Как 25 лет успешно управлять модным бизнесом, переживать рабочие кризисы и уделять время детям

Программа «Синдеева» иногда возвращается в студию на телеканал Дождь для того, чтобы провести серию интервью с предпринимателями. И вот недавно у меня была в гостях Анна Цфасман, основательница кофейн «Даблби», и я не ожидала такой реакции от своей аудитории, которая сказала: «Ой, очень хочется побольше таких мотивационных разговоров и мотивирующих». И сегодня я решила пригласить в гости Оксану Бондаренко, президента холдинга «Ли-Лу». Оксана, привет.

Привет.

Оксана — ярчайший представитель, 25 лет и занимается собственным бизнесом, который начинала с нуля, давно, ничего не умея, не зная. И, собственно, я хотела бы, чтобы мы сегодня с тобой, в первую очередь, поговорили про это — про то, как это все зарождалось, про то, как ты прошла эти 25 лет. Потому что не так много компаний сейчас, я тоже так вдруг задумалась, в России, которые, с одной стороны, продолжают жить, и 25 лет — это очень большая цифра. С другой стороны, не поменяли владельцев, не поменяли своего основателя, и ты этим занимаешься сама столько времени. Оксан, давай вернемся туда — это 90-е годы, юная, молодая, закончила технический институт,

Я поступила в Московский авиационно-технологический институт, поступила я туда, потому что очень хотел этого мой отец, который был профессор электроники, и он считал, что у меня достаточно серьезные математические способности, поэтому я должна себя посвятить точным наукам. И, собственно говоря, я пошла по его стопам, потому что ожидалось, что я закончу университет, далее я закончу аспирантуру и буду преподавать в этом университете или в другом. Но все знают, что в то время помощь родителей была необходима, и выбора у меня никакого не было, хотя я школу заканчивала с золотой медалью, у меня был всего один экзамен, я могла его сдать когда угодно. Но родители решили так, я согласилась и поступила...

А тяжело было согласиться тогда с родителями или это было как-то естественно?

Я думаю, что в то время многие соглашались со своими родителями — это, наверное, был принцип времени, что мы все слушали своих родителей, большинство. Я своих родителей очень слушала, я была послушной девочкой, я ничего не могу сказать. Поэтому я согласилась и приняла эту точку зрения, хотя я очень хотела поступить в МГУ, это правда, но поступила в Московский авиационно-технологический институт. В принципе, я его закончила и действительно поступила в аспирантуру, я уже стала преподавать студентам, учась в аспирантуре и готовясь к свей первой работе доцента. Но в этот момент началась у нас Перестройка очень бурная, и меня так как-то завертело, закрутило. И я вдруг решила учить итальянский язык, потому что появилась возможность выехать за границу, а там надо было говорить на каком-то иностранном языке — английский или хотелось еще как-то дополнительный выучить.

Поэтому мой итальянский язык стал проводником в мое такое следующее будущее, связанное с модой. Все мы знаем, что Италия прекрасна. И я стала учить его, и стала работать, чтобы практиковать язык, на выставках, помогать различным коммерсантам, которые только-только стали приезжать в нашу страну, и, собственно говоря, с этого все и началось. Но в дальнейшем я могу сказать, что я мечту по поводу МГУ все равно осуществила, потому что мое второе образование было юридическое, я все-таки пошла в Московский государственный университет.

Почему, кстати, пошла в юридический? Это требовала уже твоя работа?

Конечно, и работа. Да и я считаю, что никому не помешает обладать некими юридическими знаниями в нашей жизни, потому что мы постоянно сталкиваемся с какими-то аспектами. Чтобы не бояться многих вещей, чтобы мотивированно решать какие-то вопросы и не только путем денег, но еще и аргументами юридическими, да.

КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ

Я буду тебя перебивать. Давай так: когда ты приняла решение, что надо сделать свою компанию? Мы будем перескакивать, иначе у нас не хватит времени на такой длинный рассказ. С чего-то надо было начать. Откуда ты взяла первые деньги, потому что наверняка они нужны были какие-то, маленькие, но все равно нужны были?

Денег не было, были, как бы так уж случилось, денег было мало, они были, но совсем мало. Поэтому я попросила деньги у своего мужа, тогда только-только вышла замуж, была еще...

А муж уже тогда был состоятельный? А муж у Оксаны на самом деле Владимир Цыганов, основатель компании «Белая дача». Я думаю, что я...

Он партнер компании «Белая дача» вместе с Виктором Семеновым.

Партнер «Белой дачи», зрители телеканала Дождь знают эту компанию, потому что она периодически дает у нас рекламу, и я когда-нибудь Володю позову в гости, потому что это тоже очень интересный человек. И что? Тогда ты пришла к нему и сказала: «Дай денег».

Я пришла к нему и к его партнеру, который у него был, и попросила у них взаймы небольшую сумму денег, сказала, что...

Какую?

Я попросила у них 800 долларов на начало, чтобы мне было снять помещение, собственно говоря, для начала, и там начать свой бизнес. И на какие-то первые расходы, собственно говоря, которые компания должна была нести: на телефонные переговоры, на еще одного помощника, на переезды, разъезды. То есть тогда это были огромные деньги на самом деле, потому что 1000 долларов — это были очень большие деньги. И они долго смеялись со своим партнером и сказали: «Возьми уже, конечно, тысячу и ни в чем себе не отказывай». И я им предлагала даже долю в компании, говорила, что если вы переживаете, я готова, собственно говоря, с вами поделиться.

Они отмели, в общем, все мои пожелания и сказали: «Нет, не нужно, уже сама со своей модой справляйся как-то, этим вещи нас совершенно не интересуют». К слову сказать, недавно я разговаривала с этим вторым партнером, он уже не партнер Владимира, он отдельно существует, мы с ним встретились в самолете и он мне вспомнил этот разговор и сказал: «Ты знаешь, наверное, тогда я отказался, сейчас бы уже не отказался, конечно, но тем не менее».

Но смотри, мы самое главное же не сказали, чем занимается компания. Давай ты сама просто расскажи, только так уже сжато, с чего она начиналась тогда и, собственно...

Начиналась она с того, что, собственно говоря, я работала с итальянским брендом, который… я познакомилась на выставке моды на Красной Пресне, назывался он Lilu Leshoes, это была одна из первых итальянских компаний, которая приехала в Россию и предлагала делать заказы на свою коллекцию одежды. Она была небольшая, компания из Реджо-Эмилия, оттуда же, откуда марка Max Mara и вся Max Mara group, собственно говоря. Такой необычный для нас бизнес, потому что на тот момент у нас были только рынки и еще было несколько валютных магазинов. И магазины вообще не понимали, как это — делать заказы. Они считали, что либо надо это привозить в мешках откуда-то, или на рынке все это закупать и потом все это продавать оптом.

То есть культуры продажи такой, как это существует во всем мире, у нас не было. Поэтому фактически мы привезли сюда культуру продажи через шоу-рум, презентацию, коллекцию.

То есть я опять хочу зрителям пояснить, что это не магазин, да?

Нет, это именно компания, которая продает для оптовых клиентов. То есть к нам приходили, должны были приходить клиенты в магазины и делать заказы.

На самом деле сначала просто у меня было столько энтузиазма, мне так хотелось… Я не очень понимала, как это я сейчас должна все организовать, но я понимала, что я должна общаться, контактировать, убеждать людей. Вместе с моей помощницей, мы только этим и занимались. Мы ездили, встречались с директорами магазинов, с владельцами компаний, объясняли, они говорили: «Зачем нам заказывать? Мы не понимаем, когда мы это не видим, что это будет, а когда это все придет, это непонятно, какой это будет товар, это надо… Мы лучше поедем и купим из того, что есть, то, что мы видим, что мы прекрасно понимаем».

Хорошо. Была ли какая-то точка у компании, когда ты поняла: все получилось, мы уже большие? Не знаю, выражалось ли это в прибыли, которую вы стали получать, или это выражалось?..

Это, в первую очередь, выражалось в том, что мы стали расти в количестве площадей, которые мы занимали. Понятно, что сначала у нас была комната 15 метров в офисе моей мамы, а потом это уже были площади и 100, и 300, а сейчас 2,5 тысячи метров. То есть понятно, что масштабы совсем другие. И у нас стали более серьезные партнеры, то есть партнеры с мировым именем, марки, с которыми мы работаем, — это не просто какие-то небольшие бренды из городов, а это уже такие марки как Jimmy Choo, как Pal Zileri, как Patrizia Pepe, Pink, Furla, то есть бренды с именами. И сколько мы их сюда привели на этот рынок — это говорит о том, как мы развивались и росли, за это я и была награждена итальянским посольством, вернее, республикой Италией.

За то, что ты очень хорошо...

Орденом кавалера del Lavoro (за заслуги в коммерции) поскольку я очень активно промоутировала итальянскую моду, и они, собственно говоря, за это меня заметили и наградили, потому что мы привели в Россию более 80 брендов, для них это довольно большое количество.

 сколько лет уже компания получает прибыль?

На самом деле, мы прибыль получаем, наверное, уже начиная с третьего года существования компании. Понятно, первые три года мы потратили на то, чтобы как-то себя зарекомендовать и развить, а уже с третьего года потихоньку мы стали зарабатывать деньги. Конечно, мы потеряли во время кризиса, который был первый, потеряли во время кризиса второго, потеряли клиента, потеряли марки. Кроме того, сейчас в Европе очень сложная ситуация, некоторые компании обанкротились, собственно говоря, и мы несем тоже за это отчасти ответственность перед клиентами, которые не дополучили какую-то прибыль.

Но смотри, если бы, например, сейчас, вот сейчас тебе было бы 20 лет ты бы опять пошла в эту модную индустрию?

Я пошла бы в эту модную индустрию. Мне нравится это, реально мне нравится то, чем я занимаюсь. Несмотря на то, что по образованию я математик, но мода захватила меня абсолютно, потому что это постоянно что-то новое, это не одинаковая рутинная работа, ты все время в движении, ты перемещаешься, ты едешь на недели моды, ты каждый сезон видишь разные коллекции — это здорово.

ПРОДАВАТЬ НЕ ВЕЩЬ, А ИДЕЮ

Сейчас Блумберг опубликовал последние данные, что за последние 40 лет потребление американцами в корзине потребительской именно одежды уменьшилось в два раза. И это, не знаю, Марк Цукерберг, он демонстрирует свой шкаф, в котором восемь пар джинсов, маек, и все это одной и той же марки, и это очень удобно. И я вижу, как люди меняют свое отношение к одежде. И ты вообще этот тренд чувствуешь по России, по нашим клиентам, по западному рынку?

То, что идет сокращение потребления, конечно, мы все это чувствуем в том плане, что люди очень выборочно стали что-то приобретать. У многих очень большие собственные гардеробы, им новые вещи не нужны. Но при этом мы видим и другой тренд, другой тренд, например, как все новые коллаборации так называемые со streetwear, а streetwear — это как раз одежда на каждый день, то, что сейчас особо приобретает особую новизну и моду, они делают невероятные продажи. Все коллаборации, например, нашей марки, с которыми мы работаем Off-White, то, что они делают с Nike, то, что они делают с другими коллекциями — это просто бум. Реально люди пишутся в очередь, чтобы купить такие вещи. Это не случается, не происходит с другими брендами.

Люди наелись той одежды, которая, собственно говоря, ежесезонно выпускается, она обычная и стандартная, но когда появляется некий такой гений маркетинга, который выпускает продукт, и дают этому продукту какую-то новую жизнь, и люди его хотят. Потому что сейчас просто купить одежду — это не так важно. Сейчас важно, кто ее продает.

А что? Вот что ты продаешь?

Ты продаешь, собственно говоря, идею, ты продаешь людям идею и желание приобрести какой-то не то что happiness, но, наверное, какую-то новую вещь, которая тебя порадует, собственно говоря, потому что сейчас очень важен энергетический посыл, который ты получаешь с тем или иным. Например, говоря о том же самом Вирджиле, весь мир сейчас сходит по нему с ума, он делает массу...

Что это? А Вирджил, дизайнер.

Вирджил — это дизайнер компании Off-White, который работает в New Guards Group, собственно говоря, которые создали этот бренд совместно. Он настолько позитивный человек, что у него невероятное количество фолловеров, в том числе молодежи от 15 лет, которые следят за всеми вещами, которые он делает. То есть сейчас люди обращают внимание не просто на то, что они купили, а на как это было создано, придумано, как это было предложено. То есть та энергия, которая тебе передается с этой вещью. Поэтому рынок меняется.

Короче, не умрет никогда модный бизнес.

Умрут люди те, наверное, и те марки, которые ничего не будут делать нового. То есть они как производили 100 лет одно и то же, конечно, они будут производить это, но гораздо в меньшем количестве.

Слушай, в одном из интервью, меня, честно говоря, даже удивил твой ответ. У тебя спросили: «А на что вы тратите деньги?». И ты сказала: «В первую очередь — на одежду, во вторую очередь — на продукты, потому что я люблю, чтобы они были здоровые, а в третью очередь — на обучение детей и отдых». И я так удивилась, почему такой порядок?

Объясню. Потому что поскольку я занимаюсь тем, что я предлагаю продукты и одежду, естественно, то это моя философия. Я должна тратить деньги на то, что я предлагаю. Если я их не буду тратить, то как я объясню это другим, что они должны это тратить? Это очень важный аспект.

Сколько у тебя, хорошо, в гардеробе пар обуви, рубашек, платьев?

У меня много на самом деле.

А что это? Неужели оно у тебя так все висит, и как ты с этим обращаешься?

Да, есть масса вещей, которые можно сделать со своей одежды, старой, в том числе — отдать ее на какие-то благотворительные цели. Мы дарим, передаем и так далее. Я считаю, что это тоже большая помощь, собственно говоря, и фондам, и организациям, когда ты отдаешь свои вещи, которые ты, собственно говоря, приобрела и ты их не носишь, чтобы они не пылились, не висели. И в то же время обновляешь свой гардероб, потому что, конечно, невозможно все это держать в таком количестве. Сейчас я много трачу, собственно говоря, не трачу много денег на приобретение чужих брендов, поскольку очень многие вещи я ношу из своей марки.

Ладно, раз уж мы коснулись марки сейчас, давай про нее сейчас и поговорим. Это желание создать собственный бренд — это было все-таки такое девичье желание, так как ты связана с модой или это был очень такой жесткий расчет, бизнес-план?

Нет, это, я объясню. Дело в том, что шоу-рум — такая система, когда мы постоянно меняем бренды, которые к нам приходят и с которыми мы сотрудничаем. Как только они достигают определенного объема продаж, они хотят видеть свой собственный бизнес в России, потому что они становятся крупными. И мы обычно этот бренд, с ним расстаемся.  В какой-то момент, то есть я поняла, что если мы постоянно будем выводить на рынок эти марки, а потом с ними расставаться, то это бесконечная смена портфолио. С одной стороны, это хорошо, потому что мы так живем, а с другой стороны, для какой-то стабильности нужно иметь что-то постоянное. И я решила, что мы сделаем свой собственный бренд и будем его развивать так же, как мы это делаем для других марок, но только уже концептуальный, который будут принадлежать мне.

Кто отрисовывает коллекции?

У нас целая команда, целая команда. Мы делаем все....

БИЗНЕС С ДОЧЕРЬЮ

У Оксаны еще есть дочь, которая, я так понимаю, уже приняла участие?

Она приняла участие в нашей первой коллекции. Сейчас она делает свой собственный бренд. Он называется Subterranean Underground, поскольку она училась в Лондоне, у нее такая сложилась, сложилось такое название. Хороший бренд на самом деле, модный.

Ты тоже же его уже продаешь?

Мы его производим в нашем ателье, коллекцию саму, а то, что мы, собственно говоря, продаем, уже отшиваем на производстве российском.

А какие у вас финансовые отношения с дочерью в этом?

Она у меня тоже спрашивает: «Мам, когда будут дивиденды?».

Да, то есть как вы с ней, как-то заключали какой-то?..

На сегодняшний день у нее дивидендов нет пока что, у нас с ней соглашение…

У нее что есть, зарплата или что?

Я думаю, что у нее, скорее всего, будет организовано индивидуально частное предпринимательство, на который она будет получать какой-то гонорар за то, что она разрабатывает свою коллекцию.

Это честно или это потому что дочь?

Но пока я оплачиваю ее обучение, собственно говоря, это все идет в компенсацию. Поэтому до конца обучения мы эту тему решили не поднимать, но у нее есть уже интересные предложения на самом деле, на Западе ее заметили, и после каких-то стажировок, которые она вела в других компаниях, они ей предлагают работать у них и даже с ее собственным брендом.

А ты бы хотела, чтобы она все-таки пришла в твою компанию и работала, продолжала и развивала семейный бизнес?

Я боюсь, нам будет тесно. Она с таким характером.

А себя ты не хочешь на пенсию отправить?

Нет, пока не собираюсь.

А это вопрос, который, опять же, предпринимательский и очень важный. Есть разные концепции. Одна из концепций, что рано или поздно основатель и создатель бизнеса, антрепренер должен в какой-то момент бросить, уйти и передать бразды правления какому-нибудь нанятому сотруднику. Но есть другая концепция, когда, конечно, все держится на энергии, на энтузиазме основателя, и поэтому компания развивается, растет Ты когда-нибудь думала об этом, чтобы себя как-то так в сторону отодвинуть и передать кому-то?

Я могу сказать, что может быть я очень консервативна, но я вижу что происходит с разными компаниями и, в том числе, брендами фешн, это особенно касается фешн, потому что здесь присутствие самого организатора, амбассадора просто необходимо. Как только ты исчезаешь на какое-то время, хочешь удалиться с первого плана и чтобы кто-то всем этим занимался, что-то происходит, теряется какой-то контакт, собственно говоря, с твоим непосредственным покупателем, с клиентами, с прессой и так далее.

Но, может, не всегда это плохо, может быть это дает какой-то толчок?

Да, наверное, это дает какой-то, ты можешь это сделать на какое-то время, но на постоянной основе это невозможно.

То есть ты не готова пока? Сколько лет ты еще себе дала на такую активную работу?

Я думаю лет 10, я надеюсь, что я еще смогу, а там уже посмотрим.

То есть и дочь пока ты не видишь именно в этом бизнесе, потому что?..

Нет, я ее вижу с ее брендом, что она будет этим заниматься, но я не уверена, что она может управлять компанией и именно находить общение с большим количеством людей, потому что она большой максималист и перфекционист. То есть она в этом смысле похожа на меня, но только, поскольку я себя очень долгие годы воспитывала научиться общаться с людьми, не давить на них, находить какие-то пути и компромиссы, Алина, будучи очень молодой, ей всего 21 год, она бескомпромиссный человек. То есть она хочет, чтобы было именно так, как она хочет, и никак по-другому. Я думаю, что, наверное, для ее личной компании это здорово.

И я ей хочу дать шанс, чтобы он это сделала сама, прошла весь путь самостоятельно. А когда она уже что-то добьется, тогда можно уже будет смотреть, сможет ли она работать в большой компании.

А ты когда-нибудь хотела продать компанию или были предложения, или видишь ли себе в будущем такое развитие?

Я думаю, что продать всегда все можно, но просто этот бизнес настолько личный и я, честно говоря, думаю, что это будет очень сложно делать людям. Потому что реально сколько я трачу личного времени на мой бизнес — это огромное количество времени. Это просто постоянное общение, это нужно быть таким энтузиастом, чтобы каждый раз все это делать заново, каждый сезон общаться, каждый сезон продавать, каждый сезон встречаться с клиентами и при этом не уставать, и быть энергетически бодрым очень тяжело.

Но смотри, в России, так исторически у нас сложилось, практически нету семейных компаний, которым было бы по 100 лет, в отличие, например, от Европы. Ты для себя, опять же, свою компанию видела бы как семейную, которую бы развивали потом все равно твои дети?

Честно — нет. Я думаю, что этот бизнес умрет вместе со мной, скорее всего.

Да ладно?

Я думаю, да.

Да?

Мне кажется, что да.

СЕМЕЙНЫЙ БЮДЖЕТ

Скажи, пожалуйста, а как с Володей? У вас совершенно два параллельных, независимых проекта. Ни ты не участвуешь в его проекте, я имею в виду не являешься партнером, ни он не является партнером в твоем проекте. Как финансово вы выстраиваете отношения? То есть как?..

Ты имеешь в вижу в домашней обстановке или в бизнесе?

Нет-нет, конечно, в домашней.

В бизнесе мне его деньги, собственно говоря, не нужны. Я с того момента, когда попросила первый займ, его вернула, кстати.

А кто из вас больше зарабатывает?

Конечно, Владимир, это все равно так.

Хорошо. А как? У тебя есть твоя прибыль, она куда идет?

Честно говоря, у нас с ним есть соглашение, будучи…

Написанное?

Письменное соглашение, уже не буду скрывать, которое мы подписали.

Это тоже очень важно.

Подписали очень давно. Это соглашение на основании того, что у нас все-таки трое детей и так далее, кто в нашей семье за что отвечает, за какие статьи расходов.

Ух ты. А что в этом соглашении? Извини, без деталей. То есть такой-то процент?

У нас есть несколько статей расходов, которые в нашей семье основные — это дети, образование.

То есть все-таки не шмотки? Шмотки — это из твоего бюджета?

Шмотки — это исключительно из моего бюджета, да, естественно, но я имею в виду более такие глобальные: поездки, путешествия, какие-то приобретения недвижимости, еще чего-то. Основная часть бюджета, конечно же, лежит на Владимире. Я, собственно говоря, как ты говоришь, занимаюсь шмотками и мелким подкидыванием денег. На мне большая часть работы семьи, потому что я полностью контролирую, собственно говоря, эти коммуникационные наши пути, которые очень важные: общение с учителями, какие-то… Это на самом деле огромная часть работы, и все это я беру на себя, собственно говоря.

Скажи мне, а как вы выстраиваете отношения с детьми, финансовые отношения? Какие-то были правила, о которых вы тоже договорились? Были ли у тебя какие-то заскоки, опять же, от Алины, когда она хотела какую-нибудь сумочку Chanel.

На самом деле надо вернуться к истокам. Дело в том, что у нас оба ребенка, мы их отправили в 14 лет в школу Boarding school в Англию. Сначала Алину, а потом уже, соответственно, Никиту. И, видимо, тот период, когда у них начинается это сумасшествие по поводу вещей, что я хочу Birkin, я хочу то, я хочу се, Алина пережила его в школе, у нее совершенно не было этой потребности. То есть у нее никогда не было отказа ни в чем, то есть мы ей не запрещали, но она нас не просила. Она абсолютно равнодушна к украшениям, ей не нужны сумки Chanel.

А как вы определяете бюджет для детей?

Для детей? У нас согласовано с Владимиром. Каждый год мы с ним решаем, сколько будет…

У вас вообще все согласовано с Владимиром.

Естественно, мы с ним согласовываем, потому что это наше семейные решения, мы их принимаем. У нас есть как в бизнес-проекте, семейные такие сборы, когда мы решаем, как нам быть, в какую школу нам отдавать, в какой университет нам поступать, собственно говоря, в какой детский сад пойдет Мия. И мы решаем, сколько денег мы детям выделяем на их ежемесячные нужды, поскольку они не живут с нами каждый месяц, им все равно необходимы деньги на карманные расходы. Мы такое решение принимаем совместно.

Бывают споры с детьми, когда они говорят: «Нет, что-то нам не хватает»?

Нет, и это тоже исключено. Если решение такое принято, они стараются сами решать свои проблемы. Есть, конечно, бабушки.

Они пытаются подрабатывать сами?

Но Алина, в принципе, она работает, да, она делает какие-то съемки для кого-то, еще что-то, может подработать себе при желании. Но сейчас у нее очень серьезное интенсивное обучение в Нью-Йорке, она учится в Parsons University, времени реально нет. Она учится очень много, с утра до вечера. У Никиты сейчас тоже период сложный, поскольку он готовится к поступлению в университет, и его единственный шанс — подзаработать что-то на летней практике.

КРИЗИС И ДОВЕРИЕ

Какой был самый такой тяжелый кризис в компании и с чем он был связан?

С персоналом.

Ну-ка давай поподробнее.

Это у всех, я думаю, такой момент, когда в какой-то момент людям, которым ты доверяешь, ты вдруг понимаешь, что это не те люди, что ты с ними столько лет поработал и совсем ничего про них не знал. Вот это страшно.

Но потому что проходит доверие или ты понимаешь, что они уже не соответствуют, например, твоему ожиданию?

Во-первых, они не соответствуют моему ожиданию. Когда компания очень быстро развивается, в какой-то момент ты понимаешь, что эти люди не совсем те люди, с которыми ты сейчас должна работать. И тогда у тебя два пути: либо помочь этим людям как-то поднять свой уровень IQ, собственно говоря, чтобы они росли и развивались вместе с компанией, или поменять этих людей на других. Это очень сложный вопрос, который нужно решать.

И что это был за кризис? То есть ты как-то потеряла ключевого сотрудника или ключевых?

Я их много потеряла. С некоторыми я рассталась не по собственному желанию, а по их инициативе, но уже не сожалею об этом, поскольку ты можешь об этом сожалеть только в первый момент, а дальше уже просто нет для этого времени и возможности. А некоторых я уволила сама, и я не могу сказать, что я сожалею об этом, но, наверное, это был какой-то этап жизненный для компании.

То есть это не было связано с внешним кризисом каким-то, да?

Нет.

Нет? То есть это все-таки...

Я считаю, что, наоборот, внешний кризис он всегда только укрепляет, потому что не бывает так, чтобы стабильность была во всем, это хотелось бы, чтобы так было, но так не может быть. Каждый кризис на самом деле, он укрепляет и закаляет и тебя, и твоих сотрудников, и твою компанию, если ты его переживаешь правильно.

Это что значит — переживаешь правильно кризис?

Потому что что ты делаешь в кризис?

Что ты делаешь в кризис, да?

В кризис ты считаешь свои доходы и расходы, предпринимаешь ключевые решения: что ты делаешь с арендой помещения, с клиентами, с заказами, с марками, как ты сокращаешь, кого ты убираешь. То есть ты ведешь такую реально политику на сокращение расходов. А дальше уже в этих узких рамках, ты сама знаешь, переживала, я думаю, такое, ты начинаешь либо развиваться так, как ты есть, либо потихоньку расти, но при этом тратя меньше ресурса. То есть ты больше тратишь своего личного ресурса.

А сколько сейчас человек в компании?

Сейчас у нас работает 80 человек в компании, даже 84, я думаю.

Есть какие-то системы мотивации вообще? Это тоже такой очень интересный вопрос и сложный вопрос очень.

У нас есть система мотивации, у нас существует некая система бонусов, конечно, при достижении каких-то объемов продаж мы мотивируем обязательно людей.

А как ты считаешь, мотивация финансовая, она все-таки ключевая или есть еще какие-то способы?

Мне почему-то кажется, что, конечно, когда ты людям даешь большую позицию в компании — это важно, но финансовая мотивация сама по себе важна все-таки. Мы же не альтруисты, мы живем на те деньги, которые зарабатываем, если, конечно, у нас нет богатых родителей или родственников, которые оставили наследство.

А какой возраст сотрудников основной?

Основной костяк — это люди, которые со мной работают уже 15-20 лет, им за 40.

Ты  обязательно посмотри мой разговор с Аней Цфасман, потому что она неожиданно мне рассказала про, собственно, своих сотрудников, которым, в основном, по 17-24.

Но у нее кафе, кофейня

Но это новое поколение, они очень хорошие, они получают свою хорошую зарплату, и им ее хватает, и любая попытка, - она говорит, - замотивировать к дополнительным премиям, к каким-то бонусам, - она говорит, - она не нужна. нет, я лучше побольше времени проведу в компании друзей или пойду в кино схожу».

На самом деле я абсолютно с ней согласна, такая же проблема у нас есть.

Именно у этого поколения?

Поскольку у нас есть ключевые, менеджеры, бренд-менеджеры, но мы ежесезонно набираем ассистентов. Ассистенты — это молодые люди, которые или учатся где-то в университете, или в институте, или которые закончили образование и стажируются у нас.  Это на самом деле большая проблема нынешнего поколения, потому что они избалованы родителями, они избалованы теми возможностями финансовыми, которые они по мере своих возможностей им дают, и они живут совершенно в ином мире, который интересует только их. То есть у них нет этой цели заработать денег, цели этой нет.

А по своим детям? Окей, с Алиной мы более-менее поняли, у той есть амбиции. А Никита?

У Алины есть амбиции. Поколение Никиты, мне кажется, они все очень мотивированы зарабатывать деньги. Я говорю о тех людях, которые уже более старшего поколения, которым уже за 25 и так далее, которые не очень мотивированы, избалованы. А вот поколение Никиты, те, которым сейчас 15, 14 и до 20, я думаю, что они невероятно мотивированы, у них у всех желание что-то открыть, что-то продать на сайте на каком-то и так далее. Это действительно очень странно.

Слушай, неожиданный вопрос пришел в голову. А Никита интересуется политикой, тем, что происходит сейчас? Как раз про поколение 15-летних, которые вышли на улицы, на площади с Навальным, которые интересуются тем, что происходит, которые испытывают дискомфорт.

Он не испытывает дискомфорта на данный момент, потому что поскольку он все-таки обучается за границей, и ситуация, которая в нашей стране политическая, он ее знает из новостей, из разговоров с родителями, с друзьями родителей. Потому что молодежь как таковая, она это обсуждает очень странно. Я тебя удивлю, но на самом деле на Западе те дети, которые учатся на Западе, они все очень уважают Путина, и уважают именно за то, что наша страна такая, какая она есть. Это очень странно на самом деле, но...

Интересно, что они говорят?

Они считают, что наша страна находится в некой изоляции, но при этом мы очень цельное государство со своими политическими устоями — это позиция молодежи.

Они просто не живут в стране, живут там и не видят, как живут, в общем-то, большинство людей в стране.

Но я могу тебе сказать, что я разговариваю со многими детьми, и к нам часто приходят гости. Их такая позиция.

Конечно, женский вопрос. Ты всегда в прекрасной форме, я знаю, сколько ты занимаешься спортом, я знаю ваше удивительное увлечение с Володей хождениями в горы.

Он ходил без меня, на последнюю гору Чимборасо, это высота была 6200. Это был очень тяжелый подъем туда, я как раз с ним не ходила, я осталась дома с Мией, с маленькой нашей, потому что на такую гору уже идти вдвоем — это опасно. Кто-то из родителей должен присматривать за детьми. Чимборасо — это гора, которая находится на Амазонке, рядом с Амазонкой и она реально сложная, и тот подъем предыдущая команда, которая шла перед ним, три человека погибли. То есть, собственно говоря, это уже было такое нешуточное. А до этого мы ходили на Эльбрус, наше последнее восхождение, это было наше самое блиц-короткое восхождение. Но там высота небольшая, просто сама гора коварна из-за того, что постоянно меняется ветер, погода, и бывают такие дни, когда снежные ураганы настолько сильные, что невозможно подняться. И люди неделями ждут, чтобы поймать тот период времени, когда они, даже в летнее время, когда, собственно говоря, сезон для таких восхождений, чтобы подняться на эту гору.

Спорт, что еще? Питание, еда?

Ну, питание, еда — естественно. Я считаю, что нужно делать себе какие-то послабления в этом смысле или просто позволять все, но не чрезмерно. И когда ты приходишь к такому балансу и гармонии с самим собой, то это прекрасно. Потому что я не считаю, что нужно себе категорически запретить не есть глютен, не пить молоко, я не знаю, это неправильно.

Есть ли сейчас шанс у молодых, например, открывать какой-то новый бизнес, связанный с модой? Слушай, уже большие...

Я считаю, что они должны это делать, потому что сейчас это новое поколение детей, то, что они делают, они делают модную одежду, streetwear.

То есть сами? То есть ты имеешь сейчас в виду не как?..

Я считаю, что сейчас у нас прекрасный пример — Гоша Рубчинский. Это наш такой emergency дизайнер, который работает в Comme des Garcons, и он сейчас сделал последнюю коллекцию, которую показывали в Центре Ельцина в Екатеринбурге. Это реально представитель модного современного поколения. То, что он делает коллаборации с таким брендом как Adidas…

А он сам все это сделал — я про него плохо знаю — или кто-то в него вкладывался и кто-то его развивал? Опять же…

Его заметила компания Comme des Garcons, собственно говоря, и пригласила к себе работать. И они вкладываются в его личный бренд Гоша Рубчинский, собственно говоря.

То есть он сделал какую-то маленькую коллекцию, его заметили, его пригласили, да?

Его пригласили, заметили. И он талантливый дизайнер, он реально талантливый парень, именно который делает коллекцию.

Но это как художник, да, он художник. Я не умею рисовать, не умею делать коллекции, ничего, но я хочу начать продавать в интернете какие-нибудь маечки или договориться с разными маленькими брендами и начать делать. Как ты считаешь, есть для этого сейчас рынок или вы такие большие, уже все это поделили?

Ты будешь удивлена, но молодежь этим занимается, они это все время делают, они постоянно это делают. Например, последняя история, которая, мне кажется, я это слышу у каждого четвертого или пятого представителя молодого поколения, когда они покупают какие-то редкие вещи, те же самые кроссовки или что-то, а потом перепродают их на eBAY.

Да?

Да, это огромный бизнес, потому что когда ты приобретаешь кроссовки за 290 евро, а продаешь...

Это же спекуляция такая простая.

Естественно. Но как спекуляция? Ты их продаешь, а потом родители за это платят налоги, естественно. А на eBAY ты их продаешь за 1,5 тысячи, то есть довольно большой заработок, который они имеют. Просто они должны хотеть этим заниматься и быть постоянно...

Да, не то что продать одни кроссовочки и потом месяц гулять.

Естественно. То есть наша молодежь мотивирует сама себя таким образом что-то делать. Просто, например, чтобы создать коллекцию, тебе нужен: а) инвестор; б) тебе нужно иметь какой-то талант, чтобы это сделать. Это непросто, это непросто, естественно. Но какие-то обычные вещи, как ты говоришь, спекуляция, они все это делают постоянно, это довольно происходит повсеместно.

Были  ли моменты такого отчаяния в какой-то ситуации, когда хотелось все-таки бросить, уехать в свои прекрасные дома, которые у вас есть?

Меня постоянно мой муж склоняет к этому.

Но это не от отчаяния, это как раз от такого сибаритства, возможно.

Дело в том, что у нас произошло прекрасное событие, как ты знаешь, и четыре года назад у нас родилась дочка младшая, которую зовут Мия, и она у нас стала такой квинтэссенцией нашей семьи сейчас. Мой муж совершенно без ума от нее, и он очень сильно поменял, собственно говоря, свою жизнь, и много времени действительно с ней проводит, и ругается все время на меня, что я не могу к ним постоянно присоединяться.

Володя пишет стихи, занимается теннисом, ходит в горы, бегает, нет, у Оксаны блестящий муж и удивительно гармоничная семья, наблюдая за вами, это правда.

Мы должны, собственно говоря, посвятить, всю жизнь тому, чтобы бегать, прыгать.

И как вы находите этот баланс?

Так и находим этот баланс, поэтому 25 лет вместе, понимаешь? Поэтому так удается, потому что я думаю, что все-таки из-за того, что у нас разные интересы, и каждый живет какой-то некой своей жизнью отчасти, нам всегда есть что обсудить, собственно говоря, где поспорить, а иногда и поругаться на каких-то темах. И это стимулирует.

А в бизнесе он тебя воспитывает, учит, говорит, что ты там все не так делаешь?

Ты знаешь, сколько раз я к нему обращалась за советами, потом всегда жалела об этом, потому что, с его точки зрения, мой бизнес — это какая-то ерунда полнейшая, и все наши партнеры — это просто ужас. Поэтому я уже его не спрашиваю по поводу каких-то вещей. Но, честно говоря, в последний раз он мне дал очень важный совет, когда я стояла на распутье, что мне делать.

А он у тебя спрашивает советы?

Иногда советуется, но я думаю не потому, что ему этот совет так важен, наверное, ему нужна просто поддержка в какой-то мере. А поскольку я его очень хорошо знаю, я просто чувствую такие моменты и, наверное, могу ему сказать правильные вещи, которые он от меня ждет, или, наоборот, сказать все наоборот того, чего он не ожидает, но это реально его сдвинет к принятию какого-то решения.

Ой, Оксана, спасибо тебе большое. Я не знаю, полезен ли нашим зрителям был такой разговор, потому что он достаточно такой узкий — мода, а у нас тут все больше про политику.

Оксана Бондаренко была в гостях. Президент холдинга «Ли-Лу».