Лекции
Кино
Галереи SMART TV
Я псих. Почему расстройства психики — не клеймо и как их эффективно лечат без больниц и уколов
Читать
25:17
0 9702

Я псих. Почему расстройства психики — не клеймо и как их эффективно лечат без больниц и уколов

— Психология на Дожде

Гость нового выпуска программы «Психология на Дожде» — врач-психиатр, психотерапевт Анастасия Дробинская. Она рассказала, как сегодня лечат психиатрические заболевания, эффективна ли в борьбе с ними психотерапия и в каких случаях необходимо лечение в стационаре. 

Всем привет. Я Александра Яковлева, это «Психология на Дожде», и сегодня у нас в гостях по скайпу из Берлина врач-психиатр, психотерапевт Анастасия Дробинская.

Анастасия, здравствуйте.

Здравствуйте, Александра.

Спасибо, что вы к нам присоединились. А говорить мы будем о психических расстройствах, а конкретнее о том, как вообще их лечить.

Почему меня этот вопрос заинтересовал, потому что у очень многих людей оказалось, в голове живет такая картинка: мрачный замок, в нем человек в смирительной рубашке бьется головой об стену, еще в соседней комнате кому-то делают лоботомию, где-то по коридорам бродят люди, у которых капает слюна изо рта, и еще при этом всех закалывают какими-то страшными препаратами. И в общем, это сплошной ужас, ужас и еще раз ужас.

Вот так себе многие представляют лечение психических расстройств. А как на самом-то деле это происходит?

Звучит, конечно, очень пугающе, я бы тоже не пошла в такое место, совершенно точно. Картина эта, конечно, она приходит из фильмов ужасов, которые, наверное, еще сильнее раздувают наши страхи, связанные с определенными областями, которые нам не до конца понятны.

Конечно, в жизни происходит все не так. И чем дальше, тем со временем, наверное, тем более дифференцированным становится лечение и подходы к помощи людям с психическими расстройствами. Конечно, если человек чувствует, что ему нужна поддержка, он не понимает, что с ним происходит, он приходит к специалисту, его не будут сразу хватать и связывать, и лечить его чем-то, чем он сам не хочет, это действительно, наверное, из области страшилок.

Если он обращается к специалисту, первая задача, которая стоит перед специалистом, — это поставить диагноз, это в принципе помочь человеку разобраться вместе с ним, что с ним происходит, в чем проблема, как ему можно помочь. И далее, когда мы уже знаем, в чем проблема, существует целый спектр средств разных и методов терапии, который вот в области психических расстройств принимается.

И далеко не всегда это даже медикаменты, существует много расстройств, в которых как бы изначально методом выбора первичного терапии является, например, психотерапия, то есть лечение через структурированное, звучит, может быть, немного по-обывательски, но терапия через разговоры со специалистом. Это не то же самое, что на кухне с соседкой, потому что специалист знает, что он делает во время этих разговоров.

Также существует на самом деле даже еще, наверное, до психотерапии в принципе консультирование психологическое, и просто даже вот уже помощь в понимании, в том, что происходит с человеком, что у него за диагноз, как он работает, то есть механизм развития этих проблем уже может являться частью терапии, потому что человек, который столкнулся с этими проблемами, он начинает лучше понимать, что с ним происходит и как он может на это воздействовать. Это уже очень большой шаг, и его тоже правильно считать терапией.

При многих расстройствах, тоже не самых тяжелых, вспомогательные методы, о которых мы даже вообще не задумываемся, о том, что они являются методами лечения или помощи при психических расстройствах, могут быть даже такие, как физическая нагрузка, нормализация ритма сна и бодрствования, определенная структура дня и так далее. Это тоже вещи, которые звучат очень обыденно для нас, но они могут являться такими важным составляющими частями комплексного лечения или комплексной поддержки человека с психическим расстройством, которые нельзя недооценивать.

И уже когда все вот эти вещи тоже подключены, в части действительно крупной, особенно если брать людей, которые уже к психиатру обращаются, также медикаментозное лечение имеет значение. С ним тоже связано немало предрассудков, потому что то, что остается, наверное, в представлении многих людей, это даже если не брать индустрию фильмов ужасов, это примеры, когда людей еще там десятилетия назад лечили препаратами самыми первыми, с тяжелейшими побочными эффектами.

Потому что на самом деле психофармакология является очень новой, молодой областью в медицине и даже вообще в фармакологии, и первые антипсихотики так называемые, препараты, которые при тяжелых психических расстройствах принимаются, они были только в середине XX века изобретены. Да, многие из них были действительно тяжелыми и имели побочные эффекты, но вот за следующее десятилетие появилось много препаратов, которые имеют их значительно меньше.

Представление или желание получить таблетку, которая не имеет никакого побочного эффекта, оно немножко утопическое, к сожалению. Нам хочется верить, что есть такое универсальное средство, которое поможет нам от проблем, но ничего нежелательного при этом не вызовет. Такого, к сожалению, не бывает, потому что все, у чего есть эффект, может быть и побочный эффект.

У медикаментов при этом, наверное, вещь такая, которая зависит все-таки от квалификации и профессионализма, почему именно стоит не заниматься самолечением, почему стоит идти к специалисту квалифицированному. Люди, которые специально окончили университетское образование, они знают, как использовать не только, может быть, ведущий эффект медикамента, но как на пользу пациенту можно использовать и его побочные эффекты.

Так, например, антидепрессанты делятся на разные группы, и некоторые из них кроме центрального антидепрессивного эффекта, который улучшает настроение, допустим, часть из них может иметь при этом успокаивающий или седирующий эффект. Например, для людей, у которых при депрессии расстройство сна или тревога проявляется, это может быть очень желательный побочный эффект, он совсем не негативный.

Или наоборот, есть антидепрессанты, которые имеют стимулирующий побочный эффект такой, он может быть, конечно, для кого-то, у кого и так тревога, он будет негативным, но если человек в депрессии лежит и не может подняться с дивана, он может быть очень на руку на самом деле.

Анастасия, скажите, пожалуйста, очень много людей знают, что вот есть терапия, и она помогает. А является ли она эффективным средством при лечении психических расстройств? И если да, то насколько?

Да, Александра, вы совершенно правы, психотерапия является одним из очень важных элементов лечения психических расстройств, причем является, наверное, предубеждением, что ее можно использовать только при легких незначительных проблемах, ну там когда в меланхолии человек находится или в тревоге. На самом деле психотерапия применяется также и при серьезных заболеваниях и даже при терапии психозов и так далее.

Существует представление, что это такое очень мягкое лечение разговорами, что можно даже сравнить с разговором с хорошей подругой на кухне, и иногда даже ставят под вопрос, насколько это может быть эффективно при серьезной проблеме. Но на самом деле эффективность психотерапии уже давно доказана, как и то, что в психотерапии также могут существовать побочные эффекты. Ведь иногда кажется — ну что могут эти разговоры? Да, хорошо, человек может себя лучше чувствовать, но разве может что-то пойти не так.

Это область, которая развивается, особенно в последние годы, очень интенсивно, в исследованиях психотерапии, когда мы учимся распознавать и отличать, например, какие-то негативные явления, которые могут возникать в ходе психотерапии, от проявления того же заболевания или расстройства, с которым пришел пациент или от каких-то, может быть, не совсем корректных действий в ходе терапии.

Ведь все, что имеет какой-то эффект, так же может иметь и побочный эффект, то есть не связанный с центрально желаемым нами, изначально желаемым нами эффектом. Поэтому это область, которая заслуживает тоже исследовательского, как минимум, внимания.

Захотелось поговорить про мифы. Вот говорят «Тебе в психушку пора», то есть все равно люди иногда попадают в специальное заведение, вот про которое я говорила, понятно, что они выглядят не так, вполне там светло и нет никаких страшных людей.

Но тем не менее, огромное количество людей с психическими расстройствами, насколько я себе представляю, живут жизнью обычных обывателей, ходят рядом с нами, точно так же утром встают, чистят зубы и вечером ложатся спать. Но есть какие-то моменты, которые невозможно пролечить, видимо, в обычной ситуации, и вот тогда уже они оказываются в каких-то заведениях.

Как называется это в Германии, не знаю, у нас это называют сумасшедший дом, я имею в виду в простонародье. Мне хочется как раз вот этот миф с вашей помощью отодвинуть, что в принципе люди с психическими расстройствами просто так, как и мы все, живут обычную жизнь и необязательно лежат в специальных клиниках.

Какого рода должны быть расстройства, чтобы в эту клинику, например, человеку было рекомендовано лечь или его там принудительно даже туда отправить?

Вы совершенно правы, что это далеко не всегда, и только в определенных случаях нужно именно лечение в стационаре. Есть, например, расстройства, при которых люди как бы никогда не попадают в такую ситуацию, когда достаточно просто время от времени прийти или к врачу или к психотерапевту, и уже они дальше нормально функционируют.

Но ситуации, в которых происходит определенная декомпенсация в жизни человека, то есть когда либо расстройство такое тяжелое, когда видно, что дома он не справляется, или что как бы появляется какая-то опасность для самого человека и для окружающих, нужно сменить обстановку. Или, например, в определенных ситуациях, когда нужно постоянное наблюдение за пациентом, когда новые медикаменты начинают, опять же не всегда, только в определенных ситуациях.

Или когда нужно, чтобы структура дня поддерживалась другими людьми, то есть когда человек, когда он один дома, например, он не может ничего делать и ему важно иметь такое размеренное течение, это все как бы может действительно сыграть хорошую роль, если человек не дома находится, а вот в каких-то таких специальных учреждениях. При этом существует тоже как бы не просто черное и белое, что человек либо дома сам себе принадлежит и работает, либо его прямо запирают где-то, в большом серьезном, в психушке, как говорят.

Существуют разные учреждения, которые призваны помогать людям с психическими расстройствами. Есть амбулатории, куда люди просто приходят время от времени, есть так называемые дневные стационары, где, например, люди вечером и ночью у себя дома находятся, а утром приходят на терапию, там они, допустим, получают свои медикаменты, участвуют в разных группах терапевтических и так далее, и вечером обратно уходят домой к себе в среду.

Есть как бы стационары, которые могут быть либо открытыми, либо закрытыми. Есть люди, которые как бы добровольно находятся на лечении, их большая часть, они как в больнице находятся, как с любой другой проблемой, наверное. И есть действительно ситуации, когда без стационара не обойтись, обычно это касается либо ситуаций, когда либо опасность для самого пациента существует, либо для окружающих, и тогда действительно приходится пациентов помещать в защищенные условия, которые они не могут покинуть сами.

Важно оговорить, наверное, что мы не можем это просто так сделать. Мы можем лишить кого-то свободы, только если это очень хорошо обосновано, во благо пациента происходит, либо там для избежания опасности какой-то очень серьезной для окружающих, и только с решением суда.

Это в Германии или в России тоже, мне интересно?

Я опираюсь на свой опыт в Германии, потому что я не работала в российских клиниках, но насколько я знаю, в России оно работает примерно так же, просто мне, наверное, сложнее оценить, насколько практика с теорией близко находится.

Вот человек, у которого все-таки есть какое-то нарушение, расстройство личности, пограничное состояние, я более чем уверена, люди все-таки, когда с ними что-то не так, об этом стараются как-то публично не говорить, не афишировать, а внутри себя очень много при этом тревоги.

Как нужно себя правильно, наверное, позиционировать, потому что можно сказать «Я псих» и сидеть дома, а можно продолжать как-то свою жизнь. И что безопаснее? Потому что общество, часто бывает, неблагосклонно относится все-таки к людям, с которыми что-то не так, которые выделяются.

Я думаю, что вообще проблема начинается в том месте, когда мы говорим о психическом каком-то диагнозе, о проблеме как о чем-то постыдном или о том, что вот я неправильный какой-то, что человек становится «неправильным». И я думаю, что для начала очень важно для человека, который осознал, что у него проблема такая существует, вообще разобраться с тем, что это такое и что это на самом деле означает.

Потому что реакция окружающих людей, она очень сильно зависит от того, насколько мы сами как бы гармонично воспринимаем происходящее с нами, потому что если человек в этот момент считает себя сам психом, как бы мы не используем обычно это понятие, но как бы если у него такое протестное ощущение, восприятие собственной проблемы, скажем так, то все равно это будут чувствовать окружающие, им будет сложнее с этим взаимодействовать.

Я бы начала вообще с того, чтобы попробовать понять, что это такое, что психическое расстройство и связанный с ним диагноз не означает сразу быть изгоем, не означает сразу потерянную жизнь, не означает сразу, что я хуже других. Это означает просто, что есть определенное, может быть, расстройство или сложность в каких-то процессах организма, связанных с психикой, а не с пищеварением, как у кого-то другого.

И для начала просто понять, какие именно сложности у человека, или у меня, как вот у того, кому поставили диагноз, будут в связи с этим расстройством. Я имею в виду сейчас не с самим диагнозом, как вот с табличкой такой, а с этим расстройством. Если у меня, допустим, есть сложности в эмоциональной регуляции, но если я об этом предупрежден, я могу с ними намного лучше обходиться.

Иногда или на самом деле довольно часто большая часть окружения вообще как бы ей не обязательно знать, что есть какой-то диагноз, если человек может с ним гармонично обходиться и его компенсировать, скажем так, в своей жизнедеятельности. Но существуют многие ситуации, особенно в близких отношениях, я думаю, очень важно, чтобы была определенная открытость и чтобы близкие люди тоже знали, что же с человеком происходит.

И в этом плане диагноз, чтобы поделиться им с близким человеком, может очень быть полезным, потому что в этот момент тоже близкий человек понимает, что происходит с тем, у кого есть эта проблема, что он сейчас, например, допустим, уходит не потому, что он его больше не любит, а потому, что у него сейчас какая-то есть своя эмоциональная проблема, связанная с его диагнозом.

И на самом деле в этом плане диагноз может очень даже облегчить взаимодействие, допустим, в каких-то отношениях, потому что родственнику будет проще, например, знать, что какие-то особенности поведения связаны с диагнозом, а не, например, с ним самим или с этими отношениями. И так же родственникам, например, будет легче реагировать, если что-то меняется, и так же это открывает возможности для помощи и поддержки со стороны близких людей.

Анастасия, скажите, пожалуйста, вот последний год, уже даже больше, вот эта эра коронавируса, как ее сейчас называют, по мнению многих, усилила как бы тревожное состояние у огромного количества людей, так или иначе проживающих этот сложный период: жесткий локдаун, болезни близких, сами люди болеют. То есть тревожные состояния сильно-сильно выросли, насколько я себе это представляю, а что уж говорить о людях, у которых есть еще и психические расстройства.

Вот это время, по вашим наблюдениям, оно действительно как бы вырастило количество, возможно, диагностирования каких-то расстройств, повысило или изменило? Как-то ситуация изменилась на ваш взгляд?

Я считаю, что определенно особенности последнего года, они имели роль для людей, у которых есть диагностированные расстройства, так и для других людей, потому что на самом деле те изменения, с которыми нам пришлось иметь дело, они являются большим стрессом для людей. Это как бы для кого больше, для кого меньше, у одних одни проблемы, у других другие, но я думаю, мало очень людей осталось вообще в мире, на кого кризис никак не повлиял.

И как мы с вами уже говорили, что это вопрос на самом деле просто устойчивости человека, его, грубо говоря, предпосылок и силы стресса, разовьется проблема или нет. И поскольку пандемия, и сами заболевания, с ней связанные, и ограничения для многих очень людей стали серьезными стрессовыми факторами, то определенное количество реакций на стресс, это как тревожные состояния, депрессивные состояния, в определенных случаях может быть манифестация более серьезных проблем, увеличились, и это очень серьезная проблема.

А что такое манифестация проблем?

Проявление. Можно сказать, проявление какой-то проблемы. Если какое-то расстройство было латентное, то есть оно не проявлялось, оно компенсировалось человеком до этого, то если он за счет стресса перегружен становится, то он не может больше компенсировать проблему, и она проявляется разными образами в его жизни и поведении.

Как в целом сейчас выглядит ситуация вот в вашей профессии? Изменилось ли количество обращений, с чем стали больше обращаться, а может быть, меньше?

На самом деле с самого начала развития кризиса мы с коллегами наблюдали, что будет происходить. И изначально казалось, что будет, например, увеличение количества пациентов или ухудшение состояния пациентов с уже диагностированным обсессивно-компульсивным расстройством, которые очень боялись, например, заражения изначально еще даже, до коронавируса, у них там была потребность постоянно мыть руки и так далее. Мы думали сперва, что вот им будет, наверное, прямо вот тяжело. Но оказалось, ничего подобного, оказалось, что они себя чувствуют далеко неплохо.

Но для всех остальных людей, даже тех, у кого не было изначально, может быть, расстройств, у них под воздействием стресса, под воздействием изменений, которые в связи с коронавирусом пришли в нашу жизнь, увеличилось действительно количество проявлений депрессивных реакций и расстройств, увеличился уровень тревоги, обострились какие-то уже имеющиеся проблемы, потому что защитные реакции, наверное, как-то декомпенсировались, которые до этого удерживали в балансе как-то состояние человека.

И действительно очень много людей, которые обращаются с ситуациями или с проблемами, связанными с кризисами сейчас, с бизнесом, с работой, с уменьшением социальных контактов, потому что все эти вещи, они являются поддерживающими факторами для нашего психического состояния. Связанные с пандемией изменения, они являлись очень большим фактором риска и очень большим испытанием для многих людей.

Вы верно заметили, что выросло количество тревожных расстройств, стресса, который переживают люди в связи с потерей бизнеса, отсутствием тех же социальных контактов.

А есть какие-то рекомендации для нас, простых смертных, как же нам со всем этим быть? Потому что коронавирус никуда не ушел, он шагает по планете. Кто-то ждет новую волну, кто-то теперь просто чего-то стал бояться, чего раньше и в голову бы не пришло.

Согласна, это очень актуальная проблема для многих людей. Я бы, наверное, в первую очередь обратила внимание на то, чтобы самим не усиливать это состояние, то есть заниматься, можно так сказать, информационной гигиеной, не сидеть постоянно, не накручивать себя, представляя, что плохого может произойти. Очень важно оставаться информированным по поводу того, что происходит в мире, но при этом важно выбирать, наверное, источники, которые достойны доверия и которые не накручивают нас эмоционально еще сильнее.

Также имеет значение ограничение времени, проведенное в тревожных мыслях. То есть иногда нам кажется, что чем больше мы будем думать, продумывать негативные сценарии и все, что может произойти, тем более мы защитим себя от потенциальной угрозы. Но на самом деле очень часто мы просто себя подавляем эмоционально, постоянно контактируя внутренне вот с этим потенциальным ужасом, который может произойти.

Поэтому имеет смысл ограничиться как бы продумыванием каких-то реалистичных угроз, то есть оценить, какие угрозы реалистичны, что я могу сделать по этому поводу, и постоянно не вариться в этом тревожном соку.

Анастасия, спасибо большое за интересный разговор.

Напоминаю, что с нами была Анастасия Дробинская, врач-психиатр и психотерапевт. Я Александра Яковлева. Всем спасибо, пока.

Читать
Поддержать ДО ДЬ
Другие выпуски
Популярное
Лекция Дмитрия Быкова о Генрике Сенкевиче. Как он стал самым издаваемым польским писателем и сделал Польшу географической новостью начала XX века