В гостях у Натальи Синдеевой побывал актер Юрий Колокольников. Он рассказал о том, как воспитывает дочерей и уделяет им время и внимание несмотря на свой сумасшедший график. Актер рассказал о съемках байопика о Маяковском, где он исполнил роль легендарного поэта, о своих съемках в Голливуде, в сериалах «Игра престолов» и «Американцы» и о поездках в азиатские страны, включая Северную Корею, которые приоткрыли для него окно в новый мир.
Юрий Колокольников — российский актёр театра и кино, сыграл Владимира Маяковского в фильме Александра Шейна «ВМАЯКОВСКИЙ». Премьера фильма состоится 12 октября в Театре Наций на открытии XII Международного фестиваля-школы современного искусства TERRITORIЯ.
Полная расшифровка программы:
Синдеева: Мы на съемочной площадке, поэтому у нас хлопушка, и у меня сегодня в гостях актер Юрий Колокольников. Юра, привет.
Колокольников: Здрасте. Привет.
Синдеева: Мы сегодня можем выпивать вино.
Колокольников: Да, это счастье. Спасибо.
Синдеева: Пожалуйста. Юр, у вас невероятно большая фильмография, и я тут когда читала о вас, я поняла, что вы живете в жутком графике, просто адском каком-то. Когда у вас остается время на себя, вообще оно остается? Есть этот какой-то кусочек своего собственного?
Колокольников: Хороший вопрос, потому что когда ты живешь в таком графике, и потом вдруг у тебя появляется возможность по тем или иным причинам освободиться от всего, то ты начинаешь спрашивать у себя, собственно… ну не что есть я, но это время на себя, оно вообще, как сказать, оно что означает, потому что когда ты живешь в таком режиме, особенно съемки... Съемки — это настолько насыщенный эмоционально, физически и психологически процесс, что он, по сути, не может ни с чем сравниться. Я просто недавно об этом размышлял как раз, потому что у меня был такой кризис, по-видимому, из-за такого интенсивного какого-то цикла. У меня был цикл несколько лет, грубо говоря, и я сознательно прямо отказался практически от всего, и как-то, так или иначе, все равно пытаешься анализировать, познавать себя в разных каких-то условиях. И я думал как раз про этот съемочный процесс, потому что он вроде бы кино, кино, но всех оно дико тянет. Почему — непонятно. Кто бы ни попал в процесс кинематографа, они просто не могут оттуда потом… вход — рубль, выход — два.
И поэтому к вопросу о том, остается ли время на себя, что это такое, потому что уезжаешь ты, дети да, безусловно, дети, конечно, это, если говорить про время для себя, то я прям максимально освобождаю какие-то, езжу в путешествия именно, не так, типа за...
Синдеева: А у вас две дочки от разных мам?
Колокольников: У меня две дочки, да.
Синдеева: Они живут в Москве или?
Они живут тоже так же, как и, в общем, мы все, потому что я тоже езжу, они все время ездят туда-сюда на съемки, со съемок, но при этом старшая учится в Москве, младшая учится в Питере, и она на самом деле, еще последние два года я ее как-то, она училась еще в Лос-Анджелесе, там в детский садик ходила, чтобы английский. И как-то такой, то есть такая какая-то интенсивная у них тоже жизнь, и мне на самом деле это очень нравится, и им тоже это нравится. И старшая, например, сейчас вообще полетела одна уже в Канаду.
Синдеева: А сколько старшей?
Колокольников: 11,5 лет дочка, да, Таисия.
Синдеева: Она к бабушке полетела?
Колокольников: Она полетела, да, к бабушке, с которой она виделась, может быть, несколько раз в жизни. И сейчас они там общаются плотно, и она дальше, сейчас она первый раз поехала, и я даже не имею с ней связи, она поехала в лагерь, двухнедельный лагерь на озерах в Ванкувере. То есть изначально было у нее с ночевкой у бабушки, там лагерь-цирк, там лагерь еще мюзикл, и сейчас такой прям лагерь, потому что я это помню по своему детству. К вопросу о съемках. Это был, наверное, тоже такой же интенсив, когда меня в лагерь послали, это было что-то просто незабываемое, когда мы там сами что-то, каноэ. И вот она девочка, сейчас полетела одна. В общем, мы далеко ушли про детей, да, что они такую тоже жизнь ведут активную, я стараюсь как-то это устраивать, и в связи просто и с работой так получается. Поэтому, но при этом, конечно, они учатся все равно в учебное время.
Синдеева: Так вы про себя-то начали говорить, задались этим вопросом.
Колокольников: Да, время для себя — это, безусловно, дети. То есть когда ты как-то посвящаешь себя им полностью, куда-то едешь в путешествие. Я с ними много, например, путешествую на машине или у... Хочу в Африку поехать.
Синдеева: А где вы были последний раз?
Колокольников: Мы были в Тверской области в заповеднике, медвежьем заповеднике — это есть такой Фонд защиты природы IFAW, который занимается разными всякими экологическими вопросами, у них есть там... Они спасают маленьких медвежат, потому что там браконьеры, например.
Синдеева: В Тверской области есть такое?
Колокольников: Да, это международный фонд, у них в России несколько проектов, и они, например, охотники иногда убивают ее в этом самом, Господи, как называется, дом медведя, в берлоге.
Синдеева: В берлоге.
Колокольников: Да, в берлоге. Как только, если нападают на берлогу, то мать оттуда убегает и никогда туда не возвращается, а медвежата остаются, и она по инстинкту просто не возвращается. Ну, разные причины. В общем, они этих медвежат собирают, взращивают в течение года, но взращивают так, чтобы они не привыкали к людям, потом опять выпускают.
Синдеева: И кто вы для себя в эти моменты?
Колокольников: И кто вы для себя — это сложный вопрос, на который, наверное, никогда не будет ответа, поскольку вся наша жизнь — это самопознание.
Поэтому когда говорят про артистов, что они все страдают, то да се, или художники, или поэты стреляются все или так далее, ну, можно шутить на эту тему, и, в принципе, это действительно смешно, безусловно. Но если серьезно рассматривать, я, например, общался с моим другом недавно, психотерапевтом, который работает...
Синдеева: Друг или это ваш психотерапевт?
Колокольников: Нет, мой друг, который работает, не психо… он психиатр, он работает в сумасшедшем доме. Мы с ним просто как-то общаемся иногда, мне потому что интересно вообще, с точки зрения психики, что это, это в целом не очень нормальная профессия, так, если по-хорошему.
Синдеева: Да, они все чуть-чуть сумасшедшие сами.
Колокольников: Потому что да, то есть ты можешь к этому относиться как угодно. Как в детстве, ты надел костюм и что-то изображаешь на карнавале, но в целом это вообще для человека не очень свойственно вдруг что-то изображать или что-то играть, или плакать и смеяться и хо-хо-хо, и ха-ха-ха. И мы с ним говорили об этом, и он говорит, что это факт доказанный, научный, что, конечно, просто у людей есть лабильная психика с рождения, кому-то это, ее можно расширять, сужать, если заниматься все время тренингами.
У меня была медитация, четыре что-то раза ко мне приходила женщина, она мне объясняла, как это все происходит, технология, я, в общем, попробовал пару недель после этого, и мне показалось, что я прозрел. Да, я все время… и я все время вспоминаю это время и думаю, у меня даже написано: медитация, медитация — два раза напоминание. Хочется опять к этому прозрению прийти, но я боюсь, что оно, конечно, не очень поможет.
Синдеева: Юр, вы сейчас, нет, не сейчас, вернее, уже много лет снимался, я не знаю, сейчас в какой стадии, вы мне должны сказать, фильм «Маяковский», собственно, мы все его уже ждем два года, потому что Александр Шейн, режиссер, сказал, что будет премьера в 2016 году, потом перенеслось на 2017. Что происходит с картиной, вы можете хоть что-то рассказать? Я пыталась сейчас найти в интернете.
Колокольников: Расскажу смешно. Только что, выходя из дома...
Синдеева: Это прям сейчас?
Колокольников: Переодеваясь для вашей программы..
Синдеева: Да, прилично, спасибо.
Колокольников: Прилично, да. Выходя из дома, я встретил Александра Шейна, режиссера и еще людей из команды.
Синдеева: Случайно?
Колокольников: Случайно. Во дворе моего дома, где есть здание, я не знаю, я, наверное, не имею права говорить, но это не суть.
Синдеева: Говорите.
Колокольников: Потому что он может это еще скрывать. Но, в общем, короче, он там делает в одном из музеев некую инсталляцию, посвященную тоже...
Синдеева: Маяковскому?
Колокольников: Всему этому проекту, да, который будет в ноябре. И я вышел прям перед этим, а мы не виделись с ним давно, и он говорит: «Юра, - говорит, - ты, - говорит, - как будто идешь сейчас на госпремию, причем не получать, а выдавать». Но сейчас точно могу сказать, и это просто уже даже есть: 12 октября в Театре наций будет премьера фильма, я так понимаю, в рамках фестиваля «Территория», который будет проходить, и поэтому я жду-не дождусь сам, честно говоря, поскольку когда ты много очень что-то все-таки делал и вкладывал туда и как-то с этим рос…
Синдеева: Я так понимаю, что это была одна из таких знаковых работ ваших, нет?
Колокольников: Вообще-то все мои работы знаковые.
Синдеева: Да? Но их так много.
Колокольников: Нет. Но, конечно. Да, нет, конечно, да. Знаете, почему она была для меня знаковой? Потому что она меня застала в разных периодах моего я, что называется, временного периода. Мы снимали три года, за это время куча всего там поменялось, случилось, а мы все равно два раза в год или как-то, я уже не помню, летом или весной, там разные были блоки, причем в разных местах, не только в Москве. Мы ездили в совершенно сумасшедшие места, например, в Северную Корею мы ездили ради того, чтобы там что-то снять. Поэтому это был такой действительно путь, путь моего какого-то сближения с этой темой, и Саша меня погрузил во все это болото, назовем его так, поскольку… и фильм, собственно, это не фильм «Авиатор», который Скорсезе снимал с большим бюджетом про биографию кого-то, это, безусловно, байопик, безусловно, но он сделан таким, даже такого названия жанра нет, наверное, такого, но он… там есть несколько просто наслаивающихся разных направлений жанровых. Там есть и драматические, когда играем действительно какую-то сцену в образах, и есть репетиционные моменты, есть какие-то полудокументальные, потому что мы все время, которое мы снимали, мы это все еще записывали на камеру. Есть какие-то репетиции и так далее, и все это вместе теперь представляет такой сложный клубок.
Синдеева: Вы еще не видели фильма?
Колокольников: Я страшно боялся посмотреть, потому что я вообще не очень все это люблю, на себя смотреть не люблю, но особенно это, потому что поскольку он пытался меня как-то приблизить к этим стихам, они мне сложно достаточно давались.
Синдеева: А читали много стихов в фильме?
Колокольников: Мы много читали, да, и много было стихов, да, по-разному.
Синдеева: А сейчас можете что-то прочитать?
Колокольников: Нет, не могу.
Синдеева: Не сможете?
Колокольников: Нет. Сейчас я не смогу, просто сейчас как-то. В общем, стихи Маяковского — это такая тоже, это чистой воды шаманство.
Синдеева: А вы его до этого вообще принимали как поэта? Она вам нравился или вам было все равно? Вы его полюбили?
Колокольников: Я вообще, знаете, так вам скажу: у меня есть пробел, к сожалению, я не кокетничаю, не в образовании даже, а просто в каких-то вещах, которые в силу моего географического положения, моей жизни…
Синдеева: Когда вы жили в Канаде, когда, собственно, основной школьный период..
Колокольников: Я там прожил, я приехал сюда, и тут как-то Маяковский в моей жизни, он появился...
Синдеева: С фильма?
Колокольников: Грубо говоря, да, даже не с фильмом, а когда Чулпан Хаматова 15 лет назад сказала где-то около театра «Современник», что-то мы репетировали, она говорит: «Ой, ты похож на Маяковского, тебе надо сыграть». И я как-то, прошло много времени, потом я начал читать про него. То есть у меня, знаете, не было этой какой-то...
Синдеева: То есть для вас это был чистый лист?
Колокольников: Я да, у меня не было этой всей истории. Так же, как, например, у меня было недавно откровение совершенно, опять же, в силу просто так сложилось. Я был на концерте Depeche Mode в Москве.
Синдеева: Сейчас?
Колокольников: Да. И я никогда не был на концерте на стадионе в фан-зоне, я никогда не был на концерте, то есть это, во-первых. В 36 лет, так сложилось просто. Это первое. А, во-вторых, я знаю музыкально, поскольку она везде эта песня есть «Silence» и «Jesus». Я знаю эти песни, поскольку… но у меня не было в силу, так просто сложились обстоятельства, зато я про Pink Floyd все знаю, всю жизнь я зато слушал Pink Floyd. У меня не было этого всего бэкграунда, что такое Depeche Mode, потому что это же глыба, это глыба, как и Маяковский, это огромная просто такая не просто часть культуры или чего-то, это просто, ну это вообще. И я тут попал на этот концерт. И я просто, я сошел с ума, когда я увидел Дэвида Гаана, как он существует на сцене, что он делает. Я потом всю ночь смотрел его интервью, так же, как готовился к вашему, сегодня всю ночь про вас смотрел, а тогда всю ночь про Дэвида, что, то есть для меня это было совершенное откровение, и вот у меня новый кумир есть. У нас с Сашей был все время не творческий спор или конфликт, но мы шутили на эту тему. Он мне говорил: «Юра, да ты ничтожество, типа, да ты, что ты вообще, ты не понимаешь, что ты там». И мы с ним поняли, что есть два варианта: что можно попытаться потянуть… он говорит: «Ты, конечно, понятно будешь этим заниматься». Потянуть Маяковского на территорию себя, а можно себя попробовать потянуть на территорию Маяковского. Но если, как сказал Саша, и, в общем, я с ним согласен, если меня потянуть на территорию Маяковского, то меня может нафиг разорвать от такого масштаба. То есть ты настолько сильно подключен к какому-то порталу, и когда ты получаешь эти вот, то есть и во всем, в чем он участвовал, будь это личные отношения или это политика, революция и так далее, то, конечно, это было все… он ранимый — не то слово, это такая, знаете, это такая тонкая, настолько оголенная история, но при этом варварство невероятное, то есть животная природа, которая в нем была, на этом стыке, но я это так для себя…
Синдеева: И все это рождалось?
Колокольников: Если на первый даже какой-то, да, сейчас что в голову лезет. Да, это дикое варварство, животная оголенность и просто гений, талант, это такой человек, который, дух в нем был, да, то, чего сейчас нету, мало, есть, но мало, дух.
Синдеева: А Чулпан Хаматова играла Лилю Брик — это тоже такой, конечно, неожиданный поворот. Я когда пыталась тоже представить тонкую, нежную, совершенно оголенную тоже Чулпан, и, в общем-то...
Колокольников: Так она вам представляется, да?
Синдеева: Вы летали в Северную Корею, в том числе на съемки. А как впечатление от Северной Кореи, вы там долго были вообще? Как на вас?
Колокольников: Я был там неделю.
Синдеева: Как, как это все?
Колокольников: Тоже это один из моих таких больших был, как это называется, life-changing — не переворотных событий в жизни, но таких, знаковых достаточно. Как сказать? Когда ты попадаешь на другую планету, для тебя это всегда событие, безусловно. Ты там что-то свое черпаешь. Я попал на другую планету, с другими законами, с другими совершенно, с другой историей. Я очень уважительно к ней отношусь и относился, когда я был там, поскольку я понял, что… ну, я был много на Востоке, я знаю что это такое, ну, не много, может быть, но так или иначе. Если ты попадаешь на чужую территорию, это везде вообще так должно быть, если ты попадаешь на чужую территорию, и ты открыт, ты не оцениваешь ничего, ты попал на чужую территорию, ты должен быть открыт к тому, куда ты попал. И когда я, я как-то там открылся, и я, помимо того, что был на самом деле теплый прием и не в плане, что за нами следили, понятно, что у нас там...
Синдеева: Но следили же?
Колокольников: Следили, были с нами, все это понятно.
Синдеева: Никого не выпускали из гостиницы, не сбежать?
Колокольников: Выпускали куда-то, но я как-то хочу пойти гулять, мы куда-то заходили в какие-то танцы на улице, и они все время волновались, но они, понимаете, как, люди когда живут в этом, они, конечно, верят-не верят — сложный вопрос, но такая есть у нас территория нашей планеты, и мы вместе с ними живем, в принципе, на одной планете, и есть и другие. Но, конечно, со временем, просто нужно время, оно постепенно, конечно, знаменатель придет, новые технологии и эволюция, она...
Синдеева: То есть все-таки дойдет туда?
Колокольников: Дойдет, конечно, и даже сейчас. Но всякие экзистенциальные мыслишки, так называемые, приходили в голову.
Синдеева: Какие?
Колокольников: Знаете, безответственность. Нет-нет, не то слово, не безответственность. Наверное, вы это знаете, поскольку вы просто… в Советский союз все-таки я приехал, когда уже все, вам это знакомо.
Синдеева: Мне это, я посмотрела фильм Манского про Северную Корею.
Колокольников: Но там были, кстати, режиссеры, там были люди, которые с нами тоже работали.
Синдеева: Да? Но я могу сказать, что когда я посмотрела этот фильм, мне в какой-то момент вдруг в первый раз пришло осознание, что как же мы были в каком-то очень коротком шаге от того, чтобы быть фактически Северной Кореей, мы и были ей, были, но просто нам казалось тогда все тоже, эти пионерские организации, комсомольские, что это как-то все очень радостно и, в общем, даже ничего там противного не было.
Колокольников: И там тоже кажется тоже радостным.
Синдеева: И я поняла, что, слава Богу, нас вынесло как-то из этого состояния.
Колокольников: Видите, это все человеческие эксперименты. Люди социально эволюционируют тоже, и все, что происходит -- войны, политические уклады, Холокосты и так далее, или такие режимы -- это все часть нашей эволюции, мы что-то проходим, иногда делаем какие-то выводы, потом опять не делаем, но такой эксперимент был. Да, он, конечно, как, что тут скажешь?
Синдеева: В одном из интервью вы сказали, что в России из-за климатических условий, из-за того, что на Россию часто нападали, в общем-то, можно защищаться, только находясь в стае, и в этой стае должен быть вожак, такой вожак, который не терпит никакого, условно, вольнодумства, очень жесткий, и что наш президент в такой стране, он фактически должен быть царем. Вы все также считаете, у вас не поменялось по этому поводу впечатление?
Колокольников: Хрен его знает. Нет, то, что, такой сложный вопрос, знаете, я иногда тоже думаю, поскольку у меня так сложилось, слава Богу, в работе я поэтому стремился, что я много езжу по миру и работаю в разных странах. В Китае мы, например, снимали недавно, я все время туда летал, и здесь я все равно тоже провожу большую часть времени и живу, и работаю. Но все равно, когда ты туда-сюда мотаешься, то у тебя срез твоего взгляда, он немножко, ты как будто бы не со стороны даже, не знаю, как объяснить, но у тебя нету времени сильно туда что-то вдаваться. Поэтому, с точки зрения того, что наш климат и исторически, и географически мы действительно живем на очень сложной территории. Мы, конечно, неубиваемые совершенно, просто неубиваемые. И, по-видимому, этот дух, который в нас есть, просто природно на этой территории, он...
Синдеева: Требует царя?
Колокольников: А, про царя мы говорили.
Синдеева: Конечно. Зачем он нам нужен то?
Колокольников: Про царя. Не знаю, но пока может требуется, со временем... Нет, я думаю, что на самом деле царь — это чисто социальная история, просто временно нужен.
Синдеева: Недавняя ситуация с Кириллом Серебренниковым, которая, собственно, у которого вы снимались, и он при всех...
Колокольников: Потом мы спектакль сделали.
Синдеева: Да. Это сейчас про спектакль я тоже хотела поговорить. Недавно произошла вся эта история с Серебренниковым.
Колокольников: Про политику все-таки сейчас.
Синдеева: Я как раз про царя, мне это интересно. И действительно мы наблюдали следующую картину, что Женя Миронов и, в общем-то, там большая театральная тусовка пришли защищать, что было очень круто? и все выступили таким единым фронтом, и в итоге главное — все понимали, все понимали, что главное — дойти до главного, передать ему это письмо и попросить его о том, чтобы он как-то вмешался. И это подтверждает тезис, что мы все, живущие в как бы демократическом обществе, надеемся на то, что он сейчас, большой царь, добрый, и он спасет.
Колокольников: Но есть такая тема, кстати, я вообще это всегда не любил. Мне вообще по-барабану, честно говоря, кто у меня там начальник, к кому прийти, мне абсолютно все равно. Я не чувствую этой… может быть, поэтому, например, я никогда не хотел служить в театре, понимаете?
Синдеева: В театре. Почему вы никогда не, да?
Колокольников: Я вам объясню почему. То, что там Кирилл, например, делал сейчас «Гоголь-центр», но там какая-то, наверное, другая совсем просто атмосфера.
Синдеева: Жизнь просто.
Колокольников: Да, жизнь, и это все невероятно, да. Но у меня от театра всегда складывалось это ощущение, сейчас тоже, опять же, наверное, все меняется, у Жени Миронова в театре…
Синдеева: Поменялось. Нет, сейчас театр — самая живая субстанция вообще.
Колокольников: Наверное, да, но у меня всегда он был, когда я еще 15 лет назад туда первый раз вступил, что есть худрук или кто-то там сидит на кресле…
Синдеева: Такой нафталин чуть-чуть.
Колокольников: Какой-то немножко. А мы типа здесь труппа, понимаете? И этот момент психологический того, что мы все время ждем одобрения кого-то, я не знаю, откуда он сформирован: из советской ли власти, или еще до этого, крепостного права, это может бесконечно… или, может, но это же действительно так. Но я думаю, что, то есть это точно изменится, 100%, просто нужно время.
Синдеева: А вот Трамп в Америке, вы же много бываете в Америке и дружите. Как вы вообще отреагировали, ваши друзья, коллеги на эту избирательную кампанию?
Колокольников: Опять же, там была какая-то большая тусовка, в смысле не тусовка. Понятно, что все в Калифорнии его ненавидят, где-то в серединке США его любят, и я, так как очень аполитичен в целом, всегда стараюсь как-то сторониться всех этих разговоров, поскольку, во-первых, мало что понимаю там, а, во-вторых, я всегда на это смотрю с точки зрения драматургии просто, мне интересно как...
Синдеева: Но это прям драматургия.
Колокольников: Как человеку, да, который, так или иначе, связан с этим процессом. Если говорить так, как есть...
Синдеева: Как есть.
Колокольников: Да. Что? Трамп — чувак с духом, с большими мужскими… Во-первых, бизнесмен, то есть он получил в наследство, я не знаю, сколько, 2 или 10 миллиардов долларов, да, он получил, в наследство, но он их не потерял, он их увеличил, он сделал бизнес. У него какие-то бабы, Мисс Мира, он абсолютно одиозная, мощная фигура, безусловно. Потом вдруг эти выборы, и он говорит там такие вещи, которые, казалось бы, особенно в демократическом: вы что, как это можно, вы что с ума сошли? Он вообще не парится, но в нем есть такая мощная зарядка, и он, если мы говорим про демократическое государство США, которое уже настолько демократическое, демократичнее не бывает -- и народ выбирает его. О чем это говорит? О том, что в нем есть на самом деле, и в этой системе, и, может быть, она так правильно как-то сконструирована, что она действительно слышит эти отголоски человека, а это говорит о том, что они по зову сердца это сделали, что они выбрали то, что, какую-то энергетику.
И дальше происходит что? Понятно, что сумасброд, все, что хочешь, но он немножко все это взбаламутил, какое-то там, что-то там, как-то все начали оживленно это самое... Экономика — понятно, в Америке существует вообще по другим законам. Они, конечно, зависят от того, что в Белом доме решат, но в целом она совершенно отдельно. А он там: «Я хочу указ сделать какой-нибудь», еще один указ. Раз - но система, система, судья в Сиэтле: «Excuse me, I am sorry вообще-то». Он такой: «А, ладно». Поэтому, с точки зрения драматургии, это хорошо. Даже если посмотреть на наших всех G20, например, я просто где-то статью какую-то читал, и вот что они там описывают. Жена Трампа пошла с женой этого обедать, та жена пошла с другим мужем, а этот муж не дал ей… Я смотрю и думаю: ребят, вы политики, от вашего каждого слова зависит, много чего зависит, а на самом деле это все превратилось тоже в какую-то гламурную такую какую-то игру непонятно чем, понимаете? Потому что все уже настолько, то есть настолько уже мир приблизился к следующему какому-то шагу самоуправления, ну я не знаю. В войну ядерную я не верю, не будет ее точно.
Синдеева: Ой, я тоже надеюсь. Мне не простит вся съемочная группа и мои коллеги с телеканала Дождь, если я не спрошу про «Игру престолов», потому что буквально за 10 минут до вашего прихода я говорю: «Так, ребят, что бы вы хотели узнать у Юрия?».
Колокольников: А я можно налью?
Синдеева: Конечно-конечно.
Колокольников: Такое вкусное вино.
Синдеева: Это потому что декантированное точно.
Колокольников: Естественно, да.
Синдеева: И мне говорят: «Спросите все равно его, как он туда попал и что в итоге сейчас после участия в таком глобальном проекте поменялось в жизни?». Вы 100 раз отвечали на эти вопросы, я это все читала, но я должна спросить.
Колокольников: Про медвежат. Хорошо, отвечу.
Синдеева: То есть как, на кастинг как?
Колокольников: Попал так же, как и… просто это были пробы по таланту, что называется.
Синдеева: Живьем были пробы?
Колокольников: Вначале записал, долго записывали, не получалось, послали, в итоге получилось уже к вечеру, с друзьями, послали.
Синдеева: Выпили и сделали пробы?
Колокольников: Что только ни сделали, никак несло. Послали. Я пробы люблю эти больше, безусловно, чем когда ты живьем где-то.
Синдеева: Почему? Потому что психологически это сложнее, да?
Колокольников: Да, я вообще не люблю.
Синдеева: А как это обычно живьем? Это прям очередь стоит из артистов, заходишь?
Колокольников: По-разному, да. Ты приезжаешь, у тебя время назначено. Ты приходишь, сидишь, тебя вызывают кастинг-директор, еще кто-то, ассистент или оператор. Дальше:«Здрасте, Юрий Колокольников».Вот сцена, читаешь, камера также, тебе из-за камеры читают за второго персонажа. У нас таких проб, то есть у нас пробы, конечно, все-таки по-другому проходят, и режиссеры…
Синдеева: То есть режиссер сам сидит?
Колокольников: Нет, но там же тоже, это вторым, второй, если ты проходишь, тебя отметили, захотели еще раз попробовать с кем-то, дальше приходит, естественно, режиссер, еще кто-то.
Синдеева: То есть ты отправил видео?
Колокольников: Я отправил туда, да. Потом меня уже позвали в Лондон прилететь с шоуранерами на уже другую роль, уже ту, которую я, собственно, сыграл. С шоуранерами живая проба, я зашел в комнату, там сидит шесть человек наших небожителей, главных и так далее, Дэвид и Дэн главные шоуранеры, там продюсеры еще и я на трясущихся коленках.
Синдеева: А страшно, да?
Колокольников: Конечно, это очень волнующий момент, конечно. Как? Конечно, ты как... И я помню, но там было смешно, потому что я что-то там рассказывал, я говорю так или сяк, он же людоед, попытался сумничать. Я говорю: «Давайте еще так попробуем?». Он говорит: «Давайте». И я такой, и я подхожу к нему и говорю: «Знаете…».А я прям чувствую, что не идет, потому что это ужасно все, и это я просто потом до отлета, я везде, я ходил по Лондону такой, как же так? В общем, и что-то чувствую не идет, и я к нему подхожу, чуть поближе к нему, говорю: «Давайте еще третий раз». И я этот помню момент, это для актеров просто смерть. Нет, просто это реально, мне прям в рапиде, когда Дэвид такой в рапиде вдруг, поднимая руку, смотрит на часы.
Синдеева: Ой, ужасно, уже даже у меня сейчас мурашки.
Колокольников: Смотрит на Дена, смотрит и говорит, у меня прям все: пум в голове, он говорит: «Ой, слушай, Юра, у нас уже следующая встреча просто типа не успеем». И я такой: «А, это прям совсем плохо». В общем, нет, была живая проба, да, все это тра-ля-ля, спасибо. Но потом, уже потом...
Синдеева: И потом сколько ждешь?
Всегда по-разному. Потом уже позвонили.Но сейчас я, например, снимаюсь в сериале «Американцы», есть такой сериал, сейчас уже сезон прошел уже.
Синдеева: Это уже следующий сезон? Но ты в новом?
Колокольников: Да, я сейчас в следующем сезоне буду, да, он, кстати, последний будет, укороченный. Но там вообще пробу записал сам, причем не хотел, совершенно был уставший, в перелете.
Синдеева: Это действительно так бывает. Это отпустило?
Колокольников: Всегда по-разному, да. Но это было...
Синдеева: А скажи, все-таки опыт «Игры престолов» или то, что тебя заметили кастинг-директора — это помогло дальше, это же все-таки сыграло?
Конечно. Как это?
Синдеева: То есть ты попал уже в какие-то проекты?
Колокольников: Но это резюме твое, так или иначе, все равно у тебя есть резюме, imdb есть, есть агенты они, конечно же, там все очень же жестко. Они должны знать, куда они тебя будут продавать, и поэтому там масса разных вещей. Например, мне агент мой английский, я что-то там ему, я говорю: «Я не могу, что это, боевик какой-то? Что?». Он говорит: «Ты что, Юра, сошел с ума, что ли?».
Синдеева: Это не этот, который "Телохранитель киллера", да?
Колокольников: Да-да-да.
Синдеева: А расскажи чуть-чуть, потому что интересно, у нас буквально в августе прокат будет.
Колокольников: Это фильм, да, это комедийный боевик, собственно, один из самых коммерческих жанров.
Синдеева: Крутые актеры: Сэмюэл Джексон, Рейнольдс, Гари Олдман, то есть это прям вообще, СальмаХайек.
Колокольников: Да, конечно. СальмаХайек, да, и я там со всеми с ними это самое, хо-хо-хо. Поэтому, конечно, это классно. Но при этом роль не Маяковский, ничего такого, я играю там киллера, которого нанял Гари Олдман.
Синдеева: Русский киллер?
Колокольников: И он... Но он, Гари Олдман-- какой-то восточно-европейский типа диктатор, и нанял такого молчаливого, у меня там эта борода, но мы снимали это все, боевик настоящий прям в Амстердаме. Да, я такой тоже, я смотрел на это, думаю: но это на самом деле тоже непросто все очень, с этими, да, драки, какая-то даже там, какое-то другое существование на самом деле, в этом жанре. Но это прям большой проект, и я с большим удовольствием поработал, и такие артисты, и вообще в целом. И режиссер, кстати, который снимал вторую, по-моему, или третью часть, помните, такой был фильм, три части «Непробиваемые», «Неприкасаемые», короче, где он собрал всех старых звезд.
Синдеева: А, я поняла, да.
Колокольников: Всех старых звезд боевиков.
Синдеева: А режиссер Патрик Хьюз?
Колокольников: Патрик Хьюз, да.
Синдеева: Я поняла, о чем вы говорите, да.
Колокольников: Австралийский режиссер.
Синдеева: Скажите, вы тоже говорили уже об этом, и даже на Дожде говорили, о том, что нету фактически разницы работы на площадке в Голливуде или, неважно, или в России, что принципы такие же, что...
Колокольников: Все через одно место везде.
Синдеева: Но мне все равно, я помню, и Собчак вас тоже этим вопросом мучила, неужели не отличается, неужели не отличается подход?
Колокольников: Я вам так скажу: подход отличается, но на другой стадии.
Синдеева: На какой?
Колокольников: На стадии девелопмента, так называемого, на стадии развития сценария.
Синдеева: То есть по сценариям?
Колокольников: Да, да.
Синдеева: То есть когда пишется сценарий, он может?..
Колокольников: Да, но просто у нас сейчас тоже очень много стали уделять этому времени, но не все, конечно, и там тоже не все, безусловно, везде есть плохо-хорошо, но в целом все-таки для того, чтобы там вообще что-то запустить — это надо пройти такой просто путь героя.
Синдеева: То есть когда вы приходите на площадку, уже сценарий не переписывается, не меняется в процессе ничего?
Колокольников: Нет, он может, конечно, меняться, безусловно, но везде по-разному, опять же, и в разных, наверное, жанрах.
Синдеева: Потому что, например, скажите, у Хлебникова в сериале «Озабоченные» вы же рассказывали, что сценарий в процессе переписывался, менялся, роли менялись и так далее.
Колокольников: Да. Это только и, слава Богу, я был счастлив поработать. Это Сеня Слепаков только такой. Хлебников, вообще это тоже была такая большая...
Синдеева: А вы посмотрели сейчас его с детьми?
Колокольников: Я не смотрел еще, я так хочу посмотреть, я не смотрел, да, я слушал.
Синдеева: Слушайте, это прям невероятное кино, это, правда, про любовь кино. И вы говорили, что про любовь вообще, да?
Колокольников: Но Хлебников вообще про любовь, он вообще сам. Боря вообще сам про любовь. Это, без этого вообще, в целом...
Синдеева: Вы сейчас влюблены?
Колокольников: Да.
Синдеева: Я не спрашиваю про личную жизнь, я просто.
Колокольников: Как вы думаете? Я влюблен, да, конечно. Да, безусловно, конечно. Поэтому, про что мы говорили, про Хлебникова, про влюбленность?
Синдеева: Про сценарий, про разницы. То есть у Хлебникова в процессе менялся сценарий. Про западный подход как раз мне очень интересно: может ли там поменяться в процессе что-то или?..
Колокольников: Да. Сценарий, везде, опять же, по-разному, потому что разные, по-видимому, проекты, но, например, в тех же «Престолах» я помню, как Дэвид и Ден прям буквально одно слово, и мы еще… я не помню, естественно, в какой фразе, я просто помню, что одно слово, и попробуй поменять на это, скажи.
Синдеева: Прям одно слово?
Колокольников: Одно слово, да, одно слово.
Синдеева: То есть никакой импровизации, никаких умоотхождений от текста?
Колокольников: Нет-нет. А, например, в этом телохранителе киллера, там, естественно, там боевик, там ты можешь кричать, то есть ты можешь импровизировать. А в «Американцах», там тоже достаточно… но вообще сериальная вся, все, что связано с сериалами, конечно, оно же все-таки, потому что сериалы — это все про сценарий в целом. Но вообще кино, естественно, про историю, но и сериалы в особенности, поскольку они тебя держат, тебя держит сюжетная линия. Сериал уже может быть херовым, и ты уже такой: «А, я уже не могу это смотреть», но ты уже так подсел, и тебя давай крутить за яйца.
Синдеева: Юра, программа закончилась, мне очень понравился ваш жест, когда вы так сели после моего вопроса про то, что влюблены вы или нет, и я поняла, что даже можно ничего не говорить, и это офигенное состояние. Я хочу вам подарить подарок, вернее, даже не я, это BORK вам дарит. Это тот самый декантер, который позволит вам с друзьями после прекрасных или неудачных проб, фиг с ними.
Колокольников: Это я понимаю. А что такое декантер? Что он делает?
Синдеева: Собственно, на самом деле, как говорят специалисты,сомелье, что вино должно обязательно раскрыться, особенно если это вино, например, старое, если это вино долго хранилось в, где, как, в этих, в бочках где-то, то ему надо обязательно напитаться кислородом, надышаться. А дальше существуют разные мнения, но то, что это очень красивая история, поставить его дома и повеселить своих гостей — это точно.
Колокольников: А еще и вино очень вкусное.
Синдеева: Видите как? А говорят, что это...
Колокольников: Сейчас сигареточку еще можно.
Синдеева: Сейчас еще сигарету. Пить — можно, курить — нельзя. Спасибо.
Колокольников: Спасибо большое. Спасибо.
Синдеева: Спасибо, Юра.
