Вадим Дымов: «Я пошел в политику, чтобы перестать банально обвинять»

Синдеева: Я продолжаю серию программ «Синдеева» из бутика Nespresso, и очень рада сегодня приветствовать у себя в гостях Вадима Дымова, моего старого приятеля, предпринимателя, созидателя, совершенного такого оптимиста. И, Вадим, спасибо тебе большое, с наступающими тебя праздниками.             

Дымов: Спасибо.

Синдеева: Я коротко сейчас скажу про Nespresso, которое специально для тебя приготовило бленд Bukeela. Они для каждого моего гостя выбирают бленд. Этот бленд входит в коллекцию Гран Крю. Это удивительный бленд, который создается в Эфиопии, это родина кофе, там специальные дико растущие кофейные деревья, они каким-то образом вручную собираются и, собственно, для тебя такой бленд.

Дымов: Спасибо. Если честно, я бы мечтал иметь, конечно, такой бизнес, как Nespresso, потому что для меня это апофеоз предпринимательской такой смекалки. То, что они делают — это впечатляет.

Синдеева:Вадим, смотри, конечно, мы на Дожде, поэтому я не могу не начать с разговора, с каких-то политических вопросов. Когда я готовилась к программе, я вдруг обнаружила, знаешь, в какой-то момент я это пропустила, что в 2012 году, собственно, ты был в списке кандидатов на должность губернатора Приморья.

Дымов: В 2011 году.

Синдеева: В 2011?

Дымов: Да.

Синдеева: Я как-то это пропустила.

Дымов: Это Медведев меня выдвигал.

Синдеева: Да, я хотела, смотри, у меня вопрос удивительно практический.

Дымов: Для меня это тоже было сюрпризом.

Синдеева: Каким образом это все происходит? Я хочу понять, как принимаются решения внутри политической сегодняшней власти. Кто с тобой об этом поговорил? Как тебе сделали предложение? Спросили ли тебя о программе? Что должен был ты, условно, предъявить для того, чтобы продолжить участвовать в этом процессе?

Дымов: Со мной случилось это случайно, мы входили в медведевский этот экспертный совет, я и по сей день являюсь членом его, он нужен в рамках правительства, но тогда при президенте существовал большой пул ребят-специалистов, экспертов, ребят, наверное, это я так про друзей говорю. Около… больше тысячи человек точно, в той или иной степени они пересекались, но то, что касается меня — это все, что связано с развитием бизнеса, предпринимательства, изменения среды, а Россия DoingBusiness— то, что Путин сейчас как раз принял сам, а тогда это только начиналось, только начинали об этом говорить.

Тогда говорили много о том, что Россия и Москва — это финансовая столица будущего. И, в целом, все выглядело так достаточно, до кризиса этого 2011 года, выглядело все очень оптимистично. Очень много людей, которые продвигали какие-то идеи, являясь экспертами по мнению. Я выступал какое-то время с экспертизой по промышленности, по предпринимательству и, наверное, как-то меня заметили даже.

Синдеева: Условно, кто тебе позвонил и сказал?

Дымов: Сурков. Первый меня пригласил Сурков, да, просто поговорили, и он со мной поговорил, спросил, что меня интересует, что я для себя считаю важным, что я считаю важным для общества и как я отношусь к тем или иным событиям, проявлениям. То есть был просто достаточно такой интеллигентный разговор без всяких клятв и обещаний. Это была первая. После этого, наверное, больше разговоров было в тусовке таких. А потом внезапно состоялось такое выдвижение, и мне уже после этого позвонили и сказали, что Дмитрий Анатольевич через своих помощников сказал, что он считает, что для меня это важная такая веха, наверное, в моей жизни, что они считают, что как бы они не говорили мне, буду я или не буду, но сказали, что это очень важное для них и для меня такое развитие. Дальше решай сам. Если тебе это надо — то надо, если тебе не надо — то не надо. Но поскольку я примерно понимал и знал расклад, и знал, что мой коллега, который вместе со мной шел, Миклушевский, он вероятный кандидат, у меня не было никаких, конечно, иллюзий, но, тем не менее, для любого человека это такая как бы очень важная такая грань. После этого ты должен понять: или ты дальше идешь во власть, или ты все-таки специалист в своем деле. Я для себя решил, что для меня важнее, конечно, оставаться предпринимателем, и что… хотя это, не могу не сказать, что меня это не вдохновило.

Синдеева: Но тебе же хотелось, понимаешь? Потому что ты же вообще-то такой романтик, и когда ты пошел в «Единую Россию», за что тебя, в общем-то, до сих пор клюют, и мы сейчас про это поговорим, но ты же пошел, собственно, тоже за тем, чтобы что-то попытаться изменить, и мотивы твои были вообще не карьерные, я это видела, и наблюдаю за тобой. И, наверное, условно, твоя возможность стать губернатором, она тоже была окрашена, в том числе этим таким романтическим представлением о том, что возможно что-то сделать, если у тебя есть пост, у тебя есть власть и т.д.

Дымов: Но так и есть. На самом деле, мои мнения и не меняются, просто ты должен понимать, что ты можешь лучше изменить и где ты будешь более полезен, и где твои знания будут более прикладными и утилитарными, где ты реально будешь приносить пользу людям. Это очень важно. Я не обладал на тот момент и таким опытом политическим, я просто, это ты помнишь, наверное, кто там был: Аркадий Новиков, там был Федя Бондарчук и я, мы трое были, мы шли так втроем, там еще был Коган Дима, скрипач и ...

Синдеева: Это ты сейчас про группу?

Дымов: Про нашу группу, да. Такая либеральная, она так и называлась, такое либеральное крыло там. Да, потом просто повестка сменилась, и просто нужно…

Синдеева: А почему ты до сих пор не вышел из «Единой России»?

Дымов: А почему я должен выходить?

Синдеева: А ты разделяешь, собственно, то, что сейчас делает «Единая Россия»? И насколько твой романтизм еще остался? Мне кажется, он уже улетучился, ты достаточно резко высказываешься, ты не согласен с многими.

Дымов: Это не мешает мне оставаться как бы...

Синдеева: А зачем? Объясни мне зачем, мне, Наташе Синдеевой, которая знает тебя столько лет. Для чего оставаться?

Дымов: Я в этом смысле достаточно основательный человек, чтобы делать такие какие-то рефлективные шаги. Потому что, как ты знаешь, я все-таки изучаю историю и учусь, я тебе говорил, в МГУ, я понимаю, что такие периоды Россия переживала, а эта дискуссия, этот диалог, он достаточно более длинный, чем покажется простому обывателю. Дискуссия между либералами, либералами умеренными, либералами более радикальными, либералами консервативными. Это длинная дискуссия, поэтому это ощущение правоты, оно видится только на расстоянии 100 лет, 50 лет.

Поэтому, безусловно, очень много есть и хорошего, очень много есть того, что, в принципе, не совсем понятно. Но я не считаю для себя как бы правильным менять убеждения по ветру как флюгер. Я все-таки думаю, что мне хватает здравого ума для того, чтобы заниматься своим делом и, в принципе, приносить пользу и в этой версии. Более того, не забывай, что это крупная и самая большая партия, которая обладает и парламентским большинством, за ее голосуют люди.

Синдеева:И что она сделала хорошего для нас с тобой?

Дымов: Я тебе могу сказать, что другие люди, которые приходили к власти, тоже ничего хорошего...

Синдеева:Насколько ты сейчас разделяешь то, что делает твоя партия, в которой ты состоишь?

Дымов: Наташа, многие вещи я действительно разделяю, потому что я все-таки родом из провинции, с Дальнего Востока. Я знаю, что такое партия там и здесь — это немножко разные ощущения. И принципиально мне понятно, что России предстоит большой и долгий путь, и мне, и тебе, и всем нам для того, чтобы сделать ее и такой страной, страной, можно сказать, как говорит Трамп, страной мечты, великой страной для того, чтобы можно было бы ею гордиться.

Мои преподаватели на историческом факультете МГУ, мне кажется, они, обладая знанием, они достаточно такие умеренные в оценках. И особенно что касается таких либеральных каких-то всплесков, высказываний, очень умеренные.

Синдеева: Извини, я вернусь немножко все-таки к губернаторству. Опять же, твой друг Владимир Груздев, который, собственно, тебя и уговорил пойти, в том числе в «Единую Россию». Смотри, это очень яркий пример. Он был губернатором Тульской области, успешным губернатором. И Груздева в Тульской области любили, был виден результат. То есть он был очень эффективный на своем месте.

В итоге эффективный губернатор потерял свою работу и свою должность, потому что одному из чиновников администрации президента что-то там не понравилось, это какая-то личная была обида, не потому что он был неэффективный, а потому что он был эффективный, но, достаточно самостоятельный, я не знаю точно эту причину, но, так или иначе, его не стало. То есть, соответственно, у власти есть запрос на удобных, возможно, людей, на комфортных людей, а не на эффективных.

Дымов: Но я же уже говорил, но такое есть и в компании. В любой компании, даже в коммерческой компании есть тоже всегда запрос на эффективных и на удобных. Это всегда диалог между удобностью. То есть что такое удобность? Я понимаю, что от него ждать, я понимаю,насколько он со мной коррелирует во взглядах и в оценках. А, с другой стороны, эффективность. Эффективность — это такое понятие, знаете, будет ли она, эффективностью, или не будет — это еще надо понять. Что касается Володи, Володя действительно замечательный человек, он большой профессионал, и благодаря ему появилось огромное количество законов, многие просто не знают об этом, о том, чтобы как раз ограничить проверки бизнеса и существенно демократизировать это уголовное законодательство в отношении предпринимателей, это его работа, как раз и работа нашего этого экспертного сообщества в той команде.

Синдеева: Которая ничем не закончилась. Ты же сейчас осознаешь это?

Дымов: Почему не закончилась?

Синдеева: Потому что мы с тобой видим статистику, которая просто с каждым годом растет по количеству бизнесменов, которые сажают как раз...

Дымов: Я не считаю. Я считаю, Наташа, что с тех пор, за 20 лет или за 10 лет, можно и так сказать, в принципе, ситуация в значительной степени демократизировалась. Несправедливости много — это правда, но отношение меняется, это даже видно по последнему посланию или по предпоследнему посланию, о том, сколько места занимает бизнес в речи президента. Если ты помнишь, в последней речи, в предпоследней речи он все время говорил об этом DoingBusiness, и Россия по независимой оценке действительно у Всемирного банка продвигается в рейтинге. Нам-то, конечно, внутри системы кажется, что несправедливость, она рядом ходит.

Я, знаешь, что скажу? Это тоже в истории есть, этот процесс, он называется диффузное сжатие. То есть начала происходит такая резкая, можно назвать, такая либерализация чего-либо, потом такой сжимается коридор — и небольшой откат, потом опять фаза открытая.

Синдеева: Мы сейчас в какой фазе, скажи?

Дымов: Мы сейчас в фазе такой, уже мы прошли фазу сжатия, мы сейчас в новой диффузии такой как раз. Мне кажется, сейчас будет опять в какой-то степени свойственная следующему периоду либерализация.

Синдеева: А скажи, пожалуйста, если бы сейчас тебе предложили стать губернатором Приморья, ты бы пошел?

Дымов:Нет, я думаю, что я решил, что этот сезон я буду учиться все-таки в университете, заниматься своим делом. У меня есть еще, что сделать в бизнесе для себя.

Синдеева: Ты так хочешь рассказать про эту учебу, расскажи, пожалуйста. Почему ты пошел учиться? То есть что было таким мотивом?

Дымов:Как раз, может быть, даже уход от политики, уход от политизированности. Мне показалось, что если ты хочешь в чем-то разбираться и суждения делать достаточно критические, ты для этого должен осмыслить историю страны и понимать, а как это было раньше, а было ли вообще это раньше. И, в принципе, это происходило, как я тебе и говорил, даже более радикальные носило формы, особенно в середине и в конце 19 века, когда, в принципе, была очень серьезная дискуссия между западниками, сначала славянофилами, потом более радикальные дискуссии, появлялись такие организации, появились эсеры, появились социал-демократы, появились, наоборот, такие прогрессисты, которые лобби от бизнеса в Государственной думе, которые пытались на бизнес. Но, к сожалению, политика самодержавия привела к тому, что произошло то, что произошло.Я уверен, что нам нужен конструктивный диалог, может быть, даже жесткий диалог внутри.

Синдеева: А вот смотри, буквально на днях было пять лет, собственно, с первой, условно, Болотной, с первого митинга. Мне кажется, что ты на Болотную тоже ходил, и мы даже тогда в студии Дождя встречались. Как ты считаешь, во-первых, почему, ведь это как раз была попытка диалога, так или иначе, потому что и требования, и все претензии Болотной, они были, в общем-то, законны, и как все мы сейчас понимаем, что действительно те нечестные выборы, возможно, привели к тому, в какой ситуации сейчас находится страна. Но почему все умерло, почему заглохло?

Дымов: Потому что нет запросов, потому что не умирает тогда, когда есть запросы.

Синдеева: А почему ты считаешь, что у общества нет на это запросов? Это тоже вопрос. Ты из региона, ты чувствуешь.

Дымов: Это статистика и данные.

Синдеева: А почему нету этого запроса? Ты можешь это объяснить?

Дымов: Потому что эта проблема неактуальная. Есть актуальные проблемы.

Синдеева: То есть проблема свободы выбора, не знаю, свободы...

Дымов: Она неактуальна. Она есть, она важна группе людей определенной, но она не имеет такую широту, она до такой степени не находится в обсуждении, как это было в 1905 году, когда царь под воздействием, под нажимом общественности был вынужден провести реформы, его манифест знаменитый, и в дальнейшем он разгоняет одну Думу, вторую Думу, потом война, поражение в войне. На самом деле, тут что, мне кажется, даже самое важное. Самое важное — то, что у общества есть определенная иллюзия, определенные ожидания от жизни, ожидания от властей. Они всегда, мне кажется, немножко их идеализируют, это будущее, но при этом они понимают, что для этого будущего нужно самому работать, самому надо делать что-то. И ему кажется, что оно должно как бы быть, я это видел на Западе или я это видел где-то в Японии, или я это видел в Сингапуре, но так не бывает, потому что Россия, на мой взгляд, в моем понимании Россия, она такая, какая она есть, со всеми своими тараканами, проблемами и со своим историческим путем, в моем понимании это так.

А Запад, он такой, какой есть Запад. И, в принципе, конечно, надо брать оттуда лучшее, но мы не можем все оттуда брать, скопировать, мы не можем с Китая все взять, скопировать. У нас свой путь, мы должны осмыслять свой путь и двигаться вперед. И, к сожалению, мы не можем сделать рывок. Мы не можем ни с того ни с сего стать идеальными, потому что у нас в стране масса несправедливости, потому что у нас незакончено много реформ: административная реформа, судебная реформа.

Синдеева: А ты видишь, что что-то меняется? Ты видишь в этом смысле, что какие-то идут изменения?

Дымов: Конечно, вижу.

Синдеева: А вот, опять же, давай не в теоретическом, а практическом плане. Ты как бизнесмен…

Дымов: (00:20:42) Посмотри на Москву.

Синдеева: (00:20:46) Москва — она вообще как отдельное государство, ну правда, она отдельное государство. Вот у тебя как раз есть бизнес в регионах. Ты это очень хорошо чувствуешь, ты ездишь сам туда, ты сам оттуда, у тебя там много родственников и друзей, ты разговариваешь. Как они чувствуют это время?  Экономика, конечно стагнирует…у нас это более чувствительно воспринимается, потому что мы оказались, в том числе, и под санкциями, и в том числе, потому что правительство не сумело обеспечить такой ряд экономических реформ, не сумело вовлечь общество и предпринимателей. Я за это критикую и считаю, что, безусловно, экономический блок, и особенно блок, касающийся среднего и малого бизнеса, который сегодня мог бы обеспечить для нас, скажем так, порог определенной безопасности, он бы мог поинтереснее бы выглядеть сегодня. Вот тут я не могу удержаться от того, чтобы высказать свои упреки. Здесь все очевидно и очевидно, что делать.

Но вот я как думаю, я пытаюсь посмотреть, а как раньше это было. В принципе, очень похоже на все. Очень медленно эту машину разворачивать. И, стань ты президентом, придя туда, ты увидела бы, что эта армия чиновников, достаточно либеральных по ощущениям, потому что я встречался, очень либеральные люди, но они дико консервативны в подходах. Они где-то, но не все, конечно, но многие из них, они живут в ощущениях собственноготакого, скажем так, в собственном ощущении. И у них есть собственное представление, и оно далеко не либеральное, в целом достаточно даже реакционное какое-то. И начать рефлексировать было бы неправильно. И тебе что остается? Медленно, постепенно гнать какую-то волну реформ. Второе – есть Россия, есть народ в регионах. Ты правильно сказала, в регионах совсем по-другому воспринимают Москву, совсем по-другому воспринимают вообще, скажем так, ощущение от власти. И президент, правящий кабинет, на мой взгляд, должен с ними считаться, потому что если он не будет считаться, то может быть все, что быть. Поэтому надо все-таки понимать, что есть большинство.

Синдеева: Каждый день практически мы получаем информацию из регионов, что там не выходят на работу врачи, потому что им не выплачивают уже несколько месяцев зарплату. Ситуация в большом информационном поле незаметна, потому что все это как-то замалчивается, но ничего глобального не происходит.

Дымов: Я не считаю, что проблема…это проблема даже организационная на местах, я по работе знаю. Всегда есть какие-то странные люди, которые присваивают себе какие-то компетенции. Безусловно, ты права. В стране есть проблема, связанная с социальной напряженностью. Почему? Потому что реформа идет и продолжается, она не принесла ожидаемых и быстрых результатов, она не полетела. Ожидали, что бизнес как-то подключится к проблеме здравоохранение, а он в силу ряда причин затормозился. В этом и есть искусство управления страной и экономикой: в том, чтобы вдохновлять людей тратить деньги, брать на себя ответственность, строить новые заводы, фермы, открывать новые сервисы, новые магазины.

Почему я это делаю? Я тоже задаю себе вопрос: почему я строю новую ферму, почему я вкладываюсь в сельское хозяйство? Для меня это тоже большой вопрос. Почему меня это не пугает? Может быть, потому что я знаю и понимаю, как протекают процессы. Хотя, я ведь тоже ни от чего не застрахован, от происходящего. Я для этого и пошел в политику, чтобы приблизиться и понять, как работает система, чтобы перестать просто банально обвинять: вот так — не так, так неправильно, то ли дело так. Изменять гораздо сложнее. Критиковать я умею очень красиво, но что толку? Я пользу стране этим не принесу точно. Проще, есть группа, есть большинство — приходи в нее и меняй. Почему на каком-то этапе оказалось не нужно что-то из этого. Вот ты сказала про Груздева. Я же не глава администрации. Если бы я знал, я мог судить. Я не понимаю, Володя — симпатичный парень.

Ведь что такое работа губернатора? Это такая работа как директора завода, только огромного завода. Ежедневно у тебя рутина, с утра и до вечера одна рутина, там нет никакой политики, там политика есть, когда выборы идут.

Синдеева: Я согласна. И поэтому такой эффективный оказался в итоге выкинут за борт.

Дымов: Я не считаю, что он выкинут за борт.  Я считаю, что к нему и по сей день относятся с большим уважением.

Синдеева: Я имею в виду, что он  как раз мог бы на месте быть очень полезным.

Дымов: Да он и будет полезным. Володя неугомонный, у него много энергии, он и будет полезным. Просто каждому из нас надо где-то пересмотреть. Но метаться я точно в жизни не буду никуда. Я не хочу метаться, не хочу никому нравиться, не хочу никому угождать, не хочу, знаешь, завтра что-то может тоже меняться. Я считаю, что в принципе надо быть ответственным человеком в жизни.

Синдеева: Скажи, пожалуйста, а ты продолжаешь сейчас на этом этапе снижения потребления инвестировать в заводы, в магазины?

Дымов: Мы построили в этом году пять магазинов «Республика», мы построили, буквально месяц назад сдали ферму в Краснодарском крае, большой комплекс животноводческий.

Синдеева: А кого вы там выращиваете?

Дымов: Там выращиваем поросят, а в  Суздале на прошлой неделе купил молочную ферму, плюс у меня в Красноярске молочная ферма, около 4тысяч коров. В принципе молоко вот.

В России только за прошлый год, я знаю, что миллионный прирост голов по свинине. Это огромный рост. Путин не соврал, когда сказал, что мы по экспорту сельского хозяйства перегнали экспорт оружия: 19 млрд. долларов. Это очень много. И на многих рынках — по зерну. Я зерно выращиваю. Я выращиваю много зерна. Не могу сказать, что очень много, но много. Я чувствую поддержку государства. Как раз ты очень хорошую мысль затронула по поводу аграрного сектора. Смотри, аграрный сектор. В нем была понятная четкая политика на протяжении 10 лет, и у нас серьезные результаты на этом...

Синдеева:Политика по развитию.

Дымов:По развитию сельского хозяйства. И у нас, в принципе, выполнено очень много. Есть проблемы, есть жалобы, огромное количество жалоб, огромное количество несправедливости и у нас в хозяйствах. Но, тем не менее, я вижу, что очень много меняется в очень позитивное русло, это правда. Тут я не могу никак лукавить.

Синдеева:Вадим, ты — бывший офицер, опять же, романтик-офицер. Россия сейчас, так или иначе, участвует в военных действиях в Сирии, Россия поддерживает сепаратистов на Донбассе, там гибнут российские офицеры, российские солдаты. Как ты считаешь, во-первых, оправданы ли эти смерти? Второе: имеет ли право офицер или солдат отказаться от поездки в Сирию или в Украину? И третий вопрос: если бы у тебя был взрослый сын сейчас, ты бы позволил ему пойти в армию?

Дымов: С последнего вопроса. Я не просто позволил бы, я хотел бы, чтобы он пошел в армию, прямо сейчас. Я бы даже помог ему выбрать часть. Потому что можно попасть в боевую часть, можно попасть в строевую часть.

Синдеева: А как бы помог — отправил бы его в боевую часть?

Дымов: Да, отправил бы его куда-нибудь, может быть, на какую-нибудь бухту Казачью в Крыму, как раз там стоял такой полк морской пехоты или дивизия морской пехоты. Раньше стоял, не знаю, сейчас стоит или нет. Я считаю, это для мужчины очень важно. Если есть всеобщая воинская повинность, то мы обязаны ей служить в армии. Одни обязаны профессионально служить как офицеры, выбрав этот путь, другие — как солдаты, если такой порядок есть. Да, мы вправе требовать, чтобы в армии был порядок. И, слава Богу, он там налаживается. Это тоже правда. К первому вопросу. Конечно, если ты выбрал путь военного человека, то ты понимаешь, что ты свое личное мнение должен оставить, по крайней мере, до тех пор, пока ты не станешь старшим офицером, ты должен его немножко забыть. Армия — это подчинение, до старшего офицера — это просто подчинение. Если ты научишься подчиняться, ты научишься служить в армии. Армия так устроена. Потому что там люди жизнь свою отдают, можно сказать даже, по приказу.

Синдеева:Оправданы ли сейчас наше участие в этих…?

Дымов: Ты знаешь, Россия всегда воевала. Опять же, возвращаясь к прошлому, знаешь, что многие офицеры принимали участие в Балканской войне, в Англо-Бурской войне. Гучков, у нас был такой видный деятель Государственной Думы, он лично воевал, даже ранен был. Казалось бы, где мы и где противостояние этих англичан и буров. И, тем не менее, люди находили для себя возможность. У меня ряд друзей, которые попали в эту Перестройку горбачевскую, оказались во Французском легионе и там сейчас служат, закончили сейчас служить, получили французское гражданство. Можно ли что-то сказать по этому поводу? Очень сложно сказать. Каждый человек сам себе выбирает путь и дорогу.

В мою бытность очень много офицеров служило в Сирии. Может, ты об этом не знаешь. В мою бытность, когда я только учился в училище, очень много офицеров, которые преподавали нам, служили в Сирии, потому что армия так устроена, что она должна в чем-то участвовать. Если она ни в чем не участвует, у нее нет опыта, она небоеспособная, она не в состоянии выполнять боевых серьезных задач. Армия России — это уникальная организация, потому что большая уникальная страна. И мы вынуждены и должны все время где-то в чем-то участвовать, как и американцы, кстати, почему-то мы их не осуждаем…не, их мы тоже осуждаем.

Синдеева: Мы осуждаем тоже, просто я не хочу про Америку, я хочу про нас.

Дымов: Потому что армия устроена так. У России есть интересы, у такой большой страны, у нее глобальные интересы и глобальная политика, поэтому нам в студии этой прекрасной сложно понять, какие интересы в Сирии. Хотя мне понятно, в двух словах мне понятно. Поэтому это… Во-первых, туда люди идут добровольно, контракты заключают добровольно. Это было и раньше так. Хотя в Советской армии все-таки стремились попасть в такие страны как Алжир, Сирия, в Анголе служили мои друзья. Вот Володя Груздев, кстати, служил в Анголе, знаешь об этом?

Синдеева: Да, знаю.

Дымов: Вот так армия устроена: люди все время где-то служат, подвергают свою жизнь опасности. Я тебе хочу пример привести, опять же, из истории. Был такой великий князь Константин Константинович, он был дядей двоюродным Николая II. Он был от Александра III. И он всех своих (вот только подумай) четверых детей (по-моему, у него было четверо детей) во время Первой Мировой войны отправил на фронт. И он вел очень детальный подробный дневник. И я недавно перечитывал, не перечитывал, а, собственно говоря, изучал его внимательно и подробно, и как раз тот день, когда ранили его сына, и он еще не знает, что он тяжело ранен, к нему на фронт туда, в госпиталь передовой приезжает к нему, и у него на руках умирает его 21-летний сын, и братья приехали старшие. И как он об этом пишет. Он — отец, мать сидит рядом. Как он об этом пишет. Его сын, умирая, говорит: «Отец, так приятно, что я пролил хоть немного императорской крови». То есть ощущение себя частью страны. Может быть, это аристократия, но то же самое происходило и в рядах рядового состава, и обыкновенных офицеров. То есть это свойственно мужчине вообще — жертвовать собой ради своей страны. И нам порой это сложно понять. Особенно матерям, я думаю, вообще никак не понять. Это понять, наверное, можно только отцам, потому что они сами это чувство испытывали. Я одно время очень хотел поехать в Афганистан. Я не понимал, почему я этого хочу, но мне казалось, что если это надо моей стране, это надо и мне. Сегодня я, конечно, по-другому к этому отношусь.

Синдеева: Но ты же сейчас, спустя время, понимаешь, что это бессмысленно?

Дымов: Если бы я служил в армии, я бы поехал в Афганистан и выполнял бы свой долг. Почему? Потому что это надо моей стране. Когда бы я стал генералом, когда бы я стал, может быть, и более старшего звания офицером, я бы сам сидел и определял военную доктрину страны. Это очень важно. И мне рано еще рассуждать, если я лейтенант или какой-то капитан: что правильно, а что неправильно. Иначе все рухнет. Рухнет все государство, если начнут рассуждать домохозяйки, как правильно управлять страной. Хотя это время от времени происходит. В этом смысле мне не совсем нравится система выборов, что голосуют все: уборщицы, ученые, журналисты.

Синдеева:Ты хотел как выборщики в Америке? Ну вот там тоже эта система сейчас потерпела крах.

Дымов: Я считаю, что система должна быть более справедливая, более взвешенная, потому что она подвергает страну, ну вот, допустим, Америку какому-то вызову. Хотя, я не считаю, кто из них больше подходит Америке: Трамп или Клинтон.

Синдеева: Не считаешь?

Дымов:Нет, они мне оба кажутся такими фигурами противоречивыми достаточно. Я не знаю, почему, но мне кажется, они оба противоречивы.

Синдеева: А если бы ты там жил?

Дымов: О, это вообще проблема бы была. Слава Богу, что я там не живу.

Синдеева: В завершении программы. Вы такие суздальцы сейчас, у вас совершенно приятная компания, которая теперь большую часть жизни, мне кажется, проводит в Суздале: вы там купили дома, вы развиваете этот город, вы строите маленькие бизнесы — ты сделал керамическую мастерскую, у вас есть кафе, вы принимаете гостей. И при этом ты вошел в совет по развитию города или региона этого, Суздаля. Что это? Расскажи немножко. Это, опять же, про созидание, за которое мы с тобой ратуем.

Дымов: (00:37:32) Я подумал, что если ты хочешь что-то изменить, то меняй то, что ты в силах изменить. Я лет 5 назад придумал для себя такую миссию: проще менять то, что ты в силах изменить. И мне, будучи частью жизни суздальской диаспоры, посчастливилось узнать о том, что Путин подписал указ о праздновании 1000-летия Суздаля.

Суздаль основал Юрий Долгорукий, он же основал Москву. И поэтому мне показалось, что было бы здорово помочь как-то. Тем более, я уже обладал каким-то опытом, в том числе благодаря этой экспертной комиссии. Я пригласил Ермолая Солженицына, пригласил Мишу Куснировича, и мы попытались просто привлечь внимание: пригласили Стрелку КБ, и они нам сделали такое визионерское приближение — будущее Суздаля через 5-10 лет. Достаточно тоже противоречиво, потому что местное консервативное общество сказало: «Нет, нифига, нам не нужны ваши московские взгляды».

Синдеева: А как вас вообще там местные принимают?

Дымов: Нормально, хорошо. Но у нас есть еще замечательный академик Макаров — директор института археологии, который как раз и…благодаря ему я, может быть, и оказался так быстро в университете, потому что я рассуждал, размышлял, а он говорит: «Слушай, что ты паришься, что ты рассуждаешь? Поступай в потоке». Я поступал в потоке. Сидело 200 человек, сидел я и поступал в университет. Это очень интересно. И нам…вчера было действительно вот такое вот у Голодец совещание, где была принята эта концепция о развитии. Я думаю, что очень аккуратно. Главное в этой концепции — это не навредить, не изменить, а сохранить.

Синдеева: А финансировать кто этот будет юбилей?

Дымов: Частично — предприниматели, частично — федерация, потому что это все-таки большой праздник. Суздаль — это первая столица нашего Российского государства, можно так сказать.

Синдеева: Как ты считаешь, мы находимся в той ситуации экономической для того, чтобы тратить деньги на юбилей Суздаля?

Дымов: На свою историю?

Синдеева: Подожди, стоп. На историю — пожалуйста. Вопрос же масштаба. У нас же из всего Олимпиада получается.

Дымов: Нет, это вообще не Олимпиада. Это деньги, по сравнению с Олимпиадой, просто смехотворные. Это деньги, которые тратит Москва за 3 дня. Это такие суммы. Может, я неправ, может, чуть больше, но я думаю, что Москва, может быть, как-то поможет нам, я хочу обратиться, ну, не я, а оргкомитет чтобы обратился к мэру, чтобы он помог каким-то своим опытом. Суздаль — маленький город, 10 тысяч человек, чего там.

Синдеева: Когда будет празднование?

Дымов: Празднование будет в 2024 году.

Синдеева: 2024, а у вас уже комитет.

Дымов:Конечно, а как?

Синдеева: Вы крутые. Вадим, спасибо тебе большое. Программа заканчивается, и я очень рада, что ты до меня дошел. Я желаю тебе удачи в твоем бизнесе и в магазинах «Республика», и в «Дымове». Я знаю, как это тяжело, как много зависит от предпринимателя, от его веры, от его сил. Спасибо тебе большое.

Дымов: Ты тоже молодец. Я считаю, что то, что вы делаете — это очень важно для всех, это очень важно для общества. И то, что вы высказываете свою точку зрения, и она заставляет полемизировать многих в обществе — это очень важно. Этим и ценно общество, что есть разность мнений.

Синдеева: Получил комплимент — получи подарок. Компания Nespressoтебе дарит не просто чашки, а там еще целая кофеварка.

Дымов: Спасибо большое. Я люблю кофе, буду пользоваться.