В гостях у Натальи Синдеевой – эстрадная певица и актриса Кристина Орбакайте. Она рассказала об отношениях Пугачевой с детьми и внуками, о своих ролях в театре, воспитании ребенка в звездной семье, а также о том, как упустила популярную среди молодежи песню.
Также на съемках программы Кристина Орбакайте впервые встретилась с актрисой Яной Трояновой.
Инвестируйте в правду. Поддержите нашу работу и оформите платеж
Синдеева: Программа «Синдеева», бутик BORK, Смоленка. Солнце, лето и солнечная актриса и певица у меня сегодня в гостях Кристина Орбакайте. Привет, Кристина.
Орбакайте: Привет, Наташа.
Синдеева: Ты знаешь, я давно очень хотела с тобой поболтать, потому что как-то у меня все время ассоциация внутренняя, с детства, что мы с тобой где-то рядом все время. Мы обе Близнецы, мы родились в один год, у нас разница в несколько дней. У тебя три брака, правда, трое детей. У меня двое детей. Знаешь, вот какие-то такие пересечения случались, и я всегда наблюдала за твоей жизнью, и мы давно знакомы. Не так близко общаемся, но всегда было интересно. Кристина, я начну, вернусь к «Чучелу», хотя мы уже начали об этом говорить. Это, конечно, была невероятная твоя роль, и я почитала прессу, в том числе западную, пресса сравнивала тебя, сказали, что маленькая Мерил Стрип могла бы, наверное, так сыграть.
Актриса — певица
И ты знаешь, потом у тебя было много еще ролей, и очень хороших, и ты везде прекрасная актриса, но все равно ты выбрала путь не актерский, а выбрала путь эстрадной певицы. Вот ты никогда об этом не пожалела, что вот это главное оказалось в твоей жизни?
Орбакайте: Я не могу сказать, жалела-не жалела. О чем можно жалеть, если уже так вот жизнь сложилась, судьба. Но у меня все всегда параллельно, то есть, я ничего не бросала, я из кино не уходила, я так же снимаюсь в кино с периодичностью в пару-тройку лет. У меня три спектакля, как у драматических актрис. И сейчас у меня очень такой творческий период тоже, в данный момент, я очень рада, что мы тоже с тобой можем об этом поговорить.
Синдеева: Да, расскажи.
Орбакайте: Да, то есть так вот, судьба. Я действительно начала с «Чучела», потом дальше-дальше кино, потом решила поступать даже во ВГИК. Потом как-то меня затянуло, танцы, сцена, я решила после школы не поступать никуда, а попробовать себя просто на сцене, как-то пожить вот этой жизнью гастрольной. Ну, тут первая любовь, все свалилось, ребенок. И когда Никита родился, мне было уже двадцать лет, и понятно, что в балет уже как-то возвращаться нет смысла, да и балет уже как-то развалился в тот момент. Захотелось кино, конечно же, потому что я очень люблю и всегда думала, что с этим будет связана моя жизнь. Но тут девяностые.
Синдеева: И кино не было?
Орбакайте: Не было кино русского, совершенно. Были какие-то такие попытки, потихоньку что-то снималось, очень много замораживалось. И единственный такой фильм в 1994 году вышел, это «Лимита».
Синдеева: Евстигнеева Дениса.
Орбакайте: Да, Дениса Евстигнеева. И вот как-то то ли каких-то ролей женских не было на тот возраст, ну, не сложилось. И я попробовала шанс, или случай, выйти на сцену с такими… Конечно, все знают, какой шквал критики, сравнения, и вообще всего-всего на меня свалился, но я в тот момент совершенно как-то об этом не думала. Какая-то у меня была такая юношеская уверенность в себе, что я иду правильным путем, мне это интересно, и я могу быть интересна. Потому что мне всегда как-то, говоря о кино, то есть я могу сейчас очень долго рассказывать о своей творческой жизни, но кино всегда было. Это все-таки были «Гардемарины»…
Синдеева: Кино много, но вот такой знаковой роли, как «Чучело», все ждут.
Орбакайте: Была «Любовь-морковь», была «Московская сага»…
Эй, режиссер!
Синдеева: Режиссеры, вы где? Где?
Орбакайте: Но зато сейчас театр появился. В театре у меня тоже были очень интересные роли, я закончила ГИТИС, как драматическая актриса. И именно сейчас вдруг мне прозвучал звонок от Галины Борисовны Волчек.
Синдеева: Это дорогого стоит.
Орбакайте: Да. Которая сказала, вот прямо полным текстом: «Вспомним "Чучело"». То есть тень этого "Чучела" сейчас витает где-то в воздухе, звезды сошлись, что именно сейчас все решили, через много лет, вспомнить "Чучело". Чучело, конечно, выросло, у Чучела уже…
Синдеева: Трое своих.
Орбакайте: Да, трое детей и так далее. Но, тем не менее, вот этот образ решили не полностью, но такой как бы отголосок этого «Чучела» вынести на театральную сцену.
Синдеева: Ну, чуть-чуть расскажи. В театре «Современник»…
Орбакайте: В театре «Современник», это спектакль по пьесе Гибсона «Двое на качелях». Это была первая режиссерская работа Галины Борисовны, еще в пятидесятые-шестидесятые годы. И играли Алла Лаврова и Михаил Козаков, это была первая их такая… Много лет как бы никто не вспоминал об этом, не трогали этот… И вот где-то четыре года назад Галина Борисовна вновь к нему вернулась, и вновь вспомнили, поставили с Чулпан Хаматовой и с Кириллом Сафоновым. Ну, я не знаю, у Чулпан очень много своих планов, идей, проектов, но Галине Борисовне не хотелось этот спектакль опять...
Синдеева: Закрывать.
Орбакайте: Закрывать и терять. И вдруг вот она мне предложила. Для меня это как гром среди ясного неба прозвучало, потому что я ну вот чего не ожидала, так вот это такого предложения. Но судьба, вот ты сейчас меня поймешь, я не знаю, как это вот, чутье какое-то или еще что, у нас вот по гастрольной деятельности, по жизни, есть такое, сезонное достаточно. То есть активные гастроли у нас идут осенью, сентябрь-октябрь-ноябрь, потом декабрь, там эти елки и всякие съемки, потом легкий отпуск, потом февраль-март-апрель. Потом идут летние, перерыв, потом только юга. И вот эти все основные, и я осенью, была достаточно активная у меня гастрольная осень, и я сказала директору: «Я никуда не поеду весной».
Синдеева: То есть ты отменила, как чувствовала…
Орбакайте: Отменила, да. В декабре я отменила все гастроли. Мне пишут поклонники: «Что случилось, где гастроли, на сайте нету». Обычно у меня так все, достаточно, такой список, пулеметная такая очередь, а тут нет. И вдруг в марте звонок, от Галины Борисовны. Ну как вот, знаки, такие вот знаки.
Синдеева: И ты сейчас репетируешь?
Орбакайте: Да. И я Галине Борисовне даже говорю, вот если бы у меня сейчас были гастроли, я не знаю, как бы я это осилила. Я бы не осилила, потому что это очень занимает, конечно, много сил, эмоций. Все снова, все заново, вот эта роль, крупицы…
Синдеева: А Галина Борисовна ставит?
Орбакайте: А текста сколько! Это вдвое.
Синдеева: Она тебя вводит?
Орбакайте: Галина Борисовна, она у нас как бы приходит уже смотреть такую более-менее картинку, уже схваченную. Ну, в начале мы с ней немножко поискали образ, потому что нужно такое вот существо, очень искреннюю, взбалмошную, но безумно добрую такую героиню. Вот такое Чучело выросло. И партнер мой, Кирилл Сафонов, мы с ним, поскольку это все-таки дуэтный такой достаточно спектакль, и куда мы денемся друг от друга.
Синдеева: Это сложный спектакль.
Орбакайте: Это очень сложный спектакль, очень.
Синдеева: Я хочу сказать, что ты очень смелая девушка, потому что…
Орбакайте: Очень. Потому что я сейчас понимаю, что я очень…
Синдеева: Вот я сейчас могу сказать, что и пойти петь после самой главной певицы страны, и не испугаться, и не имея таких данных, все равно. Изначально ведь не было же таких данных, ты вырастила в себе это, понимаешь, я же наблюдала все это.
Орбакайте: Я и не претендовала
Синдеева: Конечно, но это же все равно какой смелый был шаг, понимая, что на тебя обрушится. И сейчас, войти в сложный драматический спектакль, и опять же, после Чулпан, это тоже, в общем-то, такой серьезный, смелый шаг. Почему я тебя спросила про актрису и певицу, потому что вот знаешь, вот есть такой стереотип, вот актриса, если она хорошая актриса, а ты хорошая актриса, но все равно главное твое амплуа — это все-таки певица, в большей степени, воспринимают тебя в первую очередь пока сейчас как не как актрису…
Орбакайте: Опять-таки, я себя преподношу как актриса все-таки, не певица, да.
Синдеева: Ты себя воспринимаешь как артистку, певицу, артистку.
Орбакайте: Да.
Синдеева: Но общество воспринимает тебя, прежде всего, несмотря на «Чучело», несмотря на большое количество ролей, все равно как эстрадную певицу.
Орбакайте: Ну, шоу-бизнес.
Синдеева: Конечно. И вот есть такое восприятие, что если ты актриса хорошая, то, как правило, ты обязательно серьезная, глубокая, хотя это не всегда так бывает, но вот такой образ, что это даже как-то обидно, что твой образ больше как поп-звезды, несмотря на твой реально очень хороший, серьезный драматический талант. Поэтому, может быть, вот сейчас роль в театре, вот такая, может быть, она…
Орбакайте: Будет какое-то возрождение.
Синдеева: Очень хочется.
Орбакайте: Да. Мне тоже очень хочется.
Воспитание детей
Синдеева: Ты знаешь, мне кажется, что ждут и люди. Кристин, невозможно не говорить про детей, потому что у тебя их трое. Насколько уже взрослый и совершенно независимый такой Никита, настоящий рокер. Дени: "учеба для меня - главное, я учиться, у меня сейчас экзамены". И совершенно невероятная Клавдия, которая просто солнце. Вот у тебя было два мальчика, и ты с ними как-то разобралась, и парни хорошие получились. Как с девочкой-то? Они же совсем другие.
Орбакайте: Очень тяжело.
Синдеева: Девочка и мамы, это же всегда особая песня. Как у тебя строились отношения, и строятся, с дочерью?
Орбакайте: Строятся, да.
Синдеева: Вот это я чувствую, интонацию. У меня такие же.
Орбакайте: Потому что вот муж наблюдает и говорит, у нас постоянный такой, диалог у нас с ней. Не могу сказать, что мы там, какая-то конкуренция или еще что-то, но у нас с ней… Если Миша, он там чмок-чмок, у него как-то быстрый разговор, и одну, и другую обнять-поцеловать, и вроде все, конфликт исчерпан, то у нас с ней это долгий какой-то разговор, выяснение отношений. Начиная от платья и заканчивая уроками, что-то все время, тем более, она Овен.
Синдеева: Как бабушка?
Орбакайте: Ну да. Мама даже ее прозвала, когда она только родилась, «капелька». Она ее так и называет «капелька», потому что она видит в ней себя, что она немножко такая порой бывает застенчивая, не то что бы диковатая, она не как все дети. Дети, они обычно, встречаешь ребенка, задаешь вопрос, ребенок сразу выкладывает все, что он думает. Эта нет, она должна сначала просканировать человека, привыкнуть к нему и потом уже сказать «Здравствуйте». Я говорю: «Ты что, невоспитанная? Тебе не стыдно? Все подумают, что ты невоспитанная». То есть у нее все так, не спеша, у нее абсолютно свой подход, ко всему абсолютно, ее очень тяжело перестроить на какой-то другой лад.
Синдеева: Но вот это вот, ты сказала так аккуратно, ревность, и поправилась, нет, не ревность, конкуренция. Вот у меня просто с дочерью, я тоже, знаешь, иногда чувствую эти нотки странные, какой-то конкуренции, взаимной притом.
Орбакайте: Ну, кто главный в доме, кто хозяйка.
Синдеева: Наверное. Вот у нас с папой такая же история, который тоже, знаешь, как бы снимает эти конфликты…
Орбакайте: Мужчинам легче.
Синдеева: Вот Яна Рудковская тут у меня была недавно в программе, я не знаю, может быть, ты видела, это было очень нашумевшее интервью, потому что Яна рассказала, как она воспитывает своего Гном Гномыча, и что он знает про наказания, и что есть темная комната, и там какой-то тоненький ремешочек. Ну, в общем-то, повергла меня в шок, что я даже не знала, как отреагировать, то есть настолько меня это шокировало. И она объясняет, я хочу вырастить звезду, если он хочет быть чемпионом, он должен через это пройти. Вот скажи, в твоей семье, в воспитании твоих троих детей. Вообще вот такой вопрос физического наказания, когда-то он вообще возникал? Были ли какие-то споры? Вообще, этот вопрос стоял когда-то?
Орбакайте: Ну, я, несмотря на свою такую прибалтийскую сдержанность, я человек взрывной достаточно, если накопилось. Я Близнец, и у меня вот это вот…
Синдеева: Знаем.
Орбакайте: Понимаешь. Поэтому меня нужно конечно же вывести из себя, так, прилично, чтобы я… И поэтому, с пацанами как бы легче, ты его как бы легонько…
Синдеева: Ну, понятно, подзатыльник это…
Орбакайте: Ну, как без этого? Ну как, осуждайте-не осуждайте, ну как, без этого с пацанами невозможно. И они прекрасно знали, у меня я считаю до трех. Если после трех нет, следовал подзатыльник. Они знали, что лучше маму до трех не доводить. Но у меня три очень долго длилось, то есть…
Синдеева: У меня два и восемь, два и пять…
Орбакайте: Да-да. С ниточкой, с иголочкой, с узелочком, вот это… Только не три, только не три! Для них это «три» было — что-то сейчас будет. Поэтому, естественно, до трех не доходило, очень редко когда. Просто вела в комнату, угол какой-то надо найти, в комнату закроешь — подумай. И сейчас, ей еще было год, наверное, что-то такое я пыталась, по сценарию сыновей что-то как-то повоспитывать. И я Мише говорю, так, в этом случае нашла коса на камень. То есть еще ей был год, я уже сразу это все поняла, и поэтому сейчас пытаемся вот, договариваться. Тоже бывает, я ее в комнатку так закрою, она там подумает, ну, потом зато шелковая.
Синдеева: Скажи, пожалуйста, а мальчишки, как они вообще? Что для них эта маленькая девочка? Несмотря на то, что они не рядом.
Орбакайте: Ну, они уже взрослые. Никита, конечно, у него уже семья, он уже женился летом. Он на самом деле такой творческий человек, что он думает, конечно же, в основном только о себе сейчас, о своем творчестве, и весь вот в этом. Достаточно такими набегами приезжает, приходит, и Клава опять-таки, она его очень любит, она скучает по нему, но она сначала стесняется, она не сразу, но при этом она все время вспоминает. Он приходит, сразу начинает играть, петь громко, посвящает меня в свои какие-то новые творческие планы, проекты, песни. И это всегда, она, конечно, фанатично смотрит на него, это что-то такое — брат старший. Денька, он, конечно, более свой такой, он вообще очень любит детей, у него очень много детей вокруг него, родственников, братьев-сестер, так получилось. И он абсолютно «усатый нянь», на него все вешают всех детей, и он готов с ними, он может с ними заниматься, играть, ходить в магазины…
Синдеева: Я вот увидела фотографию, где Дени читает книжку Клавдии и какому-то количеству детей.
Орбакайте: Это в школе. Это у них есть такая традиция, что каждый ребенок приводит кого-то, брата, сестру, но нужно на английском почитать книжку. А Дени, поскольку Никита никогда в жизни рано не встанет, хотя живет в Москве…
Синдеева: Понятно. Все-таки я правильно сказала, раздолбай.
Орбакайте: Ну, просто у него другой режим. Вот так вот, ответственно, он может быть, конечно, это надо очень долго его уговаривать. Это проблема, чтобы он пришел, живя в Москве. Мы дождались, когда Дени прилетит из Лондона, на каникулы, и придет к Клаве прочитать, потому что у него очень хороший английский, прочитать эту книжку. И она, конечно, была счастлива, что ее тоже пришли поддержать, как бы у нее такая сестринская гордость была.
Синдеева: Слушай, ну Никита, я тут слышала его фразу, он говорит — я ненавижу свою фамилию и ненавижу попсу. Скажи, тебя это обижало когда-нибудь?
Орбакайте: Ну, мы на это вот так реагируем, ну…
Синдеева: Но он это как бы в сердцах, или он…
Орбакайте: Сложно ему.
Синдеева: Вот смотри, на тебя же тоже был груз звездной семьи.
Орбакайте: Да. Но если мне сложно только с одной мамой было, потому что сравнивают меня, критикуют, то у него все. Ему надо пройти просто каменные стены, чтобы добиться чего-то, чтобы не сказали «а, ты блатной», «а, тебя продвинули».
Синдеева: Слушай, но он тоже отличный актер. Я тут видела…
Орбакайте: И потом, он выбрал вообще другой жанр. И мы тут вообще ни при чем. Но все равно…
Синдеева: А ты не пыталась его остановить? Или он очень самостоятельный?
Орбакайте: Нет, абсолютно. Такой он, правдолюб, правдоруб, вот он вообще бесхитростный человек. Насколько Дени дипломат, он такой всегда «да, конечно», сделает, может быть, по-своему, но скажет «хорошо, лишь бы вы ребята, не ссорьтесь». Этот же, что думает, он может все, что угодно, сказать, вот это его такой вот характер.
Синдеева: Невозможно, да?
Орбакайте: Да. И поэтому на него обижаться невозможно, потому что он хочет продвинуть свою группу, он хочет продвинуть рок. Хочет, чтобы его воспринимали не как мальчика из попсовой семьи, а чтобы вот эта вот публика, рок-публика его тоже приняла, потому что он действительно очень, он с детства увлекается этой музыкой, и действительно у него это получается. У них шикарная группа, они сыгранные, спетые…
Синдеева: А где они выступают, скажи? У него есть какой-то гастрольный график? И что-то вообще у него получается здесь?
Орбакайте: Да, вот если приезжает какая-то альтернативная, или рок, их стиля группа, они периодически «разогревают» перед фирменной какой-то группой, даже перед Aerosmith вот в «Олимпийском». Но при этом они прекрасно проходят как разогревающий коллектив. Ну, в клубах… Конечно, им хотелось бы как-то более развиться.
Синдеева: Смотри, актерскую стезю он все-таки не выбирает. Я просто посмотрела здесь опять его роли в программе «Точь-в-точь», он прямо большой артист.
Орбакайте: Он тоже, даже в этой программе, он пытался продвинуть рок. Он там боролся, особенно во второй. В первой как бы более лояльно, а во второй он просто конкретно жестко говорил, нет, я буду только это, я буду только то. В общем, хотел в массы продвинуть. Да, он может, но он не уверен немножко в себе, сомневается в актерстве. Но тоже вдруг он мне говорит — мама, я репетирую в театре. Такой проект, уже прошел, осенью, по-моему, были премьеры, «Чайка» в Театре Луны. Это как антреприза, то есть там участвовали некоторые актеры из Театра Луны, приглашенный режиссер сделал мюзикл «Чайка». Его пригласили на роль Треплева. И тут мы пришли, конечно, на премьеру, и я поняла, вот это вообще его роль, вот ему вообще играть не надо. «Вы меня не понимаете», «Мама, ты ничего не понимаешь, ты не права». Мы с Дени сидим, и Дени говорит: «Ну, просто вот ему даже текст не надо было учить». Вот просто его роль абсолютно. И там они поют замечательно, интересная очень интерпретация. Они сыграли несколько спектаклей в Театре Луны, и сейчас ездят по таким, небольшим гастролям, то есть, может быть, и будет повторно.
Синдеева: Слушай, а вот Алла Борисовна, как мама, Алла Борисовна, бабушка твоих детей, и мама сейчас. Вообще, она участвовала в воспитании твоих детей?
Орбакайте: Да. Я хочу сказать, что участвовала, несмотря на то, что она еще тогда очень много ездила, и я тогда очень много ездила, но, например, когда я родила Деньку, чтобы мне было как-то полегче, она забрала Никиту с собой на гастрольный тур. То есть она, конечно, больше с Никитой была, потому что, чтобы я побольше с Дени, она больше с Никитой. И Истра, это его любимое место в мире, он там все каникулы, и вот он у нас такой, истринский, деревенский парень. Она уже переехала, а он как бы вот туда все время ездит, это его такое любимое «место силы». Ну и вообще, она, как сказать, такой человек, она не наседка.
Синдеева: Не сюсюкает.
Орбакайте: Да, не сюсюкается, не советует, то есть она так, у нее достаточно наблюдательная позиция.
Синдеева: А вот со своими малышами?
Орбакайте: Ну, конечно, у нее сейчас другой совершенно период. Новый, потому что, когда я родилась, конечно, было совсем другое время, нужно было ездить в таких условиях, которых сейчас, слава богу, нет. Мы сейчас ездим по-божески, раньше это, конечно, были жуткие гостиницы, жуткие переезды. Я жила, не жила, отдыхала летом, с весны до осень до поздней была в Литве, в литовской деревушке под Палангой жила. И она после гастролей, на перекладных добиралась до этой деревушки, в общем, тоже… Она как начинает рассказывать, с гостинцами, с чемоданами, не было транспорта, надо было от Паланги этой пешком идти несколько километров. В общем, такие у нее были рассказы, достаточно душещипательные, как она добиралась до меня, всего на несколько дней, чтобы меня увидеть.
Синдеева: Все наши дети, даже не у звезд, все практически в инстаграмах, все публичны. И я тоже себя ловлю на том, что мне больше хочется, например, Шуркину какую-нибудь фотку выложить, где она красивая, не знаю, или какая-то смешная, чем свою. Но в то же время я иногда думаю, не навязываем ли мы на них груз какой-то популярности, еще сверху, кроме того, что у них и так уже есть. Сложные родители, яркие, самостоятельные, это уже давление на них. Вот ты так, для себя, думала, как это, что с этим делать?
Орбакайте: С этим ничего не поделаешь, потому что, конечно, это издержки сейчас как бы нашей жизни и профессии. Если бы, например, опять-таки, не наша работа, наша жизнь, стиль жизни, я бы…
Синдеева: Ты не публична.
Орбакайте: Да, я человек по натуре не публичный. Но вот так вот почему-то получается, что мне надо все время… Мне так лень всегда фотографироваться, я не люблю, я всегда как-то плохо получаюсь, но надо все время это поддерживать. Для меня это такая пытка, на самом деле, но просто это нужно, неизбежность. И вот мы не собирались тоже Клаву как-то афишировать так сильно, но вдруг вот, какое-то время назад, думаю, может заведем инстаграм ей, потому что подрастет, как говорят, у нее уже там… Будет он через несколько лет, не будет, мне на самом деле все равно. Не будет, и хорошо, будем жить как раньше, читать книжки, журналы.
Синдеева: А если закроют интернет?
Орбакайте: Ну, да, будем жить, как раньше.
Синдеева: Ты, конечно, внешне везде такой глянцевый, такой очень успешный образ. Твоя позиция, твое отношение к тому, что происходит вокруг, в стране, вообще не прочитаешь, знаешь, ее нет, она закрыта. А какая она? Что ты сейчас чувствуешь, скажи?
Орбакайте: Сейчас вообще, я не могу сказать, что вот в стране, в разных странах, вообще в мире, в атмосфере, я вот вижу, чувствую везде какой-то кризис, может быть, не финансовый, а кризис какой-то вообще душевный, духовный. Очень много агрессии, в общем, в целом, как-то мир немного накренился, в какую-то не ту идет сторону. Раньше были критики, сейчас хейтеры, все немножко… Вот почему так много терроризма сейчас, какой-то негатив висит в воздухе, вот эта агрессия какая-то. И, конечно, хочется максимально себя от этого обезопасить, что ли. Может быть, петь песни какие-то, более-менее, может и глупые, но, по крайней мере, не агрессивные, думать о творчестве, о мире своей семьи.
Синдеева: То есть это такой уход немножко в себя? Многие же говорят сейчас про вот эту внутреннюю эмиграцию. Сейчас молодежь, которая выходит, 14-15-летняя, на улицы, но это же наши дети, понимаешь. Вот ты говоришь, Никита правдолюб, а вот, хорошо, у него откликается? Вот он не такой, может быть, защищенный, как ты. У него откликается то, что происходит? Он же еще и рокер, это же такая всегда социальная, в том числе, музыка.
Орбакайте: А что он, сидит на студии тоже все время, пишет, он только вот думает о себе… Они не смотрят телевизор сейчас, вот эти дети. Они не смотрят, они не знают этих программ, передач, где там люди спорят, перепалки, вот это.
Синдеева: Ну, так в интернете же еще больше всего, понимаешь.
Орбакайте: Да. И поэтому у них есть какая-то своя позиция. Может быть, они что-то посмотрели, но в основном они смотрят то, что им интересно. Если ребенок интересуется политикой, он смотрит, соответственно, а если интересуется музыкой, он…
Синдеева: Но вот вы дома не обсуждаете?
Орбакайте: Мы, как сказать, очень такая семья, достаточно многогранная, многорелигиозная, многонациональная.
Синдеева: Да, то есть тебе там сложно. Куда-нибудь не туда зайти, да?
Орбакайте: Да. Поэтому мы стараемся очень-очень все это осторожно. Пожимаем порой плечами, вздыхаем, но вот там какие-то дебаты, на кухне вот что-то…
Синдеева: То есть поспорить, поругаться…
Орбакайте: Нет. Потому что вот не знаешь, на самом деле, порой, хорошо это, плохо, куда это все вылезет, куда это все выйдет. Это все просто, действительно, сидишь, наблюдаешь, и порой не знаешь, как реагировать на какие-то моменты. Единственное, что я могу сказать, что, конечно, политика — это такая серьезная, такая сложная вообще профессия, кто туда идет, кто туда добирается, нужно быть профессионалом.
Синдеева: Случилась история с Кириллом Серебренниковым, понимаешь, и у меня очень большое количество как раз артистов в программе, которые говорили, ну, слушай, я всегда был аполитичным, это все было далеко, пока вот это не случилось, потому что это вошло, фактически, в твой дом. И вдруг все как-то начинают понимать, да нет, она же рядом. Даже если ты ничего не понимаешь, ты не можешь не реагировать. Я поэтому с тобой об этом говорю.
Орбакайте: Я с ним как раз вот не работала, не знакома, и тоже меня это как-то обошло.
Синдеева: А у тебя откликнулось это как-то?
Орбакайте: У меня недоумение, я просто вообще не понимаю, почему, как, причем тут режиссер, творческий человек. При том, что воруют в таких количествах в нашей стране, и такие люди…
Синдеева: Главное, что он реально не ворует, и что это неправда, так что он не главный коррупционер.
Орбакайте: Нет, что вообще происходит беспредел, а потом берутся какие-то показательные выступления. И поэтому я не знаю, как на это реагировать. Понятно, мои коллеги, я знаю, и Чулпан, и многие актрисы, режиссеры, они пытаются помочь, пишут письма…
Синдеева: То есть, если бы, например, вдруг тебе пришлось с ним поработать и посчастливилось, в том числе, может быть, поработать, потому что он яркий режиссер, возможно, по-другому бы откликнулось.
Орбакайте: Ну, возможно.
Синдеева: Ты живешь на две страны иногда, потому что ты много бываешь в Америке. Или сейчас меньше?
Орбакайте: Я там рожала, поэтому там сидела полгода, три месяца до и три месяца после. Вот это самый долгий срок был, когда я там прожила.
Синдеева: А Миша? У него же бизнес в Америке.
Орбакайте: Ну да, вот он мотается. Но сейчас, слава богу, все-таки благодаря связи, пока есть, он может…
Синдеева: То есть тебе никогда не хотелось остаться, не знаю, жить там больше, комфортнее?
Орбакайте: Ну, пока нет, потому что я же все-таки русская артистка, здесь зрители, здесь гастроли, здесь я езжу, здесь моя семья, мама.
Синдеева: Скажи, а зритель меняется? Вот за 25 лет уже твоей карьеры, как меняются.
Орбакайте: Они взрослеют вместе со мной. Я не стремлюсь сейчас угодить молодежному вкусу, я все-таки всегда делала то, что мне нравится, в плане того, что я говорила, что не то что певица, я актриса. Мне интересны образы, вот эти песни…
Синдеева: Это такие маленькие роли?
Орбакайте: Маленькие роли. Я, благодаря, наверное, не наверное, а точно благодаря свой концертной деятельности, программы, не даю себе заржаветь как актрисе.
Синдеева: Ну, понятно, то есть ты находишь здесь…
Орбакайте: Я нахожу, я играю, мне интересно. У меня даже песня если не хитовая, ее не поет вся семья, у меня нет миллионов просмотров, но мне она интересна, и зрители поют ее вместе со мной на концертах, им интересно.
Музыка
Синдеева: А скажи, нет ли в этом лукавства, что все-таки ты не хочешь заигрывать с этой молодой аудиторией? Потому что, вот смотри, еще один член вашей семьи, Филипп Бедросович Киркоров, выпустил сейчас просто мега-хит, который поет вся страна, он модный.
Орбакайте: Он умеет.
Синдеева: Понимаешь, вот этот «Цвет настроения синий», я когда посмотрела, я вначале была в ужасе, в шоке в каком-то. У меня такая реакция была, думаю, господи, что это. А потом я поняла, что это какая-то штука, которая цепляет. Как случилась эта песня?
Орбакайте: А случилась так, что я нашла этих авторов…
Синдеева: Так, ну-ка вот… А почему для себя не нашла такое?
Орбакайте: Нашла. Просто у меня вышла сначала, у меня есть точно такая же песня, только я ее отложила на лето. Он меня опередил.
Синдеева: Свинство какое, а!
Орбакайте: Да. Это авторы, с которыми я написала сначала песню «Вышел из кафе парень подшофе».
Синдеева: Да, это я посмотрела тоже.
Орбакайте: Да, это был такой эксперимент.
Синдеева: Хулиганский?
Орбакайте: Хулиганский.
Синдеева: Но он же так не выстрелил, как…
Орбакайте: Потому что я не он… Он всех подключил уже, всех.
Синдеева: Да, он подключил всех.
Орбакайте: А я вот немножко такой, из-за своей застенчивости. Вроде и клип сняли, и это, и это, но немножко не дожали. Я как-то заскромничала, ой, это не в своем стиле, что за подшофе, как так…
Синдеева: То есть надо было Шнурова туда вставлять, в этот клип.
Орбакайте: Ну вот как-то да. В общем, он такой у меня остался хулиганский, на уровне эксперимента хулиганства. Потом вышла песня «Фарс». И следующая была, у меня есть песня «Пьяная вишня».
Синдеева: То есть ты продолжила хулиганить.
Орбакайте: Да. И те же ребята мне прислали «Цвет настроения синий». Я говорю: «Сколько мне уже петь алкогольные эти песни, дайте мне хотя бы «Вишню» спеть, а там посмотрим». И он скорей тоже эту песню услышал, и… Поэтому моя «Пьяная вишня», видимо, будет продолжением «Цвет настроения синий».
Синдеева: То есть ты отдала ему песню?
Орбакайте: Нет, я не отдала, это такой процесс, одну песню может слушать сразу несколько артистов, потому что как бы рассылка у композиторов. И вот Филипп, как бы зная, что я работаю с этими авторами, эту песню записал еще зимой, всем давал послушать. Говорит, послушай. Я говорю, ну, прикольно. Он говорит, почему-то никому не нравится. Он как-то очень переживал, что это не в его стиле. Я говорю, наоборот, новый какой-то стиль, что-то такое вот, провокационное, можно сказать. Говорит, никому, ни директору моему не нравится, все что-то против. И поэтому он — ах, вам не нравится? Понравится! Будете все… То есть он вот идет вопреки, он такой человек, что он добивается. "Я сейчас клип снимаю, клип снимаю", - он весь в этом был процессе.
Синдеева: Ну вот, представляешь, и попал так.
Орбакайте: Он попал, даже Никита мне, который, опять-таки говорю, ничего не знает, говорит: «А Филипп-то, смотри как сейчас модный». Ну, молодец, я просто преклоняюсь перед его характером, вот этой настойчивостью и умением себя вот так преподнести. Это, конечно, естественно, талант.
Синдеева: Смотри, к российской эстраде вообще есть такая претензия, что вот там Новый год, очередные «Огоньки» на всех каналах, одни и те же артисты. Была недавно большая кампания, типа надо поменять артистов, в итоге вот появилась Loboda, знаешь, неожиданно. Как ты думаешь, почему?
Орбакайте: Потому что русские любят традиции. Консервативные.
Синдеева: Ты считаешь, это аудиторное такое?
Орбакайте: Да. Пока еще вот есть это поколение, хотят люди оливье, хотят люди мандарины. «Иронию судьбы» уже не знаю.
Синдеева: А ты сама слушаешь какую-то новую музыку?
Орбакайте: Должно, видимо, переродиться какое-то…
Синдеева: Рэперов, вообще кого-то дети твои слушают? Тебе нравится кто-то?
Орбакайте: Ну, я пытаюсь как-то. Я говорю, вы меня хоть введите в курс дела. Ну, рэп я так, не очень.
Синдеева: Оксимирона ты не слышала?
Орбакайте: Нет, каюсь.
Синдеева: У меня, например, дочка девятилетняя, она так наизусть его уже просто выучила, понимаешь.
Орбакайте: Да? Ну, у меня все-таки Никита как бы весь в роке, а Дени — больше западные. Он рэп читает сам, и очень прекрасно, но он больше на английском как-то. При этом все знает, он такой, он меломан, он знает всю музыку, от Синатры до Оксимирона, то есть он как-то очень быстро это все…
Синдеева: А ты сама не прониклась этим? Не видела баттлов?
Орбакайте: Я все время собираюсь. У меня то одно, то другое, то я учу роль, отстаньте от меня, то, значит, давайте посмотрим сериал, то уложить Клавочку.
Синдеева: Как ты отдыхаешь дома?
Орбакайте: Отдыхаю как? Прямо вот дома-дома — пассивно. Но на самом деле для меня отдых не только пассивный, я люблю чтобы с утра был какой-то активный спорт, потом никуда не торопиться, куда-то собраться, что-то поделать полезное. И дома, естественно, уложить Клавочку почитать, и на диване посмотреть, естественно, вдвоем…
Синдеева: На диване полежать, да?
Орбакайте: Что-то такое интересное, сериал или фильм, что-то, что обсудить, как-то вот так.
Синдеева: Скажи, пожалуйста, а ты вообще бываешь когда-нибудь одна, вот сама с собой? Ты сегодня сюда приехала, и я, конечно, обалдела. Знаешь, подъезжает микроавтобус, из которого вываливаются мужчина, мужчина, мужчина, Кристина. И я в какой-то момент подумала, вот я, например, для меня машина — это единственное место, где я бываю одна, поэтому я езжу без водителя, я сама, для меня это невероятная ценность. Когда ты бываешь одна? У тебя есть эта потребность? И получается?
Орбакайте: В связи уже с количеством детей уже, конечно, реже, но бываю. Когда вдруг все заняты, все по интересам, на даче, и вдруг — бац, и ты один. Это уже такое, достаточно редкое состояние, чувство, когда я нахожусь одна, и тут уж… Опять-таки, если мне надо, я сейчас занята, конечно.
Синдеева: Роль учишь.
Орбакайте: Если я одна, я вся в роли, пересматриваю спектакли. Фильм, например, посмотрела 1960 года, американский, с Ширли Маклейн, то есть изучаю все, что связано с ролью, и учу, учу. Поэтому даже уже книжки отложила, чтобы немножко кирпичики у меня в голове сложились. А так, ну все равно что-то, кто-то позвонил, что-то вдруг нужно сделать…
Синдеева: Так в том-то и дело, вот когда? Это же так…
Орбакайте: Тут у меня бывает, сяду, вспомню, я же когда-то все-таки играла, занималась. Вот я что-то начинаю, поиграю.
Синдеева: А потребность есть?
Орбакайте: Я успеваю. Как сказать, есть чем заняться. Потребности уже, на самом деле, нет. Нет, ну бывает, я говорю — оставьте меня, мне нужно час побыть одной, мне нужно сконцентрироваться. Тогда меня никто не трогает в общем-то, у меня все такие, понятливые.
Синдеева: В финале программы скажи, пожалуйста, когда готовится премьера? Когда нам ждать? И как ты думаешь, этот спектакль может долго играться? И как ты себе представляешь сочетание этого всего?
Орбакайте: На самом деле мы торопимся закончить сезон, то есть, скорее всего, у нас сроки очень… Это такое достаточно экстремальное погружение. Почему я сейчас все время говорю об этом, потому что я начала репетировать, вообще это предложение возникло в конце марта, то есть больше месяца только этим занимаюсь, и в конце июля мы решили сдать такую пробную премьеру. Но осенью, на открытии сезона, все-таки должен открыться уже, потому что сейчас играем на Яузе.
Синдеева: Должен открыться театр.
Орбакайте: «Современник» должен открыться на Чистых прудах. И тогда, скорее всего, мы откроем сезон уже на Чистых прудах нашим «Двое на качелях».
Синдеева: Как ты расставишь приоритеты? Вот представь, что спектакль получился, и это та роль, которую ты ждала. И вот у тебя есть гастроли, и у тебя есть спектакль.
Орбакайте: Они уже есть.
Синдеева: И как ты?
Орбакайте: Потому что за полгода все планируется, я вот полгода назад отказалась делать весенний график, вот он…
Синдеева: Ну, хорошо, сейчас отказалась.
Орбакайте: А сейчас у меня уже на осень все уже.
Синдеева: И как ты?
Орбакайте: Та же пулеметная очередь.
Синдеева: То есть спектакль будет подстраиваться под график?
Орбакайте: Два спектакля в месяц, буду между…
Синдеева: То есть приоритет все равно…
Орбакайте: А там больше… Ну, как бы два спектакля в месяц, я их просто буду между гастролями.
Синдеева: Скажи, а гастроли, это что? Что главное в них? Это способ зарабатывания денег, и такой, серьезный? Или это просто невероятная необходимость в реализации? Хотя это же сложный график.
Орбакайте: Ну, во-первых, коллектив, двадцать человек.
Синдеева: Которых надо кормить, в том числе.
Орбакайте: Ну, в принципе, да, потому что, конечно, сейчас мы встречаемся периодически, есть концерты, есть, просто нет такого тура большого. То есть мы выезжаем куда-то там один-два, у нас есть выступления, но нет такого количества. И, конечно, у них есть, где можно работать, не то что в больших коллективах, но, в общем, есть работа, но тем не менее, тоже людям нужна какая-то определенность. Ну и действительно, а как, мне нужно где-то работать тоже, да.
Синдеева: А все равно, деньги являются здесь серьезным мотивом?
Орбакайте: Ну, у меня нет бизнеса другого, у меня нет бизнеса определенного.
Синдеева: Муж?
Орбакайте: Муж, да.
Синдеева: А тебе важно быть самостоятельной?
Орбакайте: Да. Это у меня как бы с одиннадцати лет, у меня уже все…
Синдеева: Почему с одиннадцати лет?
Орбакайте: Ну, с «Чучела», можно сказать, так, я первые деньги заработала.
Синдеева: Это ты получила зарплату, и ты поняла…
Орбакайте: Я ее даже, по-моему, не увидела, куда-то положили «на книжки», эти книжки потом «сгорели». Но сам факт, что я могу уже с детства как-то, могла зарабатывать, и я всегда старалась быть независимой от мамы. Конечно, мама помогала, и помогает, и я очень рада, что порой как-то маму могла выручить, что-то тоже помочь. То есть, у нас нет такого, мы взаимо…
Синдеева: Семья.
Орбакайте: Семья, да. Все можем друг другу как-то каким-то образом помочь, морально, материально. И конечно же это состояние…
Синдеева: То есть тебе важно, что ты сама можешь себя обеспечить.
Орбакайте: Конечно.
Синдеева: То есть ты не спрашиваешь у Миши, не знаю, денег на карточку?
Орбакайте: Нет. У нас вообще как-то это все… Во-первых, он вообще всем, конечно, занимается, то есть я даже вообще «не парюсь».
Синдеева: Занимается хозяйством, бытом? Все на нем, да?
Орбакайте: Да. Вот все-все на нем. Поэтому я сейчас думаю только о творчестве, потому что раньше, конечно, нужно было и в школу, и дети, и гастроли, и все это… Я вот сейчас не представляю, как это все я одна тянула. А сейчас в принципе только заниматься творчеством, собой, ну, естественно, воспитанием.
Синдеева: Миша поставил королеву на пьедестал.
Орбакайте: Ну, вот, надеюсь, что так. Мужское плечо очень помогает, конечно. Несмотря на то, что все мы сильные женщины, бьем себя в грудь, «сильная женщина плачет у окна», но если есть поддержка, это замечательно. Для сильной женщины быть еще порой слабой…
Синдеева: Но получается?
Орбакайте: Иметь время на себя и на творчество, по крайней мере, даже на ребенка, да, пока получается, слава богу.
Синдеева: Кристина, спасибо тебе большое. Программа выйдет через два дня после твоего дня рождения. Это подарок от компании BORK. Это для твоих перелетов, гастролей, это массажер для шеи. Очень удобная такая штука, несколько минут, включаешь разные режимы, точно полезно.
Орбакайте: Ой, массажер это хорошо.
Синдеева: Ну, и с днем рождения тебя прошедшим.
Орбакайте: Спасибо.
Синдеева: Спасибо тебе большое, удачи, и мы будем ждать с нетерпением роли в этом спектакле.
Орбакайте: Давайте, я тоже.
Синдеева: Спасибо.
