях Андрей Клюкин, генеральный продюсер и, наверное, генеральный директор, да, фестиваля «Дикая мята». Наверняка, наши зрители все слышали про этот фестиваль, многие были на этом фестивале и ты, конечно .. можно я на «ты» сразу?
Клюкин: Идеально.
Синдеева: Несмотря на то, что мы с Андреем удивительным образом незнакомы.
Клюкин: Потрясающе, да.
Синдеева: Хотя наши пути пересекались на протяжении последних 25 лет, с 96-го года, вот, точно с «Акул пера», очень близко, но мы никогда не были знакомы.
Клюкин: Это правда, первый раз, вот, общаемся.
Синдеева: Да. Поэтому никакого личного моего отношения к тому, что произошло, не будет, и будет просто интерес и сопереживание тому, с чем вы столкнулись. Буквально несколько дней назад, я просто напомню, за 12 часов до начала фестиваля — трехдневного большого фестиваля в Тульской области, а это 14-ый фестиваль должен был быть по счету — он был отменен. Отменен был и формально и официально администрацией Тульской области, когда уже вовсю шли застройки, постройки...
Клюкин: Были окончены. Я хочу здесь перебить.
Синдеева: Уже все было закончено, да?!
Клюкин: То есть не за 12, а за семь, вот, потому что у нас в семь часов началось тестирование на ПЦР. А нам сообщили в ноль часов четыре минуты, это ночью все происходило. То есть уже все было построено и подметено. То есть вот так уже. И это было катастрофа даже для тех людей, которые не имеют никакого отношения к фестивалю. И сейчас даже не про деньги, а про то, сколько сил, сколько энергии, сколько любви, сколько трудозатрат вкладывается в такой проект. И когда он отменяется за несколько часов, ну, это, в принципе, хочется застрелиться в этот момент. Но, как ты уже сказал в каком-то интервью, что расслабляться не было возможности, надо было как-то собрать себя в кучу и дальше принимать какие-то решения. Андрей, давай мы начнем с хорошего. Во-первых, как я понимаю, очень клево отреагировали люди, зрители, которые купили билеты. Была объявлена краудфандинговая кампания по поддержке. И мне кажется, она тоже должна быть какой-то активной, я тоже хочу, чтобы ты про это рассказал. Ну, и третье, что было для всех приятной неожиданностью — что администрация Тульской области в лице Дюмина поддержали вас, несмотря на то, что принимали такое решение, и даже пообещали оказать какую-то, может быть, финансовую поддержку. Давай начнем, вот, с хороших новостей. А потом уже про все сложности. Да, во-первых, это все очень хорошие новости, действительно. И, вот, ты правильно сказала о том, что, вот, в такой ситуации оказаться очень сложно. И, вот, у меня первые секунда, когда я узнал, у меня было такое ощущение, что…
Синдеева: А ты как узнал, ты позвонил? Как это было?
Клюкин: Нет. Нас ночью…
Синдеева: То есть был на площадке…
Клюкин: Нас ночью вызвали в правительство. Вот, когда тебя ночью вызывают в правительство — это точно ничего хорошего, вот. И мы ехали с моим партнером.
Синдеева: Вы уже были там, на площадке, вы там были?
Клюкин: Я там практически месяц на всей стройке я был, потому что это очень сложно, я расскажу. Мы очень много… Там была еще вот какая штука. Мы реализовали все наши мечты, вот там, на площадке.
Синдеева: На этом, вот, именно в этом году?!
Клюкин: Да. Вот здесь мы их генерировали-генерировали и в какой-то момент, когда там уже зажглась — я расскажу подробнее про эту лестницу — над ней освещение, я подумал: «Ну, вот, и отлично». И как раз позвонили, вот, это уже было такое… И когда тебя ночью вызывают в правительство, ты, ну, не ждешь ничего прям такого, вот, сверхъестественного, точно не за премией, не орден тебе вручать, вот, вызывают. И мы ехали с моим другом, партнером, и — у нас часто такое бывает — моделировали ситуации. Типа, нам скажут — давайте сейчас, не знаю, там, остановим, а мы скажем, что, ну, погодите, а уже все равно все в области. А нам скажут то, и вот, мы пытались, вот, вот это..
Синдеева: То есть вы проигрывали какие-то сценарии.
Клюкин: Мы проигрывали, да, сценарии разговора. Но когда мы приехали, поняли сразу, что никаких сценариев не будет, потому что там я понял, что это экстренная ситуация. И это была полночь.
Синдеева: Кто был, кто в это время был в правительстве?
Клюкин: Все, ну, правительство. То есть все машины стояли.
Синдеева: Ну, то есть Дюмина самого не было?
Клюкин: Дюмин был, но мы его не видели. Дюмина мы увидели утром. Дюмин, конечно, был. Вот, потому что там проходил брифинг.
Синдеева: А у них что — они прям собрали экстренное совещание или что?
Клюкин: Да-да, это было экстренное совещание.
Синдеева: Они собрали в ноль часов экстренное совещание?
Клюкин: Может, они собрали его раньше, мы туда приехали в ноль часов.
Синдеева: А ты — сейчас, извини, буду перебивать — а ты понимаешь, как оно случилось, и почему в ноль часов? То есть это же распоряжение наверняка было с федерального...
Клюкин: Я не понимаю, и я молю бога не узнать. Я объясню — почему. Потому что фестиваль «Дикая мята» это огромная концентрация надежд, любви, задумок, креатива. Ну, чтоб было понятно... Ну, постольку-поскольку, там, вы, может быть, парни не были на «Дикой мяте», да, расскажу. То есть там, ну, в этом году там были дорожки для инвалидов — это первая была, первый фестиваль в истории России, где ты можешь приехать на коляске и проехать.
Синдеева: И все было придумано.
Клюкин: Да, то есть построили… Нам все говорили — что, ребята, вы не успеете это сделать. Огромная каменная лестница с пандусом по нормативам, вот, то есть.. Причем нам даже один из наших партнеров, спонсоров, отказал ее поддерживать, потому что говорит — ребят, вы просто все равно не успеете, мы даже не будем в это ввязываться, вот. И когда она зажглась, а потом — «фаа..успели!». Вот, то есть это водопровод везде ведем. Мы же никогда не берем деньги за воду с людей, особенно в таком, ну, вообще. Это души, туалеты, пять сцен.
Синдеева: Так как я не была, но я думаю, ты нам дашь какие-то картинки, мы проиллюстрируем, да, и в том числе, тем, что было построено в этом году, и тем, как было раньше. Скажи, а это что — помимо нескольких сцен — это еще что, палаточный городок или это?
Клюкин: Помимо нескольких сцен, это кинотеатр, полноценный кинотеатр Dolby Surround.
Синдеева: Открытый? Как закрытый?
Клюкин: Нет, огромная шатровая конструкция, которую мы ставим. Одна сцена, полностью покрытая шатром на случай дождя, и она больше по площади, чем ГлавClub. Огромная — на пять тысяч человек, с полом, со стенами, со всей историей. Это лектории. Это 50 ресторанов. Многие из которых не фуд — не вот эти, как это называется, фудтраки, да — а именно деревянные конструкции. Это огромные лаунж-зоны двухэтажные, с которых можно, там, смотреть, получать удовольствие.
Синдеева: А это все на поле?
Клюкин: Конечно.
Синдеева: А как, вот, скажи, а люди ходят по полю, или там уже дорожки? Извини, ну, я просто хочу понять масштаб, в том числе, передать зрителям масштаб бедствия.
Клюкин: По полю, да. Ну, это 86 гектаров города. С водопроводом, с электричеством, с освещением..
Синдеева: Который строится на три дня?
Клюкин: Да-да. С освещением. То есть, вот идет дорога, а вдоль нее устанавливаются столбы с освещением, чтобы ночью люди там не спотыкались. Палаточный лагерь — у нас не палаточный лагерь, это кемпинг в большей степени. Потому что он размечен на улицы, на улицах стоят — то есть, вот, палатки стоят на улицах, у каждой улицы свое название, чтобы люди не путались, ну, вечером.
Синдеева: А палатки вы ставите, или люди приезжают с палатками?
Клюкин: Есть и так, и так. Вот, то есть там можно приехать в готовые палатки, можно приехать в готовые юрто-отель, то есть там такие вот прям с кроватями. Можно поставить свою палатку, ну, в зависимости от того, кому что нравится и на какой кошелек. Во всех этих лагерях стоят лампы освещения, то есть мы столбы проводим — вот это. Везде работает бесплатный горячий душ, потому что, ну, мы понимаем, что человек должен себя..Да, вот, ну, у меня трое детей, и мы давно уже придумали эту штуку, еще пока никто не повторяет, и я надеюсь, что ее будут повторять. У нас работает комната матери и ребенка прям на фестивале. То есть это, вот, помещение типа такого, там стоят стиральные машины, сушилки, плиты, холодильники...
Синдеева: Фантастика. Подожди, скажи...
Клюкин: ...пеленальные столы с обогревом инфракрасным, если вдруг прохладно. Потому что, ну, у тебя же ребенок, он может залезть, там, не знаю, в какую-нибудь грязь, лужу, еще куда-то, и что ты будешь с этим делать?! Мы это все предусмотрели. Вот это все уже стояло на поле. Уже мы отдали последние распоряжения клининговой службе подмести дорожки, собрать строительный мусор, обрезки баннеров. И поехали, собственно говоря, вот туда. Поэтому, конечно, первые ощущение, когда это сказали...
Синдеева: Какие слова вам сказали? Вот прям что сказали?
Клюкин: Нам сказали так. Парни, ничего хорошего не скажем. К сожалению, мы вынуждены отменить. При этом...
Синдеева: Ну, то есть с сожалением, с сопереживанием? То есть чиновники с человеческим лицом.
Клюкин: С огромным. Там два чиновника были со слезами на глазах. Ну, потому что...
Синдеева: Они же вам помогали все это время, они же тоже были во взаимодействии.
Клюкин: Помогали не то слово. То есть у нас было взаимоотношение предельно плотное. Вот, с того момента, когда они в первых числах марта сказали –ребята, все, давайте работам, мы были постоянно на контакте. Я очень доволен, это странно, что вроде как нас запретили, а при этом я доволен тем, как мы работали с Министерством туризма. То есть мы говорим — ребята...
Синдеева: Тульской области?
Клюкин: Тульской области, да. Вот, говорю, ребята, слушайте, у нас такая идея. К нам пришла «Пикабу», ну, «Пикабу». Там редактор — она колясочница. Я говорю, слушайте, она говорит — вот, мы «Пикабу», хотим что-нибудь сделать там для людей с ограниченными возможностями по здоровью. Вот, ну, говорю, у них там не очень много, так чтобы, денег, вот, давайте что-нибудь мы вокруг этого начнем крутить. Они говорят — слушайте, ну, парни, ну, мы же не можем вам выделить просто на фестиваль, там, материалы, но каких-то людей и, например, «Автодор» может помочь. Мы метнулись там в компанию Брайен, мы метнулись Хеленбер, которая гравий. Мы собрали материалов там почти на десять миллионов рублей.
Синдеева: И это не за деньги? То есть все так...
Клюкин: Нет. Да-да, это все помогали. И потом приехал тульский «Автодор», они прорыли вот эти дороги, своими катками все это закатали, потом приехало ЖКХ, положили.
Синдеева: Крутой пример взаимодействия с государством с нашим.
Клюкин: Да-да-да. И когда мы, там, просили ребят, давайте мы скоординируем транспортную историю, потому что многие приезжают, например, на фестиваль, да, на электричках, и там начинают таксисты ломить какие-то цены. Говорю, давайте выстроим, вот, ну, постоянную дорожку, но сделаем фиксированную цену. Мы это тоже сделали с ними. Мы ограничивали таксистов, ну, как, гипотетически теперь уже то есть. Но там был определенный таксомоторный парк, который довозил людей от. То есть у нас вообще огромный информационный центр стоит, стеклянный, прямо, вот, на поле, который мы строим, он очень похож на то, что в аэропорту. То есть стеклянные двери, там стоят девушки в белых рубашках, над ними мониторы стоят, на мониторах ты видишь, что происходит на какой сцене. И ты там можешь заказать гостиницу, такси, вот это все.
Синдеева: А такого уровня единственный в России фестиваль? Вообще, такого нету?
Клюкин: Да. Да-да. Я не был на AlfaFuture, возможно, там тоже такое было, вот, возможно. Но я знаю, что да. Потому что мы всегда преследуем, мы делали так. То есть выбираем, например, пригласить мою, одну из моих любимых, я не знаю, группу Cure или не приглашать, но, например, построить вот это, вот это, вот это. Мы всегда строили инфраструктуру. То есть просто я понимаю, что концерт, который идет, там, час в рамках трехдневного фестиваля — это очень круто. Но когда ты находишься там все трое суток, тебе хочется быть человеком, там, чистые туалеты, горячий душ. Чтобы ты мог нормально поесть. Чтобы ты… То есть у меня есть пример — фестиваль Coachella, который я очень люблю. Вот, мне, честно говоря, вот такого очень хочется.
Синдеева: Ну, хорошо, вот смотри, они с сожалением, с сопереживанием вам об этом говорят. И судя по тому, как они вам помогали и содействовали в подготовке, они тоже были уверены все-таки в том, что...
Клюкин: На 100%.
Синдеева: ...в том, что фестиваль не отменится.
Клюкин: Я скажу больше...
Синдеева: То есть когда последняя была точка ваша, в ваших переговорах, когда вы сказали, окей, все строим. Ну, потому что все же понимали...
Клюкин: Нет, строить — мы сразу строили, потому что...
Синдеева: Не, ну, подожди. Ну, все равно все же понимали, что ковидные ограничения — они в любой момент могут...
Клюкин: Нет, мы не понимали, потому что в разных регионах разная ситуация. И она действительно разная. То, что этот регион как бы относительно близко. Ну, вот, у нас в Москве сейчас заражается семь или восемь тысяч человек. Там — 52. 8 тысяч — 52. Ну, то есть она там была очень спокойная.
Синдеева: А почему она такая там спокойная, ты не в курсе? Там что, прививаются все?
Клюкин: Я честно говоря...
Синдеева: Не знаешь?! Просто интересно.
Клюкин: ...не являюсь же медиком, мне это сложно сказать. Ну, во-первых, потому что город меньше, так, для начала. Давайте сначала с точки зрения статистики.
Синдеева: Нет, это понятно.
Клюкин: Вот. Потому нас были постоянные совещания в правительстве. Раз в две недели. Которые проводит председатель правительства. Ну, у тебя не может возникнуть никакой проблемы, если ты, вот, видишь — вот, соответственно, силовые органы. Вот вы с ними...
Синдеева: Ну, да, все дали добро, все поддерживали.
Клюкин: ...причем они никто, никто там не выдвигает жестких условий, то есть, вот, мы встречаемся, они говорят — так, ну, что работаем, как обычно, мы же там давно уже. Да, только вот давайте сделайте, они говорят, чтобы не скапливались, не знаю, почасовую парковку. Мы такие — ну, окей, ладно. «Автодор»-то нам дал — мы, вот, мы раз, сделали, просыпали гравием все отдельно там. Или например: смотрите, ребят, вечером вдоль дороги, ну, все-таки она темная, освещение. Мы говорим — ну, мы не можем освещать федеральную дорогу, давайте вы. Они говорят — а, ну, окей. Все, привезли столбы, освещение. То есть конструктивно.
Синдеева: Ну, понятно. То есть ничего не предвещало беды.
Клюкин: Да. То есть, вот, сидит там министр здравоохранения, мы с ним общаемся, я говорю — так, ну, вы две скорые дадите? — Да. — Давайте медпункт возьмем. — А, из Алексинской больницы . Все. Все собрали, поняли. Сидит Роспотребнадзор, главный в данном контексте, говорим — ребят, ну, что-нибудь есть специальное? Они говорят — ну, специальное, давайте так, ну, маски понятно, чтобы у всех были везде в доступе, санитайзеров чтобы у всех все в доступе, температуру всем мерим — мерим. ПЦР можно сдать — можно сдать. Поставьте умывальники около ресторанов. Ну, понятно, что это же поле, там нет такого водопровода. Ну, хорошо, проложили водопровод, ладно, поставили. Все.
Синдеева: Вернемся в эту ночь. Ты сразу понял, что нет никаких шансов на какой-то компромисс? Ну, типа, давайте это сделаем, давайте сократим, давайте...
Клюкин: Да. Да-да-да. Я понял, что дальше я начну сейчас суетить просто. Потому что они довольно жестко сказали — ребят, мы просто давайте это не будем обсуждать. Это решение принято. Сейчас нам надо придумать, как мы из этой ситуации вместе с вами выйдем так, чтобы нас просто не разорвали. Вот.
Синдеева: Так. Что было на следующее утро. Вы уехали оттуда. Валерьянка была с собой, или вообще что с тобой было? Валерьянка, я не знаю, что.
Клюкин: Ципралекс. Вот. Антидепрессант, конечно, выпил. Вот. Ну, мы ехали, и мы поняли. То есть, я вам говорю, у меня была секундная вспышка, мне казалось, что я сейчас правильное и единственное, что могу сделать правильно — это выйти в наше поле, облить себя бензином и сжечь. Это у меня была первая мысль.
Синдеева: Прям она такая, эмоциональная.
Клюкин: Вот клянусь. Это была первая мысль, потому что я не понимал, как с этим. Ну, как. Тысячи людей едут, это все построено. Я знаю сметы, это почти сто миллионов стоит. У меня нет даже рядом никакого имущества на сто миллионов, чтобы я мог отдать. Ну, то есть это неподъемная цифра.
Синдеева: Ты имеешь ввиду сто миллионов, смотри, сто миллионов это затраты. Давай сейчас чуть про...
Клюкин: Да.
Синдеева: Сто миллионов это затраты вот на это все. С учетом уже спонсорских денег, которые должны быть, плюс билеты. И вы так предполагали, что билетами вы можете закрыть это.
Клюкин: Как?
Синдеева: Нет, ну, если бы все было, или нет?
Клюкин: Нет, в смысле, вот, мы понимали, сколько билетов мы продаем, и эти билеты проданы. Эти деньги потрачены. На фестиваль.
Синдеева: Смотри, извини, вот давай прям, просто мне интересно, может, это не зрителю интересно. То есть у тебя есть себестоимость всего фестиваля, это где-то сто миллионов.
Клюкин: Да.
Синдеева: У тебя есть какой-то спонсорский бюджет.
Клюкин: Да.
Синдеева: Наверно, тоже неплохой. Который вы уже, часть денег вы наверняка получили. Часть типа вам обещали, ну, потом, как обычно, да.
Клюкин: Абсолютно.
Синдеева: Все остальное закрывается билетами.
Клюкин: Билетами, торговлей.
Синдеева: Торговлей в том числе.
Клюкин: Сувениркой, торговлей, ресторанами.
Синдеева: К моменту вот этой отмены — сколько было, на сколько процентов были проданы билеты, уже были проданы, вот, на...?
Клюкин: Они были все проданы. Потому что..потому что нас в какой-то момент ограничили. То есть мы обычно продаем 20-25 тысяч билетов. И в какой-то момент нам сказали — парни, давайте так, если хотите, чтобы проводились, давайте будет 12500, типа половина.
Синдеева: Вы цены не подняли из-за этого? Или подняли на билеты?
Клюкин: Нет, 12,5 — все, мы сделали 12,5. Это было так, условно говоря, в горизонте событий. То есть не было такого — а сейчас 12,5, давайте сейчас мы сделаем — нет, это было уже невозможно. Мы понимали, что, вот, в нынешней математике мы уже идем в минус, потому что с 12500 невозможно отбить вот это все. Но это лучше, чем иметь бесконечные долговые обязательства перед теми людьми, которые купили билеты еще в том году.
Синдеева: Да. Там же в том году тоже была..был отменен фестиваль, и часть билетов...
Клюкин: Конечно. Конечно. И мы подумали, что мы, типа, минус восемнадцать сейчас поменяем на минус шесть, ну, там, пять-шесть. Ну, вот это ок. Такое уже. У нас сейчас в концертном бизнесе такой убыток. Математика она в минусах уже.
Синдеева: Я просто хочу еще один комментарий дать, что это же не только невероятная возможность после того ковидного жесткого года, со всеми ограничениями, с отсутствием концертов и всего остального, поправить положение для концертных программ, да, и для артистов в том числе. Но это еще невероятная возможность для ресторанов, для фудкортов, потому что тоже, все в полной, простите, заднице все это время были.
Клюкин: Да, конечно. И там сейчас, конечно, очень большие трагедии. То есть, вот, мы понимаем, что мы пока...
Синдеева: То есть для кого-то это был последний шанс тоже, в общем-то, выскочить из этого кризиса.
Клюкин: Абсолютно. И я не знаю, что людям отвечать, ну, кроме как если возвращать их взнос. Но возвращать взнос — какая разница. Ну, ресторан, условно говоря, дал, там, 50 или 100 тысяч за право торговлей, в зависимости от размера и еще чего-то. Но дальше-то он был уверен, что он заработает, потому что людей-то много, и это три дня, и он будет кормить. И он может сделать закупок тысяч на 500-600, и дальше, все — они все испортились.
Синдеева: Итак. Значит, первая мысль у тебя была — пойти в поле сжечь себя. Но потом выпил таблеточку.
Клюкин: Буквально две секунды. Не-не, это было, это была просто первая такая вспышка, потому что, ну, поскольку я отец трех детей, я могу себе такое представить, такую фантазию — на секунду. Вот, а дальше, уже дальше я понял, что все, мы начинаем работать, вот. И пока мы ехали, мы уже быстро начитывали пресс-релизы и письма, которые… Потому что сейчас же все билеты электронно, которые электронно расходятся, что ребята не приезжайте.
Синдеева: Нужно всем разослать, потому люди уже ехали.
Клюкин: То есть есть рассылки, которые мы делаем через наших партнеров — в клауд, все, бамс. Второе — диктовали релиз.
Синдеева: Артистам нужно было всем позвонить. Потому часть артистов же...
Клюкин: Это понятно. Это у нас девочки сели сразу.
Синдеева: Сколько человек в команде работает?
Клюкин: Господи, так в офисе-то постоянно сидит 18. Вот. Но, в целом, когда уже поле, ну, там берутся, ну, такие, как бы постоянные временные сотрудники. Ну, например, у нас там есть технический директор, который постоянно работает три месяца над фестивалем. Ну, а потом, да. Вот. Постоянные дизайнеры по свету, по сценам, по звуку, ну, вот. То есть этот уже такой штат — он под тысячу человек, ну, все вместе. Вот, и конечно, то есть мы сразу даем распоряжение девочкам — девочки, пожалуйста, все билеты, которые можно сдать — сдавайте.
Синдеева: Скажи, это все ты даешь, вот это, грубо говоря, штаб, который... Это ты?
Клюкин: Да. Нет, мы ехали, дальше они, конечно, уже начинают это все раскидывать. Я просто ехал. Там ехать...
Синдеева: Накидывал.
Клюкин: ...да. там ехать 50 минут. Пока мы ехали 50 минут, мы накидали два релиза, дали распоряжение все это сделать. Потом, соответственно, мне надо было собрать коллектив. Заставить коллектив прийти в себя. Потому что, ну, я, конечно, я пришел в наш штаб, а там просто все ревут и все. У нас в основном девушки. Девушки в основном очень хорошо работают. Но при этом они более эмоциональные. То есть я пришел — у меня весь штаб вот так вот там плывет. Я говорю — девки, у нас сейчас нет возможности с вами реветь, вот, давайте мы потом, через недели две, все поревем, все это подсделаем. А сейчас надо сделать несколько вещей. Первое — постараться сократить траты, которые есть. Второе — информировать, то есть наоборот — информировать людей — ну, мы это сделали. Сократить траты. И дальше — запечатлеть этот момент, вот. Потому что это, говорю, это самая трудная история в вашей жизни, в моей — уж точно. И я, если буду долго жить, хочу ее пересмотреть.
Синдеева: И начали снимать?
Клюкин: Вот, да. Операторы — они должны были приехать с утра, вот, мы их, конечно, отменили, вот. В конечном итоге, соответственно, мы просто взяли двух человек. Одна — которая девушка, которая снимает мой кулинарный блог, она там оказалась, вот. Ну, в том числе это снимать кулинарный же блог. Один — наш бывший технический директор, который приехал работать с этими, с экранщиками, ну, которые… Вот. Какие-то еще две камеры, я не знаю, кто это вообще был. Вот. И была одна петличка.
Синдеева: И начали все это.
Клюкин: Да. И я говорю, давай я просто пройду по фестивалю. Ночь. И я просто прошелся по фестивалю, рассказал, что это. Вот. В этот момент у группы The Hatters был чек. На сцене, потому что, ну, им как бы играть.
Синдеева: Они еще не знали об этом?
Клюкин: Они — нет, конечно, я позвонил, мы дружим. Вот. Они говорят, так а что, мы тогда не уйдем со сцены, давай бахнем.
Синдеева: Давай уже сыграем..
Клюкин: Да. И, соответственно, на поле сотрудников, как я сказал, наших — около тысячи. Рестораны и все остальное — еще тысяча. На поле — около двух тысяч человек.
Синдеева: И устроили концерт.
Клюкин: Нет, я сказал, что мы не будем делать с вами концерт, потому что нам не разрешали концерт делать. Вот. Поэтому я говорю, давай сыграем одну песню просто в качестве извинения. И я скажу, что, ребята — просто же люди на поле тоже не понимают, что происходит — что, ребят, простите-извините. Извинился перед всеми. У нас традиция есть. Мы в конце фестиваля всех сотрудников приглашаем на сцену, говорим всем спасибо. Я сказал, что, ну, вот, ребята, это и есть конец фестиваля. Пригласил всех на сцену. И тут дальше такая уже фантасмагория совсем. Потому что тут как раз доехал автобус с группой Mgzavrebi, потому что они прилетели ночью, они тоже ничего не понимают. Ну, естественно. Они доехали до поля заселяться. Я говорю, Гиги, ну, давай. Гиги вышел, спел песню «Прорвемся». Все. Все опять, опять все потерялись-разрыдались. Вот. Завтра мы, кстати, офисом — ребята из Backstage Tatto выписывают татуировщика — мы себе будем все делать татуировку «Прорвемся». Весь коллектив будет себе делать. Я себе сделаю на грузинском..
Синдеева: Да? У нас «Дождемся», знаешь. У вас — «Прорвемся». Ну, это наш слоган тоже.
Клюкин: Ну, у меня будет на грузинском языке. Ну, потому что — это же Гиги.
Синдеева: Давай вернемся пока, потому что... вернемся к взаимодействию с государством — как помогает область. Почему мне хочется про это поговорить, потому что, ну, правда, редкий случай, когда...
Клюкин: Невероятный.
Синдеева: ...когда это очень крутое сотрудничество. Давай. Что на следующее утро было?
Клюкин: На следующее утро я, честно говоря, хотя делаю фестивали уже больше 20 лет, я никогда не общался с губернаторами. Ну, вот, я имею ввиду, мельком, там, здрасьте-до свидания — со многими. Но вот так чтобы посидеть, как мы с тобой сидим — нет, такого не было. Вот. И нас вызывает губернатор. Я не знаю, что он хочет сказать. У меня в голове был только один вариант. У меня было в голове — что он сейчас нас вызовет, мы зайдем в кабинет. Он скажет –парни, ну, вот, ситуация такая. У вас, во-первых, в разрешении — а это правда — написано, что мы вам разрешаем проводить фестиваль, но в случае взрывного — там прям «взрывного» — роста, значит, ковида, мы фестиваль запретим. И, мне казалось, что он сейчас просто покажет этот документ. Скажет, смотри — вот, видите, взрывной рост ковида, вот, телек смотрел — взрывной рост ковида. Вопросы есть — вопросов нет, до свидания. Вот, я думал, будет такой разговор. И, в общем-то, ехал на такую встречу. Вот. А Алексей Геннадьевич оказался прям мужиком — я не знаю, можно так сказать про губернатора — с яйцами. Ну, потому что это было так. Мы заходим, а там стоят камеры — ну, вот, местный региональный телек. Он говорит — садитесь. Мы такие… А, он еще так бросил, когда мы только заходим, говорит — бить будете? Я такой говорю — ну, нет. Конечно, нет. Вот. И он садится и говорит, смотрите, я... Под камерой. Я губернатор Тульской области, разрешил — последнее мое финальное «да» было во вторник, позавчера. Я губернатор Тульской области, издал указ ночью, запрещающий, отменяющий мой же приказ через день. Я понимаю, насколько это будет сложно имиджево — какой будет серьезный имиджевый удар по мне как по политику, понимаю. Я понимаю, какой финансовый удар сейчас происходит по вам. И я вам как губернатор гарантирую, что часть затрат мы компенсируем вам. Какая это часть затрат — половина, 30%, 40, 60 — мы не знаем.
Синдеева: То есть ничего после этого заявления не было дальше, движения никакого?
Клюкин: А это же очень сложно, это все-таки гос…Там же нет такого — типа, а, ну, вот парни...
Синдеева: Да, ну я просто хочу уточнить. Ну, то есть не было? То есть ты не поймал их за язык, не сказал — а сколько? Сложно в этой ситуации, да?!
Клюкин: Нет, я не стал, потому что я офигел. Потому что я знаю, что бывают чиновники, которым дают деньги. Я первый раз видел чиновника, который предлагает деньги. У него были все формальные возможности послать нас в жопу. Прям сказать — все, ребята, до свидания. Че у вас там. Вот. И дальше он говорит — я понимаю, что я как бы бюджетом не могу закрыть всю вашу дыру. Но в течение времени мы будем помогать вашему фестивалю тем-сем-пятым-десятым. И, в конечном итоге, все это как-то к вам вернется. И простите меня, пожалуйста, сказал он нам.
Синдеева: Круто. Ну, это так просто, так естественно, но при этом так круто в этом контексте.
Клюкин: Это так просто. Я, честно говоря, и потом на меня пресса набросилась — как, будете вы подавать в суд на Тульскую область? А я понимаю, что вообще первый раз со мной политик поговорил по-человечьи. Ну, на человеческом языке, все объяснив, приняв на себя ответственность. И я сказал — ну, нет, конечно.
Синдеева: Дюмин всегда, кстати, поздравляет нас с Днем Дождения и меня с днем рождения. В этом году, кстати, не поздравил Алексей Геннадьевич меня с днем рождения. Видимо, готовился к фестивалю. Но это круто!
Клюкин: Да, это было очень круто. Я просто...
Синдеева: Смотри, скажи, сколько людей не отменили билеты, я не знаю. Какими цифрами — давай будем говорить так.
Клюкин: Ну, цифры какие. У нас общая цифра, ну, сейчас где-то процентов десять подали заявки на возврат.
Синдеева: А билет стоил две с половиной тысячи рублей?
Клюкин: Нет, он начинается с двух с половиной тысячи, а потом заканчивается пятью с половиной — в предпродаже, уже там в день фестиваля продается по шесть. Вот, то есть…
Синдеева: То есть где-то 10% возврат.
Клюкин: Ну, чуть больше, да, чуть больше, каждый десятый.
Синдеева: А с чего вы сейчас будете возвращать? У вас же нет денег, я так понимаю, на счетах.
Клюкин: Вообще. На момент отмены фестиваля у меня на счету было 11 тысяч рублей. Всей компании.
Синдеева: Сколько собрали на краудфандинге?
Клюкин: Сейчас я не могу сказать, потому что это надо смотреть.
Синдеева: Ну, порядки.
Клюкин: Ну, речь идет о миллионах.
Синдеева: О миллионах. То есть вы можете сейчас, как минимум, в первую очередь вернуть деньги.
Клюкин: Да, конечно-конечно-конечно.
Синдеева: Что с гонорарами артистов? Которые уже...
Клюкин: А дальше, я говорю, дальше мы стали, как приложение — после всей этой ситуации — как точка приложения добрых дел. Это было потрясающе. То есть, первое, ну, понятно, артисты сразу, то есть... Я даже начну не с артистов. К артистам мы обязательно вернемся. У нас произошла шутейная ситуация, которая превратилась в огромный флешмоб. Что такое шутейная ситуация?! Из-за коронавируса не смогла приехать норвежская певица AURORA, которую я безумно обожаю и люблю. Ну, она написала письмо, типа, парни, мы в любом случае приедем к вам 22-го. Типа, если у вас есть дата на 22-й, объявляйте — мы приедем. Ну, отлично, мы согласовали...
Синдеева: На 22-й год.
Клюкин: Да. На 22-й год. Вот. Мы говорим — ну, и отлично, все. И просто говорю — ребят, заведите на сайте ее страничку, про нее все забыли, на которой висит — AURORA line-up 22-го года купить билет. Ну, и там автоматически билет идет по первой цене. Все, как бы мы об этом не помним. И, вот, я захожу в сеть на несколько буквально минут, потому что, ну, в этот момент все обрывалось. Вот, там, покурить. И вдруг смотрю, типа, один человек публикует билет на 22-й, второй, третий. Я говорю — ребят, а что происходит, у нас открыта продажа? Они говорят — ты же сам сказал открыть эту продажу. Я говорю — ну, да, окей, тогда не закрывайте эту продажу. И кто-то первый выложил в сети, типа — ребят, поддержите фестиваль, покупайте эти билеты. Вот, там этих билетов уже куплено больше, чем на два миллиона. Вот.
Синдеева: Не, я тоже, я вообще не собиралась на фестиваль «Дикая мята», но теперь у меня есть билет, и теперь я точно поеду.
Клюкин: Это очень приятно, большое спасибо.
Синдеева: Правда, я честно написала пост про это, что это важно.
Клюкин: И мы стали шалеть от того, что мы поняли, что зрители, вместо того, чтобы разрывать нас — дайте-верните деньги, откуда их вернуть. Наоборот стали — давайте мы вам будем помогать.
Синдеева: Люди просто хорошие. Люди хорошие.
Клюкин: Хорошие. Есть ощущение, что, грубо говоря, мы стали этой точкой приложения хорошего. Потом я очень боялся, что произойдет следующее. Ну, вот, что такое спонсор фестиваля — это человек, который, ну, компания, которая дает денег тебе, ну, например, пять-семь-восемь-десять миллионов...
Синдеева: И на уровне менеджеров принимаются решения.
Клюкин: ...а потом начинает у тебя на фестивале начинает делать некую застройку, которая развлекает аудиторию. Я очень боялся, что наши спонсоры скажут — так, ребята, во-первых, ну, деньги верните для начала. А во-вторых, вот, смотрите, эта конструкция за 30 лямов, давайте-ка вы нам ее компенсируете — нет же ничего. И дальше эта бы наша цифра в сто миллионов превратилась бы в двести, вообще вот так на раз. И дальше началось. То есть первый, я как сейчас скажу, помню, начал Sheraton. Это утро, 9 часов утра. Вот. Письмо — ребят, мы знаем, что вас отменили, очень все сложно у вас, мы возвращаем вам деньги за проживание иностранных артистов, все, идите с миром.
Синдеева: Круто. Называй всех, благодари компании. Я считаю, что это очень круто.
Клюкин: Следующие откликаются Haier. Говорят, ребята...
Синдеева: Haier — это что?
Клюкин: Haier — это кондиционеры, холодильники, бытовая техника. Говорят — слушайте, парни, мы не имеем никаких претензий по застройке, ничего еще, никаких операционных дел, все, пожалуйста, окей, подписываем с вами контракт на следующий год.
Синдеева: Ну, они уже перечислили деньги, то есть не просят возвращать?
Клюкин: Нет, не просят. Дальше, соответственно, понеслось. Дальше, там, Школа Джейми Оливера. А у нас огромная гастро. Они пишут — ребята, мы потратили вот это, вот это. Ни одного вопроса, все, погнали. МТС говорят — ребята, слушайте, мы видим, что у вас стали покупать билеты на следующий год, мы сделаем кэшбэк 50%. Кэшбэк 50% — то есть ты покупаешь билет за 2500, а тебе еще 1250 возвращается. И мы понимаем, что...
Синдеева: Что это мне не предложили?!
Клюкин: ...что началось вот такое. Компания «Барьер», которая построила вот это все водоснабжение. Говорят — ребят, никаких проблем, в следующем году мы с вами, ноль претензий. В общем, они работали больше всех — они месяц там работали. Сейчас бы кого не забыть?! Я не знаю, можно это в эфире, нет, ну, вы там сами. Компания Glow, компания «Белуга» — тоже сказали, все, вообще не вопрос. Вот, а дальше...
Синдеева: А говнюки были какие-нибудь хоть, попались?
Клюкин: Говнюков не было.
Синдеева: Как это круто!
Клюкин: Вот, ни одного не было человека, который — ну, вот, да, а вот нам, вот нам бы вернуть.
Синдеева: Ну, вот, знаешь, насколько... можно я скажу? Несмотря на то, что я не была на фестивале, но почитала очень много, и я слышала впечатления моих друзей, которые ездили. Что это удивительный, действительно, фестиваль любви и добра. Что помимо музыки, что там..
Клюкин: Да. Peace and Love — мы так всегда пишем.
Синдеева: ...да, что вот там это есть. И когда такие проекты, они рождают вокруг себя это. И поэтому это...
Клюкин: Вот, мы сейчас... Это как кто-то...
Синдеева: Вы сейчас убедились в этом.
Клюкин: Это как кто-то пошутил, и я подумал, что это шутка, он говорит, что надо было один раз отменить фестиваль, чтобы почувствовать настоящую любовь. Это вот так произошло. А потом началось вот. Потом написал Сергей Минаев. Говорит, типа, не был на фестивале, Esquire будет твоим информационным партнером. Без всяких условий, ничего там не надо — логотипы-фигипы. Все, просто мы — твои информационные партнеры. И мой, кстати, этот, богоспасаемый блог тоже. Мы такие — бах. Проходит час, журнал «Афиша» — мы. Проходит час, «Сноб» — мы. Проходит час, Village– мы. Сейчас Сергей Шнуров, говорит, RTVI — мы в деле. И это происходит прямо сейчас. И ты понимаешь, что вокруг ты как будто бы стал такой, вот, точкой, вокруг которой все нормальные пацаны стали собираться. Когда я говорю «пацаны», я — всех... просто я пабный человек, это моя пабная культура — ну, пацаны-девчонки, и все гендерные, вот, все — сразу приношу извинения всем. Вот, ну, короче, и все нормальные как бы стали собираться и помогать.
Синдеева: Так, а скажи, все-таки с артистами, ну, гонорары все равно. Есть же иностранные.
Клюкин: И дальше. И дальше, я просто говорил, помните... помнишь. Мы решили на ты, да. Я сказал, что это на потом. А дальше началось вот что. Звонит «Тараканы!» — будем выступать за рубль. WildWest — за рубль. Сейчас кого не забыть там.
Синдеева: Ну, что если за рубль — когда, сейчас или?.. Или в следующем году? То есть лайнап, ну, то есть плейлист..
Клюкин: За рубль рублей сейчас. Ну, в следующем году, да. Вот, он формируется только сейчас, да. Соответственно, Сергей Шнуров со своим новым проектом..
Синдеева: …то есть подбор артистов сохраняется на следующий год. Вот, это я для зрителей, для которых эти слова непривычны.
Клюкин: Он не сохраняется на следующий год. Мы пока просто стали получать, потому что мы не знаем этих артистов. Мы можем себе позволить. Ну, вот пока то, что происходит–то есть нам стали звонить артисты и предлагать, ну, просто выступать за рубль. И вот Сергей Шнуров в том числе. Только что. Он сказал, мой проект «Зоя» — мы приедем, за рубль выступим.
Синдеева: Класс! А что будешь делать в следующем году, если будет все прекрасно, не будет никакого карантина, ты продашь 25 или 30 тысяч билетов. У тебя спонсоры сохранились, артисты бесплатно.
Клюкин: Нет, я не продам 25 тысяч билетов, потому что у меня 13 тысяч билетов, ну, как, 12 тысяч, на руках.
Синдеева: Хорошо, ну еще продашь.
Клюкин: Я продам еще семь. Я тоже уже думал об этом.
Синдеева: Почему? А ты не можешь больше?
Клюкин: Тогда надо поле расширять. Дело в том, что у меня есть четкие свои правила на фестивале. Мне очень важно, чтоб к каждой палатке могла подъехать скорая помощь. То есть у нас палатки стоят так, что к ней к каждой может подъехать, если там у кого-то что-то плохо станет или еще что-то. То есть мы не ставим вот так вот. Не организуем кашу. Вот, у меня вот, мы четко рассчитали на 20 тысяч человек. Возможно, возьмем поле рядом, и тогда это можно будет увеличивать. Это раз. Второе — спонсоры попросили не возвращать, но мы же эти деньги уже потратили. То есть как бы спонсоры будут, а денег как бы не будет.
Синдеева: Ну, другие будут. Еще придут.
Клюкин: Они же закрывают определенные позиции. Сегмент, да, то есть если у тебя есть спонсор — сотовая связь, там вторая не встанет сотовая связь.
Синдеева: Короче, тебе не нравится, что перспектива в следующем году, наконец-то, компенсировать все.
Клюкин: У меня есть, я хочу в следующем году закрыть все долги и выйти, вот, ну, просто чтобы мы просто могли нормально жить и дышать. Сейчас этого пока нет. Пока мы даже не знаем. Ну, хорошо, условно говоря, там, донатов несколько миллионов, билетов. Но это все равно — 96 миллионов это не покрывает.
Синдеева: А скажи мне, пожалуйста, а конкуренты основные у «Дикой мяты» кто?
Клюкин: Никто. И я сейчас не лукавлю. Мы старательно дистанцируемся от всех.
Синдеева: А «Нашествие» когда, будет или не будет? Планировалось?
Клюкин: Нет, оно не будет. Оно должно было быть позже, но насколько я понимаю, Роспотребнадзор не согласовал им. У них в августе, по-моему, должно было быть.
Синдеева: Ну, то есть их уже отменили, заранее?
Клюкин: Да.
Синдеева: А есть еще, кто попал в похожую ситуацию? У кого в ближайшее время какой-то фестиваль должен был быть?
Клюкин: Наши друзья из Dobrofest фестиваль. Они, посмотрев на наш кейс, мне позвонил Серега, говорит — спасибо, что у вас так все произошло, нам хотя бы... мы теперь понимаем, что делать. И «Бессонница» мне то же самое сегодня сказала.
Синдеева: Не, подожди, а когда они должны были, то есть они еще не начали?
Клюкин: Они должны были через неделю.
Синдеева: Ну, то есть у них же тоже тогда затраты были.
Клюкин: Они перенеслись наконец августа. Они не начали стройку, слава богу. Потому что..
Синдеева: А, то есть у них не такие.
Клюкин: Да. Потому что, на самом деле, если есть момент, где самая болезненная отмена, это, вот, то, что у нас произошло. Когда у тебя все стоит. Когда у тебя все приехали, когда у тебя все гостиницы оплачены. Когда у тебя все-все-все-все происходит.
Синдеева: Ну, вот, все-таки я вернусь. Ты говоришь — я бы не хотел знать, как принималось решение. Но знаешь..
Клюкин: Я бы не хотела знать, кто принимал решение.
Синдеева: ...просто очень интересно. В это же время проходил фестиваль на Красной площади. Большой фестиваль. Я сама там проходила, я видела количество людей. И я не понимаю, и это федеральная, это Красная площадь, это Москва. Это могут быть происки конкурентов, я прощу прощения, или нет, я не понимаю? Я не понимаю, как так может быть?
Клюкин: Я объясню, я стараюсь об этом не думать. То есть если, например, я буду думать, что это..
Синдеева: У вас есть враги, я не знаю?
Клюкин: Я надеюсь, нет. Ну, как, вот, я буду говорить, там, «Нашествие», там, конкуренты. Во-первых, это не конкуренты, там работают мои друзья, я же там работал от станции.
Синдеева: Да, но «Нашествие» уже несколько лет изменилось очень сильно и...
Клюкин: Оно сильно изменилось, но люди некоторые остались. И то есть, например, у меня там должны были отдыхать и креативный директор — попросил, там, билеты — и редактор. Ну, то есть, и программный директор. То есть мы как бы..мы общаемся. То есть, понятно, что там есть часть людей, которых я не знаю близко. И вокруг которых там много разных разговоров — какие они. Но я не хотел бы…Я не в смысле — я такой был всегда. С какого-то момента я понял, что я не хочу впускать в себя вот это все. То есть я и не хочу знать, кто меня отменил. Я не хочу думать, что это кто-то из конкурентов сказал — ребят, слушайте, а вот, что-то нас отменили, а их не отменили, а давайте восстановим справедливость. Нет. Я вообще думаю, что, скорее всего, это случайное стечение обстоятельств. Ну, например...
Синдеева: Понимаешь, оно могло бы быть случайным, если бы оно уже на уровне области, администрации, правительства, губернатора и так далее не были финализированы эти решения. Я могу сказать, есть разговоры, я тут подслушала, это называется. Когда некоторые пиарщики не верят в то, что вы не понимали, что может быть такая отмена. И они говорят — ну, слушай, это прекрасный пиар-ход, еще денег соберут. Я, прям, это ужасно несправедливо, на мой взгляд. Потому что даже по всем объективным...
Клюкин: Всем нравится как будто бы разбираться, вот, всем очень нравится.
Синдеева: Да, нет, это просто, даже нет, даже исходя из обычного, как бы, фактического положения дел — такого быть не могло. Потому что когда у тебя за два дня губернатор подписывает и говорит «да».
Клюкин: Конечно-конечно, это не могло быть, и этого, конечно, не было. И это просто, ну, бывают люди, которые, ну, позиционируют себя в обществе как те люди, которые с высоты своего опыта и знаний или каких-то тайных «чего-то там мне кое-кто сказал» могут как-то судить. Но это их личное дело. Я знаю, что я-то все делаю от души, и вся моя команда тоже. Вот. Поэтому, возвращаясь к отмене, я, например, вот, я себе предполагаю приблизительно такую ситуацию. Моделирую. Что, например, идет совещание по Евро, ну, футбик идет. И там, например, кто-нибудь говорит- так, все, ребят, ну, слушайте, у нас действительно, действительно серьезная ситуация по коронавирусу. Действительно московские и питерские больницы, честно говоря, заполнены, и сейчас надо уже будет скоро вывозить людей в область. Давайте-ка это закроем все. И там кто-нибудь говорит — а слушайте, а что это закроем, вон, у нас, пожалуйста, есть — вон, прям под Москвой проходит фестиваль «Дикая мята», вот, у них там все нормально, ребят. И ему говорят — что? Давай позвоним, во-первых, давай это отменим. И вернутся к разговору. То есть, вот я, я полагаю, что, скорее всего, это приблизительно так было. Вот. А почему я не хочу знать, потому что, если я буду знать, я просто, наверно, буду сидеть и ненавидеть какого-то человека всю жизнь. Ну, мне это зачем?!
Синдеева: Не, не надо, вокруг тебя сейчас столько добра, так что не надо никого ненавидеть.
Клюкин: Да-да-да, поэтому я не хочу. Если кто-нибудь знает, и у кого-то есть конспирология какая-то, не надо мне говорить, пожалуйста, кто нас отменил. Точно знаю, что это никто не из Тульской области. Все остальное мне не надо.
Синдеева: Я несколько слов скажу про Андрея, потому что мы сразу перешли к «Дикой мяте». Андрей, на самом деле, очень радийный человек. Так как я выросла сама из радио, Андрей стоял у истоков еще какой-то радиостанции, напомни мне.
Клюкин: Вообще, там и «Бумеранг» была радиостанция.
Синдеева: Ну, в общем, да, радиостанции, которые я уже не помню, но девять или десять лет Андрей работал на «Нашем радио» и, я так понимаю, что большую часть времени — с Мишей. С Мишей Козыревым с нашим.
Клюкин: Да. Я работал сначала продюсером вечернего шоу. А потом работал креативным директором холдинга. Вот. Это было уже несколько радиостанций. И работал с Мишей, и работал там после его ухода. У нас были там даже определенные зацепы друг на друга, но потом все это разрешилось, слава богу. Вот. Потому что мужики уже взрослые, уже не хочется таить каких-то обид. Да, так и есть.
Синдеева: И у тебя, я, вот, прочитала, я еще не посмотрела, ты сделала YouTube-шоу кулинарное, да?
Клюкин: Да.
Синдеева: А это поможет тебе компенсировать твои потери или нет?
Клюкин: Нет. Ну, как, ну, я да, я как блогер могу зарабатывать, там, 30-40 тысяч за программу. Вот. Но это..
Синдеева: Мне кажется, если раскрутится, так можно и больше, вот, некоторые блогеры.
Клюкин: Это правда. И это помогает мне на жизнь, потому что у нас, у нас интересная штука в офисе. У нас все получают 60 тысяч рублей, включая меня. Все. 60000 рублей. И дальше идет процент от успешных мероприятий, которые проходят. Ну, например, там, вот, например, мы бы с тобой делали «Дикую мяту». Ты бы сказала — слушай, Андрей, а я вот хочу 6%. Ну, мы договорились, ты офигенно все делаешь. Вот, и ты после «Дикой мяты», условно, к своим 60000 получаешь то, что конечно, уже больше…
Синдеева: Понятно, получается, у тебя второй год офис сидит..
Клюкин: Да. Вот, и поэтому иногда и меньше. Потому что приходилось сокращать. Мы же второй год ничего не можем делать.
Синдеева: Скажи, а кроме «Дикой мяты», у тебя же еще был фестиваль... есть... как?
Клюкин: Да-да. А они же все сейчас фестивали... У меня есть фестиваль Mint Music Home, вот. В честь нашей программы, которую делает второй мой Youtube-канал, где я с музыкантами разговариваю. Есть фестиваль «Заря», который мы делаем в прекрасном парке «Зарядье». Мы предложили этот бренд причем. Наш коллега там же сейчас — там Иван Иванович Демидов. Когда, я помню, я пришел, говорю — слушайте, ну, у вас тут «Зарядье», давайте сделаем фестиваль «Заря», ну, «Заря»! Вот. Он такой сначала так — нет-нет-нет. Потом говорит — делай «Зарю». Вот. И его мы успели провести. Мы проводили зимний фестиваль, там же, в «Зарядье», онлайн он был уже. Вот, то есть, ну, какие-то такие вещи, которые скорей про выживание, чем про жизнь. Вот. И сейчас это новый виток вот такой жизни.
Синдеева: Скажи, а ты думал, что если ситуация все-таки глобально не поменяется в ближайшие несколько лет, как-то себя переориентировать. Ну, я понимаю, что об этом страшно думать и не понятно как, но думать же надо об этом.
Клюкин: Нет, об этом не страшно думать, если у тебя дети. Об этом не страшно думать. Ну, что, ты же... ты же должен как-то кормить семью.
Синдеева: Да. Ну, вот, и на что ты будешь переориентироваться или как?
Клюкин: Ни на что не буду переориентироваться. Я очень надеюсь на то, что, ну, вообще, что если говорим про меня лично, то вот эти каналы, они будут все-таки позволять мне существовать. Вот. Во-вторых, я очень надеюсь на то, что часть людей не сдаст билеты, а часть донатов даст возможность хотя бы в минимальном составе поработать офису до — мы его сократим, конечно же, к сожалению — до, собственно говоря, поступления нормальных новых средств, вот, провести фестиваль. И после этого начать новую жизнь.
Синдеева: Но я сейчас говорю о другом. Что, представь, что ситуация...
Клюкин: Вообще не выровняется?
Синдеева: ...не улучшится. Ну, она не улучшается, потому что один штамм, другой. Народ прививается очень медленно. И, допустим, это все растянется. То есть ты рассматриваешь для себя как бы альтернативный совсем такой поворот куда-то, или пока нет, не хочешь?
Клюкин: Ну, это звучит…вот, есть вещи, над которыми мне надо думать. Потому что это, вот, как будто бы в преломлении фестиваля это звучит нормально, но на самом деле, это значит другое. То есть это значит — нет концертов, фестивалей, нет театра, нет кино. Нет музыки как таковой, потому что — а зачем, если ты не музыкант и ничего. Нет музыки, культуры, театра, балета, вообще ничего нет. Если мы говорим, что это будет постоянно. Ну, это уже как бы не очень интересно. То есть это уже такая жизнь, которая — ну, а что с ней делать, с такой жизнью, если у тебя ничего нет.
Синдеева: Все, про плохое не думаем, мы — оптимисты.
Клюкин: Нет, я не в смысле, это просто неинтересно. Это, знаешь, что уже все равно, если нет точки… Если у тебя нет точки приложения своего нового — в моем случае, я боюсь слова «талант», потому что я все-таки больше Луна, чем Солнце, артисты — таланты, а мы как бы их поставляем — своих административных талантов и креативных талантов, если ты их никуда не можешь применить, но это очень печальная, грустная жизнь. Но я могу так сказать, я одинаково хорошо пью пиво ирландское и прекрасно могу пить пиво «Жигулевское» белорусское по 108 рублей за полуторалитровую бутылку. Ну, буду, значит, таким дедком спивающимся.
Синдеева: Андрей, спасибо. У меня был в гостях Андрей Клюкин, продюсер фестиваля «Дикая мята» и собиратель добра вокруг себя. И я хочу сказать от себя тоже. Спасибо людям, чиновникам, партнерам. Почему хочу сказать от себя, хотя к этому не имею отношения, потому что как это круто, когда все миром объединятся, и что-то из этого получается. Я тоже верю в людей, в то что, вокруг хороших людей собираются хорошие люди и хорошие проекты.
Клюкин: Ну, тогда вам самое место на фестивале, приехать надо...
Синдеева: Я купила билеты, теперь мне сам бог велел.
Клюкин: ...все, теперь уже надо реализовать. Теперь это уже будем считать, что это не просто инвестиция, а инвестиция, в том числе, и в получении лучей внутрь себя. Спасибо большое за очень интересную беседу.
Синдеева: Спасибо.
