В гостях у Натальи Синдеевой — музыкальный продюсер Максим Фадеев. Он рассказал о своих старых и новых проектах, в том числе и поделился эксклюзивом касательно планов на будущее группы Serebro, а также рассказал о том, как лишился слуха и как смог его восстановить. Обсудили также и политику и то, как на россиян смотрят европейцы — и кто виноват в недопонимании на международной арене.
Синдеева: У меня сегодня «продюсерский» день. Вот только что мы записали программу с Иосифом Пригожиным, и сегодня у меня в гостях еще один известный продюсер, музыкант, исполнитель, композитор Максим Фадеев. Максим, привет. Вы из немногих гостей, с кем мы никогда не встречались, и это удивительно, потому что 20 лет шоу-бизнес, и наши пути не пересекались. Но спасибо, что вы пришли. Максим, первый такой вопрос. Вы первый мой гость, который попросил, или ваши коллеги попросили, подписать со мной договор, по которому, в этом договоре есть только один пункт, чтобы мы обязательно согласовали с вами черновой монтаж. С чем это связано? Это какие-то…
Фадеев: Как это, с чем?
Синдеева: Нет, просто интересно. Это был печальный опыт…
Фадеев: Это просто опыт. Очень много, миллиард…
Синдеева: Это недоверие… А можете объяснить?
Фадеев: Могу.
Синдеева: Расскажите.
Фадеев: Ко мне приходил… Во-первых, я же человек советский, из девяностых, когда все начиналось, перемены вот эти все, очень многие журналисты поняли это не очень правильно, что перемены означает, что можно вытаскивать дерьмо откуда-то, и все стали это делать. И после того, как журналисты охамевшие звонили моей матери, приезжали к моему отцу, в тайне, подлавливая его в Кургане, беря у абсолютно пожилого человека какие-то странные интервью, которые выдавали это все… Потом ко мне приходил один из, я не помню, как его фамилия, Барабанкин, вот он тоже приходил ко мне, взял у меня интервью, а на следующей неделе вышло совершенно другое. Когда я позвонил, он сказал, такая ситуация, мне редактор сказал, ничего нет такого, горяченького. Вот и все.
Синдеева: Да ладно?
Фадеев: Да. После этого я сказал, больше никогда, для меня это просто животные, я больше никогда не буду общаться, ни с кем не хочу разговаривать. Все. Поэтому подписываем, если что, вы обиделись, не обижайтесь. Мы так живем. Мы со всеми так живем.
Синдеева: Познер сказал мне когда-то — я хожу только в прямой эфир, я никогда не пойду в запись, потому что я всегда тоже боюсь, что будет перемонтаж. Он правда, для меня сделал исключение, потому что уже проверены мы временем, и мы никогда ничего не режем, поэтому не волнуйтесь. А вот вы уже с такой болезненной интонацией, недавно я смотрела ваш Instagram, и вы так же там обратились с эмоциями, что вот опять эти журналисты написали какую-то туфту…
Фадеев: Просто достали уже, реально. Они как эти, они мне напоминают, есть такие африканские гиеновые собаки, реально. Вот если посмотреть, они набрасываются и начинают жрать живьем человека. Посмотрите, что они сделали с Джигарханяном.
Синдеева: Нет, то что происходит в федеральном эфире…
Фадеев: Вот вам ответ. То есть это совсем какой-то беспредел, это совсем какая-то, вот совсем за гранью. Поэтому меня возмущает это, вот и все. Это нормально, мне кажется.
Синдеева: Максим, вот я могу сказать, что, конечно, для меня первое знакомство с вами случилось, когда случилась Линда. Это какой-то невероятный был проект, эти песни до сих пор на слуху, и очень жалко, что сейчас уже нет таких песен у Линды, мне казалось, что появление такой исполнительницы, которую вы создали, с нуля слепили, сделали, придумали, это было совершенно поперек мейнстрима, это был такой взрыв такой разлюли-малины, которая была тогда, и вдруг появляется вот такая артистка. И вы, как продюсер, как музыкант, который сделал такую артистку, вы взрывали этот мейнстрим изнутри. Потом, если опять же я правильно прочитала, теперь я уже не знаю, чему можно верить о вас или нет…
Фадеев: Вот именно.
Синдеева: Что вы в какой-то момент разочаровались в этом шоу-бизнесе, и ваш отъезд в Прагу был, в том числе, с этим связан, что…
Фадеев: Я дочь потерял.
Синдеева: Это было с этим связано?
Фадеев: Я поэтому обиделся не просто на что-то, а на страну, потому что это произошло из-за врачей, всем было наплевать, вот и все. И поэтому я поехал рожать уже своего сына в Германию, и они там остались жить.
Синдеева: Глюкоза, правильно я понимаю, что это задумывалось как без физического воплощения...
Фадеев: Интерактивное, да.
Синдеева: Интерактивный такой проект.
Фадеев: Ну, в нашей стране это нельзя сделать.
Синдеева: А почему?
Фадеев: У нас через неделю поехали клоны уже.
Синдеева: Клоны поехали…
Фадеев: По всей стране гастролировать.
Синдеева: А вообще таких планов не было, предъявить миру?
Фадеев: Нет.
Синдеева: Что-то совершенно необычное. Проект «Серебро», новый проект Олег Майами, Савичева, это очень хорошие исполнители, но на мой взгляд, это тот самый мейнстрим, который вы хотели взорвать.
Фадеев: Ну я же не могу, я же живой, я не могу плыть против течения всю жизнь.
Синдеева: А почему?
Фадеев: Потому что нет сил бороться у меня, нет, потому что мне надоело.
Синдеева: То есть это все-таки как бы немножко такая сдача была, ваша?
Фадеев: Нет, я занимаюсь музыкой, настоящей, которой я хочу, но делаю это на Западе. Там у нас все в порядке, конечно.
Синдеева: Да? А расскажите.
Фадеев: А что рассказывать? У нас в этом году было три мировых релиза. Мировых, точка.
Синдеева: У группы «Серебро»?
Фадеев: «Серебро», «Молли» и новый проект MALFA, который мы запустили, он сразу же…
Синдеева: А MALFA тоже был без физического…
Фадеев: Он и есть пока без физического лица, пока. У него есть лицо, у проекта MALFA, но сейчас весь мир задает вопрос, это правда, это идет по всему миру сейчас, и все спрашивают, кто поет. Вот это очень интересно, и у нас уже компании запрашивают — кто поет, кто поет. Мы не даем.
Синдеева: Но дадите потом-то?
Фадеев: Потом. И это будет шоком, да.
Синдеева: Что, это известный человек?
Фадеев: Да.
Синдеева: Да? То есть все его знают?
Фадеев: Все вообще.
Синдеева: Но, Максим, вы производите впечатление человека очень сильного, и вы говорите, я не могу идти против течения. Мне как раз, когда я читала многие ваши высказывания…
Фадеев: Дело не в моей силе. Я могу вынести все что угодно, вопрос не в этом. Вопрос в том, что у меня возникает разочарование в людях, вот в чем, в людях. То есть я не хочу общаться, чаще всего, с людьми моей профессии.
Синдеева: Так. И поэтому вы согласились…
Фадеев: И поэтому я не хочу ходить на каналы, разговаривать о чем-то, что это важно, я не хочу.
Синдеева: О, это такая боль у всех продюсеров. Сейчас вот Пригожин мне тоже про радио говорил…
Фадеев: Я никогда не ходил, никогда, и не пойду никогда. Вот в чем дело. Они ходят, а сейчас нет, их не пускают, или как, я не знаю. А я не ходил, мне без разницы. Я что тогда не ходил, что сейчас не хожу.
Синдеева: Но, смотрите, при этом, мне кажется, что вот эти все ваши артисты сейчас, кроме MALFA, и «Серебро», и Наргиз, и Олег Майами, и Юля Савичева, они все, так или иначе, в том числе, порождение федеральных больших эфиров. Ну как, порождение, то есть если бы не было большого телека, не важно, может быть, вы и не ходили, то не было бы такого успеха.
Фадеев: Нет, я был на телеке, я сидел на телеке, естественно, меня приглашали. У нас были прекрасные отношения, и остаются, с Ларисой Синельщиковой, с Костей Эрнстом, у нас были очень хорошие отношения. И естественно, меня звали, и я могу сказать, что Косте я благодарен за то, что он меня дернул из Германии в тот момент. Я даже не знал, что такое «Фабрика звезд», я вообще не занимался этим, я писал музыку для фильмов, жил в Германии, был главным капельмейстером, мне было вообще без разницы. Но меня пригласили, мой сын, просто так совпало, что Савва начал говорить по-немецки, а мой отец был, в общем, пострадал очень сильно вообще от войны. И на меня это, да, я воспитан как бы с этим ощущением. И эмоционально, конечно, когда мой сын начал задавать мне вопросы по-немецки отчетливо, меня так это, чуть-чуть сломало. Я помню момент, как мы вернулись, позвонил Эрнст, приезжай, есть дело. Я приехал. Меня тут же ограбили в аэропорту. У меня украли сумку, паспорт, все.
Синдеева: У вас вообще такая, насыщенная событиями жизнь.
Фадеев: Я позвонил Эрнсту, говорю, у меня нет ничего, я в трико просто, у меня все украли. И все. И как-то он так помог мне паспорт сделать, Лариса мне помогла, в общем. как-то все быстро. И пригласили меня на эту «Фабрику». Ну я отсидел эту «Фабрику»…
Синдеева: И затянуло.
Фадеев: Нет, почему затянуло. Я просто сделал артистов, которых не мог потом бросить, вот и все. Так же, как детей, которых… «Голос. Дети» проходят, всех выбрасывают, а они у меня вон все.
Синдеева: Когда вы сидели в «Голос. Дети», вы сидели бесплатно, у вас не был подписан договор, как с нами. И в это же время Лариса Синельщикова, которая уже будучи не женой Эрнста, пригласила вас на похожий проект, собственно, главный проект, на канал-конкурент, тоже принимать там участие. И вы согласились. Но вы же знаете, как Костя относится ревностно…
Фадеев: Во-первых, я не знал, как Костя относится.
Синдеева: Как? Вы не знали никогда, что Костя относится так ревниво к чужим проектам?
Фадеев: Нет. Во-первых, я не знал. Во-вторых, я не знал, что они не живут вместе. Я не знал, поэтому для меня это была одна команда, снимали одни и те же люди, одна и та же компания. То есть для меня это все сошлось, более того, когда я соглашался, я предупредил всех, всех абсолютно.
Синдеева: Предупредили, что вы переходите на «Россию»?
Фадеев: Нет, никуда я не перехожу. О том, что я соглашаюсь…
Синдеева: Вести.
Фадеев: Работать в этом проекте, да. И мы договорились, что сетка не будет совпадать.
Синдеева: А с Костей вы говорили или нет?
Фадеев: Ну конечно. Он же знал, он мне звонил, конечно.
Синдеева: То есть он знал, что вы идете туда?
Фадеев: Конечно. Более того…
Синдеева: И даже не запретил?
Фадеев: Нет. Более того, мне… Нет, ничего не запрещал.
Синдеева: А что он сказал?
Фадеев: Ничего не сказал. Просто это само собой как-то получилось. Мне никто ничего не может сказать, что значит, сказал. Я что, чей-то…
Синдеева: Интересно, просто зная Костю, как он…
Фадеев: У меня нет хозяина.
Синдеева: А на проекте «России» вам платили гонорар? Почему вы там…
Фадеев: Лариса? Нет. Она мой друг близкий.
Синдеева: Понятно. То есть и там и там, и вы оказались на перепутье.
Фадеев: Я скажу, это никто не знает, она моя крестная. Вот что еще сказать? Она моя крестная.
Синдеева: Но после этого Костя обиделся, я так понимаю.
Фадеев: Наверное, кто-то обиделся.
Синдеева: Вы в эфире у Дудя сказали, что если бы он мне сам позвонил, то я бы поговорил, но типа сам никогда не сделаю первый шаг. Не позвонил после этого интервью?
Фадеев: Нет.
Синдеева: А вот вы же столько лет уже как-то были вместе, не стоит ли иногда, не знаю, протягивать руку первому?
Фадеев: А я не против. Я не против, вопрос в том…
Синдеева: Но сами не сделаете?
Фадеев: Вопрос просто… Нет, вопрос в том, как сказать правильно, я протяну руку, если не будет условий при этом, вот это. Если мы, как мужчины, можем пожать друг другу руку, я готов.
Синдеева: Но на первый шаг вы не сделаете?
Фадеев: А что такое первый шаг?
Синдеева: Ну, не знаю, снять трубку, позвонить, сказать — Костя, ну, давай дальше.
Фадеев: Такие вещи по трубке не решают.
Синдеева: Ну встретиться.
Фадеев: Это достаточно была публичная история, жесткая.
Синдеева: А жесткая в чем?
Фадеев: Я высказался по поводу «Огоньков» там, ну как.
Синдеева: А, вы высказались еще и поводу других программ. А действительно ли ваших артистов сняли с эфира «Первого канала»?
Фадеев: Ну, сейчас я не знаю уже, но был период, да.
Синдеева: А если бы сейчас вы делали «Огонек», каких бы артистов позвали?
Фадеев: А мы и делаем «Огонек», свой.
Синдеева: А где?
Фадеев: В интернете.
Синдеева: В ютьюбе будет?
Фадеев: Да.
Синдеева: Как раз у меня была такая, думаю, вот идея же, она вот, на поверхности. Это будет прямо «Огонек»?
Фадеев: Да.
Синдеева: Какие артисты будут, можете рассказать?
Фадеев: Пока нет. Но будет просто модная история интернетная.
Синдеева: Она будет ровно также в новогоднюю ночь и так далее?
Фадеев: Ну нет, мы будем делать дозированно, давать это все. Но это будет интересно, в любом случае. А зачем повторять форматы, тем более те, которые уже давно умерли? Зачем, какой смысл?
Синдеева: Правильно я понимаю, что если сейчас ваших артистов позовут на «Первый канал», в «Огонек», вы не пойдете?
Фадеев: Не. Ну, нас позвали. Было голосование на… Забыл я, как называется, «Одноклассники», было голосование на «Одноклассниках», и вот наших пригласили. После всего того, что было высказано и прочее, надо отдать должное, нам позвонили, нас пригласили, потому что мы там были в списках голосующих.
Синдеева: Понятно, тех, кого хотят.
Фадеев: Да. Но мы отказались, потому что понятно, что это такое опять…
Синдеева: Опять туда же?
Фадеев: Ну да. Не хочется просто…
Синдеева: Вот мне очень цитата ваша понравилась, сейчас мне трудно закрыть рот, я стал абсолютно свободным. Вот что это значит? Вот это про что?
Фадеев: Абсолютно свободным? Раньше мне приходилось считаться с тем, что мне предлагает действительность. Я обязан считаться был с этим, я всегда был очень бедным человеком, зарабатывал деньги сам. Все, что я зарабатывал, я зарабатывал сам, своим горбом, талантом, кто хочет, как угодно.
Я могу показывать свою музыку в момент тогда, когда я хочу, кому я хочу, и получать немедленный отзыв обратно. То есть за меня не должен какой-то дяденька в эфире, грубо говоря, радио, берет он песню, не берет, мне вообще не важно сегодня, кто куда что берет. Вы посмотрите на них сегодня, они вот из таких вот больших монстров превратились вот в таких гномов. И что будет с ними через десять лет? Ничего. Телевидения не будет через семь лет. Не бу-дет! Норвегия отказалась от радио, там нет FM.
Синдеева: Нету, да?
Фадеев: Да, там цифра, все. Весь мир уже…
Синдеева: Максим, вот ваши артисты сейчас, и Майами, и «Серебро», они все-таки стали популярными благодаря телеку. Вот как вы считаете, если бы не было телека…
Фадеев: «Серебро»? Нет, секундочку. Нет.
Синдеева: Что, разве нет?
Фадеев: «Серебро» это абсолютно нет. Там одна девочка была…
Синдеева: Разве после «Евровидения»…
Фадеев: Нет, ну на «Евровидение» поехали сами, у них не было песни.
Синдеева: Да, я понимаю. Ну хорошо, все равно, экран, все показали, большой телевизор. Ваши артисты, они бы смогли только в интернете собрать вот такую аудиторию, гастроли?
Фадеев: Большую крупную аудиторию? Конечно, мы собираем аудиторию, они гастролирующие все до одного.
Синдеева: Ну так они же все-таки, мне кажется, из телека вышли в основном все. Кроме MALFA, которого никто не видел.
Синдеева: Да, это правда.
Фадеев: Вот и всё. Он поставил первый, и я это четко помню.
Синдеева: Ну хорошо, это же радио. Но я вот про сегодняшних артистов.
Фадеев: А телека у нас не было никогда.
Синдеева: Вы правильно говорите: «Мне уже никто не нужен, мне не надо обивать пороги, у меня есть интернет».
Фадеев: Да.
Синдеева: Вопрос: хорошо, если бы Олег Майами, по которому нет вопросов…
Фадеев: Да Олег Майами здесь ни при чем.
Синдеева: Почему?
Фадеев: Мы сейчас будем делать новые проекты. Это телевизионные…
Синдеева: Нет, подождите. Олег Майами ― это ваш артист.
Фадеев: Да.
Синдеева: Он телевизионный, он вышел из «Дома-2». Почему вы его взяли, что в нем необычного?
Фадеев: А он просто талантливый парень. От того, что он там замарался, это к сожалению, да, мы не можем, не могли отмыть его очень долгие годы, именно этим вот «Дом-2». Все думают, что это популярный проект, на самом деле нет. Его смотрят просто ради того, чтобы посмотреть, как в зоопарк ходят, в зоопарк.
Синдеева: Вот он бы без телика смог в интернете собрать ту аудиторию, которую, например, сейчас он уже собирает?
Фадеев: Сейчас он собирает, конечно. А после телика у него не было ничего. У нас не было никакой аудитории. С чего вы взяли, что какие-то аудитории там у него? Ничего не было. Наоборот, был один позор. И он сам переживает за то, что он тусовался в этом «Дом-2». Как бы это такое… Это метка. Это прямо совсем не очень.
Синдеева: А вот вы и вначале сказали, в интервью вы говорили, что вот вы советский человек.
Фадеев: Да.
Синдеева: А что это? Вот что такое эта советскость?
Фадеев: Вот я достаточно состоятельный человек, да. У меня есть всё, я заработал, то есть у меня есть всё. Всё, что я хотел. Но я бы всё это поменял на двушку в Кургане и всю мою карьеру поменял бы на карьеру учителя в музыкальном училище, так, как я и хотел. И я бы всё это поменял обратно и поехал бы в свою комнату. Знаете из-за чего?
Синдеева: Почему?
Фадеев: Из-за людей. Люди были тогда. Я мог в любую квартиру постучать в Кургане, в любую квартиру и попросить хлеб, колбасу, воду, будучи ребенком. Вообще в любую квартиру, в любой дом. Идите сейчас, зайдите в какую-нибудь квартиру или дом.
Синдеева: Как вы думаете, почему мы оказались там, где?..
Фадеев: Озверели люди.
Синдеева: А почему?
Фадеев: Из-за денег. Деньги.
Синдеева: Вы считаете, что это деньги?
Фадеев: Конечно.
Синдеева: Но люди сейчас беднеют, наоборот.
Фадеев: Да? Вы думаете?
Синдеева: Не так уж сказать, что они сильно разбогатели.
Фадеев: Ну, не знаю насчет беднеют.
Синдеева: В том же Кургане. Вот я как раз хотела спросить, вы давно были дома?
Фадеев: Где-то лет пять назад.
Синдеева: Да? Потому что вот недавно я увидела прямо в интернете картинку, прямо сердце сжалось, да, потому что я сама тоже из маленького провинциального города.
Фадеев: Да.
Синдеева: И сжимается сердце. Но…
Фадеев: Вот смотрите.
Синдеева: То есть хорошо, но что произошло-то с людьми? Что, как вы считаете?
Фадеев: Просто озверели, и всё. Из-за денег, из-за денег. Все стали добывать деньги. Раньше на столе оливье и черная икра ― это было удивительно, да, особенно черная икра. Вот были какие-то маленькие радости, маленькие.
Синдеева: Это не ностальгия по детству просто?
Фадеев: Может быть, я не знаю. Но вряд ли, что это ностальгия. Я говорю серьезно, то есть я видел и, так сказать, взлеты, и падения, и деньги. Я видел всё. Но если бы меня спросили, я бы всё это поменял, и ушел бы туда, и был бы простым учителем, и детей учил. Я хороший учитель.
Синдеева: А какие вас люди окружают сейчас? Вот вы тоже сказали, что вы разочаровываетесь в людях.
Фадеев: Да. Да. К сожалению, очень много и часто. Я понимаю, что всё очень сильно изменилось. Духовность настолько утрачена, что у меня просто нет слов никаких.
Синдеева: А кто в этом виноват, как вы думаете?
Фадеев: Это очень серьезный вопрос. В общем, у меня есть на этот счет мнение, естественно, но это очень долго я буду рассказывать.
Синдеева: Ну, хоть так заглянуть.
Фадеев: Вот как вкратце, даже… Наша же земля всегда интересна была разным людям. Если исторически посмотреть, мы можем ругать Сталина, всё, что угодно, да. Он был чудовищем, это понятно. Но он взял страну с плугом, а оставил ее с атомной бомбой. Давайте выясним, что это, хорошо это, плохо это? Я не знаю.
Синдеева: Какой ценой, конечно, это важный вопрос всё равно.
Фадеев: Конечно, конечно. Ну, вот я и говорю: это всё очень много, тысячи спорных вопросов. Понимаете, когда я читаю записки Черчилля, где он пишет, что он хотел бросить после войны в 1945 году на Россию ядерную бомбу, как вам вообще? Но хотел ведь! Почему? Они же были наши союзники. Что случилось? Почему…
Синдеева: Мне кажется, и Сталин…
Фадеев: Почему нашего царя не приняла наша прекрасная Англия? Почему?
Синдеева: То есть вы считаете, что мы живем в окружении врагов?
Фадеев: Я так не считаю, но я считаю, что нас не любят за то, как они считают, что… Я же жил там, в Европе, да.
Синдеева: А прямо не любят? Вот вы чувствуете, что не любят?
Фадеев: Не любят. Я сказал, за то…
Синдеева: Не любят страну?
Фадеев: Нет.
Синдеева: Или конкретного человека.
Фадеев: Нас не любят за то, и сейчас я перечислю, за какие качества нас не любят. Им кажется, вот даже я, когда жил в Германии, это был интересный момент, я поймал себя на мысли, меня шок просто взял. Я где-то не выезжал года четыре и поехал, значит. И стою в аэропорту, и вдруг у меня такая мысль: «А вдруг сейчас КГБ там будет интересоваться?». Вот представьте, я жил там четыре года безвылазно, я не заметил, что на меня влияла какая-то из телевидения…
Синдеева: Да.
Фадеев: История.
Синдеева: Так.
Фадеев: Но я полетел в свою страну и напугался того, что меня может КГБ схватить! И я потом…
Синдеева: А это что, Германия в этом виновата?
Фадеев: Нет, послушайте.
Синдеева: Да.
Фадеев: Нет, это они рассказывают о России так, что даже я, будучи русским, поверил в то, что это возможно. Это ненавязчиво, это тихонечко, деликатно. Это 1993 год.
Синдеева: Так а за что же нас не любят?
Фадеев: Нас не любят, как они считают, за неряшливость и безобразное отношение к земле. А у меня сразу же вопрос. Вот если мы посмотрим на Германию, да, вот такую крохотную, вот представьте, если бы Путин был президентом Германии. Вы представьте, как мы бы жили, например? Она же маленькая.
Синдеева: А вы считаете, что все наши проблемы из-за того, что мы такие большие.
Фадеев: Однозначно. У нас столько поясов, когда президент спит, все бодрствуют на другом конце света. Я советский человек, да, и для меня, так сказать, что азербайджанец, что чеченец, что ингуш, я не знаю, кто угодно, да, это братья мои.
Синдеева: Да, я здесь с вами согласна.
Фадеев: Всё.
Синдеева: Но это же просто потому, что они соседи наши, надо с соседями жить в мире и дружно.
Фадеев: Нет, некоторые соседи так не считают. А я так считаю.
Синдеева: А вы считаете, что вот Путин ― для России это хорошо?
Фадеев: Вы знаете, я в политике не силен, но я считаю, что да.
Синдеева: Вот я всё-таки хочу понять, почему мы оказались-то здесь? Не вина ли в том числе несменямости власти во многом?
Фадеев: Да нет, господи, это же…
Синдеева: А что, это вина соседей.
Фадеев: Исторически, да, почитайте историю, вы же знаете историю.
Синдеева: Так а как они влияют на нас, вот здесь, внутри?
Фадеев: Посмотрите, со времен… Ну как, ну как?
Синдеева: Мы же здесь с вами живем. Есть люди, 80% и 90% страны вообще никуда не выезжают, живут здесь.
Фадеев: Да даже во времена Иоанна Грозного, вы посмотрите, сколько было здесь советников английских и прочая, и прочая.
Синдеева: То есть вы тоже считаете, что всё, нас захватили все западные спецслужбы?
Фадеев: Да никто не захватил, они просто пытаются…
Синдеева: Нет, просто у меня сейчас с Пригожиным был такой же разговор, я поэтому…
Фадеев: Нет, нас никто не захватывал. Они просто пытаются нас… Ну, я жил там, да, я знаю ментальность очень хорошо. Они, конечно, нас недолюбливают, да.
Синдеева: Но мы-то, подождите, Максим, вот сосед, к которому вы не можете в Кургане постучаться, да.
Фадеев: Да, сейчас не могу.
Синдеева: Вот объясните, вот при чем здесь Германия? Он там в жизни никогда не был.
Фадеев: Он боится открыть, он боится открыть.
Синдеева: Почему? Отчего? Ему-то что? Ему никакая Германия ничего не рассказывает.
Фадеев: Я еще раз повторю. Когда раньше люди жили… Как бы сказать? Одинаково, наверно, все, да. Другие ценности были. Люди читали, люди занимались музыкой. Посмотрите, какие у нас были оркестры, композиторы.
Синдеева: Вот главный у меня вопрос-то и к вам, и к себе, и к нам: что произошло? Почему мы это потеряли?
Фадеев: Это же всё очень понятно, почему произошло.
Синдеева: Мне непонятно.
Фадеев: Ну как? Просто нефть стала стоить пять долларов, и всё. И всё произошло. И это очень сильно старались люди сделать.
Синдеева: Это вы про распад Советского Союза.
Фадеев: Да, вместе с Саудовской Аравией. Вы же это прекрасно понимаете, вот и всё. Поэтому когда они обесценили нефть, страна жила за счет этого ресурса, всё.
Синдеева: Хорошо, но дальше ― в двухтысячные нефть стоит дорого, денег много, ресурсов много. Почему тогда вот сейчас мы, будучи сильной страной, заявили миру, да, что мы сильные, что с людьми-то случилось? Почему вы не можете к соседу постучаться?
Фадеев: Я же уже говорил, это следствие просто того, что мы перешли совершенно на другую категорию. Мы стали думать не о том, как нам, так сказать, воспитывать детей, что им давать, я имею в виду сюда, а мы начали стремительно пытаться выживать. Вся профессура встала, я помню это, когда зимой продавались семечки какие-то, я не помню, я подошел к одному мужчине, он был профессор, доктор юридических наук. Ой, вру, доктор физико-математических наук. Он стоял, продавал семечки. Всё. Вот и всё. Вот стала наша страна в один день.
Синдеева: Да, Максим, вы извините, что я вас мучаю, потому что это откликается у меня. Я об этом всё время думаю, я пытаюсь так же ответить себе на вопрос, почему же мы оказались там, где мы оказались. Я с точки зрения именно как бы нравов, ценностей наших. И окей, были девяностые, тяжело было, голодно.
Фадеев: Давайте сравним фильмы, российский «Осенний марафон» и «Рембо: Первая кровь». Ну всё, вот ответ. Оттуда пришло всё то, что мы сегодня имеем, результат этот же самый. У каждого сейчас айфон и каждый хочет за айфон.
Синдеева: То есть они виноваты, получается? Мы сами вообще не виноваты?
Фадеев: Виноваты, конечно. Виноваты. Русский человек очень наивен сам по себе и очень доверчив, это не я сказал.
Синдеева: А вот про свободу. Мы с вами так долго и ушли вот в этот разговор. А если бы вы вдруг стали банкротом, мало ли, всё бывает в жизни.
Фадеев: Я становился банкротом в 1998 году, в 2008 году.
Синдеева: Вот это чувство свободы возможно сохранить? Потому что в том числе ведь свободу дают деньги. В том числе.
Фадеев: Нет, это неправда.
Синдеева: Нет?
Фадеев: Нет, деньги дают свободу, естественно. Но я говорил про другую свободу. То, о чем я говорил здесь, я говорил о том, что сегодня, сегодня мне не нужно уже ходить к какому-то упыренышу, который сидит на ресурсе и решает.
Вот представьте, ты приходишь, а он сидит и решает, будет это слушать многомиллионная аудитория или нет. Ты кто такой? Ты кто такой, чтобы решать за всю вот эту вот страну, которая будет слушать эту песню или нет? У меня вопрос. На Западе у нас проще, мы звучим по всему миру. Здесь надо договариваться. Я не буду с ними договариваться.
Синдеева: Ну а если бы вот у вас не было денег, вы бы имели возможность на Запад точно так же выходить?
Фадеев: У меня не было денег, и мы выстрелили на Западе.
Синдеева: А вот когда, расскажите, не было денег?
Фадеев: В момент как раз именно, это было очень давно. Это было очень давно, когда я еще занимался, я делал проект Oil Plant, то есть это девяностые совсем.
Синдеева: А на Западе тогда тоже выстрелили с чем-то?
Фадеев: Нет, у меня был тогда… Я занимался другой музыкой, я занимался просто инструментальной музыкой, поэтому у меня выходил на Западе, да, есть такой канал, был, Space Night, и там немцы снимали большой фильм. Как раз не русские, а немцы снимали большой фильм о затоплении русского «Союза», вот этой станции «Союз», которая рухнула в океан и прочая. Я писал музыку под это, когда он падал. То есть для меня это было…
Синдеева: То есть помогали западной пропаганде!
Фадеев: Наоборот, я русский человек, и о своем этом корабле мы написали целый альбом и потом это всё дело выпустили. И это звучало на мировых каналах, Space Night, музыка Максима Фадеева. Там было написано: «Фадеев, Щедрин, Чайковский». Конечно, среди таких людей было приятно постоять хотя бы пять минут.
Синдеева: Как мне сказал один человек, который хорошо разбирается в музыке, в композиторской музыке, он сказал, что у Фадеева тот редкий дар, когда у него есть вот внутренняя музыкальная матрица. И даже независимо от того, кто исполняет эту песню, ты всегда можешь почувствовать, что это фадеевская музыка. Я не музыкальный специалист, но мне очень понравилось. Так можно про вас сказать?
Фадеев: Можно.
Синдеева: Да?
Фадеев: Ну, так про любого композитора, который в своем стиле… Есть просто…
Синдеева: Он сказал, что у нас не так много таких композиторов, у которых есть это.
Фадеев: Есть, я с этим не согласен, есть просто мелодико-гармонический вот внутренний мой, например, ряд и мой темп, да, в котором мне хорошо. И всё, я его выдаю, и те люди, кто со мной на этом же темпе гармонии и мелодии, присоединяются. Вот и всё. Вот это всё, знаете, такое, можно выпустить любую песню, и у нее всегда будет поклонник, всегда-всегда, вообще всегда. У любого произведения, даже самого чудовищного, у него будет один, но поклонник будет.
Синдеева: А вот еще про музыку спрошу. Очень интересно. Линда, «Ворона» и «Муси-пуси» Кати Лель. Я с большой симпатией отношусь к Кате Лель, но мне кажется, что это две разные планеты.
Фадеев: Представляете, как я могу?
Синдеева: Да. А что вам больше нравится?
Фадеев: Ну, конечно, Линда. Я имею в виду, тогда я делал это не думая, а «Муси-пуси» я делал думая.
Синдеева: А вот сейчас это уже думая, да?
Фадеев: Конечно. Я думаю, конечно. А как же?
Синдеева: А вот о чем вы думаете? Вы думаете, кому она понравится? Или…
Фадеев: Да.
Синдеева: Да?
Фадеев: Да. Да, я так и думаю. Я думаю: вот если я сейчас напишу вот так, и так, и так, то это понравится вот этой аудитории. Я это делаю, это происходит.
Синдеева: А вас ломает это чуть-чуть или нет?
Фадеев: Да.
Синдеева: Ломает, да?
Фадеев: Да. Но это не то чтобы ломает. Я делаю это искренне абсолютно, но меня ломает то, что я иду на компромисс.
Синдеева: Да, вот я как раз хотела это. Ну, у вас же уже свобода, деньги, уже можете себе позволить.
Фадеев: Сейчас да. Сейчас да.
Синдеева: То есть не будете уже идти на компромисс.
Фадеев: Сейчас всё. Так в том-то и дело, что сейчас…
Синдеева: Вот, вы же мне тогда не сказали самого главного, что вы можете позволить себе не идти на компромисс.
Фадеев: Нет, сейчас, сейчас я никогда не пойду на компромисс.
Синдеева: В творчестве.
Фадеев: Да.
Синдеева: Вот.
Фадеев: Всё.
Синдеева: Мне кажется, в этом как раз и свобода.
Фадеев: Да, так в этом и есть свобода, я про это и говорю, что никакого компромисса сегодня. Я буду выдавать то, что я хочу. И она вот такая, я уже делаю свой альбом, я просто кайфую там от того, что я делаю. Это всё очень странно, это может быть никому не нужно, но я кайфую от этого.
Синдеева: Слушайте, у вас какая-то была очень насыщенная, я бы сказала, событиями жизнь. Опять же то, что я прочитала, да, вы можете меня поправить. В семнадцать лет клиническая смерть во время операции на сердце.
Фадеев: Операции на сердце, да.
Синдеева: Вас бандиты избили, побили, переломали вам лодыжки, вы весь в шрамах и так далее.
Фадеев: Не только. У меня два пулевых ранения во мне, у меня были…
Синдеева: Это тоже молодость.
Фадеев: Молодость, да. Два ножевых. Три ножевых.
Синдеева: А вы можете рассказать, что это было, почему?
Фадеев: Ну как? Это вот так.
Синдеева: Это в Кургане?
Фадеев: Ну да, и Курган, и Москва. Это же девяностые годы.
Синдеева: Хорошо, что вы делали? Кому вы там?..
Фадеев: Да ничего не делали, занимались музыкой. Просто…
Синдеева: И что, это были конкуренты?
Фадеев: Да нет, просто кто-то, бандиты приезжали, хотели крышевать. Всё просто.
Синдеева: Вы отказывались?
Фадеев: Ну да. Поэтому…
Синдеева: Что, прямо вот серьезно, вот это всё было связано вот с таким?
Фадеев: Это же девяностые годы, крышевали каждого артиста. Если кто-то скажет, что это неправда, это вранье. Были у каждого.
Синдеева: Так а в итоге вас кто-то крышевал?
Фадеев: Нет. Но зато как бы я пострадал.
Синдеева: А вот, простите, я спрошу, тем более что это публично уже везде было. А глухота как случилась? Это вообще что такое?
Фадеев: Это контузия от того, что я огромное количество раз очень громко слушал музыку.
Синдеева: А, то есть это контузия вот профессиональная, да?
Фадеев: Профессиональная, да, да.
Синдеева: И потом у вас восстанавливал…
Фадеев: И всё, я потерял полностью слух. В тридцать шесть лет я был глух, как змея. Всё.
Синдеева: Что вы в этот момент делали?
Фадеев: Что я делал? Пытался выживать.
Синдеева: Но у вас уже сын же был, жена.
Фадеев: Да, конечно.
Синдеева: Вы же не могли просто так взять и… Отчаяние было?
Фадеев: Конечно. Более того, я… Естественно, я для жены и для сына сделал всё даже тогда, поэтому…
Синдеева: В смысле всё? Имеется в виду, типа подготовили свой, если что, уход?
Фадеев: Конечно, да.
Синдеева: А такие были мысли?
Фадеев: Не просто мысли, я это уже начал делать, потому что я… Поскольку я человек верующий, я, конечно, бы не смог это сделать, грубо говоря, сам, да. Но идея такая была у меня. Я уже подготовился, я уже купил, у меня был медвежий нож большой, котелок, кружка, спальный мешок.
Синдеева: В тайгу уйти?
Фадеев: Да. Да. Правильно.
Синдеева: Просто вот уйти в тайгу.
Фадеев: В тайгу, всё.
Синдеева: И выжить или не выжить.
Фадеев: И там уже, да, да.
Синдеева: То есть фильм «Выживший».
Фадеев: А там уже понятно, что нет. Ну понятно же, что нет. Например, вот я решил ехать в тайгу. У меня уже всё, решение было, у меня мешок стоял возле, прямо возле дверей. У меня жена не знала, что этот мешок приготовлен именно для того, чтобы я его забрал и ушел. Вот.
И мне позвонил Шабтай Калманович и пригласил меня на встречу. Я приехал. Там сидел…
Синдеева: А как? Можно я спрошу? Вы ничего не слышали.
Фадеев: Нет-нет, я не разговаривал, это у меня помощница была рядом всегда. Я просто был глухой, глухой человек. И вот этот китаец взял меня, потрогал пульс и сказал: «Будет очень больно, но я попробую. Ты согласен?». Я говорю: «Согласен, режьте меня живьем просто. Я хочу слышать».
Синдеева: То есть вас звонок Калмановича, который уже ушел…
Фадеев: Да, да.
Синдеева: Он вас удержал.
Фадеев: Не просто удержал, он спас мне жизнь. Калманович спас мне жизнь. Шабтай.
Синдеева: И долго китаец вас лечил?
Фадеев: Три года.
Синдеева: Это правда было больно? А где это всё было? Вы были здесь или вы уехали?
Фадеев: Я был здесь, да.
Синдеева: Он был тоже здесь?
Фадеев: Такая вот игла, она вот сюда, вот туда, в нервные все пучки как бы. И так вот сорок штук вокруг. У меня пальцы на ногах, чтобы было понятно, они сжимались так, что у меня доставали пятки. Меня всё вот так вот, я весь вот такой лежал.
Синдеева: От боли?
Фадеев: От боли, конечно. Я должен был чувствовать эту боль. То есть он должен видеть, попал он в нерв или нет. То есть я должен реагировать, он должен, он играл на этом, на этих иголках, как на рояле.
Синдеева: А когда, не знаю, всё восстановилось?
Фадеев: Процесс произошел?
Синдеева: Да.
Фадеев: После первого того, как он мне сделал вот это иглоукалывание. Я ни во что уже не верил, потому что я пропил кучу таблеток, каких-то капельниц, в общем, всё. У меня не было вообще ни веры ни во что, ничего не было. И я еду в машине, вдруг я услышал у себя в ухе какой-то треск, какое-то «трррррр». И я вот в эту секунду понял, что он что-то делает правильно. И всё, и я поверил, этот мешок отставил, я начал с ним заниматься.
Но сегодня, если говорить суммарно, у меня одно ухо. А так у меня здесь 60%, здесь 40%. Я не слышу почти высокие частоты. То есть я не дослышу еще частотно.
Синдеева: Но при этом это не мешает писать музыку. Вы же когда были глухим…
Фадеев: Я написал «Дыши».
Синдеева: Написали.
Фадеев: «Дыши со мной».
Синдеева: А скажите, если бы вот тогда Калманович не позвонил?
Фадеев: Меня бы не было.
Синдеева: С какими словами вы бы ушли в тайгу? Вообще что бы вы семье сказали?
Фадеев: Ничего.
Синдеева: То есть просто они бы вас потеряли?
Фадеев: Да. А зачем знать, что я зачем-то ушел? Просто пусть я буду лучше плохим, да, но у них будет всё в порядке.
Синдеева: Вы написали книжку «Савва ― повелитель воинов».
Фадеев: Нет, «Савва. Сердце воина».
Синдеева: «Сердце воина», извините. И потом был снят полнометражный мультик, мультфильм. А скажите, эта книжка родилась от ночных сказок сыну, да?
Фадеев: Меня отец тренировал так, а я своего сына тренировал. Там в чем смысл: например, я начинаю сказку: «Идет волк, например, куда-то, да, по лесу. Встречает он там что-то». И вот я рассказываю, рассказываю и останавливаюсь. Я говорю: «А что дальше было?». И он мне продолжает. Если я вижу, что он куда-то не туда, я ему подсказываю, ему так подбрасываю. То есть я развивал его фантазию и так далее.
И один раз он у меня спросил про Бога, что такое сердце. Я говорю: «Сердце»… «Сердце, ― говорит, ― оно останавливается?». Я говорю: «Конечно». Я говорю: «Оно бьется, потом останавливается, и человек умирает». Рассказывал ему. Он говорит: «А у Бога есть сердце?». И вот в этот момент меня просто шарабахнуло, я такой думаю: «Блин, это же разговор маленького мальчика с волком, который жизнь уже прожил». И так и вышло, я был белым волком таким, а он мальчиком, которого рядом всегда охранял этот волк.
Синдеева: И правильно я понимаю, что герои и сказки, и мультфильма ― это, в общем-то, ваша семья? Такие прототипы.
Фадеев: Нет. Это многие, да, там есть люди, которые, да.
Синдеева: Да?
Фадеев: Да.
Синдеева: Максим, ушла от своего же вопроса я чуть дальше, но я к нему вернусь. Вот действительно, у вас столько событий происходило в жизни, не очень приятных таких, да?
Фадеев: Да.
Синдеева: А как вы с этим каждый раз справлялись вот вообще? То есть что является для вас вот этим… Опорой ― какое-то очень пафосное слово. Вот этим, не знаю, движком, что ли, для того, чтобы вот это всё переживать.
Фадеев: Я не знаю. Мне сложно сказать. У меня есть какое-то… Я знаю точно, что я должен здесь что-то доделать, пока не соображу что. Но вот я чувствую, что я что-то должен сделать, что-то важное.
Синдеева: И поэтому будете всё время находить в себе эти?..
Фадеев: Я нахожу в себе всегда. Видимо, не я нахожу в себе силы, а…
Синдеева: А вы верующий, вот у вас на Бали́, на Ба́ли, где у вас есть мини-отель, дом, где вы же живете.
Фадеев: Это бутик-отель, да.
Синдеева: Да. Вас называют «Будда-мен».
Фадеев: Да, «Будда-мен».
Синдеева: В какого Бога вы верите?
Фадеев: Нет, я не буддист.
Синдеева: Вот я хотела.
Фадеев: Нет-нет-нет. А я скажу, почему. Когда я приехал туда, я сразу на этой земле построил огромного Будду.
Синдеева: Огромного ― какого? Я тоже прочитала об этом.
Фадеев: Десятиметрового.
Синдеева: Десятиметрового?
Фадеев: Это самый большой Будда.
Синдеева: Золотого?
Фадеев: Нет, почему? Из камня.
Синдеева: А кто его строил?
Фадеев: Из этого… Из вулканического. Вырезали огромные вулканические вот эти плиты и привезли. Из него высекли. У меня есть видео, как высекают.
Синдеева: А почему вы вдруг это решили?
Фадеев: Это дань уважения к земле, на которую я приехал, вот и всё. Это странно, если бы я там…
Синдеева: Но вы ему не молитесь.
Фадеев: Нет, нет, зачем?
Синдеева: Не разговариваете с ним.
Фадеев: Но ему молятся те, кто работает у меня.
Синдеева: Да?
Фадеев: Да.
Синдеева: И поэтому вас прозвали «Будда-мен».
Фадеев: Да.
Синдеева: А верите вы?..
Фадеев: Во что я верю?
Синдеева: Да.
Фадеев: Я, конечно, верю в жизнь, которая идет дальше. Это очевидно, я просто про это знаю. Вот и всё.
Синдеева: После той клинической смерти.
Фадеев: Да.
Синдеева: Очень много появилось сейчас в интернете исполнителей молодых, особенно в рэп-музыке. Кто вам интересен, да, за чьим творчеством вы следите? Есть такие?
Фадеев: Понимаете, очень много. Сейчас огромные проблемы с плагиатом. Все вот эти вот новомодные рэперы, вся вот эта вот история… То есть у них у всех практически в 90% заимствовано везде и всё, вплоть просто до безобразия, просто совсем до стыдного.
Синдеева: Заимствовано. А что вот в рэпе? Там же бит.
Фадеев: Ну, правильно! Вот бит заимствуют точно такой же и флоу, ритмическая основа, грубо говоря, самого рэпа, да. То есть они берут флоу, просто в тупую подписывают русские тексты.
Синдеева: А в рэпе что важнее? Что важнее: музыка, бит, вот это флоу или тексты? Мне казалось…
Фадеев: В рэпе? Конечно, текст.
Синдеева: Да.
Фадеев: Так это и есть… Это как бы рождение этого всего ― это же Америка, Гарлем. Они стояли возле этих вот, грелись возле…
Синдеева: То есть это же высказывание, да?
Фадеев: Они грелись возле этих бочек, да, и читали, и всё, вот отсюда это пошло. И потом начался… Вот эти вот начались баттлы, у нас они сейчас, а там было это.
Синдеева: Так а кто вам нравится из наших?
Фадеев: Из наших? Я люблю Басту, мне очень нравится Баста, особенно песня «Сансара», я обожаю ее. Мне нравится из умных Оксимирон, но я считаю, что нужно всегда давать возможность людям себя понять гораздо больше. То есть можно, конечно, я тоже могу писать много-много умных слов.
Синдеева: То есть он типа умничает немножко.
Фадеев: Ну да, немножко. Но это по молодости, потому что он молодой. Но он дико талантливый парень, я очень его уважаю, то есть он правильный пацан.
Синдеева: Знаете, вот… Уже на ты перешли.
Фадеев: Да, да.
Синдеева: Да. У меня сыну шестнадцать лет, и он понимает тексты Оксимирона, ему очень интересно, он его этим и зацепил, он его прямо вот этими.
Фадеев: Отлично, потому что умный парень.
Синдеева: Да.
Фадеев: Но ведь аудитория не вся такая прозорливая, как Оксимирон. У нас разная аудитория, и нужно давать возможность понять другим себя.
Синдеева: Так он не хочет, подожди, может, вот он не хочет как раз. Вот он решил: «Я хочу то, что я делаю». Просто раньше, чем ты, например, понимаешь, к этому пришел.
Фадеев: Нет, конечно.
Синдеева: Скажи, круто, да?
Фадеев: Они и так пришли раньше, они все пришли раньше к этому, потому что они родились недавно.
Синдеева: Да. Слушай, а ты слушал новый альбом Face?
Фадеев: Да.
Синдеева: Такое высказывание.
Фадеев: Ну, я не слушал, я так, проматывая.
Синдеева: Нет, я послушала, потому что я послушала первые его песни и была в ужасе, думала: «Господи, не дай бог моя дочь попадет»…
Фадеев: Нет, я послушал его первые песни, услышал, что это плагиат, и мне больше не интересно слушать ничего остального. Вот и всё.
Синдеева: То есть даже высказывание? Потому что, смотри, второй альбом ― это резкое…
Фадеев: Он то одно говорит, то другое, то переобувается. То страну не любит, то роняет Запад он. То есть как бы он всё не определится никак, этот мальчик. Но для меня, когда человек берет чужую песню…
Синдеева: А что значит? Это опять вот этот бит?
Фадеев: «Я роняю Запад» ― это просто чужой трек западный, там флоу, там всё взято. Как бы это такой совсем зашквар, как бы совсем вообще. Они делают, не стесняются, окей. Поэтому он мне не интересен. Окси мне интересен, потому что он делает свою тему, свою. А взять чужое флоу и попрыгать под то, что «я роняю Запад», ― это просто смешно.
Синдеева: Что если бы твой артист какой-то, неважно, рэпер, не рэпер, пришел и написал вот такой текст, как у Face в последнем альбоме, это такое очень критическое высказывание вообще, ты бы как поступил?
Фадеев: Да никак. Мне не интересен этот мальчик, я еще раз говорю.
Синдеева: Другой, интересный. Майами пришел к тебе.
Фадеев: Когда он делает одно, потом переобувается и делает другое. Как бы окей, это что, круто считается или что?
Синдеева: А может быть, он просто не то что опять ввиду молодости, не то что он переобувается, вряд ли можно обвинить двадцатилетнего мальчика…
Фадеев: А вдруг понял всё, да?
Синдеева: Слушай, знаешь, как он понял…
Фадеев: А что он тогда здесь сидит? Ну пусть едет тогда туда и там танцует. Что он здесь-то зарабатывает?
Синдеева: Это не дает ему права откликнуться на то, что он видит или чувствует.
Фадеев: А зачем, зачем страну поливать? Зачем? Ну, едь туда и живи, будь счастлив.
Синдеева: Так он же не то что страну поливает, он как бы обращает внимание на нарывы, которые есть. Но они же правда есть.
Фадеев: Вау, вау!
Синдеева: Нет?
Фадеев: Какие нарывы?
Синдеева: То есть ты считаешь, его это…
Фадеев: Да это вообще смешно просто всё. Какие нарывы, о чем речь?
Синдеева: Мне кажется, он очень искренне прямо отреагировал.
Фадеев: Может быть, ну и что? На что?
Синдеева: На то, что его зацепило.
Фадеев: А что его зацепило?
Синдеева: Слушай, он точно так же из маленького, в смысле из провинциального города, он уличный пацан, он прошел кучу всего. Я вообще сейчас… И он, понимаешь, как та молодежь, которая сейчас выходит на улицы иногда, им по 15, по 16 лет, потому что они чувствуют вранье. Им не хочется жить в двойных стандартах, понимаешь?
Фадеев: А, то есть взять чужую песню, взять чужую песню, взять чужое флоу, приляпать свои стихи, и этим вот пятнадцатилетним он не врет, да? Он не врет?
Синдеева: Не знаю, видишь, я же этого не знаю.
Фадеев: Так он же взял, украл и им сказал: «Это мое». Это что? Это и есть. А они ему верят. А потом он переобувается и говорит уже о политике.
Синдеева: Ну вот, ты знаешь, мне кажется, в двадцать лет слово «переобувается» всё-таки не очень точное.
Фадеев: Окей, пусть неточное.
Синдеева: Человек напитывается, узнаёт, понимает, рефлексирует.
Фадеев: Так тогда, может быть, имеет смысл сначала не брать чужого, а порефлексировать и создать свое, нет? Но это тоже воровство. Это тоже воровство, но только воровство еще… Я еще под это танцую, смотрите, какой я классный! Вот и всё. Я против этого, я против плагиата. Против.
Синдеева: Максим, очень интересно про проект на восток, в Азии группы Serebro. Год назад вы говорили о том, что вы хотите открыть в Корее и в Китае студии или офисы.
Фадеев: Так и есть, мы уже.
Синдеева: Расскажите.
Фадеев: Да.
Синдеева: И что там? А как там зарабатываются деньги? Я понимаю, что Китай ― это много миллиардов людей, но как?
Фадеев: Вот у нас, у Serebro, Serebro были в Китае на одном шоу, куда их пригласили. Вы знаете, сколько было смотрения?
Синдеева: Я там прочитала, 800 миллионов человек. Нет, я понимаю, что это никому не снилось у нас, да.
Фадеев: Вот просто вдумайтесь: 800 миллионов!
Синдеева: Это опять телик, смотри, опять телик, шоу, понимаешь?
Фадеев: Нет, это понятно, это понятно. Просто Китай ― там у них нет ютьюба, у них все свои сайты.
Синдеева: Свои же.
Фадеев: Абсолютно всё своё, поэтому…
Синдеева: Так их так много, вообще ничего не надо, мне кажется.
Фадеев: Поэтому там как бы всё очень… Поэтому там только телевидение, это как Советский Союз, коммунизм, все дела, всё то же самое.
Синдеева: А скажи, как там зарабатываются деньги и насколько сопоставимы заработки там и здесь?
Фадеев: В основном там зарабатывают на рекламе, в основном. Концерты ― мало, народ не очень богатый. Корпоративов у них практически нет.
Синдеева: То есть на рекламе в основном.
Фадеев: На рекламе, на рекламе. То есть артист стал популярный, его берут, начинают везде рекламировать. Вот на этом зарабатывают.
Синдеева: И Serebro может зарабатывать там больше, чем здесь? Да? Да? То есть вы там зарабатываете больше.
Фадеев: Да это просто даже не обсуждается.
Синдеева: А для вас это такой бизнес, чистый бизнес-проект или это еще один вызов?
Фадеев: Serebro?
Синдеева: Да.
Фадеев: В смысле?
Синдеева: Я имею в виду выход на азиатский рынок.
Фадеев: Во-первых, мы на него уже выходим. Мы на китайский вышли и сейчас выходим на корейский рынок, причем мы выходим, это прямо будет громко, это вы скоро увидите. Это прямо будет так по-настоящему, потому что мы…
Синдеева: А как мы это тут увидим?
Фадеев: Я не могу. Я могу сказать про франшизу? Не надо?
Синдеева: Ну ладно, скажите уже.
Фадеев: Я могу?
Синдеева: Дайте нам эксклюзивчик-то какой-нибудь про франшизу! Скажите, давайте.
Фадеев: Говорю, хорошо.
Синдеева: Ура!
Фадеев: Мы сейчас подписываем, это первый вообще в истории, вообще в музыке, вообще первый проект в истории музыки, где мы сейчас уже с Кореей, с Китаем, с Японией подписали контракты о том, что мы продаем франшизу на группу Serebro в эти страны.
Синдеева: Да ладно? Ну что это будет, подождите, что, китайские девочки, японские девочки…
Фадеев: Это будет китайская группа Serebro, корейская группа Serebro, японская группа Serebro.
Синдеева: Это прямо наглость какая-то вообще!
Фадеев: Почему это?
Синдеева: Это же другие девочки. А песни они будут петь?..
Фадеев: Эти же. Франшиза, франшиза.
Синдеева: Шикарно!
Фадеев: Клипы, всё то же самое.
Синдеева: Подожди, так здесь, в России, когда начинают Глюкозы шарашить по стране, это просто пиратство.
Фадеев: Мы продаем франшизу.
Синдеева: А теперь вы…
Фадеев: Теперь продаем франшизу.
Синдеева: То есть вы бы, например, могли продать Глюкозу.
Фадеев: И Глюкозу мы будем продавать франшизу.
Синдеева: Ну что, на этой совершенно веселой ноте, да, я такого еще не встречала. Такого не было вообще.
Фадеев: Никогда в истории. Но это уже случилось, уже, то есть мы подписали контракты, вы скоро увидите.
Синдеева: А вот это не компромисс?
Фадеев: Нет. А какой, в чем? А в чем?
Синдеева: Ну как? Вы же вкладываете душу в этих девочек, в то, как они поют. Вы их искали и так далее. А потом просто ― так, ну всё, теперь вот эти девочки, они другие, тоже пусть поют. Разве это не компромисс?
Фадеев: Нет, это не компромисс. Почему? А в чем компромисс? А в чем компромисс?
Синдеева: Не знаю.
Фадеев: Я с удовольствием это делаю.
Синдеева: Мне кажется, для вас как для продюсера… Вы же не будете продюсировать этих девочек?
Фадеев: Почему? Мне по кайфу, наоборот, мне очень интересно.
Синдеева: А будете их тоже продюсировать.
Фадеев: Мне очень интересно кавай сделать в Японии, очень интересно. Это очень круто. Я сделаю кавайную группу, но Serebro. Она будет называться Serebro, но она будет кавайная. Песни будут те же. «Ми-ми-ми», вот это всё.
Синдеева: Ну вот, у нас есть в конце программы эксклюзив от Максима Фадеева. Максим…
Фадеев: Вы об этом узнаете официально, мы заявим, сюда приедет корейская группа и европейская группа, это будет…
Синдеева: А совместные концерты будут?
Фадеев: Будут.
Синдеева: Вот эти пять групп Serebro.
Фадеев: У нас есть это, Северная Корея, эта есть история.
Синдеева: Что, и в Северной Корее? Подождите.
Фадеев: Послушайте, мы создаем сейчас группу, в которой одна девочка ― Северная Корея, Южная Корея, Россия.
Синдеева: А северокорейскую девушку потом не прибьют там?
Фадеев: Нет, всё нормально, не переживайте.
Синдеева: Точно?
Фадеев: Конечно.
Синдеева: Вы уверены?
Фадеев: Железно.
Синдеева: Там потом очень бывает опасно.
Фадеев: Нет-нет, всё нормально.
Синдеева: Ну что, Максим, я очень рада, что мы наконец познакомились. Мы перешли за программу на ты.
Фадеев: Да.
Синдеева: Теперь я буду ждать…
Фадеев: Я перестал волноваться.
Синдеева: Да, ты перестал волноваться. И я буду ждать, значит, теперь этот удивительный новый проект Serebro, франшиза Serebro.
Фадеев: На самом деле ты можешь показать, покажи, как корейцы сами у нас…
Синдеева: А если я в Тамбове захочу сделать группу Serebro и приду?
Фадеев: Где?
Синдеева: В Тамбове.
Фадеев: А при чем тут Тамбов?
Синдеева: Ну потому что я…
Фадеев: Это же страны, это страны. Это страны, мы продаем франшизу.
Синдеева: Нет, подожди, франшиза может быть… То есть на страну.
Фадеев: Нет-нет, вот в России есть группа Serebro.
Синдеева: То есть франшиза на страну, понятно.
Фадеев: В России вот она.
Синдеева: Понятно, то есть на страну.
Фадеев: Да, страна, конечно. Какой Тамбов? Нет, при чем тут Тамбов?
Синдеева: А за сколько, если не секрет?
Фадеев: Секрет. Но хорошо, нормально.
Синдеева: Подожди, обычно франшиза ― она такая объявленная. То есть если я, например…
Фадеев: Мы будем иметь с каждого проекта почти по 20%.
Синдеева: Да, пора мне бросать заниматься телеканалом Дождь и заняться шоу-бизнесом.
Фадеев: Вот, чтобы было понятно, в Южной Корее в шоу-бизнесе официально крутится 7 миллиардов долларов. В шоу-бизнесе Кореи. У нас двухсот миллионов рублей не крутится.
Синдеева: Всё, Максим, я уже вас ненавижу! Уже всё, давайте, заканчиваем программу, потому что я каждый день думаю, как свести концы с концами.
Фадеев: Так надо ехать просто и делать дело, франшизу продавать Дождя.
Синдеева: Да.
Фадеев: А что нет-то? В Корее где-нибудь продать.
Синдеева: Да. Максим, компания BORK моя любимая, я искренне их люблю, не только потому что они наши спонсоры, потому что…
Фадеев: А мне тоже, я сегодня смотрел, тут есть такие интересные…
Синдеева: Тут есть очень крутые штуки. Так как мы не знали, что вам подарить. Ты. Давай на ты. Это сертификат, здесь можно, собственно, карточка, и дальше ты можешь сам выбрать, что ты хочешь купить. Но я могу тебе потом подсказать.
Фадеев: Спасибо.
Синдеева: Что здесь надо точно купить.
Фадеев: Спасибо. Нет, тут классные вещи, я вижу, что здесь классно.
Синдеева: Нет, они супер.
Фадеев: Я удивился, что они делают чайники.
Синдеева: Тогда спасибо большое, Максим. Мне приятно.
