Михаил Шац: «С Таней мы не разошлись. У нас просто сильно изменилась жизнь после того, как мы потеряли работу»

Синдеева: Я очень рада, что программа «Синдеева» опять вернулась в бутик BORK. У нас был небольшой перерыв, мы отдыхали, снимали программы на «Флаконе». И у меня сегодня первый гость после вот таких BORK-овских каникул. Михаил Шац у меня в гостях!

Шац: Здравствуйте, здравствуйте! Я рад, что мое возвращение, точнее мое появление здесь совпало с возвращением к спонсору этой прекрасной программы.

Синдеева: Ты знаешь, как сложно сейчас.

Шац: Конечно!

Синдеева: Миш, знаешь, аудитория, мы периодически опрашиваем свою аудиторию, кого бы вы хотели, чтобы я позвала в гости. Ты всегда присутствуешь в этом списке, более того, это все время такие немножко с наездом: когда же Шац и Лазарева появятся на Дожде?

Шац: Ну, Лазарева была же уже.

Синдеева: Да. Но знаешь, в каком-то таком регулярном формате. И я каждый раз, в общем-то, говорю, знаете, мы тоже хотим, мы не можем ничего придумать, и пока ничего не складывается. И вот я совершенно недавно прочитала, что ты начал делать стендап-шоу. Можешь мне теперь про это рассказать и зрителям, что это? Это постоянный формат? Где это? Что ты из этого хочешь сделать?

Stand-Up

Шац: Так, ну… Значит, так, давай, начнем. Началась эта история в декабре прошлого года. Ко мне обратились из Stand-Up-Club#1, есть такой клуб в Москве. Находится он на Арбате в известной всем…

Синдеева: Где «Метелица» же была?

Шац: Да, совершенно верно. В том намоленном помещении, где была «Метелица». Так вот, они меня пригласили на шоу «Истории». Есть такой жанр в стендапе, это такой story-telling, в котором ты рассказываешь в формате такого же стендапа историю своей жизни. Историй у меня в жизни было немало, и я вспомнил одну из историй, связанную с моим знакомством с американским боксером Майком Тайсоном.

Синдеева: Это гениальная история.

Шац: Да. И сделал из нее стендап. Это была съемка, и прошла она очень успешно. Прям успешно. И было видео на канале Stand-Up-Club#1, и там молодежь прямо говорит: «А, да он еще жив! Да он еще неплох, оказывается!» и так далее.

Синдеева: Вот! Я хотела сказать, они же вообще нас уже не знают.

Шац: Нет, совершенно. И поэтому… Нет, они знают нас на самом деле, они просто делают вид, что мы не очень важны для них. И, в общем, после этого история завертелась, и я что-то почувствовал какой-то интерес к этому жанру. Это прямое общение с публикой, это общение с молодежью как раз, это то, что ты любишь, мне кажется. И мне было прямо интересно. Это был такой вызов. И вот где-то с февраля месяца я стал выступать в Stand-Up-Club#1. Понемножку, нарабатывать материал, писать что-то, отрабатывать на зрителях и так далее. Каждую неделю мы…

Синдеева: Каждую неделю! То есть, ты каждую неделю пишешь? Это же не просто придти поболтать, да?

Шац: Ну, не каждую неделю пишется, но вообще там, там, как ни странно, люди все время разные приходят на это шоу. Мы делали шоу такое, мы смягчили название — «30+» мы сделали. Ну, потому что мой возраст вообще не укладывается во всю философию русского стендапа.

Синдеева: А сколько? 50 уже есть?

Шац: 53 года.

Синдеева: «50+» ты испугался сделать?

Шац: «50+», просто я был бы один. А так «30+» — мне позволило набрать несколько еще пожилых комиков, которые там есть, ребята. В общем, мы вот делали такое шоу, и сейчас в августе месяце здесь прошел фестиваль стендапа, называется он «Панчлайн». И на этом стендап-фестивале я сделал два сольных концерта. Уже по часу каждый. То есть, ну, вот это нормальный формат стендап-шоу сольного.

Синдеева: Как тебя принимает аудитория?

Шац: Нет, во-первых, это действительно, удивился я очень многому за этот год, потому что это действительно жанр, который, ну, наверное, завоевал очень много людей и среди молодежи чрезвычайно популярный. Это история, которая на данный момент, наверное, является каким-то одним из таких социальных лифтов для молодежи. Вот ты, условно там, родился я где-нибудь в Якутии. Тебя там заметили, и ты вдруг появился на канале «ТНТ». Ну, чем не социальный лифт? Настоящий. Но для того, чтобы попасть на этот канал «ТНТ», они проходят через там десятки кругов ада.

Синдеева: Это как, условно, «КВН» в ваше время был?

Шац: Условно, да.

Синдеева: Фактически это как раз такая ступенька.

Шац: Только стендап на данный момент гораздо честнее КВНа.

Синдеева: Вот! Вот и расскажи по поводу честности. Как выбираются темы? Есть ли какая-то цензура, внутренняя, внешняя и так далее?

Шац: Вот цензуры в тех маленьких барах, в которых выступают ребята, вообще нет никакой. Можно говорить о чем угодно. И цензура появляется, только когда ты появляешься на телеке. Во-первых, нецензурная лексика присутствует. В моем состоянии нынешнем…

Синдеева: Ты тоже ругаешься?

Шац: Конечно. В моем нынешнем состоянии мне это очень нравится. Это какая-то борьба с комплексами. На мой взгляд, это вообще, как мне сказал один из кумиров молодежи Данил Поперечный…

Синдеева: Вот, я хотела сказать. Он тебе нравится как стендапер?

Шац: Ну, как стендапер, у нас разные вкусы. Но как человек, который всего добился сам, который, в принципе, говорит то, что думает…

Синдеева: Слушай, и собирает многотысячные залы!

Шац: Собирает, вскормил свою аудиторию, и как Иисус, за ним идут эти, за Иисусом идут эти сторонники и последователи  — это очень круто. Это такое интересное явление, правда. И он такой очень такой цельный молодой парень, ему там 23 что ли или 24 года.

Синдеева: Нет, я недавно специально посмотрела его этот вот самый большой стендап, это уже огромное шоу.

Шац: Шесть тысяч человек в «Ледовом»! Это круто. Вот.

Синдеева: Извини, про цензуру. Ты сказал, что вот тебе Поперечный сказал про…

Шац: Он мне сказал про мат. Я с ним тоже, я с ним встретился первый раз в августе прошлого года там на одном проекте и тоже спросил его про это. Потому что когда мы сидели в кадре, и вдруг он начинал ругаться матом, меня как бывшего телевизионщика сразу как-то — я не знал, что делать в этот момент. А потом он мне объяснил, что мат — это такой маркер, понимаешь? Маркер свободы. Вот маркер того, что ты отличаешься от официального ТВ, например. И вот они… С другой стороны, когда ты вот сам в этой шкуре оказываешься, тут надо себя контролировать. Потому что сначала хочется прям вообще ругаться матом. А потом, сначала боязно, потом, когда ты попробовал, тебе нравится, и хочется прямо! Но это уже нервы. Мат надо использовать там, где нельзя использовать никаких других слов. Есть такие моменты, как ты сама понимаешь. Поэтому мат — это такой тоже маркер, несомненно, этого жанра и вообще этой всей свободы. И темы, темы абсолютно любые.

Синдеева: Как ты выбираешь темы?

Шац: Это вообще история стендапа. Стендап – это только ты. Это как визит к психотерапевту. Ты идешь и говоришь только о том, что тебя волнует. И вот дальше уже масштаб…

Синдеева: Ну, вот последний раз у тебя что было? Что тебя волновало? О чем ты говорил?

Шац: Слушай, я могу говорить о чем угодно. Я могу говорить о том, что я еврей. Я могу говорить о том, что мне не нравится власть. Я могу говорить о том, что там, например, хейтеры в интернете, я могу об этом говорить. Я могу говорить о разводе Петросяна и Степаненко — неважно! Это все что угодно. Все что угодно, но то, что тебя…

Синдеева: То есть, это всегда твое отношение, то, что тебя…

Шац: Да, абсолютно. Это должно быть то, что тебя волнует. Это главное. Это вообще основная как бы… Это философия. Вот многие так говорят, что стендап — это такая современная философия.

Синдеева: Ну, смотри, многие, как ты правильно сказал, для многих ребят молодых это такой лифт попадания потом на «ТНТ», а для тебя это уже не лифт, да?

Шац: Нет, для меня точно этот лифт уедет в обратном направлении, давно уже. Я застрял где-то там.

Синдеева: А скажи, после вот всех ваших уходов отовсюду, когда вы ушли, вот уже сейчас в твоей новой ипостаси не было к тебе никаких предложений?

Шац: Из телевидения?

Синдеева: Да, из телевидения.

Шац: А, значит, из телевидения что было? Когда я начал заниматься стендапом, мне пришло письмо от какого-то редактора с «ТНТ», кстати говоря, но он пропал быстро, когда я это, вот…

Синдеева: А, ты сказал «уточните», да?

Шац: Я сказал: «Да, давайте, поговорим», — и все, больше этого не было. Потом еще было предложение странное с регионального телевидения одного. И, когда я стал заниматься этим плотнее, долгие переговоры были, такой амбициозный региональный канал, который превращается в большой холдинг. И там были длинные переговоры, и они ни к чему не привели, и потом я даже, честно говоря, рад был этому. Потому что я вот когда окунулся опять вот в это все, вот в эти «сетка» там, я не знаю, «жанры», «ток-шоу», «дневное», «вечернее» что-то, мне это стало так скучно от этого. Прям вот ужасно.

Синдеева: Желание сделать свое собственное вот такое сендап-шоу в YouТube было?

Шац: И есть. И было, и есть. Сейчас, когда у меня появился какой-то вот жанр, который может быть каким-то драйвером, мотором чего-то, то да, конечно. И мне нужно это YouТube-шоу для того, чтобы заниматься концертной деятельностью в том числе. А концертная деятельность, конечно…

Синдеева: Выступление в клубах вряд ли приносит какие-то ощутимые деньги?

Шац: Совсем не приносит практически.

Синдеева: То есть, это работа на то, чтобы попробовать сделать большой концерт или начать гастролировать с этим?

Шац: Да, да, да. И у меня сейчас там потихонечку стал появляться какой-то гастрольный график. Там я еду в Пермь, я еду в Петрозаводск. А вот 20 декабря мы там с одним, у меня есть партнер, назовем это так, это такой человек, с которым я там делал уже несколько концертов, такой Антон Борисов. Это такой питерский комик. Ну, он тоже пожилой, ему 36. Он всем говорит, что 35, просто стесняется своего возраста. И мы вот с ним делаем такой большой концерт. 20 декабря мы решили собрать тысячный зал попробовать.

Синдеева: Здесь?

Шац: В ДК «Ленсовета» в Питере. Нет, мы решили в Питере сделать для начала. И это вот будет ДК «Ленсовета», 20 декабря, вот наш концерт с Антоном Борисовым.

Синдеева: А скажи, а Таню вы не будете привлекать к этому проекту?

Шац: Ну, Таню, смотри, у Тани свой взгляд на все, скажем так. В том числе на развлекательное телевидение, на телевидение, на YouТube-каналы и так далее. Мы несомненно говорим о каких-то вариантах, но сейчас там сказать заранее, что это трудно… Но мы попробуем, мы попробуем. Есть у нас там задумка одна, которую, может быть, мы воплотим, может, нет. Может, мы соберемся опять втроем с Пушным. Не знаю, посмотрим.

Синдеева: Ой, я вот все, знаешь, как, вот если будет что-то уже сформулировано и сделано, мы с удовольствием будем показывать. У нас нету ресурсов на то, чтобы это запустить с нуля, но мы, ты знаешь, мы открыты. Мат запикаем.

О семье

Слушай, совершенно задам тебе странный вопрос для этой программы, но не могу не спросить, потому что когда я стала готовиться к программе, первое, что мне попалось, — что Таня с Мишей разошлись. Развелись.

Шац: Да, да. Я удивлен, что ты не с этого начала даже.

Синдеева: Я прям подпрыгнула — господи, они же 20 лет вместе, я вас обоих люблю. Ну, знаешь, у меня человеческая была реакция совершенно. Потом я вспомнила, что последнее время было очень много каких-то уток, сплетен по поводу Тани. Поэтому ответь мне на вопрос. Это фигня? Вы разошлись? Вы вместе?

37:19

2017-09-06 02:29

Татьяна Лазарева: «Нам говорили, заканчивайте, это плохо кончится»

Синдеева

Шац: Мы не разошлись. У нас просто изменилась жизнь очень сильно после…

Синдеева: Потому что Таня живет в Испании?

Шац: Во-первых, Таня живет в Испании, я живу здесь. По причине того, что Тане хочется жить там. Она с дочкой с нашей младшей. Мне хочется жить здесь, потому что меня устраивает больше динамизм этого города, какие-то возможности, которые он предоставляет. Там мне скучно прям реально. Но там жена и дочка. Поэтому у нас действительно много изменений, которые, ну, начались они, несомненно, после того, как мы потеряли работу. То есть, вот представь себе, мы много-много лет работали вместе. Это был серьезный конвейер, на самом деле. Это был и бизнес, и творчество, и все вместе. Это была как бы, ну, как бы это было такое, что-то скрепляло нас вообще в одно целое, да? И потом это все рухнуло. И мы остались там каждый, ну, как бы с ощущением того, что надо что-то менять, и надо что-то делать новое. И вот в этом смысле каждый из нас решил делать что-то свое. Поэтому, конечно, мы, во-первых, действительно очень много, то есть, она там, я тут, или там я иногда приезжаю туда.

Синдеева: Ну, хорошо, если тебя завтра вдруг с девушкой увидят, мне пугаться этого или как бы, это нормально? Ну, или наоборот? Ну, правда.

Шац: Я не знаю, что ты вкладываешь в это. Ну, то есть, с девушкой, вот я сижу с девушкой сейчас, ничего же, нормально все? Нет, послушай, у нас есть определенные обязательства друг к другу, и мы их выполняем. Во всяком случае, пока.

Синдеева: Хорошо, ладно. Все. Не развелись. Все. Это все утка. Когда вы осознали, что наше романтическое представление о возможности вот будущего нашего и нашей страны было там растоптано, и когда вы вдруг поняли, что за всем за этим все поменялось? Потеря работы, в том числе изменения в вашей жизни.

Шац: Ну, там были этапы, конечно. Ну, во-первых, когда уволили, так и накрыло первый раз. Но это казалось тогда немножко… Вообще все представлялось немножко наивным тогда нам. Мы наивно смотрели вообще на вещи, и это стоит признать. Это, наверное, то, что сделало больнее наш переходный период, мне кажется. Сначала уволили. Уволили там жестко, уволили так — без сантиментов. Потом, когда ты вроде бы остаешься без работы и думаешь, ничего, я сейчас начну новую жизнь! А новая жизнь не начинается, потому что, вот смотри, вот меня уволили, например, и после этого два человека предложило мне работу.

Синдеева: Всего.

Шац: И я могу их перечислить. Никита Белых, который написал мне смс-ку в день увольнения и сказал, что если есть желание, приезжай в Киров.

Синдеева: Да, где сейчас тоже Никита.

Шац: И я ему чрезвычайно благодарен за это. И Венедиктов, который сказал: «Ну, приходите, поговорим». Но оба варианта были, ну, как бы из разряда не для нас точно. А дальше началась пустота, то есть, которую я немного зарыл сначала работой на канале «НТВ+», который тогда еще был до матча. Там мы что-то делали с Васей, какую-то одну развлекательную программу, потом я прекрасно съездил на Олимпиаду, проработал там. Получил абсолютно сумасшедший заряд эмоций, вообще наслаждение от работы, прямой эфир — все, что мы любим. И потом после этого Украина прям, вот я приезжаю, и начинается Украина. Я выступаю там в Фэйсбуке и получаю, ну, там не просто получаю, а просто конкретно оглоблей по голове. Все. После этого конец. И после этого ничего же нет. И это начинает там, время идет, там ты стареешь, но вот старого образа жизни уже нет. И чем быстрее ты это понимаешь, тем лучше для тебя. Но я это понял не сразу. Какие-то попытки… Такого перемалывания себя, какого-то вот, какой-то обиды на всех, какой-то, я не знаю там. Ну, вот же я здесь, подпрыгивания.

Синдеева: Это же еще наложилось, как это любят наши общие друзья говорить, на кризис среднего возраста.

Шац: Слушай, я этих кризисов среднего возраста пережил я уже не знаю, сколько. Я правда не знаю, когда он начинается, когда он заканчивается, но у меня какой-то он, очень какой-то он… По годам? Я не знаю, как считать средний возраст. Сейчас вообще средний возраст…

Синдеева: Сейчас закончился?

Шац: Вроде бы сейчас мне легче. Правду скажу. Как-то…

Синдеева: Какое сейчас твое состояние и настроение?

Шац: А, слушай, вот какие-то вызовы, какие-то там новые абсолютно цели, не знаю. Мне интересно. Мне интересно, чем все это кончится.

Синдеева: Потому что я опять же за Таней слежу по ее фактически фейсбуку и по каким-то интервью. Мне кажется, Таня сейчас тоже в очень таком ресурсном состоянии, хотя у нее тоже был какой-то период такой сложный.

Шац: Ей, несомненно, сложно, и она такой же переживала период, как и я, абсолютно, только по-своему, да? И, несомненно, это наше решение вот там жить там и там, оно тоже непростое. И она тоже его пережила. Но Таня, Таня вообще вызывает у меня удивление. Она, то есть, она работает над собой, как прям, я не знаю.

Синдеева: Это чувствуется.

Шац: Прям работает над собой. Это прям работа, которую она постоянно проделывает, которой она делится, которая вызывает сначала недоумение, потом понимание, потом удивление — ого! Ничего себе! Как это она так смогла? И так далее. Нет, это заслуживает явно уважения и внимания на самом деле.

Синдеева: А кто в вашей паре оказался вот в той ситуации, не знаю, слабее или кто кого больше поддерживал, что ли?

Шац: Я думаю, что она сильнее оказалась меня. Точно. И целостнее. Стоит это признать. Если бы не она, я, может быть, так и бегал бы где-то рядом и скулил бы о чем-то.

Синдеева: С одной стороны, понятно, что случилось разочарование, и мы действительно были многие наивны, да, в каких-то своих ожиданиях. С другой стороны, представь, что этого бы вот тогда не случилось, или тебя бы не уволили, ну, да, и ты бы остался в этой когорте. Там. Работал, делал бы развлекательные программы. А дальше происходит все то, что происходит, то, что мы с тобой наблюдаем. Вот как ты думаешь, у тебя хватило бы мужества в какой-то момент встать и уйти? Я понимаю, что сложно прогнозировать себя в таких гипотетических ситуациях, но это же интересно.

Шац: Я не могу отвечать на такие вопросы, я не знаю, как на них отвечать. Нас спрашивают там, вот ты спрашиваешь, что было бы, если бы я остался. А чаще всего нас спрашивают, а вот если бы вы сейчас вот думали, пойдете вы на Болотную или не пойдете, что бы вы решили? Да я не знаю, что бы я решил. Решаешь все однократно, понимаешь? Один момент, тот. Других нет у тебя возможностей. Назад этот не провернуть фарш, и все, все, что случилось, то случилось. Но мне как-то это обсуждать сложно. Я не очень завидую сейчас ребятам, которые там, если честно. Не очень завидую.

Синдеева: Я тоже, знаешь, но при этом они как-то научились с собой договариваться что ли, понимаешь? Да?

Шац: Возможно. Но надо с ними поговорить. И мне очень сложно за них.

Синдеева: Ой, да, я очень хочу. Вот я давно хочу поговорить с Гордоном. Кстати, Гордон, если ты услышишь, то я давно тебя жду в программе. Мне очень хочется поговорить с Александром Гордоном. Знаешь, вот с Соловьевым не хочется, потому что про него давно уже было понятно, а вот с Гордоном мне интересно.

Шац: Ты знаешь, ты приводишь примеры там своего цеха, извини за банальный штамп. А если я поговорю о своем цехе, то я бы вот хотел поговорить с Ваней. Ну, честно поговорить. Мне даже не нужна камера там условно. С, не знаю еще, с кем-то там. Светлаковым. Вот у меня была встреча со Светлаковым. Вот сейчас была вот эта ситуация, которая меня, последнее как бы выгорание произошло в моей этой какой-то уже болезненной страсти возвращения на телевидение. Когда там ребята запустили «Слава богу, ты пришел» на «СТС». И я написал, что-то мне так обидно стало. Причем, не потому что не позвали, нет. То есть, это тоже обидно, но это их право.

Синдеева: Это же был ваш формат?

Шац: Это не наш формат! Это формат там западный, который был адаптирован. Там Цекало его нашел и так далее. Дело не в том, они имеют полное право меня не звать. Это как бы канал купил и сам себе выбирает людей, с которыми он его будет реализовывать. Но что меня убило тогда, в пресс-релизах канала «СТС» подробно описывается история этой программы, и моя фамилия просто вычеркнута отовсюду. Как будто не было меня. Вот это, это трусость. Это просто трусость. Это не решение чье-то. Это трусость конкретных исполнителей, которые «ну его к черту, пусть его не будет в нашей истории». Но с этим надо бороться. Обязательно надо бороться. Поэтому я написал такой пост. И я вот тут буквально неделю назад вылетал из Шереметьево, и вдруг встречаюсь со Светлаковым прям вот в дверях.

Синдеева: А Светлаков ведет сейчас эту программу?

Шац: Он, ну, он один из продюсеров этого шоу, и, по-моему, там на месте, где раньше сидел Цекало, теперь сидит Светлаков. А ведущий другой. Я не буду называть, хотя знаю, кто этот человек. В общем, неважно. И он мне говорит. Мы поздоровались, даже обнялись, я бы прям сказал. И он мне говорит: «Миш, я давно хотел тебе позвонить, телефона не было». Я ему говорю, конечно, ну, о чем ты говоришь. Диктую телефон. Он набирает меня, и у него высвечивается «Михаил Шац». Я говорю, ну, бывает, видимо, ты не нашел просто. Вот я этому не завидую, если честно. Не завидую. Это тяжелая штука, которая потом даст свои плоды, на мой взгляд. Ну, лучше с этим, мне кажется… я рад, что я не касаюсь этого, да.

О политике

Синдеева: Слушай, а вот еще про очарование, разочарование. Вот мы наблюдаем за метаморфозами везде, и в людях, которые рядом с нами, и в ситуациях, которые вокруг нас. И вот очарование опять же Болотной, очарование в том числе Навальным и вообще тогда всей компанией. А вот к чему мы сейчас пришли?

Шац: Это очень довольно сложная история с этим координационным советом, да? Когда начинаю вспоминать об этом и анализировать, вообще стоило это делать или нет, то, если честно, нет. Потому что в том смысле, что этот координационный совет оппозиции был фикцией, полным нулем и пшиком. На самом деле. Я помню эти никчемные заседания, которые просто были убиванием времени и выполнением какой-то странной обязанности, какой-то гражданской повинности, вот так я бы сказал. На которых мы…

Синдеева: Но это же все равно было искренне достаточно.

Шац: Ну, это было искренне, самым искренним в этом было подтверждение участия. Вот на этом искренность закончилась, потому что дальше началось странное никому ничего не приносящее времяпрепровождение, каждый занимался чем угодно там. Я помню совершенно Дмитрия Быкова, он просто читал книги. Собственно, то, что он любит делать больше всего. Он просто сидел и читал книги. А у меня, к сожалению, не было тогда книг, и я не знал, чем заняться. Я помню, я ездил туда с бедным Филом Дзядко, который там жил рядом, поэтому я заезжал за ним, и мы ехали, проходили мимо каких-то молодогвардейцев, которые там стояли с плакатами «Предатели Родины». И как на работу прям заходили, там сидели и дальше сваливали. Чаще всего выпивали после этого, ну, потому что надо было как-то придти в себя. Вот ради этого, наверное, ради конкретного этого координационного совета, который оказался пшиком и нулем, имело смысл ставить на это? Наверное, нет. Но тогда был момент, который требовал просто громкого «да, я пойду», потому что это была позиция тогда. Дальше, видишь, наши пути разошлись у всех.

Синдеева: Но вот Навальный остался, знаешь, продолжает.

Шац: Навальный продолжает биться в этой клетке. Мне его очень жалко, потому, ну, мне кажется, что вот это вот то, к чему его вынуждают, нивелирует его как политика, на мой взгляд. Я не знаю, что ему посоветовать.

Синдеева: А что ты имеешь в виду?

Шац: Ну, понимаешь, я думаю, что он достоин большего на самом деле. И я думаю, он бы был бы другим, наверное, если бы были другие обстоятельства в стране, условно говоря. Но ему же оставляют такую узкую щель, которой он пользуется все время. И это происходит уже как прям в повторе, в репите. События, реакция Алексея, расследования Алексея, реакция в интернете, сбор на Пушкинской, несанкционированный митинг, затем Алексея забирают, он сидит 30 суток, и начинается новый цикл. Ну, условно. Мне его жалко в этом смысле. Мне как-то, ну, я бы хотел другого будущего для него. Если бы мы имели там другое политическое поле, наверное, он бы был бы другим. Мне так кажется.

Синдеева: Почему все-таки оппозиция, ну, возьмем это в скобки, да, (оппозиция), потому что это разные люди, но так или иначе люди, которых не устраивает то, что сейчас происходит, на всех этапах, независимо, это муниципальные выборы, это президентские выборы, не могут все-таки договориться и сесть за один стол, и уж точно не гнобить друг друга и не уничтожать, что мы наблюдаем.

Шац: Ну, а в чем еще политика состоит, как ни ругаться с остальными оппонентами? Мне кажется, это нормально. Вопрос просто в том, что… Я не знаю, в чем вопрос на самом деле. Я не знаю, как решить и разрубить этот узел. Конечно, в идеале мне бы очень хотелось, чтобы в Государственной думе была бы какая-то 10-процентная фракция, которая бы говорила о тех вещах, которые я хочу слушать, слышать, и которые я хочу, чтобы обсуждались.

Синдеева: То есть, тебя бы устроила такая даже там 10-процентная?

Шац: Для начала устроила бы, да. Потому что это тот клапан, через который должны выходить вот все эти мысли, все это недовольство. Или наоборот, озабоченность. Как угодно можно это назвать. Но он должен быть, он не может копиться в этих кухнях.

Синдеева: Даже если мы понимаем, что в нынешних условиях эта даже 10-процентная, условно, фракция, она будет, так или иначе, как это? Регулируемой. Потому что она просто так туда бы не попала.

Шац: Ну, конечно!

Синдеева: То есть, значит, она будет разрешенной. Вот условно, Собчак-Гудков, была идея там, партия и так далее.

Шац: Ну, и где она? Они ж не ругались, кстати.

Синдеева: Ну, вот смотри, допустим, они сделают партию. Понятно, что для того, чтобы эта партия что-то получила, куда-то пошла, они должны получить одобрение. Просто по-другому не будет.

Шац: Естественно, по-другому нет.

Синдеева: И, допустим, происходит это. Да, нам нужна правая партия, вот давайте, ок, вот у вас там будут ваши какие-то 10 процентов. Ты бы вообще пошел сейчас в эту историю?

Шац: Нет. Ты знаешь, я вот получил такую инъекцию и какую-то вакцинацию от этого, что вот сейчас точно нет. Точно нет. Я могу выражать… Я вообще не хочу быть чьим-то рупором. Мне это важно. Мне от этого комфортнее. Я хочу иметь право выражать абсолютно свои мысли и не быть чьим-то рупором. Неважно, чьим, кстати, Володина или Ходорковского. Для меня нет разницы, я не хочу этого. Мне, вот я так устроен, что мне легче быть сбоку и наблюдать. Не значит, что я сбоку все время, что я не присоединюсь к кому-то по каким-то моментам в каких-то вопросах и так далее. Но я не хочу не от кого зависеть из них. Это очень важно, потому что, не знаю, в этом какая-то такая бяка зарыта, во всей этой истории, в которой я еще не разобрался до конца. Но мне кажется, люди очень должны сильно думать перед тем, как говорить «да» каким-то политикам. Очень сильно думать. Потому что в этом часто такие каверзы, такие жизненные важные вопросы зарыты, что здесь нельзя ошибиться. И мне кажется, мы уже однажды сделали эту ошибку, и поэтому сейчас очень, я, например, я очень-очень щепетилен в этих вопросах. Я стараюсь все-таки, ну, не знаю, стараюсь обдумать все сам, никого не слушать, принять какое-то свое мнение, свою мысль какую-то найти, которая правильно объяснила бы мне все. Хотя, ну, в общем, это вот так. Я бы не присоединился точно к политической партии ни к какой.

О благотворительности

Синдеева: Мы с тобой — попечители фонда «Созидание». Уже много лет.

Шац: Да, это хорошая новость.

Синдеева: Да, это хорошая. И фонд у нас прекрасный, и у меня в гостях и Лена Смирнова была, и наши зрители, в общем, про этот фонд отлично знают. И я бы очень хотела, чтобы мы сейчас с тобой воспользовались ситуацией и эфиром, и рассказали про нашу Смородиновую вечеринку, которая будет 30 сентября, которую полностью готовят как вот креативный продюсер и как вот организатор Таня Лазарева вместе с фондом. Мы с Мишей — активные участники. Я буду сама там продавать варенье и всякие баночки.

Шац: Да, ну, давай расскажем, что это такое, да. Смородиновая вечеринка — это действительно идея, пришедшая Тане давно. И она уже стала экспертом по организации этого события. Но ежегодное. История очень простая: люди приносят свое что-то и продают друг другу. И деньги, которые мы собираем, идут для реализации программ фонда. Так как дело происходит осенью, то, естественно, это основная мысль о том, что это какие-то заготовки на зиму, соленья, варенья, грибочки, огурчики, сладости в огромных количествах, какие-то вещи, которые вы считаете нужным поделиться которыми, и так далее. Это ярмарка, практически это ярмарка.

Синдеева: То есть, любой человек может в том числе принести туда и что-то продать. Не только с кем мы с тобой договорились.

Шац: Абсолютно! Мы будем рады этому.

Синдеева: Это будет 30 числа. Давайте я просто правда воспользуюсь ситуацией, потому что это очень красивый проект, очень клевый и очень полезный. Значит, в 12 часов дня 30 числа в музее Москвы на Зубовском бульваре…

Шац: Дом 2.

Синдеева: Дом 2, будет проходить эта ярмарка, где много будет известных людей, таких как Михаил Шац, Наталья Синдеева, Татьяна Лазарева.

Шац: Александр Пушной, Саша Гудков будет. Короче, Гудков который из «Ургандта», а не из партии Перемен. В общем, это важно. Вот. Но хотя мы рады всем, правда, приходите все. И нам будет приятно, потому что это просто радостное такое веселое субботнее семейное событие.

Синдеева: Суббота или воскресенье 30-ое?

Шац: 30-ое это воскресенье. У меня дочке 20 лет исполняется, я точно знаю. Вот. Поэтому это прямо интересно, круто. И потом ты набираешь вот эти все корзины, несешь домой, начинаешь есть, вспоминать.

Синдеева: Я в том году накупила баночек от Долецкой, потому что Долецкая везде рекламирует свое варенье, а я его никогда не пробовала. И она мне никогда не присылала свои баночки. Вот. А там я купила, и это оказалось правда очень вкусно. И в этот раз, по-моему, тоже Долецкая баночки пришлет. Поэтому, на самом деле, правда, приходите, потому что это всегда очень весело. Я помню, я как раз там познакомилась с Яной Трояновой, которая меня совершенно поразила, как она это продавала. Вообще!

Шац: Да, именно там, там интересно, что наши там известные люди становятся за прилавки, и в них просыпается вот этот дух предпринимательства, азарт, юмор. Там все очень хорошо и искренне, здорово.

Синдеева: Какие сейчас программы основные у фонда? Тоже можно об этом рассказать.

Шац: Я бы, наверное, сейчас самой главной программой является вот «5+». Это стипендиальная программа, когда ребята из разных регионов России совершенно присылают свои резюме.

Синдеева: В основном школьники.

Шац: Это школьники, да, или студенты. Они, требование — это хорошая учеба. И вот ребята в разных семейных обстоятельствах и жизненных, нужны деньги для обучения. И вот, собственно, попечитель, ну…

Синдеева: То есть, человек может взять одного или нескольких стипендиатов.

Шац: Любой человек. Это небольшая, ну, то есть, как? Большая, конечно, сумма, но.

Синдеева: Это около 40 тысяч рублей в год.

Шац: 40 с небольшим тысяч рублей, по-моему, 43 тысячи, да.

Синдеева: Это хорошая программа, правда. В главное, что ты все время получаешь потом фидбэк, когда тебе этот человек, этот стипендиат присылает письмо, отчет, рассказывает, чего он добился. А реально эти деньги идут как раз на самое простое, там, да? Тетрадки, учебники, книжки.

Шац: Все, что угодно. Факультативные курсы. Неважно. То есть, все, что помогает ребятам пройти этот курс, обучиться, получить знания.

Синдеева: Миш, ну, у тебя как-то в какой-то момент благотворительность очень сильно захватила так вот и серьезно.

Шац: Я много что попробовал за эти годы.

Синдеева: И у тебя даже была там идея проекта какого-то со «Сколково»?

Шац: К сожалению, пока это… Всегда вещи, которые мы планируем, потом соприкасаются с государством. То есть, в тот момент, когда была запланирована история определенная, она была связана с тем, чтобы, это была такая идея обучать звезд благотворительности. На примерах уже многих стран, которые есть. И там были прям фамилии, которые, ну, я думаю, привлекли бы многих наших селебритиз вот к этому курсу. Это прям курс такой. Но как назло у нас очередные были ухудшения отношений то с Америкой, потом что-то с Англией.

Синдеева: А, то есть, должны были приехать.

Шац: Ну, конечно, да. И, ну, вот так получилось. Пока мы отложили эту программу. Сейчас у нас с Израилем ухудшились отношения, значит, скоро должны улучшиться с кем-то.

Синдеева: Ну, вроде, вроде, знаешь как, они ухудшились, а потом вроде улучшились.

Шац: Вот мы подождем сейчас, пока ухудшатся с Израилем, значит, на очереди другие страны, а эти страны, наверное, войдут опять в список наших друзей, и мы, может быть, тогда сможем реализовать эти идеи.

Синдеева: Миш, ну, а вот скажи, почему тебя вот это увлекло? Это же не просто дань моде. Вот что было каким-то триггером?

Шац: Я, во-первых, в тот момент, когда я положил на свою карьеру, уже окончательно я понял, что ее нет, я подумал…

Синдеева: Но теперь уже опять есть.

Шац: Сейчас уже появилась, да. У меня был эпизод, когда вот вообще, вот, знаешь, когда ты там, тебя спрашивают, ну, что ты делал сегодня? И я так думаю, ну, что я делал сегодня? Я вот позавтракал сегодня, потом я там в окно смотрел еще два часа. Потом я еще что-то. Потом я повернулся на другой бок, и так далее. То есть, вообще была пустота полная. Я подумал, что это невозможно так жить, и, ну, не сразу, кстати, пришел к этой идее. Вот. Но в тот момент я подумал, что, ну, вот же фонд рядом, почему бы не сконцентрироваться на этом? И вот так я пришел с этой идее. Ну, а то, что благотворительность? Ну, слушай, мы, наверное, больше, сколько уже? 15 лет с этим фондом, да? Это нельзя сказать, что вот мы 15 лет назад многое поняли и пришли в фонд, нет. Получилось это спонтанно, случайно. Но просто потом эта история постепенно завладевала нами, мы меняли свое отношение к этому, мы понимаем уже много больше, чем 15 лет назад, об этом. И в этом есть определенный смысл жизни, не самый маленький смысл точно. Потому что это как бы расставляет правильные акценты для меня, я не знаю, это дает какой-то смысл тебе вообще. Это вот, ну, помогать людям – это прекрасно, да. Я понимаю, что многие люди очень по-разному к этому относятся, очень по-разному.

Синдеева: Да, ты знаешь, даже наши знакомые многие к этому относятся так с…

Шац: Да, но это неважно. Это постепенно. На самом деле, благотворительность проходит прямо рост стремительный. Я думаю, не так много времени прошло еще, но при этом очень много изменилось.

Синдеева: Чем сложнее будем мы жить в нашей стране прекрасной, жизнь будет ухудшаться, тем, мне кажется, больше это будет развиваться. Потому что человек человеку начинает помогать, и это труд уже.

Шац: Ну, ты знаешь, это так и не так, потому что есть примеры и обратные. Есть, когда… Нет, я к тому, что жизнь может и улучшаться, и все равно людям нужно будет помогать, другим людям. Это вечная история. Ну, в США это же огромный сектор там, люди живут много лучше, чем мы.

Синдеева: Ну, да. Но там другие эмоции.

Шац: Но там по-другому, там это прям приносит миллиарды долларов. Это сектор экономики, который приносит какие-то там свои мощные проценты в ВВП. И так будет в России, я уверен в этом.

Синдеева: Слушай, а чем ты спасался в период, когда была вот эта пустота? Ну, понятно, это же правда кризис, люди некоторые спиваются, кто-то начинает, не знаю, наркотики.

Шац: А! Я наоборот, я начал заниматься спортом. Ну, дно было, да. Дно, несомненно, было. Ну, слушай, вот ты начинаешь искать какие-то маленькие-маленькие вещи, которые занимают твое время. И спорт, кстати, меня очень отвлек. Прямо пошел на пользу. Спорт, он как-то, я ж случайно совершенно спортом. Ну, то есть, я всегда занимался спортом, я всегда был довольно пышным молодым человеком, и молодым, и не молодым уже, и так далее. Притом, что просто вот…

Синдеева: Но сейчас ты просто в идеальной форме.

Шац: В нормальной, еще не идеальной, поверь мне. Есть еще резервы. Но, тем не менее, это совершенно случайно произошло. То есть, я там как-то вот вдруг поменял. Там, я ходил в R-класс, или, неважно, в сеть спортивных клубов. И занимался, занимался, никакого результата нет. Потом я начал менять тренера. Я понял, что это превратилось в рутину и не приносит никакого результата. И вот я наконец там, я поменял все тренеров, которые вокруг были, я нашел своего, мы поменяли там систему питания, а потом мне позвонил Юрий Дудь. Но не позвал на свою программу, ее еще не было. Он мне сказал: «Слушай, там у меня чуваки есть знакомые из триатлона, хотят тебя». Я говорю, чего? Триатлона? И дальше я вот туда вдруг, я, значит, сделал с ними благотворительную программу, начал постепенно заниматься. Я точно не айронмен, но вот я могу точно там дистанцию какую-то пройти.

Синдеева: Сколько ты можешь пробежать сейчас, проехать, проплыть?

Шац: Я, у меня цель сделать олимпийскую дистанцию. Это 10 км бег, 1,5 км плаванье и 40, по-моему, километров велосипед. Да, 40. Но делал я уже минималку. То есть, есть спринт. Вот спринт я уже сделал, в зале, я прям себе в зале. Я жду. Короче, в зале я сделал. Спринт – это в два раза меньше того, того и того. То есть, цель сделать олимпийку, а в следующем году я набрал, значит, старых крепких евреев таких. Значит, у нас будет 70 лет еврей один, 60, и я самый молодой из них. И мы хотим сделать такую команду, которая будет называться «200 лет вместе», мы хотим пробежать, сделать этот возрастной…

Синдеева: Ну, так в пустыне тогда уже.

Шац: Ну, там 40 лет, нет, у нас меньше времени, у нас столько нет. В общем, мы хотим это сделать, и сделать из этого. Я вообще, мне нравится, когда программа, ну, то есть, о, чем ты занимаешься, еще можно связать с благотворительностью. Вот, например, эту историю мы точно будем делать с благотворительностью. В прошлом году мы делали с «Айронстаром», есть такая компания, которая занимается триатлоном в России. Вот там мы с ними делали благотворительную программу. И в следующем хотим сделать уже какой-то такой забег, старт.

Синдеева: Мишенька, хочу пожелать тебе удачи в стендапах в твоих, чтобы у тебя появился гастрольный график.

Шац: Да, я очень хочу, я очень хочу найти своего зрителя в Москве.

Синдеева: А где вот, скажи? Вот если зрителю куда придти? Куда придти посмотреть? Ты где об этом?

Шац: Я вот сейчас вот назначу, у меня будет два сольных концерта точно в октябре и в ноябре в Москве. Я хочу это сделать. Ну, это такое, это для стендапа важно. Вот ты накопил материал, ты должен поделиться с наибольшим количеством людей. Я сделаю два точно сольных концерта. У меня пока нет дат, но они появятся я в ближайшее время.

Синдеева: В твоем фейсбуке будет?

Шац: В фейсбуке точно опубликую. Это СМИ мое, я вообще могу им пользоваться в любой момент. Это концерт мой, поэтому придут на меня. Слушай, ну, на самом деле, площадки разные, да? И я, сейчас речь идет, мне очень нравится один клуб в Москве. Ну, то есть, это Stand-Up-Club#1, во-первых. Там вообще до трехсот человек может поместиться, по-моему. И вот Stand-Up-Store, который мне очень нравится как площадка, очень круто сделанная, которая прям такая…

Синдеева: Ну, расскажи нам что-нибудь короткое.

Шац: Нет, ну, перестань! Это вообще не об этом история, это же такая, да. Приходите, я расскажу вам все, что я думаю, все, что я считаю смешным, я расскажу.

Синдеева: Все узнала: не развелся, занялся спортом, новая карьера. Прекрасно. Тебе подарок.

Шац: О! Это я люблю.

Синдеева: Знаешь, вообще это не тебе, ладно, знаешь. Это Тане передашь? Потому что, хотя мужчинам тоже прекрасно, но я как-то тебя плохо представляю. Это массажер для глаз. Надеваешь такую штуку, особенно когда летишь в самолете или где-то. И 20 минут или сколько-то там происходят разные волшебные движения, понимаешь? Это очень приятно.

Шац: И что в результате? В результате не меняется ничего?

Синдеева: И в итоге ты попадаешь в категорию 30+, а не 50+.

Шац: А, ну, тогда все!

Синдеева: Это правда.

Шац: Есть только для глаз, да? Пока.

Синдеева: Нет, есть для головы. Если еще для чего-то, пока не сделали, хотя я давно уже отправляла такой заказ. Спасибо.

Шац: Спасибо тебе.