Почему врачи выбирают «медицину онлайн», как берут анализы на расстоянии, и спасет ли это регионы

О телемедицине

Синдеева: Я очень рада, что у программы «Синдеева. Сделай сам» появился партнер, это бизнес-школа «Сколково», в которой я, в общем-то, уже последние несколько месяцев являюсь студентом. За все время существования бизнес-школы «Сколково», появился грант, даже не один, а два полных стопроцентных гранта, которые позволяют человеку обучаться бесплатно по программе МВА. Надо понимать, что обучение стоит 60 тысяч евро, то есть это такой серьезный грант, и «Сколково» первый раз пошли на такой эксперимент. И помимо вот этих двух больших грантов, у них еще будут гранты на меньшие суммы. И собственно я хочу обратиться ко всем нашим зрителям, которые смотрят программу «Синдеева. Сделай сам», в которую приходят предприниматели, и у которых появляется вот это желание, может быть, рискнуть, поменять что-то, у вас появляется, правда, невероятная возможность. При том, что географией это не ограничено, вы можете подать заявки до 7 сентября и принять участие в конкурсе. Конкурс сложный, у него есть несколько этапов, но это как-то очень крутой шанс. И действительно, попробовать поучиться в бизнес-школе по программе МВА бесплатно — это, конечно, круто! Вся информация есть на сайте, она будет, в том числе, под программой, поэтому там можно будет все узнать подробно. И вот в связи с этим проектом я решила позвать не просто предпринимателей к себе в программу, а предпринимателей, которые прошли эту программу когда-то в «Сколково», и поговорить, почему, и нужно ли это, и так, чтобы не только это воспринималась как халява, вот бесплатно, типа «Сколково», давайте попробую поучиться. Нет, то есть на что это влияет, как меняет жизнь. И вот сегодня у меня первый гость — Денис Юдчиц. Можно так назвать — пионер российской телемедицины. Так можно сказать?

Юдчиц: Да, давайте.

Синдеева: И сооснователь сервиса «Педиатр 24/7» и «Онлайн Доктор». Здравствуйте, Денис.

Юдчиц: Добрый день.

Синдеева: Расскажите, что такое телемедицина, потому что пока к этому отношение у обычного потребителя скептическое. Во-первых, потому, что телемедицина, телемагазин, ну что-то такое в этом есть, которому нет доверия. При этом это стремительно растущий бизнес, и я так понимаю, что в 2018 году был наконец принят закон о телемедицине, это вышло из какой-то серой зоны уже в такую прозрачную.

Юдчиц: Да, действительно телемедицина у нас очень популярный термин в 2018 году. Связано это с тем, что телемедицина стала частью медицинской помощи. Действительно, был принят закон, который вступил в силу с 2018 года, 1 января, который формализует оказание помощи удаленно, как часть медицинской помощи. То есть, иными словами, в данном формате оказание помощи врач-пациент, врач может делать несколько действий. Есть тип обращения пациентов, это первичный прием, когда нет очного визита, я могу обратиться как пациент к врачу, врач может собрать анамнез, может определить мое состояние.

Синдеева: А как определяет врач?

Юдчиц: Вы знаете, на самом деле здесь есть определенные протоколы, по которым ведется опрос пациента, и во многих случаях для врача довольно понятно при общении с вами, понятно, что необходимо делать. Необходимо вас направить на какие-то исследования лабораторные, необходимо вас направить на диагностику, необходимо вам пройти какой-то курс, возможно, реабилитации, в каких-то случаях необходима не просто консультация терапевта или педиатра, а более профильного специалиста, например, кардиолога или хирурга.

Синдеева: А врач видит меня по скайпу? Это только по скайпу, или это может быть телефон?

Юдчиц: Это может быть видео, аудио, в каких-то случаях текст.

Синдеева: То есть он слышит мой голос, он меня не видит и верит мне, или я там заполняю какую-то анкету, которую ему отправляю?

Юдчиц: Ну, это на самом деле такой диалог — то есть врач вам задает вопросы, то есть он действительно с вами общается удаленно, и это, по сути, формат телемедицины, то есть это не лечение, заговоры по телевизору, а это больше все-таки коммуникация врач-пациент, вот в том формате, какие сейчас.

Синдеева: Вот все нам рассказывают про всякие гаджеты, программы, что скоро можно будет и кровь померить каким-то образом, и давление свое, и более того, можно мониторить организм постоянно. И собственно эти данные должны получать врачи. У нас это уже есть? Или это только в прожекте?

Юдчиц: Это вот как раз третий момент. То есть первый — врач-пациент, врач-врач, и третий пункт, который также был зафиксирован в законе, — это коммуникация удаленного мониторинга, то есть пациент может с использованием носимых приборов передавать данные врачу, врач может оценивать по этим данным состояние пациента и корректировать лечение пациента, если это необходимо, или, наоборот, поддерживать его наблюдением.

Синдеева: А в России есть такая опция?

Юдчиц: Есть, конечно. Есть ряд приборов, которые сейчас проходят… то есть это путь довольно такой, вернее, само направление, оно новое, и процесс, скажем так, не самый простой, потому что все приборы, которые используются, они должны быть сертифицированы, как медицинское изделие.

Синдеева: Ну хорошо, наверняка же есть западные аналоги, то есть их нужно тоже сертифицировать?

Юдчиц: Есть, у меня стоит.

Синдеева: Покажите, что это.

Юдчиц: У меня например есть вот этот…

Синдеева: Сейчас давайте покажем, чтобы в камеру было видно. То есть это чехол со специальной пластинкой.

Юдчиц: Это два отведения, которые дают возможность снимать электрокардиограмму.

Синдеева: Ну-ка, давайте, что, можно прямо сейчас? Давайте.

Юдчиц: Да, давайте вам померяем.

Синдеева: Так, космос, я на себе теперь все тестирую.

Юдчиц: Но это как раз то, что не российское.

Синдеева: Но опять же, это западный аналог.

Юдчиц: Есть российские, но не сертифицированные.

Синдеева: Я поняла. А западные сертифицированы уже в России?

Юдчиц: В России нет. К сожалению, нет.

Юдчиц: Смотрите, сейчас кардиограмма начинает считывать по двум отведениям, сердце до этого, ваша кардиограмма…

Синдеева: Вообще не… вообще спокойствие какое-то.

Юдчиц: Показывает время, которое расчетное, необходимое для снятия кардиограммы.

Синдеева: То есть правильно ли я понимаю, если бы такие приборы были сертифицированы, и наверняка там есть еще другие функции, не только кардиограмма..

Юдчиц: Есть возможность слушать легкие, такие же приборы, есть возможность записывать шум сердца, есть возможность снимать температуру, то есть мы в принципе на сегодня можем собрать такую виртуальную мини-лабораторию, которая может снимать основные параметры.

Синдеева: И это, по идее, так, в идеальном мире, должно передаваться врачу онлайн, который может собственно уже по вот этим показателям отследить. Насколько точны эти показатели? Вы же сравнивали их, например, с классическими приборами?

Юдчиц: Ну, вот сейчас это, конечно, не на уровне первичной диагностики выявления заболевания, но вполне достаточно для того, чтобы наблюдать пациента, у кого уже есть заболевание, и кто требует удаленного мониторинга. Например, пенсионеры. Соответственно, если есть проблемы с сердцем, вполне допустимо мониторить на дому, без прихода врача на дом, или, наоборот, пациента в медучреждении, и отслеживать какие-то аномалии. То есть, если они возникают — тревожный звоночек, врач приезжает.

Синдеева: Если говорить про телемедицину, чтобы к ней было доверие, в том числе, наверное, нужны вот эти как раз инструменты, потому что человек, который звонит врачу, он может быть в разном состоянии, обычно ты врачу звонишь не тогда, когда у тебя все хорошо, а когда у тебя какой-то стресс. И что ты там рассказал врачу, он тебя не пощупал, не потрогал, но я так понимаю, что он не ставит диагноз.

Юдчиц: Ну, вот по первичным обращениям, действительно, диагноз на данный момент не ставится, Минздрав здесь довольно осторожен.

Синдеева: Опять же, это законодательно не разрешено?

Юдчиц: Законодательно, да. Но, живой пример, с какими проблемами к нам обращаются пациенты. Сейчас сезон выездов за город, на дачу. Дачники, отдельная категория людей, они борются с борщевиком. Ожоги сплошь и рядом, не знают, что делать. На самом деле, это довольно опасное растение, если неправильно обращаться с ожогом, остаются рубцы и шрамы. Никто не знает, что ни в коем случае ожоги борщевика нельзя оставлять на свету, ни в коем случае нельзя, если есть воспаление, как-то протыкать. То есть, есть определенные рекомендации врача, что и как необходимо делать. Случаи, когда у нас просто в других городах нет в доступности необходимых специалистов. Реальный случай, из Самары обратилась мама ребенка, у которого выскочила какая-то шишка на локте.

Синдеева: И что, она отправляет фотографии?

Юдчиц: Она пришла в свой травмпункт, ей хирург предложил ее вскрыть и посмотреть, что будет. Она интуитивно понимает, что что-то не так. Так как мы даем такой формат, доступ общения с врачами, которые находятся в Москве и в Питере, в ведущих медучреждениях, из любого места, она обратилась через наш сервис к одному из ведущих хирургов. Он сказал, что вообще в принципе в таких случаях есть подозрение, что у ребенка может быть опухоль мозга. Поэтому, если он вскроет подобное на приеме в травмпункте, это может закончиться очень и очень плохо. Дал рекомендации, какие необходимо пройти дополнительные обследования, и потом обратиться к нему с этими обследованиями. На что мама отреагировала соответственно, пошла, досдала все необходимые обследования, и диагноз действительно подтвердился. К сожалению, у ребенка была опухоль мозга, но если бы ему вскрыли там, на месте, это бы привело к очень печальным последствиям.

Синдеева: Денис, а как это происходит? То есть, есть приложение, которое устанавливается себе на телефон либо «Педиатр 24/7», либо, например, «Онлайн Доктор».

Юдчиц: Прямо кнопка «дежурный терапевт», «дежурный педиатр». Если вы не знаете, что вам делать, самый простой способ — нажать «дежурный терапевт». Соответственно, у вас есть, наше золотое правило — три минуты, в любое время суток врач будет с вами на связи.

Синдеева: А как? Он перезванивает мне потом? Он видит?

Юдчиц: Он к вам, да, перезванивает, и вы выбираете, какой формат общения вам наиболее комфортен. Вы здесь уже выбираете, вам подходит аудио, видео или текстовая переписка. А если вы хотите общаться по телефону, именно по телефону, который зарегистрирован в профиле, вы можете указать врачу, что я хочу, чтобы мне позвонили на телефон.

Синдеева: Как я знаю, кто тот врач, кто это? И как я, опять же, могу быть уверена, что это за врач? И следующий вопрос — это все-таки не формат Uber.

Юдчиц: Нет.

Юдчиц: Система Uber, да, есть у вас огромное количество поставщиков услуг, если в такси это водители, в медицине был концепт, что это будут врачи. И тот, кто первый откликнется, он начинает консультировать пациента. Это не совсем работает в формате медицины, потому что все-таки есть большая разница между здоровьем и такси.

Синдеева: Да, ответственность-то просто другая.

Юдчиц: Конечно. И градус ответственности, то есть по каждому врачу у нас представлена детально максимальная информация, то есть мы сотрудничаем только с медицинскими учреждениями. Как правило, это ведущие медицинские центры в Москве и Санкт-Петербурге, врачи которых…

Синдеева: А они всех врачей к вам подключают?

Юдчиц: Нет, выборочно.

Синдеева: Или тех врачей, которые, условно, хотят? Или которых вы выберете?

Юдчиц: Ну, это такой обоюдный диалог, то есть мы, со своей стороны, понимаем, что необходимо сегодня рынку, какие на сегодня идут запросы, а с другой стороны, есть определенные категории врачей, которые, даже если нет сегодня запросов, но они настолько обладают уникальной компетенцией, что возможно создавать какие-то отдельные программы, предложения для наших клиентов. Например, эндокринологи, которые знакомы с определенными системами помп инсулиновых. То есть технология дошла сегодня до фантастического уровня, есть инсулиновые помпы, которые прямо вживляются в тело, они сами автоматически мониторят уровень сахара, и когда необходимо, делают инъекции. Для диабетиков это совершенно другой мир, совершенно иной образ жизни. Но проблема в том, что нет достаточно эндокринологов, кто знает, как работает эта технология. Соответственно, в нашу программу сопровождения человек, если установил помпу и уехал, например, в Воронеж, там нет ни одного эндокринолога, он может планово выходить с врачом на связь, врач опять считывает данные, корректирует, поддерживает.

Синдеева: Как вы тестируете этих врачей, то есть как вы их проверяете? У вас есть какая-то комиссия, человек сдает вам какой-то экзамен? Или уже достаточно рекомендация клиники, с которой вы сотрудничаете?

Юдчиц: Конечно, имя клиники для нас очень важно. Если посмотреть в нашем сервисе, кроме того, что детальная информация о враче, его место работы, обучение, сертификаты, это все представлено, медучреждение обязательно, где он практикует, кроме этого у нас есть штат врачей-методистов, которые занимаются, в первую очередь, обучением врача. Вот это и отличие от Uber-модели, что врач хороший, действительно хороший врач, он не испытывает недостатка в пациентах, у него горизонт записи на следующие две-три-четыре недели вперед. Поэтому он требует определенного подхода, он требует поддержки, для него это тоже что-то новое — как работать, как ориентироваться?

Синдеева: А почему врач соглашается? Вот у него действительно, вы правильно сказали, если хороший врач, к нему вообще не записаться в клинику, будешь две недели ждать. Где он находит эту возможность для того, чтобы еще онлайн-консультации оказывать?

Юдчиц: В каких-то случаях у врачей, действительно хороших, вот этот пул пациентов, он довольно хаотичен, то есть многие звонят, пишут, и сама ценность медицинской помощи она где-то, наверное, каннибализируется вот этим хаотичным. У меня есть знакомый врач, я ему позвонил, проконсультировался, врач ничего с этого не заработал.

Юдчиц: Для многих врачей в принципе так и происходит, пациенты, особенно которые приезжают из других городов к ним, и которые не могут у них наблюдаться, приезжать к ним очно впоследствии, для них есть вот этот формат, где врач рекомендует — смотрите, я, кроме очных приемов, могу с вами общаться онлайн.

Синдеева: Понятно. Сколько стоит такая консультация? Ну, не знаю, у нее есть какая-то средняя цена?

Юдчиц: Знаете, здесь такое, скажем, в общем, мы не сильно отличаемся от стоимости разовой консультации с очными приемами. Это принципиально, потому что, опять же, хороший врач, он не будет консультировать задешево, и ему в этом нет никакой необходимости.

Синдеева: А врач получает какой-то процент или какой-то фикс от приемов?

Юдчиц: Это взаиморасчет, то же самое, как если бы врач консультировал в рамках, не знаю, бюджетного учреждения, по платным услугам, то есть это взаимоотношения между врачом и пациентом.

Синдеева: Если я не страховой клиент, я через вас записалась на прием к врачу, у которого прием стоит, условно, тысячу рублей, то вы, как площадка, ничего не получаете?

Юдчиц: Мы получаем, условно, свою комиссию в 15%.

Синдеева: 15% за то, что вы обеспечили инфраструктуру этого.

Юдчиц: И поддержание.

Синдеева: И все получает клиника, и договор у вас с клиникой, а не с врачами?

Юдчиц: Абсолютно верно.

Синдеева: А если я страховой пациент?

Юдчиц: Значит, у вас уже есть пакет.

Синдеева: То у меня в страховке есть, в том числе, онлайн, например, какие-то услуги?

Юдчиц: Или только онлайн. Или, на самом деле, мы делаем новый тип страхования, это продукты, которые страховые, и они включают в себя исключительно только телемедицину. То есть на сегодняшний день есть определенная ниша в страховании физических лиц. У вас есть сейчас страховой полис? Нет? У меня тоже нет.

Синдеева: Нет, нету.

Юдчиц: ДМС. А нет потому, что его сегодня купить в рознице или очень-очень дорого, или в принципе, от некоторых страховых компаний, просто невозможно, потому что этот рынок ушел в свое время, из-за ценового демпинга, ушел в практически в 100% убыточность. И сложилось два таких полярных мира — или очень-очень нишевый рынок ДМС розничного, корпоративный ДМС, от которого, к сожалению, многие работодатели сейчас, в силу экономической ситуации, отказываются, и государственный рынок обязательного медицинского страхования. Вот что-то среднее, чтобы было доступно в массовом сегменте, его не существует. И здесь мы выступаем таким, совместно с нашими страховыми партнерами, здоровой альтернативой в этом вакууме. То есть мы, условно, за стоимость двух-трех очных консультаций продаем страховой пакет, подписку на год, с неограниченным…

Синдеева: Условно, пять тысяч в год стоит? Или сколько-то?

Юдчиц: Да.

Синдеева: Пять тысяч в год, и из них неограниченное количество онлайн-консультаций?

Юдчиц: Да. Здесь страховая модель, она позволяет как бы сужать стоимость.

Синдеева: Сколько консультаций оказано, за это время?

Юдчиц: Общее количество консультаций у нас перешагнуло 50 тысяч, это полноценных медицинских консультаций.

Синдеева: За весь период? Или…

Юдчиц: За последние два с половиной года активного такого продвижения. А общее количество страховых полисов, которые мы продаем в рознице, вы можете купить их сегодня в разных отделениях банков, их на данный момент более трехсот тысяч. У нас есть отдельный сектор корпоративного сегмента, где мы даем возможность часть ДМС корпоративного включать телемедицину. Таких клиентов более 600 тысяч. Я думаю, плюс-минус, в общей сложности мы…

Синдеева: Я так понимаю, если общее все равно 50 тысяч консультаций, это же туда входят и эти клиенты. Или нет?

Юдчиц: Да.

Синдеева: То есть, не так много пока, все равно это не такая востребованная услуга. Я имею в виду, если на круг там 600, 300, это 900 тысяч людей, у которых есть эта опция, 50 тысяч всего консультаций, то есть люди пока все-таки так, может быть, с осторожностью.

Юдчиц: Хорошо были бы в страховании, у вас хорошо получается.

Синдеева: Я не знаю, я проверяю, правильно ли я это понимаю.

Юдчиц: Все правильно, есть процесс адаптации. Есть период адаптации именно по поведению пользователя услуги. Если мы берем мировые аналоги, например, Штаты зачастую берутся как такой бенчмарк в мире, ведущий сервис, который на сегодня подключен более 20 миллионов человек, у них заняло примерно пять лет, чтобы выйти на процент обращаемости на уровень 7%, от общего количества застрахованных. По нашей аудитории мы видим, что молодые родители смело перешагивают в 10-15%, а их около 50%.

Синдеева: Потому что с детьми, мне кажется, я как раз когда читала, я подумал, что вот педиатры это точное попадание, потому что очень часто у мам вопросы, которые точно не требуют никакого визита к врачу, не надо никуда ехать, не надо показывать и мучить своего ребенка, просто можно позвонить или уточнить. В случае со взрослыми, опять же, я пытаюсь все время себя представить, мне надо, чтобы доктор посмотрел на меня, потрогал меня.

Юдчиц: Знаете, мы не всегда говорим о замене очной консультации. Зачастую наша даже ценность и помощь, она выражена в том, что мы являемся мотиватором, то есть когда врач говорит — срочно необходимо вызвать «скорую», вам необходимо пойти к своему терапевту на прием, или к окулисту, в этом ценность. Например, случаи очень часто, когда консультируется взрослый пациент не по своим вопросам, а по вопросам своих родителей, потому что пенсионеры зачастую не хотят быть обузой, тревожить. Часто обращаются, что у отца или матери болит голова сильно, в преклонном возрасте, и это как-то проходит между… А эти случаи очень близко взаимосвязаны с инсультами.

Синдеева: Понятно. А скажите, пожалуйста, правильно, опять же, я понимаю, что это такое серьезное спасение для удаленных районов?

Синдеева: Если ты живешь в каком-нибудь Норильске и так далее, есть действительно, мы знаем примеры, когда на 40 тысяч человек два врача.

Синдеева: Телефон в любом случае работает.

Юдчиц: Если даже нет интернета, можно получить консультацию, поддержку врача, по телефону. И действительно, Наталья, вы сказали правильно, что регионы, где основная боль — у нас примерно 80% всех консультаций идут из регионов, где зачастую просто нет другой возможности получить медицинскую помощь, то есть вот просто нет врача.

Синдеева: Вы говорили в каком-то интервью, что инвестиции в такой проект, нужно даже не десятки, не сотни тысяч долларов, а уже исчисляется миллионами. Вот ваша компания, я так понимаю, вы не скажете, сколько привлекли инвестиций?

Юдчиц: Ну, нет.

Синдеева: Но миллионы, правильно?

Юдчиц: Да.

Синдеева: А при этом выручка пока, судя даже по СПАРКу, она очень маленькая. Вкладываются какие-то адские миллионы долларов, при этом, вы сами говорите, всего там 50 тысяч консультаций. Но даже если опять, грубо посчитать, консультация — тысячу рублей, деньги не вам, а 15%, это совсем какие-то копейки. Вот почему инвесторы туда идут? Почему, кроме вашей компании, инвесторы вкладываются в другие?

Юдчиц: Всё, что касается медицины, даже не онлайн, а в целом, ― это игра в долгую. То есть это не быстрые деньги в любом случае, только если ты не занимаешься открытием какой-то подворотной клиники, где делаешь без лицензии операции.

В нашем случае мы действительно компания, которая начинала развиваться за привлеченные средства, но последний год мы живем с того, что мы зарабатываем, то есть мы живем…

Синдеева: На операционные нужды вы тратите из того, что вы зарабатываете.

Юдчиц: На операционные мы тратим то, что мы зарабатываем, да. И суммарно, конечно, рынок новый, то есть тоже надо оценивать объем рынка, в котором мы существуем. Три года назад его вообще не существовало, то есть мы его как бы развиваем. Первые страховые продукты запустили только в начале 2015 года. То есть, я думаю, в 2018 году мы отметим трехлетие именно рынка.

Синдеева: А как стандартизировать вот это действительно?

Юдчиц: О, хороший вопрос, да.

Синдеева: Вот правда.

Юдчиц: Отдельные методисты, врачи у нас.

Синдеева: Как?

Юдчиц: То есть есть наш регламент, который мы создаем совместно с какими-то ведущими центрами. Обязательно врач перед тем, как он выходит в онлайн, должен пройти обучение, должен пройти тест, экзамен, должен пройти первый испытательный период в течение месяца. То есть мы сами в ручном формате обучаем врачей как по технической части, так и по методологии, которую мы сами разработали и отслеживаем.

Плюс у нас есть система скоринга, то есть система скоринга на стороне врачей-методистов, где они следят за тем, как врач общается.

Синдеева: А как? Идет запись просто, такая выборочная?

Юдчиц: Есть запись, да, есть выборочная запись, где врач-методист оценивает консультацию. И здесь ещё такой важный момент, что когда вы приходите на очный прием к врачу, всё-таки врач остается с вами один на один, и он это знает. А здесь же есть такая независимая система.

Синдеева: То есть он знает, что его, условно, пишут, и могут быть проверки, да?

Юдчиц: Могут, да. И в случае какого-то спорного случая врач нашего сервиса может выступить арбитром. Это повышает градус ответственности и, как следствие, качество услуги.

Синдеева: Понятно. То есть так можно сделать вывод, что к онлайн-консультации врач относится гораздо более ответственно, чем, например…

Юдчиц: Вы знаете, мне кажется, не менее ответственно точно.

Синдеева: Да? А как сделать так? Он же консультации дает иногда из дома. Как вот это стандартизировать?

Юдчиц: Из медучреждения необходимо давать консультации.

Синдеева: Только?

Юдчиц: Да, да.

Синдеева: А какое количество врачей подключено к этой системе у вас?

Юдчиц: Сейчас порядка 150.

Синдеева: А врачи соскакивают с этих штук или им нравится?

Юдчиц: Вы знаете, удивительно, но у нас врачи увеличивают количество онлайн-приемов, уменьшая очные посещения.

Синдеева: А сколько по времени консультация идет, как ограничена?

Юдчиц: То, что относится к дежурным специалистам, у нас, в принципе, не ограничено по времени, но здесь есть такой естественный отбор, то есть если консультация длится больше 30 минут, скорее всего, требуется очный уже визит.

А консультации, которые проводятся по записи специалистами, а там есть действительно разные специалисты, начиная от обычного врача до врача высшей категории, кандидата и доктора медицинских наук, они длятся 30 минут. То есть время зафиксировано, 30 минут на консультацию.

О Сколково и переменах

Я читала, что вы учились в Америке и потом каким-то образом оказались в Москве, в Сколково и, собственно, пошли на вот этот фулл-тайм MBA. Ещё раз напоминаю, что сейчас объявлен конкурс, заявку можно подать до 7 сентября и получить как минимум два гранта по 60 тысяч евро, что очень круто. Это оплата полного обучения. И ещё есть несколько грантов. Вся информация есть на сайте. И это правда невероятный шанс, я просто ко всем обращаюсь: где бы вы ни находились, где бы вы ни жили, единственное ― несколько условий: вам должно быть до 35 лет, у вас должен быть минимум опыт работы три года и вы должны знать английский более-менее. Вот, поэтому есть шанс поучаствовать.

Как вы из Америки после университета вдруг оказались в Сколково и как этот проект родился?

Юдчиц: У меня так или иначе вся предыдущая деятельность связана со здравоохранением, где-то на стороне менеджмента здравоохранения, где-то больше на стороне исследований в фарме. И на каком-то этапе я для себя понял, что требуется какой-то следующий скачок, то есть следующий шаг куда-то, вот. А зачастую в бизнес-школах дают эту возможность сделать некий шаг карьерный и личностный также, а также дают возможность попробовать себя в каких-то новых отраслях, попробовать в каких-то новых функциях.

Это, наверно, мой пример, когда я начал смотреть, задаваться вопросом, куда пойти в бизнес-школу, это был пример, 2012 год, как раз действительно Сколково тогда создалось, это был грандиозный такой запуск проекта, он везде шумел, гремел, то есть это было очень красиво, эффектно. И меня это зацепило.

Зацепила своим интересным подходом, потому что фулл-тайм программа дает возможность погрузиться в совершенно иной мир, особенно если программа дает возможность попробовать себя в разных странах, поработать.

Синдеева: Кстати, вот эта тоже сейчас программа дает возможность, выездные модули в Гонконге, в Пало-Альто и на Камчатке. Круто!

Юдчиц: Вот действительно, та, наверно, уникальная возможность, которую вы никогда не сможете сами сделать в реальной жизни. То есть в буднях мы все завязаны на своих каких-то обязательствах, на своих каких-то повседневных…

Синдеева: А вы могли себе позволить вот так выдернуть из жизни год и уйти на фулл-тайм?

Юдчиц: Страшно было.

Синдеева: А вы работали всё-таки до этого?

Юдчиц: Да.

Синдеева: И вы берете отпуск на целый год.

Юдчиц: Ну, не отпуск, я увольняюсь.

Синдеева: Увольняетесь, я имею в виду, что вы для себя…

Юдчиц: Да.

Синдеева: Тратите свои деньги заработанные, да?

Юдчиц: Да.

Синдеева: Никакого там гранта, ничего не было? То есть вы сами?

Юдчиц: Был, в моем случае был тоже.

Синдеева: Да?

Юдчиц: Да.

Синдеева: Какой?

Юдчиц: В моем случае был тоже розыгрыш гранта со стороны Сколково. Было на самом деле у меня два входа. Первый раз, первый год я пошел, начал общение со Сколково, но не решился, именно вот по причине, потому что это действительно сложно ― себя заставить сделать такой довольно сложный шаг. А в случае с грантом это действительно было, то есть я выиграл конкурс.

Юдчиц: Но это было одной из всё-таки тех вещей, которые меня подтолкнули. То есть он частично покрывал обучение, всё остальное ― проживание полностью, переезд, ― конечно, это уже за личные сбережения. Скажем, это нелегко.

Юдчиц: Потому что я видел людей, которые оттуда выходят. В принципе, это помещение действительно заряжает.

Синдеева: Да, заряжает.

Юдчиц: Оно такое, для многих это место силы. Я общался с людьми, с организаторами программы, с преподавателями. И ты понимаешь, что это те люди, которые тебе близки по духу, это вот какая-то некая химия. Ты понимаешь, что ты много можешь учиться у этих людей в этой экосреде, ты можешь многое давать, но, с другой стороны, ты будешь получать гораздо больше, потому что коллектив действительно сумасшедший и энергетика тоже такая, ее трудно описать. Вот.

Синдеева: Но это всё эмоциональные такие факторы, да.

Юдчиц: Эмоциональные. С другой стороны, на тот момент ― это был 2012 год ― было много интересных проектов в развитии, сложных проектов в России по лекарствам, по производству лекарств. И для меня это был некий такой вход на рынок. Так как у меня профессиональный опыт был до этого в Штатах, то есть это было знакомство именно с профессиональным миром в России. И для меня это был точно просчитанный логически ход, что это точка входа как в бизнес-среду, так и в принципе знакомство с индустрией.

Синдеева: А вы уже видели себя предпринимателем? Вы же до этого были, в общем-то, нанятым сотрудником. И, пойдя в Сколково, вы не имели такой идеи.

Юдчиц: Амбиций не было таких.

Синдеева: Не было.

Юдчиц: У меня был карьерный путь выстроен, опять же, на работу или в фарме, в бизнес-девелопменте, или в каком-то фонде, который концентрируется на развитии подобных проектов. Но произошли экономические изменения, и все эти проекты или заморозились, или закрылись.

Поэтому я начал смотреть. И в принципе во время программы я стал погружаться тоже в экосреду, вот в эту химию.

Синдеева: Предпринимательскую в том числе.

Юдчиц: И особенно последний модуль, который у нас был, стартап-модуль, он проходил у нас также в Штатах, в Долине. И это возможность познакомиться опять с этой средой изнутри, возможность создать свой проект и попробовать его протестировать.

Юдчиц: И мы познакомились, да, познакомились с бизнес-партнером, тоже кто закончил Сколково. И он тогда столкнулся со своей прямо реальной проблемой. Родился первый ребенок, и была проблема, что жена оставалась дома. Он уезжал на работу, она ему постоянно звонила.

Синдеева: То есть мне больше всего нравится, как рождается бизнес.

Юдчиц: С кучей вопросов. Вопросы причем не медицинского характера, носили больше такую психологическую поддержку.

Синдеева: Денис Юдчиц, основатель, сооснователь компании «Онлайн Доктор» и «Педиатр 24/7» и, в общем-то, один из пионеров телемедицины рассказывает мне, как устроен этот бизнес. А я всё-таки вернусь в Сколково.

Скажите, вот вы сказали, что вы там познакомились со своим будущим партнером. Собственно, человек столкнулся с проблемами, когда жена его родила. И это, конечно, потрясающая история. Мне очень нравится, когда бизнес рождается из своей собственной какой-то потребности. И, кстати, у выпускников Сколково в основном так и происходит. Вот у меня уже было несколько ребят. И это, конечно, удивительно.

Что было дальше? Окей, вы познакомились, и что дальше? Вот что вы делали? И, скажем так, что Сколково вам вот в этой ситуации дало? Смелость, просто связи, знания какие-то? То есть что важнее здесь было?

Юдчиц: На самом деле здесь два формата. Первый ― это то, что дало оно развитию бизнеса, то, что я сумел приобрести и получить, и второй ― мне лично. Действительно, то есть это была такая персональная история, исходя из потребности, родился проект. Сама школа дала действительно возможность, первое ― это познакомиться, а второе ― при развитии компании смотреть, выстраивать сразу не какой-то локальный бизнес, а смотреть масштабно. Смотреть масштабно и понимать свою траекторию развития.

То есть построить компанию, которая будет работать на уровне любой операционной не так интересно, всё-таки Сколково подталкивает мыслить масштабно и задаваться правильными вопросами.

Юдчиц: А также возможность и умение действовать, умение действовать в ситуации неопределенности, потому что если ты знаешь, что происходит кругом, на 100%, скорее всего, ты опоздал. Это вот тоже такое качество, которое, мне кажется, культивируется в бизнес-школе, именно в Сколково, что дает, подталкивает тебя к действиям. Пробуй, ошибайся, пробуй, смотри на обратную связь, рынок тебе должен подсказывать. Какие-то практические навыки в плане управления командой, тоже то, что происходит.

Синдеева: А вот вы потом уже в практической деятельности какой процент вот этих всех знаний применили?

Юдчиц: В теории хотелось пробовать многое, то есть изначально брать, пробовать. Скажу, что объективно в первый год очень часто смотрел материалы, которые были в школе.

Синдеева: То есть возвращались.

Юдчиц: То есть в каком проценте, я не могу сказать.

Синдеева: Но возвращались.

Юдчиц: Ну а точно смотрел, перелистывал записи, смотрел лекции, смотрел то, что у нас там идет вместе с материалами во время обучения. Вот первый год это ежемесячно стандартная была моя практика.

Синдеева: Давайте тогда сейчас очень коротко, вот вы как выпускник Сколково обратитесь к будущим, возможно, студентам и получателям грантов вдруг. Ну, или у кого есть 60 тысяч евро, он может попробовать пойти сам.

Юдчиц: В первую очередь необходимо понимать, для чего это тебе надо. То есть всё-таки должно быть понимание, потому что эта экосреда дает тебе очень много возможностей, но эти возможности не будут тебе притянуты за уши. То есть у тебя будут разные двери, но ты должен сам в них стучаться, сам находить свой путь.

Юдчиц: То есть самое худшее ― то, что ты подаешь на грант и тебе говорят «нет», ты остаешься ровно там же, где ты и был.

Синдеева: Да, там же, где был. Ну, или достаешь свои 60 тысяч евро и идешь учиться.

Юдчиц: Или 60 тысяч достаешь и идешь учиться. То есть ты обязательно перед тем, как подаешь, должен понимать, зачем тебе это надо, и быть готовым быть проактивным. А дальше…

Всё-таки у нас такой мир нестабильности, информатизации, он кругом, везде меняются правила игры, и это требует тоже иного подхода.

Мне кажется, бизнес-школа дает вот эту возможность тебе стать вот этим лидером нового типа, который живет в неопределенности. Это дает возможность также стать лидером, который умеет коммуницировать. Коммуницировать с командой, с окружающими, с партнерами и с самим собой также в первую очередь. Вот там у ребят есть модуль на Камчатке, который финальный, по-моему, на программе MBA, вот именно он основан на том, что работа, коммуникация внутри с командой и в первую очередь с самим собой, потому что это сложное место, необходимо себя слушать.

Тебе как-то прививается качество быть проактивным и именно понимать, что нет определенности и есть только частичное знание того, что происходит кругом. Необходимо действовать исходя из того, что ты получаешь. То есть худший формат для лидера ― это бездействие.

Синдеева: Ну да.

Юдчиц: Вот.

Синдеева: Хорошо. Денис Юдчиц у меня был в гостях. Спасибо большое. Я ещё раз хочу сказать, что вся информация будет на сайте телеканала Дождь под этой программой, в том числе на сайте бизнес-школы Сколково есть информация об этом конкурсе и, собственно, о самой программе.

И, знаете, что ещё крутое есть, о чем вот вы, Денис, не успели сказать? Это, конечно, ещё доступ к совершенно крутым профессорам, преподавателям или просто опиньон-мейкерам, которые приглашаются на эти программы. Вот я сейчас, конечно, получаю невероятное удовольствие, когда к нам приезжает какой-нибудь профессор из INSEAD, и ты, конечно, понимаешь вообще другой взгляд, и ты видишь, как по-другому это устроено. Это, как правило, очень клевые, мудрые и харизматичные люди, и это тоже огромное удовольствие.

Спасибо большое. Я желаю удачи в вашем инновационном бизнесе телемедицины.

Юдчиц: Спасибо.

Синдеева: Я в какой-нибудь момент попробую сама, что это такое, потому что мне интересно. Мне кажется, что действительно, особенно для регионов, это какая-то очень важная штука.

Юдчиц: Мы стараемся. Спасибо вам.

Синдеева: Спасибо.