Главный редактор The New Times Евгения Альбац и Наталья Синдеева поговорили о том, может ли молодежная протестная волна привести к серьезным переменам и пустит ли Путин Собчак в свои преемники.
Насколько у людей не появится эта апатия, что вообще ничего не происходит, ничего не зависит? И как удерживать-то это внимание этих людей, как бы политическое внимание?
Я думаю, что, наверно, какая-то апатия будет после марта и потом после мая, после инаугурации, особенно если ничего не поменяется толком и в правительстве, и так далее. Но я думаю, что, Наташ, в этом году впервые будут голосовать дети, которые родились, когда Владимир Путин стал президентом. Вот они ничего другого не знают, кроме Владимира Путина ― президента. И им он смертельно надоел, это видно по ютьюбу, по интернету и так далее.
Эти дети ― у них нет страха, который есть у нас с вами. Мы люди, которые ― особенно у меня как у человека, который вырос в Советском Союзе… У них этого страха нет. Поэтому я думаю, что будут значительно жестче и серьезнее закручивать гайки.
Всё-таки, вы думаете, будет такой сценарий, да?
Да. И плюс ко всему потому, что у власти находится не только Путин. У власти находятся наследники самой репрессивной корпорации Советского Союза ― КГБ. Около 70% в высших эшелонах власти ― это всё люди либо с бэкграундом оттуда, либо с родственниками оттуда и так далее. И это, так сказать, такое братство.
Для них неслучайно, это интервью Бортникова, в котором идет глобализация НКВД, и интервью Бастрыкина, в котором говорится о необходимости ввести цензуру и запрет фильма «Смерть Сталина» и так далее. И ситуация с европейским университетом в Санкт-Петербурге, и ситуация с Кириллом Серебрянниковым — во всех случаях этим занимается управление по защите конституционного строя, то, что в КГБ было пятое управление КГБ, идеологическая контрразведка. Понимаете, это институт начинает использовать те инструменты, которые они просто знают, они других не знают. Никогда, к сожалению, в новой России не попытались нормально реформировать специальную службу. И поэтому люди, которые там работают, используют те инструменты, которые, как им кажется, были эффективными в 70-80-е годы. Это неизбежно…
…приведет к закрытию.
… приведет к усилению репрессивной составляющей, да.
То есть вы думаете, что люди на фоне усиления, допустим, репрессивной машины могут как-то начать шевелиться?
Наше с вами поколение, ну, мы с вами люди, конечно, разного поколения. Я думаю, что все-таки зубную пасту в тюбик не засунуть. Я думаю, что этот молодняк, который не смотрит Первый и Второй каналы, живет в ютьюбе и в интернете, он захочет, чтобы его интересы были представлены. Им сейчас 18, потом им будет 24. Я думаю, что отсутствие всякой вертикальной мобилизации, то есть возможности для молодых людей подняться, сделать нормально бизнес или карьеру — она полностью здесь отсутствует — заставят их требовать изменения политического режима. Это неизбежно. И либо власть должна будет уйти в какие-то очень жесткие формы (мы помним Аргентину между двумя Перонами, когда 20 тысяч молодых людей просто исчезли, хунта военная), либо это уйдет вот в такую совсем жесткую фазу. Советского Союза не будет, это невозможно, но это может быть очень жесткий авторитарный режим – это один вариант. Либо они вынуждены будут находить какие-то формы…
Диалога какого-то.
… диалога, взаимодействия и допуск молодых людей во власть. Вы не забывайте, ведь есть такой очень важный фактор — это дети номенклатуры российской. Вот так же, как дети советской номенклатуры не захотели жить в условиях жесткого Советского Союза, и это в какой-то степени способствовало либерализации, ровно тоже самое будет происходить здесь. Дочь Лаврова не живет в России, понимаете. Да, сын Патрушева здесь и сын Фрадкова возглавил сейчас «Промсвязьбанк». Но у них у всех дети закончили колледжи в Великобритании, Соединенных Штатах и так далее и, в общем, предпочитают сюда не возвращаться. Для них Россия — это источник денег, которые предоставляют мама с папой. Поэтому, я думаю, это тоже будет давить на власть.
А вот мы с вами не закончили этот вопрос, но мне интересно, все-таки вернуться если к Собчак, которая сильная, у которой, как мне кажется, есть амбиции на то, чтобы сыграть в какой-то момент президентскую историю. Путин в какой-то момент понимает, преемник нужен — нужен, надо, чтобы это все было контролируемо. И вот преемником таким становится Ксения Собчак. Не в этот раз, через 6 лет.
Абсолютно невозможный вариант.
Почему?
Потому что это не вопрос Путина. Что хочет Путин никого не интересует, из тех, кто находится наверху. Или, вернее, через 6 лет никому не будет…
Да ладно, он же не марионетка, и вряд ли он через 6 лет… он сильный, здоровый.
Он и не диктатор. Мы просто пока еще не видим, но на самом деле уже началась трансформация режима от персоналистского режима к режиму клановому, корпоративистскому. Поэтому в данном случае Путин является выразителем интересов клана. Я их называю «выходцы из КГБ». Вы можете называть их «силовики». Во-первых, они сексисты, и для них невозможна никакая женщина у власти, совершенно для них невозможна. Это такая институциональная культура. Не потому, что они хорошие или плохие, а есть то, что мы называем институциональной культурой.
Понятно, бабу не допустим.
Вот есть институциональная культура КГБ. Она не допустит никакой женщины во главе, которая бы им отдавала бы приказы. Это первое. Второе: они будут, конечно же, проталкивать своего человека на этот пост, безусловно. Иначе не бывает. Третье: дело в том, что это очень трудно и долго играть. Я уже вам говорила, что я не думаю, что Собчак способна идти на те издержки, с которыми связано занятие политикой в России.
Фото: Лев Арпишкин / Дождь
