Узбекская и российская певица Наргиз Закирова рассказала Наталье Синдеевой о том, как еще во время эмиграции в Америке у нее был передоз, и врачи с трудом ее «откачали».
Синдеева: Смотри, у тебя была такая фраза: «Почти полвека я убирала из своей личности то, что на самом деле моим не было». Это какой-то был, видимо, длинный процесс. А что это значит? Что? С чем ты?..
Закирова: Я не знаю, может, это было связано еще с юношескими моими какими-то там заморочками. Плюс еще вот эта затравленность моя.
Синдеева: Вот эта которая.
Закирова: Да, из Узбекистана. Это все сплелось в огромный такой ком, который давал такую очень нехорошую энергетику. Я почувствовала в какой-то момент, что я иногда становлюсь хамкой, что мне хочется подраться, что мне хочется самой вызвать кого-то на скандал. Причем все это происходило уже в Америке.
И когда я уже понимала, что у меня там был какой-то не то что успех, но я состоялась у себя в каком-то клубе, люди специально приходили, и я имела успех просто дикий у каких-то там мужчин, у таких, которых хотят все, но они их не предпочитают. И у меня был какой-то такой момент, что я превратилась просто в какое-то, я не знаю, дерьмо. Мне хотелось хамить, мне… Естественно, было место и наркотикам, и алкоголю, то есть был рок-н-ролл сплошной.
Синдеева: А это было в Америке тогда, да?
Закирова: Это все было в Америке, да. Это все было в Америке. То есть я была человеком вообще совершенно без каких-то границ, без правил, совершенным животным.
Синдеева: А что остановило тебя? Ведь у тебя же уже дети были, понимаешь?
Закирова: Вот дети и остановили.
Синдеева: И ты на фоне детей, тебя несло.
Закирова: Да, меня несло. Меня несло, ты не представляешь себе как. То есть у меня было уже на то время два бэнда американских моих, где мы играли в каких-то американских уже клубах, я познакомилась с байкерами, с местными Hells Angels. В общем, была какая-то такая совершенно сумасшедшая история, sex, drugs, rock-n-roll во всем своем проявлении. При этом, конечно, я могла пройти, где-то что-то сломать ногой, кто-то на меня не так посмотрел ― я могу подойти, ударить.
В общем, вот такая была история. И в какой-то момент, когда был… Это передозом можно назвать. То есть была какая-то очередная сумасшедшая совершенно ночь, где я просто закрыла глаза, я помню, в клубе, в одном из клубов я закрыла глаза, и открыла их, и я увидела совершенно белую стену с часами, которые висели на стене, и такой звук «пик, пик». И я понимаю, что я нахожусь в госпитале.
И мне доктор говорит: «Хеллоу, ну как?». Я говорю: «А как я здесь вообще оказалась? Что, как?». У меня вообще такое ощущение, что я закрыла глаза и просто открыла. Она мне говорит: «Ты в течение семи часов лежала с открытыми глазами, и мы не могли тебя привести в себя». И доктор мне сказала: «В следующий раз мы тебя не вытащим. Так что думай: либо вот это все, что у тебя происходит, либо, если у тебя есть что»…
Синдеева: Терять?
Закирова: «…терять в своей жизни, продолжай». И все, и после этого я очень сильно перепугалась.
Синдеева: Испугалась?
Закирова: Я очень перепугалась. Я приехала домой, я помню, и я сказала, что… Я посмотрела в зеркало. Я никогда не забуду этот день, вот это очень, мне кажется, засело в моей жизни. Я говорю об этом, мне очень больно это вспоминать. Я посмотрела на себя в зеркало. Во-первых, я была очень худая, я была очень изможденная, я не замечала вообще ничего. Дети, правда, не видели меня никогда в таком состоянии.
Я посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Все, все, я заканчиваю на этом все абсолютно». То есть у меня уже пошло до таких кардинальных…
Синдеева: А сложно было? Это же тоже непростой выход из всего этого.
Закирова: Это было сложно, конечно.
Синдеева: Что поддерживало?
Закирова: Я побрила наголо себе голову.
Синдеева: Что поддерживало?
Закирова: И я просто закрылась в доме. Я закрылась у себя, я не выходила никуда год. Я не курила, не пила, я окружила себя книгами, фильмами.
Синдеева: То есть такое перерождение случилось.
Закирова: Да, случилось. Просто совершенно точно: это моя вторая жизнь началась.
Синдеева: А скажи, ты детям об этом рассказывала потом?
Закирова: Конечно, рассказывала.
Синдеева: Когда?
Закирова: Конечно, я рассказывала, когда я посчитала нужным, что пора это рассказывать.
Синдеева: Пора.
Закирова: Потому что есть определенный возраст, когда ты не можешь какие-то вещи рассказывать, потому что дети не смогут понять тебя так, как хотелось бы. Потом, конечно же, я рассказала все абсолютно, конечно, преследуя цель, чтобы они не повторяли моих ошибок.
