Совсем недавно мы запустили проект «Страна Дождя». Наши подписчики — люди, которые регулярно смотрят Дождь, и которых объединяют общие ценности, — конечно, уже о нем знают и активно участвуют. В программе «Синдеева» стартует серия встреч с участниками «Страны Дождя». На этот раз в гостях у Натальи Синдеевой первый такой гость — Римма Бикмухаметова из Казани.
Сегодня мы начинаем серию встреч, когда в программу «Синдеева» будут приходить участники «Страны Дождя», наши подписчики. Это не очень известные широкой аудитории люди, хотя в своих регионах и соцсетях это могут быть очень известные люди. Сегодня у меня в гостях первый такой гость, Римма Бикмухаметова. Она прилетела к нам из Казани. Римма, спасибо вам большое за смелость сорваться и приехать в Москву, где вы не были семь лет.
Да, примерно так.
Вы семь лет не были в Москве и приехали к нам. Спасибо.
Римма, конечно, первый вопрос будет про Дождь. Как долго вы с нами и почему Дождь? Почему вы приняли участие в проекте «Страна Дождя»?
С Дождем у меня отношения не так давно. Когда он был на кабельном, я не смотрела. Когда по кабельному телевидению его перестали крутить, остался только интернет, тогда у меня каждый день общение, все новости.
А почему так, не смотрели до этого?
Я не помню, из-за чего.
Что побудило вас включить и настроить?
Каналов, которые предоставляют информацию, причем с разных ракурсов, не так много, их почти нет. Мне важно, что информационный канал Дождь предоставляет разные мнения по поводу каких-то событий, того, что происходит в России и мире. Мне важно анализировать, важно быть в гуще событий. Мне это легче всего сделать с Дождем.
Что еще, помимо нас, вы смотрите, читаете, что является для вас источником информации?
В интернете?
В интернете, на телевидении.
Телевизор я не смотрю уже давно. У меня фоном может работать татарский канал, а федеральные каналы я не смотрю. Иногда мне нравится смотреть канал «Пятница!», потому что я люблю путешествовать. Одна из любимых передач ― «Орел и решка», еще «Верю ― не верю». Из газет я более доверяю «Новой газете».
Вы знаете, задача читателя обычно что-то выуживать в потоке информации. То, что подается, может быть не совсем объективным, односторонним, но тем не менее «Новая газета» и ваш канал близки к объективности.
Вы же журналист.
Да.
Тут же еще есть профессиональный интерес, наверно?
Да.
Расскажите о своей работе.
Я работаю в газете республиканского масштаба, это татароязычная газета. Я сотрудничаю с другими татароязычными газетами и сайтами. Для меня как для профессионального журналиста важно, чтобы и в татароязычных газетах были два разных мнения, а не только однобокое, хоть и государственная газета.
Получается?
Я считаю, да. Делать выводы уже будут читатели.
Это важно ― не разжевать, а дать почву.
Я получала знания по журналистике в девяностые годы, в начале двухтысячных, когда была демократия. Для нас это обязательное требование ― минимум два взгляда, супер, если три или четыре. Я придерживаюсь такого принципа.
Бывали ли такие ситуации, когда в газете могло появиться что-то, что не понравилось?
Мне не высказывали, может, редактору попадало.
Редактор вас защищает от этого.
Да, он не доносит до меня негативной информации, он меня защищает.
То есть вы критикуете.
Бывает.
И вы популярный блогер в Казани.
Чуть-чуть.
Когда вы записали ролики для «Страны Дождя», вы очень долго были лидером по просмотрам. Как вы реагировали на реакцию людей, что вас смотрит еще кто-то, не только те, кто вас знает, пишут комментарии? Вы следите за этим, вам это было интересно? Как себя увидеть по телевизору?
Я не пересматривала.
Не любите себя смотреть, да?
Меня, конечно, вывернули наизнанку. Я помню, что я очень сильно переживала там, кажется, заплакала, поэтому снова пережить то, что я рассказывала, мне не хотелось. Через некоторое время друзья, которые смотрят Дождь, увидели: «Вау, Римма на Дожде!». Даже через пару недель я была на концерте, меня с кем-то знакомили и говорили: «Это девушка с Дождя?».
Была одна из причин, почему мы из большого количества людей, кто принял участие, пригласили вас первой. В вас была эта невероятная искренность, именно этого сейчас ужасно не хватает, открытых искренних эмоций.
То, что на видео, это я. Естественно, я в жизни такая же, я не играла.
Это чувствуется.
Искренность ― один из моих жизненных принципов.
Вы живете в Казани, в Татарстане, пишете в татароязычной газете и очень активно, если я правильно понимаю из того, что я поняла, скажем так, продвигаете татарский язык. Почему вы считаете это важным? Наверняка весь Татарстан говорит на русском языке, все понимают и так далее.
Не будем скрывать, что русский язык ― язык повседневного общения, власти, бизнеса, рекламы, культуры, но, конечно, человек практичный, он выбирает то, что ему выгоднее. Для нас, для моего круга общения важно донести до нового поколения, что татарский язык тоже современный, что на татарском языке можно обсуждать интернет, культурные события, политику, экономику, спорт. Нам важно, чтобы татарский язык присутствовал везде, во всех сферах жизнедеятельности.
В 2005 году было тысячелетие Казани. Я жила в Уфе, кто-то жил в Москве или других городах. Мы общались с помощью интернета и пришли к выводу, что татарскость в Татарстане как-то утихает. Мы загорелись идеей, что молодежь должна делать интересные национальные проекты. Мы все бросили свои рабочие места, рост по карьерной лестнице и возвратились в Казань.
Вы вообще родились в Башкирии, да?
Да.
Когда вы приехали в Казань?
В 2006 году.
То есть вы бросили Уфу, в которой жили.
Да. Мы поняли, что у нас есть потенциал, есть возможность помочь Татарстану в развитии татарского языка и культуры.
Вас таких много?
Вы знаете, сначала было мало. Мы придумали такой классный проект, который сейчас супермегапопулярный среди татарской молодежи, это акция «Мин татарча сөйләшәм!», «Я говорю по-татарски!». Он собирает многотысячную аудиторию в Казани. Нашей задачей было собрать и воссоздать татарскую городскую культуру. У нас появились новые исполнители, новая волна.
То есть вы такие подвижники, делаете это по всей собственной инициативе, это не то, что вас собрали, дали денег. Это ваше, каждый занимается какой-то своей работой и возрождает язык, культуру татарскую.
Да, причем это была именно гражданская инициатива.
Правильно, что мы вас пригласили.
Это был не приказ сверху, а именно наша потребность. Кто-то должен заниматься интересными проектами. Нам важно, чтобы татары, молодежь понимала, что татарский язык живой.
И вы видите результат этого, да?
Я вижу результат. Вы знаете, очень много молодых людей занимается интересными национальными проектами. Есть ребята, которые снимают интересное кино. У нас есть исполнители новой волны, мы называем их альтернативщиками, они поют на татарском блюз, рок, фьюжн. У них целое свое сообщество. Собирается сообщество архитекторов, которые занимаются национальными проектами в городской среде, чтобы национальный компонент присутствовал в городе Казани, чего нам не хватает.
Когда вы учились в школе, вы учились на русском языке?
Я родилась в большой татарской деревне, но обучение у нас велось на русском языке. Моя мама ― учитель русского языка и литературы.
А вы стопроцентная мусульманка.
Да.
И папа, и мама.
Да, у меня не было выбора, кто я.
А семья религиозная?
Да.
Достаточно сильно.
Мама у меня соблюдающая мусульманка, я тоже.
Про это мы тоже поговорим.
Хорошо.
Я училась в русскоязычной школе. Я благодарна родителям, они очень активные граждане, они неравнодушны к тому, что происходит и в деревне, и в районе, и в республике. Я помню, как они добивались того, чтобы в нашей школе начали преподавать татарский язык и литературу. Я с четвертого класса начала изучать татарский язык.
А в семье все равно говорили на русском.
Нет, общение на татарском, конечно. Я даже не представляю, как я к своей маме обращаюсь на русском, это для меня неприемлемо, уже какой-то барьер.
А при этом на работе, в быту в основном…
Вы знаете, мое окружение ― татароязычное. У меня есть русскоязычные друзья, но даже они знают татарский язык, используют какие-то слова в обиходе.
Русскоязычные, кто давно живет в Татарстане, изучают татарский язык вообще?
Да, изучают.
Стараются, да?
Обязательное обучение татарскому языку в школе. Русские в Татарстане немножко отличаются от русских, живущих в других регионах, потому что все-таки уже давно взаимосвязь с татарами.
Скажите, вы соблюдающая какие-то правила мусульманка, как вы сказали. Вы приехали без платка. Это обывательский вопрос: насколько это является обязательным, как вы относитесь к хиджабам? Особенно на фоне сильных антимусульманских настроений, которые есть из-за ужаса, который происходит на Ближнем Востоке. Понятно, люди, как правило, все это смешивают, соединяют в своей голове. Для многих ИГИЛ ― это ислам.
Почему я без платка? На данном этапе пока так. Как я отношусь к хиджабам, к платочкам? Положительно.
Но сами вы пока…
Пока да, скажем так. Почему ― я не буду отвечать. Может быть, я еще не доросла до этого. У меня очень много подружек, которые в платочках. Если вы приедете в Казань и увидите наших мусульманок, глаз радуется, когда смотришь на них.
Красотки все.
Очень красивые. Они так умело сочетают цветовые гаммы, иногда даже смотришь, и охота тоже надеть платочек.
У нас есть миф, что права мусульманской женщины достаточно ущемлены во всех мусульманских странах. Что с этим в Татарстане? Это миф?
Это миф.
Миф относительно Татарстана.
Да. Татарстан ― один из регионов, может быть, единственный, где женщины представлены и в исполнительной, и в законодательной власти. В общественной деятельности у нас очень много женщин. Все помощницы нашего президента Рустама Минниханова ― представительницы прекрасной половины человечества.
Это как раз мне очень понятно.
Права женщин… Я не могу вспомнить.
А на бытовом уровне, семейном? Многоженство есть?
Ой, нет. Нет у нас такого. У нас как-то принято, что у мужа одна жена. Я думаю, что это связано с практичной стороной татар. Лучше инвестировать в одну жену, чем в несколько.
Общество допускает это или нет?
Наверно, допускает. Я не думаю, что это какое-то страшное явление.
Вы как женщина можете быть второй женой?
Нет, я не могу. У татар нет такого, что у них несколько жен. Если и есть, то очень редко.
Насчет прав женщин ― я уже говорила, у меня есть подружки-мусульманки. У них никогда не возникало проблем по трудоустройству. Среди них есть и успешные бизнес-леди, и известные общественные деятели, есть те, кто работает в государственных органах. В принципе, такой проблемы нет.
Вы в этих роликах очень хорошо говорили про счастье. Давайте про женское счастье. Что это такое? Вы замужем?
Нет, не замужем, но я мечтаю, что я создам семью с любимым и любящим меня благонравным татарином-мусульманином.
Это обязательное условие? А если не встретите? Или он окажется не татарин, не мусульманин, а вы влюбитесь. Такое же может быть.
Мусульманки могут выйти замуж только за единоверца.
Подождите, даже король когда-то отказался от короны, чтобы любить, чтобы жениться на той женщине, в которую влюбился! Это очень жесткое условие, да?
Для меня?
Да.
Да.
А как сердце, ему же не прикажешь?
Можно приказать. Мне бы хотелось, конечно, чтобы отец моих детей был все-таки татарином и мусульманином, чтобы у детей не было дилеммы, кто они ― православные или мусульмане.
Вы считаете, в смешанных семьях есть эта проблема?
Чуть-чуть есть.
А смешанные семьи есть?
Да.
Но они не осуждаются обществом?
Не осуждаются, но я считаю, что это все-таки не совсем хорошо именно для нас, татар. В смешанных браках дети могут перенять сторону культуры, которая сильнее. Если сравнивать русскую и татарскую культуру, русская действительно сильнее.
Это же не плохо.
Для меня важно сохранение и развитие татарской культуры и языка. Это будет легче сделать, если и мама, и папа мусульмане и татары. У нас действительно много смешанных браков. Очень редко бывает, но все же бывает, когда в смешанной семье рождается ребенок, и он одинаково знает литературный татарский язык и русский язык. Я могу привести пример, у нас есть такой человек, Игорь Носов, директор Иннополиса. У него мама татарка, а отец русский. Он знает на отлично оба языка.
Представляете, как он обогатился.
Это здорово, мама у него молодец. Но не у всех может получиться, как у нее.
Почему есть антимусульманские настроения? Потому что люди правда не понимают ислам как религию, не знают ее базовые ценности. Поэтому очень часто отношение к террористам транслируется на обычных мусульман. Мы это наблюдаем и в Москве. Как в Татарстане относятся к тому, что сейчас происходит на Ближнем Востоке? Это является темой для широкого обсуждения в информационном поле или это где-то далеко?
Он обсуждается, конечно. Наше отношение к террористической группе «Исламское государство» отрицательно. Мне сложно сейчас сказать, что переживают мусульмане, когда слышат сочетание слов «мусульмане», «террористы», «террористическая группа „Исламское государство“». Может быть, мне не хватит красноречия это объяснить.
Это больно, потому что ислам и терроризм, преступление абсолютно на разных плоскостях. Это кем-то придуманное словосочетание, какими-то политтехнологами, оно уже в обиходе. Ислам ― это религия доброты, открытости, взаимопомощи, заботы вне зависимости от того, какой веры, национальности человек. Каждый человек ценен в исламе.
Да, каша в головах очень у многих. Наверно, мы, мусульмане, отстаем в информационной борьбе. Мы не успеваем объяснять.
Вы можете привести несколько основных тезисов про ислам людям, которые будут нас смотреть?
Мусульманин не может быть террористом. Мусульмане не то что убивать, не имеют права подумать о другом плохо. Если мусульманин думает плохо о другом человеке, делает плохое по отношению к нему, это карается Всевышним. Не может быть такого, мусульмане и терроризм на разных плоскостях.
Мне обидно, что журналисты пишут «мусульманин взорвал что-то». Я нигде не встречала, чтобы было написано, что это сделал православный или иудей. Мне кажется, что это чудовищно несправедливо по отношению к мусульманам.
По официальным данным, семь миллионов татар. Но если считать смешанные браки, конечно, нас может быть двадцать миллионов. Татары живут не только в Татарстане, например, полтора миллиона татар живет в Башкортостане. Это и Астрахань, и Сибирь.
Говорят «национальное меньшинство». Есть ли чувство, что это меньшинство, или нет? Вы не чувствуете этого?
Как не чувствую, чувствую.
В чем это выражается, как чувствуете?
Если честно, трудно быть национальным меньшинством в России.
В чем это проявляется?
Это постоянная борьба за свои права, постоянное доказательство того, что ты такой же гражданин Российской Федерации.
Вряд ли это вы чувствуете в Татарстане, это если выезжаете за пределы.
Почему? Есть и в Татарстане такое. Например, для нас очень болезненная проблема, она вызывает очень много критики ― необходимость сдачи ЕГЭ на русском языке. В Татарстане больше половины школ татарские, значит, преподавание идет на татарском языке. Химия, биология, физика изучаются на татарском.
А ЕГЭ должны сдавать на русском.
Да, это был такой подарок федерального центра. Мы вынуждены сдавать ЕГЭ на русском языке.
И как это делают дети?
Это сильно ударило по татарским школам. Теперь они вынуждены переходить на преподавание на русском языке. В Конституции РФ черным по белому прописано, что каждый гражданин имеет право получения образования на родном языке. У нас право есть, получается, а возможности нет.
Параллельно сделать ЕГЭ на татарском не получилось.
Это противоречит закону, который подписали несколько лет назад.
А пытаются что-то делать?
Да, мы дискутируем на этот счет, но пока федеральный центр ничего не говорит по этому поводу.
А в чем еще выражается дискриминация национального меньшинства?
Для нас все-таки важно сохранение и развитие национальной системы образования. Нам хочется, чтобы татарский язык развивался и в науке. У нас в Татарстане, например, в Казани в последнее время очень много дискуссий на этот счет. Был Казанский государственный университет, он получил статус федерального. После этого преднамеренно вся татарская сущность вытесняется из стен университета. Теперь у нас нет факультета татарского языка, литературы и истории, который готовил колоссальных профессиональных специалистов.
Почему? Потому что нет в федеральной программе?
Да, руководство университета решило.
Руководство университета не татары?
Они подчиняются федеральному центру, это федеральный университет. Например, сейчас дискутируют о том, что татароведение, тюркология и исламоведение не интересны. Африканистика теперь в приоритете в университете. Я считаю, что КФУ показал дурной пример остальным, в связи с этим другие университеты и институты начинают отказываться от татарского. А для нас это важно.
Может быть, я неправильно скажу, не помню точную терминологию. Европейская хартия о национальных языках регионов. Россия ее приняла, но не ратифицировала. Это очень хорошая хартия, которая помогла тем же каталонцам, валлийцам и другим народам сохранить и развить язык.
Потом они хотят отделяться! Тут такая штука.
Если бы Россия, конечно, ратифицировала эту хартию, это помогло бы не только татарам, но и остальным народам, которые стоят на грани исчезновения их языка. Они бы смогли сохранить свой язык.
Недавно на Евровидении победила Джамала, певица из Украины, но она же татарка, да?
Да, крымская татарка.
Ее узнал весь мир, но при этом она житель не нашей страны. Было чувство гордости? Или наоборот, обида ― лучше бы она была от Татарстана?
Во-первых, я очень рада за крымский татарский народ, горда за них, что Джамала смогла выиграть такой большой конкурс. Теперь о них больше знают. Для меня она, во-первых, харизматичная профессиональная певица, во-вторых, ее выступление для меня было важным, потому что она со сцены Евровидения все-таки спела на татарском языке. До этого от Татарстана, от России выступали и Алсу Сафина, и Дина Гарипова, но такой смелости им не хватило. Это сделала Джамала. Я очень рада за нее.
У нас не очень много времени, а мне хочется поговорить и про вашу жизнь. Вы можете не отвечать на этот вопрос. Чувствуете ли вы экономический кризис, насколько стало или не стало сложнее жить? Насколько уровень вашего дохода позволяет вам поддерживать нормальный образ жизни: путешествовать, отдыхать, покупать себе что-то?
Нас часто обвиняют: вы живете в Москве, ничего не знаете, не чувствуете, не понимаете, говорите про кроссовки за 100 евро.
Экономический кризис есть и в Татарстане. Может быть, не так сильно ощущается в сравнении с другими регионами, потому что руководство республики старается открывать заводы, фабрики. Татарстанцы ― уникальный народ, если какая-то трудность, они начинают больше работать. Может быть, это будет толчком для новых высот.
Конечно, доходы снизились. Я вижу по друзьям, они тоже уже считают деньги, поехать отдыхать или оставить на черный день.
А ездите куда-то отдыхать? Если да, то куда?
Пока в последнее время не удается. Если у меня появляется время, я стараюсь ездить в Башкирию, к родителям, родственникам. Пока у меня очень много дел, которые нужно успеть.
А на что вы тратите деньги? На что уходит ваш основной заработок?
Не знаю, кстати. Погашение кредитов, наверно.
Кредиты на что?
На жилье.
Можете позволить себе театры, выставки?
Да, конечно. Мне приходится работать на нескольких работах, но, в принципе, у меня нет такого, чтобы я осталась без денег.
А откладывать получается? Как нам сказали, надо на пенсию самим собирать.
Чуть-чуть. В России очень сложно и страшно копить, нестабильно, не знаешь. Лучше, конечно, что-то приобретать. Я не думаю, что у большинства людей получается копить основной заработок. Все понимают, что в магазине они покупают основные продукты уже на большие деньги, цены повысились, естественно.
Мне бы хотелось, конечно, чтобы правительства Татарстана и России смогли обеспечить работой людей, чтобы не было такого, чтобы их отпускали без содержания в отпуска, переводили на четырех-, трехдневную рабочую неделю.
У вас, слава богу, не так все плохо.
Я не считаю, что плохо.
Я имею в виду, в Татарстане действительно одна из самых лучших ситуация.
Да.
Да, как вам москвичи, как вы воспринимаете Москву? Федеральный центр.
Татарстанцы самодостаточны. Мы не трепещем и не лебезим перед Москвой. Мы открыты самообразовываться, мы любим созидать и учиться. Если есть что-то интересное в Москве, что мы должны перенять в Татарстан, то да, мы будем учиться у вас. Но если это интереснее в Нью-Йорке, Гонконге, Новосибирске или Самаре, то будем учиться у них. Потом научимся и уже дадим возможность учить других.
У нас нет потребности «о, нужно съездить в Москву, у них есть это и это». У нас есть все свое.
Даже москвичи сейчас уже едут к вам работать.
Да, у нас очень интересно. У нас проходит очень много выставок. Эрмитаж почти каждый месяц приезжает с новыми экспозициями. У нас нет потребности, что надо съездить в Москву и ощутить культурный шок.
Но при этом до эфира вы мне сказали, что вы не были в Москве семь лет и люди изменились в лучшую сторону.
Очень много приходилось слышать о том, что в Москве попробуй у кого-нибудь спроси, чтобы подсказали, куда пойти. «Нет, они будут требовать деньги». Я ориентируюсь по карте очень хорошо, но тем не менее я все-таки спрашивала у людей, как пройти туда-то или туда-то. Все с удовольствием объясняли, даже была такая милая женщина, которая согласилась проводить меня.
Конечно, в метро люди пока ездят с мрачными лицами, но в общении они были очень милыми, мне понравилось.
А какое общее настроение сейчас в Татарстане? Скажем, в вашем кругу, в информационном поле? В России не очень хорошее настроение, невеселое, даже тревожное, я бы сказала.
Мы оптимисты. Конечно, то, что происходит в России, отражается и на нас. Нам, как и всем остальным, наверно, хочется, чтобы страна не изолировалась, была открытой. Здесь и бизнес, и экономика, все связано.
Из России очень многие сейчас уезжают, к сожалению, лучшие умы и предприниматели. В Татарстане есть такое? Или люди, наоборот, возвращаются?.
Такого оттока молодых специалистов из Казани я не вижу. На уровне правительства Татарстана придумываются какие-то проекты, где собирают в Казань специалистов из разных стран мира. Для них создаются шикарные условия. Мне кажется, что эти сложные времена пройдут.
Вы такой же оптимист, как и я. Я тоже верю, что все станет хорошо, поэтому мы здесь, никуда не уезжаем. Но мне очень захотелось поехать в Татарстан. Я была в Казани один день, все это было бегом, я успела только сходить в Кремль. Все это было очень сумбурно. После разговора с вами мне очень захотелось поехать, думаю, что не только мне, но и зрителям тоже.
