«Мама, мне страшно»: как помочь своему ребенку, если он чего-то очень боится. Пошаговая инструкция

Всем привет! С вами «Психология на Дожде», я Александра Яковлева. Сегодня у нас в гостях детский психолог, игровой терапевт Александр Покрышкин. Александр, здравствуйте!

Александра, добрый день!

Спасибо, что вы к нам присоединились. Говорить мы будем о детских страхах, о том, что каждый, наверно, в детстве переживал. Я лично боялась Бабу-Ягу, кто-то боится темноты, кто-то боится еще чего-то. Вы больше меня знаете. Расскажите, пожалуйста, что это такое и как нам, родителям, детям можно помочь, если ребенок чего-то очень боится?

Это происходит часто. Я думаю, что очень многие родители детей, которые еще не ходят в школу, где-то детей четырех, пяти, шести лет, сталкивались в той или иной степени с тем, о чем вы говорите. В какой-то момент ребенок начинает бояться каких-то вещей, которые для нас, очевидным образом, несущественны или их вообще не может быть. Например, мы точно знаем, что в шкафу не может быть волка и что бандиты не могут просто так залезть в форточку и так далее. У нас, в общем, все надежно, мы действительно достаточно комфортно себя чувствуем в то время, как дети так себя не чувствуют, переживают и волнуются, у них есть ощущение, что это правда все может произойти.

Собственно, происходит это в первую очередь в силу того, что дети обладают… В этом возрасте у них очень богатое воображение, оно активно развивается, а реального опыта не хватает, и за счет этого многие вещи, которые мы уже проверили на своем опыте и знаем, что это, скорее всего, не случится, для детей это часто не так. Для них это становится частью реальной жизни, и поэтому они так сильно боятся.

Скажите, пожалуйста, мы все были детьми, и я уверена, что каждый, каким бы храбрым он ни был, всегда все равно чего-то боялся. Я заметила, что мы как-то быстро забываем о своем детстве и об этих страхах, когда вырастаем. Часто, когда ребенок говорит, что ему страшно, взрослый отвечает: «Да это ерунда». Получается, он обесценивает этот детский страх, потому что для ребенка, если он этим делится, это точно не ерунда, это правда ужасно страшно. Почему мы так быстро забыли, когда выросли, о том, что страх ― это очень сильное чувство, и что вообще с этим делать?

Мне кажется, что это вопрос еще, может быть, и культурный, как мы понимаем вообще, как думают дети, насколько для них это важно и насколько у нас вообще в культуре принято рассказывать о своих, например, слабостях и моментах, когда ты боишься чего-то. Конечно, страхи ― это в целом и для взрослых современных тоже не всегда то, о чем мы легко рассказываем. Может быть, поэтому, может быть, потому что культура, когда было наше детство, современные взрослые были детьми, столько внимания детским страхам не уделялось. Поэтому это тоже, да.

Главное, что мне кажется, если говорить про культурные особенности, ― это то, что страх ― это то, с чем важно побороться, надо как-то взять себя в руки, обязательно справиться. Часто нам кажется, что именно это работает, хотя исследования показывают, что это не совсем так, часто не так.

Я сейчас как раз подумала о культуре. Вы сказали, мне раньше и в голову не приходило, действительно, я росла на историях про пионеров-героев, про героев войны. Это люди, которые без страха и упрека, они могут куда-то идти на амбразуру. И вот это воспевается в культуре, а то, что тебе страшно, что ты не хочешь, не можешь, как-то немножко стыдно. Получается, мы детям это же и прививаем.

Мы прививаем все разные вещи. Я просто хочу обозначить, все по-разному с этим тоже сталкиваются, в разных семьях к этому разное отношение, но в целом, конечно, мне кажется, что в целом есть такая идея в культуре в широком смысле, не только в русскоязычной, да, а в какой-то вообще мировой, что страх ― это что-то такое, с чем надо справляться, как будто естественное состояние человека ― не бояться. Это признак того, что что-то не так. А сегодня мы знаем, что это, конечно, иначе устроено все.

И что делать? Пришел ребенок или ночью он зовет и говорит: «Папа, мама, мне страшно». Как нужно, как правильно реагировать?

Когда это уже случилось, во-первых, очень важно, мне кажется, что важно, безусловно, часто родители начинают объяснять в момент, когда ребенок волнуется. И, конечно, это тоже… На что хочется обратить внимание, что когда ребенок волнуется, ему нужно помочь успокоиться, объяснять все потом. Когда ребенок тонет, мы не учим его плавать, мы что-то другое делаем в этот момент, да. Мы научим его плавать, безусловно, это важно, но не сейчас. Что точно важно, это требует сил, безусловно, да, каких-то ресурсов тоже, иногда среди ночи или в течение дня не всегда есть на это настроение и возможности, но что важно ― что все-таки, если человек боится, то, скорее всего, у него есть на это основания и ему нужна помощь. Первый шаг здесь ― просто помочь успокоиться.

Второе, если говорить уже про то, как мы это обсуждаем, то, конечно, важно обсудить, важно задать какие-то вопросы. Другое дело, что многим детям сложно отвечать на них впрямую, да, им сложно, им непонятно, как описать, что с ними происходит. Чем младше ребенок, тем сложнее ему это делать. Иногда мы задаем наводящие вопросы типа «Ты испугался, потому что это было похоже на собаку?». Ребенок, который не очень понимает себя и хочет нас тоже успокоить, скажет: «Да, что-то такое». Хотя часто им не хватает, они сами не понимают.

Но следующий шаг здесь все-таки перед тем, как начать рассказывать о том, что Бабы-Яги на самом деле нет, очень важный момент, который мы тоже сегодня знаем из многих исследований, про то, что очень важно, чтобы ребенок заметил, что для того, чтобы наши объяснения сработали, для того, чтобы он научился управлять собой, своим беспокойством, справляться с этим самостоятельно, ходить по темному коридору без нас, например, или засыпать без нас, например, он должен сначала как-то успокоиться. Важный здесь момент ― это заметное для него сочувствие и уважение к тому, что он боится.

Я могу сказать: «Да ладно, какая ерунда, пойдем, смотри, там никого нет». Наверно, если это работает с вашим конкретным ребенком, классно, но если это не работает и это повторяется, скорее всего, вам нужен план Б, и очень часто ресурс в том, чтобы сделать свое сочувствие заметным, например, сказав: «Очень страшно, да. Я бы, наверно, тоже испугался. Когда мне было пять лет, я тоже боялся ходить иногда без мамы по лестнице». Что-то такое, да, что поможет ребенку почувствовать, что он не один здесь, что его правда поняли и что вообще-то это все в порядке сейчас, это называется «бояться» и вообще это у всех бывает.

Но страх вообще очень мощный защитный рефлекс, насколько я знаю, да, он помогает нам себя оберегать каким-то образом. То, что есть страх, ― это нормально.

Безусловно.

Вопрос, в какой момент родителям стоит начать беспокоиться.

Тут, конечно, да, если это усиливается, если вы помогаете, а это усиливается, если со временем это не становится меньше, если это сильно мешает и проявляется в разных сторонах жизни, это означает, что есть повод обратиться за помощью к специалисту. В остальных случаях, если так не происходит, очень часто нам бывает достаточно начать поддерживать ребенка. Эта идея, если это связано с силой его воображения, то постепенно он освоится с этим и справится.

У меня такой пример всегда есть, как это работает. Каждый из нас сейчас может, мы с вами легко, Александра, я уверен, можем представить, что в помещение, в котором мы с вами находимся, в разных, неважно, может прилететь дракон, например. Но опыт нам подсказывает, что, наверно, сейчас это не произойдет. У детей не так, да, он воображает себе дракона, лягушку или собаку в своем шкафу легко, да, вовлекается в это и как будто живет с этим. У него эта граница, какой-то сигнальный флажок, что это реальность, а это нет, пока не выставлен, и поэтому ему сложно. Ему нужно освоиться и проверить на опыте, невозможно про это рассказывать, просто лекций недостаточно, хотя это важно, да. Ему нужно прожить, ему нужно время, чтобы освоиться.

Я вспомнила, в «Гарри Поттере», не помню уже, в какой части, был момент, когда их учили справляться со страхами, надо было представить самое страшное на свете, кто-то паука представлял, кто-то зловещего клоуна, и потом надо было сделать это смешным. Когда вы сказали: «Дракон», я сразу подумала, что дракон ― вы не назвали размеры, поэтому он вполне может быть такой малютка, который присядет мне на плечо. Это вполне очень милая история будет для меня, а не страшная.

Но часто детям нужно время для того, чтобы освоиться с этим и убедиться на собственном опыте, да, что это не страшно. Наши рассказы иногда помогают, а иногда нет. Это значит, что им просто нужно больше времени.

Александр, скажите, а ведь страхи же не берутся просто из ниоткуда, зачастую те же взрослые являются источником этих страхов, когда рассказывают поучительные истории на ночь. Я знаю, помню историю, у друзей дедушка волновался, что внука будут обижать или с ним что-то нехорошее случится. Он каждый вечер не сказки рассказывал, а такие поучительные истории: вот пошел однажды мальчик и встретил плохого дядю. Ребенок через месяц вернулся из деревни с кучей вообще страхов, каких-то нервных подергиваний, потому что дедушка закормил его вот этими страшилками, пытаясь его сберечь от тех реальностей, с которыми он может встретиться.

Как нам, взрослым, оберегая своих детей, не нагрузить их лишними страхами?

Мне кажется, что, с одной стороны, надо следить за тем, что мы говорим, за тем, как мы, действительно, насколько мы нагнетаем краски, насколько мы резки в оценках, когда мы говорим: «Не ходи, не трогай собаку, это может быть очень плохо», когда мы сгущаем краски, не даем возможность узнать про то, что с собаками еще можно играть, не делаем на этом акцент, то это может действительно, да, усиливать беспокойство, безусловно. Это раз.

Второе ― мне кажется, что здесь все-таки важно, что не угадаешь. У меня, например, есть мой пример со старшим сыном, он потом мне рассказал, что когда мы первый раз шли к окулисту, он не знал, что это за врач, он решил, ему было где-то примерно четыре с половиной года, он решил, что это врач, который занимается акулами, наверно, он сам акула, и ничего приятного от этого не ждал. Можно ли это угадать заранее? Конечно, нет.

Поэтому мне кажется, что, поскольку дети думают очень конкретно, у них воображение тоже работает свое, то еще важный момент здесь ― распознать, когда человек волнуется, и помочь ему это переварить, помочь, поддержать его, когда это необходимо, быть рядом, когда он нуждается в этом.

Есть несуществующая Зубная фея, которую все ждут дети, а есть существующий зубной врач, к которому, как правило, дети ходить не любят.

Скажите, пожалуйста, что еще для детей, ведь дети и сами друг друга пугают, эти истории про темную-темную комнату и так далее, мы можем как-то влиять на детей, чтобы они хотя бы внутри своих каких-то коллективов поменьше друг друга запугивали? Или это не контролируемый вообще никак процесс?

Мне кажется, что он неконтролируемый, потому что это происходит внутри детских сообществ, когда нет рядом взрослых, мы не можем контролировать их на сто процентов. И мне кажется, что как раз здесь страшные истории, хотелось немножко за них как-то выступить, защитить, потому что это как раз возможность в безопасной ситуации ребенку испытать что-то страшное, но при этом точно справиться с этим. Я прошу тебя рассказать историю страшную, я предвкушаю, я контролирую процесс. Это не то же самое, как если бы я пережил что-то страшное на самом деле. Это в целом полезный опыт, если это не мешает действительно. Есть дети, которые пугаются страшных историй, мы знаем такие примеры, конечно, да. Но в целом это еще и возможность.

Сейчас век новых технологий, кроме телевидения, где огромное количество есть фантастических тварей (и я не про «Гарри Поттера», а каких-нибудь «Чужих»), есть всякие фильмы ужасов, которые показывают, бывает, и днем. Да и вообще ребенок может увидеть все, что угодно, в любом виртуальном или телепространстве. Сталкиваясь с этим, как правило, я себя помню, в какой-то момент мне было не страшно ужастики смотреть, но какой-то для меня был триггером, я потом всю ночь не спала, плакала, было мне жутко.

Современный мир полон этих ужасов, которые люди создали искусственно и продают их, на этом деньги большие зарабатываются. Ребенок как может быть от этого защищен? И нужно ли его защищать? Или в каком возрасте стоит уже расслабиться и пустить все на самотек?

Мне кажется, что важно здесь смотреть на вашего собственного ребенка, насколько ему интересно. Кого-то может напугать, я не знаю, даже какое-то просто нарисованное животное, условный Винни-Пух может напугать. Просто я к чему хочу? Во-первых, мы знаем ребенка примерно, знаем, мы показываем, аккуратно пробуем. Во-вторых, самый простой способ здесь разобраться ― это возрастная маркировка контента все-таки. Можно к ней по-разному относиться, но это все-таки цифры, которые помогают нам понять или просмотреть этот контент заранее, примерно прикинуть, как будет нашему мальчику или девочке смотреть это. Мне кажется, что это очень важный момент.

С другой стороны, опять же, невозможно защитить от всего на свете. Мы не знаем, может все, что угодно, напугать или сильно расстроить. И поэтому здесь важно помогать и помогать пережить это, да. Нормально, что иногда детей расстраивает и пугает что-то неожиданно для них, вы проверили по рейтингу и вообще вам было, например, не страшно, а ребенку страшно. Может так быть? В общем, да. Я бы здесь не драматизировал настолько. Мы можем узнать, а в следующий раз вы будете знать, что следующую серию этого мультфильма можно не смотреть. Вот так, выбрать что-то еще.

Про страхи… Страх, сильный страх ― это такое крайнее проявление детской эмоциональной сферы, не только детской. Чуть-чуть, можно, мы повернемся к тревожности?

Давайте.

Потому что очень много есть факторов, которые не такие пугающе страшные, но тревожности очень много в нашем мире и у наших детей, в частности. Тревога сопровождает всех и всюду, и детей тоже. А как быть, если у тебя сформировалось понимание, что ребенок тревожный? Говорят: «Он тревожный у меня очень».

Здесь, конечно, важно понимать контекст, и очень часто, иногда это может быть тревожность, например, связанная со школой, с очень строгой учительницей. Или, например, из недавнего, часто мы сталкиваемся с тем, что дети начинают беспокоиться о своем здоровье, собственно, недавние события ― это было актуально для всех, и для многих детей это тоже не прошло бесследно.

Вы коронавирус имеете в виду?

Да. И, конечно, здесь, в таких ситуациях, очень важна такая просветительская часть, неважно, в чем: что конкретно тебе может сделать учительница, что самое страшное может произойти, что будет, если она сделает что-то, что неприятно, как мы будем тебя защищать, кому ты можешь пожаловаться, что ты сделаешь, если произойдет, например, вот это и вот то, как устроен коронавирус или вообще как можно чем-то заболеть и как понять… Если я, например, кашляю и я, например, что-то потрогал, насколько велики шансы того, что я обязательно чем-то заболею, это будет обязательно тяжело и будут какие-то серьезные последствия.

Разговор об этом ― это, конечно, дело не одного дня, скорее всего, но разговоры, вот эта информация, обсуждение с ним разных вариантов ― это очень значительная часть, которая помогает облегчать тревогу. Определенность ― это главный антидот от тревоги.

Кстати, хороший пример ― коронавирус, потому что я среди детей, окружающих меня, детей моих друзей заметила… Такая вещь странная: мы сами, в общем, оказались к этому не готовы, мы впали в тревожность прежде всего. А дальше эту тревожность считали дети. Действительно, мы не знаем точно, как этот коронавирус себя поведет, когда он попадет в организм мой, как нам дальше жить, если его до конца не вылечат, школы закрыты.

И эта история влияет на наших детей, на моего ребенка, в частности, дети начинают тревожиться не только за свое здоровье, но и за здоровье родителей, друзей, близких, за дедушек и бабушек. Это изо всех утюгов обсуждалось и не могло не отразиться на детях. Взрослые, интересно мне, сейчас, условно, да, не говорю, что насовсем, коронавирус чуть-чуть как будто отступил, а этот фактор тревожности, которой заразились не только мы, но и наши дети, как раз возник в полном объеме. Мне кажется, дальше еще сильнее будет, это все усилится. Как нам влиять, возможно ли нам вообще детям своим помочь? Понятно, что надо начать с себя.

Я тоже хотел сказать, думал, как сказать про то, что это очень банально звучит, но вообще-то всем очевидно просто. Что значит банально? Очень понятная вещь. Если мы тревожимся, то, конечно, нужно начинать с себя. Действительно, этот вопрос ― повод понять, насколько нам комфортно, повод понять, что нас беспокоит, повод позаботиться о себе и, например, ограничить количество информации. Очень распространенная рекомендация специалистов по тревоге, по противостоянию ей заключается в том, чтобы сфокусироваться и, например, не слушать, не читать, ограничить, по крайней мере, источники информации, которые говорят нам про будущее, сфокусироваться на том, что происходит сейчас, что позволяет нам сфокусироваться на этом.

Собственно, похожим образом мы можем обсуждать это с детьми. Мне кажется, это действительно важно, особенно когда это касается, например, коронавируса, который прямо сейчас происходит. Например, несколько лет назад у нас была ситуация с «Зимней вишней», тоже было всем сложно, например. И каждый раз, когда происходит теракт, тоже всем сложно. Это похожие ситуации в этом смысле, что тоже себя чувствуешь крайне некомфортно, мягко говоря, когда ты просто выходишь на улицу в такой ситуации или думаешь пойти в кинотеатр или в торговый центр.

Тогда, конечно, очень сложно успокаивать ребенка, если ты сам неспокоен. Поэтому про это все так говорят, это связано. Но это что значит? Это не значит, что если у нас ребенок всегда тревожный, то мы всегда тоже тревожные. Это вопрос просто осознанности, это повод проверить себя, это не значит, что если наш ребенок… Потому что тоже эта идея о том, что это все так связано, становится такой довлеющей, вызывающей вину у родителей часто, когда мы говорим: «У вас ребенок тревожный, значит, и вы тоже». Так не работает тоже, могут быть разные обстоятельства. Наш ребенок может сейчас тревожиться из-за каких-то вещей больше, чем мы.

Но обратить внимание здесь на себя ― то есть это просто указание на то, что надо проверить, как нам сейчас, нужно ли нам заботиться о себе. Да? Значит, да. Если нет, вы можете подумать о том, как позаботиться о ребенке.

Наденьте сначала маску кислородную на себя, а потом наденьте ее на ребенка. Это про тревожных родителей.

Да, и надо проверить, может быть, маска-то уже на вас. Это вопрос, то есть не работает так однозначно. Это вопрос, где маска.

На ком маска. Маска Зорро. А есть какие-то еще, может быть, советы? Я знаю, психологи советы давать не любят. Рекомендации, давайте это слово использовать.

Давайте.

Рекомендации родителям, которые понимают, что им хотелось бы, чтобы у ребенка, например, им повезло, у него еще нет этих ярких страхов, хочется, чтобы их и дальше не было.

Мне кажется, главная идея здесь в том, что это идея не одного дня. Это естественный процесс, во-первых, что очень естественно, что ваша дочка или сын сейчас боится чего-то или тревожится из-за чего-то. Так бывает со всеми живыми людьми, со всеми людьми. Быстро избавиться от этого бывает сложно. Иногда бывает, но если это не бывает, это не значит, что вы делаете плохо, не стараетесь или что ваш ребенок не старается, хочет привлечь внимание и все такое. Или что у вас, наоборот, с ним как-то не сложилась привязанность, какие-то отношения в семье, какие-то проблемы обязательно. Вовсе не так, иногда это просто так проходит. Это раз.

Второе здесь, и это требует уважения, нашего уважения к чувствам ребенка, что это какое-то… Что когда мы говорим об этом, мы не говорим об этом как о какой-то…

Ерунде, мы уже говорили это.

Да, как о какой-то ерунде, что это блажь какая-то или что-то, должно сейчас пройти. А что это нам тоже знакомо, что это тоже бывает. Очень понятно, что это требует уважения. И вот эта помощь в том, что осмотреться по сторонам, это уважение часто является таким ключевым поворотом здесь. Наше сочувствие. Потому что следующий этап ― это отвечать на вопрос «Как мне сделать так, если это неприятное произойдет, что я буду делать, как я могу себя защитить, как я могу лучше подготовиться к экзамену, какие перчатки мне лучше носить на руках, чтобы точно не заболеть, что еще я могу прочитать про коронавирус или чего не читать? Может быть, я слишком много этого читаю».

Эта аналитическая часть возможна тогда, когда мы уже достаточно спокойны. Конечно, просто очень часто взрослые начинают с этой второй части, они заточены и ориентированы, что естественно тоже, на решение проблем. Но сначала нужно войти в режим, когда ты можешь их решать, нужно успокоиться достаточно для того, чтобы задуматься об этом. Я про это хотел, мне кажется, что для меня это какая-то основная рекомендация, на которую хочется обратить внимание еще раз.

Как Карлсон говорил, я вспомнила: «Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие».

Да, да.

Кстати, универсальный способ. Он же так Малышу говорил, и это работало.

Вот так.

Карлсон ― лучший психотерапевт всех времен и народов! Вдруг поняла я. В следующий раз надо его приглашать в эфир.

Спасибо вам большое, Александр. Время наше уже подошло к концу. Надеюсь, встретимся с вами еще не раз, тем много родительско-детских. С нами был Александр Покрышкин, игровой терапевт, детский психолог. Я Александра Яковлева. Александр, до свидания!

До свидания, спасибо большое!

Всем пока, оставайтесь на Дожде!

Фото в коллаже: samopoznanie.ru

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.