Пандемия «обнулила» нашу жизнь. Психолог Людмила Петрановская — о том, как мы (не)адаптировались к новой реальности

Здравствуйте, дорогие зрители! Здравствуйте, все! У нас сегодня свежий, новый выпуск «Психологии на Дожде», мы в прямом эфире, и с нами на связи Людмила Петрановская, семейный психолог. Здравствуйте, Людмила!

Добрый день!

Я Александра Яковлева, и мы обсуждать будем тему, вроде бы она на поверхности, но, как оказалось, многие почему-то не готовы, не готовы к переменам. Эпоха коронавируса, как ее сейчас уже называют, показала, что взрослые часто не готовы, не способны оказались адаптироваться к тем изменениям, которые в их жизнь приносит что-то тревожное, новое, неизведанное.

А вот дети, оказывается, к таким изменениям больше адаптивны, они понимают, как ориентироваться в неизвестном пространстве. Людмила, расскажите, пожалуйста, что происходит со взрослыми и как это происходит с детьми?

Я бы, может быть, так драматично не говорила, что не способны адаптироваться. Мы, конечно, адаптируемся, но с большими или меньшими усилиями, с большими или меньшими переживаниями по этому поводу, какими-то потерями и так далее.

Понятно, что дети тут в преимущественной ситуации, такой привилегированной, во-первых, в силу возраста их психика более гибка и адаптивна, просто, собственно говоря, детство и есть то время, когда ты легче адаптируешься и больше приспосабливаешься, для тебя новизна ― это что-то нормальное, для ребенка и так все время всё новое что-то.

С другой стороны, ребенок не несет ответственности за других, в общем, и за себя тоже весьма отчасти несет. На взрослом лежит ведь ответственность не только за какие-то сиюминутные решения. Он планирует, на нем лежит ответственность за стратегию вообще жизни семьи, за тех же детей, за заботу о пожилых, о больных и так далее. Поэтому понятно, что нагрузка на взрослого при резком изменении ситуации всегда выше. Поэтому от взрослых, конечно, и больше жалоб, и тяжело им бывает, это естественно.

А чему мы можем у детей, может быть, поучиться? Или что мы забыли в своей взрослости?

Идея учиться чему-то у детей такая популярная, но если бы это было так просто! Они потому и дети, что они пока еще по-другому устроены, они на другом этапе развития, у них по-другому функционирует мозг. Поэтому вряд ли мы хотели бы в буквальном смысле слова превратиться в детей, да, обычно это считается таким трагичным событием в жизни взрослого человека, когда он всерьез впадает в детство, его реакции становятся детскими.

Наверно, когда мы так спрашиваем, мы имеем в виду что-то другое, то есть мы имеем в виду, что мы хотели бы, может быть, позволять себе больше какого-то легкомыслия, может быть, позволять себе больше переключаться и не думать постоянно о каких-то своих тревогах. Да, ребенок действительно… Есть фотографии, когда дети весело играют в лагере беженцев. Если ребенок прямо сейчас не испытывает стрессового воздействия, прямо сейчас ему не страшно, не больно, не голодно, не холодно, он может забыть про все, про то, что в общем и целом он находится в неблагополучной ситуации, что непонятно, что будет дальше, непонятно, где будет жить его семья, и так далее. Он может в моменте весело играть, отвлекаясь от всего этого контекста.

Взрослым это не очень хорошо удается, но и взрослым тоже иногда все-таки имеет смысл это делать для того, чтобы просто получать передышку от постоянного напряжения, от постоянной тревоги, от постоянной ответственности. Даже в самых неблагополучных и тяжелых условиях всегда можно найти пять минут на то, чтобы посидеть, посмотреть на закат, перевести дух, послушать какую-то свою любимую песню, что-то съесть вкусное, что вам нравится, сделать какую-то паузу на занятие, которое вам нравится, и, таким образом в это вовлекаясь, увлекаясь, получить передышку от постоянного груза ответственности.

Кстати, я сейчас услышала фразу «впал в детство» и подумала, что вообще у этой фразы какая-то есть негативная коннотация. То есть когда говорят взрослому человеку: «Ну что ты как ребенок, что ты в детство опять впал». Почему мы, взрослые, так как-то негативно оцениваем это состояние детскости?

Потому что взрослые не для того, чтобы быть всегда только спонтанными, непосредственными и безответственными. Это не их назначение в социуме. Фразу «впал в детство» говорят, либо когда человек ведет себя безответственно, инфантильно, либо когда у него уже какие-то возрастные изменения, не знаю, деменция или что-то еще. И то, и другое, в общем, достаточно грустно, да. Это не тот способ жизни, который мы бы себе выбрали, это не то, что мы считаем хорошим, правильным.

Поэтому да, эта фраза, конечно, впасть в детство, скажем так, вынужденно никто не хотел бы. Но какие-то элементы, какие-то периоды детской радости, детской спонтанности, конечно, нам всем нужны, потому что это то, что дает силы, то, что придает жизни вкус, что дает вдохновение. Это замечательно, если это происходит по нашей воле, когда мы понимаем, что сейчас есть возможность, можно, не знаю, прокатиться на тарзанке, поиграть в снежки, похохотать над комедией или что-то еще. В этом смысле пожить немножко такой детской радостной, спонтанной, безответственной жизнью.

Скажите, пожалуйста, сейчас, когда этот коронавирус на нас напал, все ушли в онлайн: и школы, и работы. У меня есть ребенок, ему не нравилось учиться онлайн, он очень хотел выйти обратно к друзьям, погулять, в школу хотел (не учиться, общаться). Многие взрослые, как я сейчас вижу, тоже устали от сидения дома, но им очень нравится работать из дома. То есть многие сейчас, осознав те бонусы, которые дает работа из дома, не хотят идти обратно.

Почему так происходит? Что такого с нами сейчас случилось, что мы так по-другому вообще взглянули на свою жизнь?

Здесь как минимум два слоя в этой ситуации. Во-первых, все-таки мы потратили много сил на то, чтобы адаптироваться к изоляции. Это было непросто, это вызывало и сопротивление, и отрицание, и гнев, и раздражение, и депрессивные какие-то были элементы. Мы все это время потратили на то, чтобы адаптироваться к этой реальности. Нас что-то бесило, нас что-то раздражало, мы чего-то не хотели, но мы раз за разом смиряли свою психику с новой реальностью, мы раз за разом говорили себе, что теперь так, так надо, нужно работать, нужно продолжать делать что-то полезное, нужно заниматься детьми и так далее. Это жизнь взрослого человека, да, человека, который несет ответственность, человека, который не может делать только то, что он хочет.

И мы потратили много сил на то, чтобы адаптироваться, и у нас получилось, мы адаптировались, мы начали находить в этом какие-то плюсы, есть свои какие-то удовольствия в этом. Мы научились общаться с друзьями в зуме, мы научились отдыхать вечером на балконе и так далее, заниматься йогой по скайпу. Мы освоились. И тут, когда мы освоились, выясняется, что нужно адаптироваться в другую сторону. И оно, с одной стороны, вроде как и хорошо, вроде бы мы этого хотели, чтобы жизнь снова стала нормальной, но, во-первых, вернулись не все радости нормальной жизни, то есть обязанности возвращаются раньше, чем радости: на работу ходить уже надо, а в кофейню еще не зайдешь и в отпуск не поедешь, неприятно. Во-вторых, к обратной адаптации мы приходим уже истощенные. Мы уже устали, адаптация ― это тяжелый труд, это большая нагрузка на психику. Мы и так уже сделали большую работу, и тут, когда мы сделали большую работу, нам говорят, как в старом анекдоте про строителя: «Нафига дофига нафигачили? Расфигачиваем нафиг!». Вот мы и стоим, и расфигачивать обратно что-то как-то не хочется.

Это один слой, да, а второй слой ― это про то, что этот весь эксперимент с карантином, с изоляцией позволил нам посмотреть критически, может быть, скептически на какие-то привычные рутины, на какие-то привычные практики и задаться вопросом: а правда ли так уж это необходимо, чтобы каждый день с утречка миллионы людей зачем-то ехали из своего дома, где стоит компьютер, в какое-то другое помещение, в котором тоже стоит компьютер, в процессе давясь в метро, раздражаясь в пробках, чтобы посидеть в этом помещении за компьютером, несколько раз за день попить кофе, потом снова сесть и снова в давке и в пробках поехать домой, где стоит точно такой же компьютер? Может, как-то можно этот процесс сократить, да, упростить?

И я думаю, что сейчас по итогам этого такого невольного эксперимента, который никто не планировал, он случился, будет какое-то осмысление, будут какие-то выводы и, может быть, мы действительно будем менять практики, которые нам остались от такой индустриальной эпохи, да, когда все было построено на том, что все в одно и то же время делают одно и то же, стройными рядами идут туда, потом стройными рядами идут сюда, так их проще контролировать. Но выяснилось, что, в общем, мы уже в XXI веке, на минуточку, не все не всегда это заметили, но, может быть, можно по-другому что-то делать? Я думаю, что сейчас многие будут пересматривать эти практики и будут какие-то более гибкие формы.

При этом, конечно, никто не согласится на всю жизнь остаться в изоляции. При этом, конечно, нам не хватает контактов, общения, есть куча видов деятельности, которые теряют в качестве при изоляции. Это и совещания, обсуждения, семинары в учебе, какие-то формы работы, в той же психологической работе многое, которые, конечно, в дистанционном формате возможны, но, честно, хуже, честно, менее эффективны, чем в очном формате. А какие-то формы мало теряют в эффективности, и почему бы, собственно говоря, они не стали дистанционными по большей части?

Про взрослых немножко понятно. А что касается детей, они ушли с этого дистанционного обучения плавно все в каникулы, сейчас они наслаждаются летом, разъехались по дачам. И вот наступит осень. Для детей этот период несравнимо дольше длится, чем для родителей, именно потому что у них каникулы приплюсовались. Что будет с детьми, как вы думаете, детская психика к такой адаптации готова? Или что нам, родителям, ждать в сентябре?

Хороший вопрос, пойдут ли вообще дети 1 сентября в школу. Я так понимаю, что это тоже еще не очевидно. Уже некоторые регионы заявили, что они обдумывают планы о том, чтобы продлить дистанционное обучение, даже без всякого коронавируса, конечно, сентябрь ― это всегда время большого количества болезней всяких респираторных и вирусных, потому что все приезжают со всех регионов, снова перемешиваются в мегаполисе и щедро, так сказать, друг друга одаривают всеми ротавирусами, энтеровирусами, аденовирусами и всякими другими вирусами, кто с чем приехал откуда. Естественно, если сюда еще добавится не ушедший к тому времени, не выгоревший коронавирус, то будет совсем весело.

Поэтому тут нам надо быть готовыми к разному развитию событий и понимать, что по-разному может быть. С другой стороны, все-таки если школы откроются, я думаю, очень многие дети и очень многие родители будут рады, очень многие учителя будут рады увидеть своих учеников, потому что для учителей, хороших учителей общение с детьми ― это один из главных таких плюсов их работы. Им тоже было тяжело все это время видеть детей только в квадратике таком в зуме.

Я как раз за детей бы не беспокоилась, дети, еще раз говорю, адаптивны, дети легко приспосабливаются. Дети не могут приспособиться тогда, когда взрослые нагоняют искусственно стресс и панику. Если бы с тем же самым дистанционным обучением не было искусственного нагнетания, то, мне кажется, и для детей бы вообще особой проблемы не было.

Понятно, что детям нужно общение со сверстниками, дети тяжело переносят, особенно такие активные, общительные дети тяжело переносят именно разлучение с друзьями. Но будем надеяться, что все-таки это не будет какой-то постоянной частью нашей жизни, что тут мы нормализуемся.

Мне интересно, чему хорошему мы научились за время коронавируса, что бы нам с собой взять, а что бы нам оставить?

Я не знаю, кто чему научился. Мы можем говорить только о том, чему можно было бы научиться. Но тут тоже очень много разного. Во-первых, многие все-таки удивились сами, как они адаптивны. Я, например, смотрю по тем же педагогам, многие из которых мучительно очень перестраивались на дистанционную форму. Сначала им казалось, что это просто вообще невозможно, а потом как-то научились, да.

В моей собственной некоммерческой организации Институт развития семейного устройства есть школа приемного родителя, и много раз… Она очень хорошая, там очень много интерактива, там очень много такой тренинговой активности, да, общения живого, работы с чувствами и так далее. И много раз, когда заходила речь о том, что нельзя ли для регионов это делать онлайн, я категорически слышала от наших тренеров, что нет, это совсем не то, невозможно, как это можно делать онлайн, это требует присутствия.

Но когда это все началось, это потребовало от них огромной работы, они неделю не вылезали из совещаний в зуме, но они переделали. Я знаю, что они провели четыре группы очень хорошо школы приемных родителей в онлайне. То есть это такое достижение, то, чем можно гордиться. Мы более адаптивны, чем нам кажется. В каких-то ситуациях мы делаем то, что до этого ― спроси меня неделю назад, я бы сказала: «Это невозможно», и тут раз ― я это делаю, и оно получается. Да, это такой опыт.

Мы видели огромные примеры объединения, когда собирали средства индивидуальной защиты врачам, когда идет помощь, например, организации «Старость в радость», которая занимается помощью домам престарелых. То есть такие примеры, когда, сидя каждый в своей конурочке, люди тем не менее объединялись, спасибо интернету, и появлялась такая мощнейшая синергия ресурсов, решались задачи очень масштабные, да, хотя каждый сидел в своих тапочках около своего ноутбука.

Это то, что мы о себе узнали, что мы это можем. Плюс очень много информации, которую каждый может получить лично о себе. Тому же ребенку, например, полезно поразмышлять о том, как он учится, когда он это делает сам, что ему сложно, что ему легко, что у него получается, что у него сначала никак не получалось, а потом он научился, как, например, удерживать внимание на экране или что-то еще.

Из любой ситуации можно много извлечь полезного, если направлять туда внимание и думать об этом, да, то же самое переосмысление практик, так ли уж нужно всем непременно ехать в офисы и сидеть в этих опенспейсах, не все ли равно, откуда человек отвечает на рабочую электронную почту ― все это важная информация. Очень много чего мы узнали про себя в семье, например, потому что обычно, в общем, мы не очень много общаемся, если брать городских жителей, занятых, работающих, мы не очень много общаемся, например, со своими детьми. Они там где-то в школе на развивалках.

На заднем плане.

Может быть, они и на переднем плане, но физически мы не очень много их видим. И тут вдруг они нам достались 24/7. Сюрприз! И сначала было много паники, потом, я смотрю, люди научились, приспособились, начали рассказывать, как они сделали какие-то новые традиции, рутины, играли в настольные игры, что-то еще делали. Дети много чего освоили по быту, у нас дети освобождены от быта же полностью, они же учатся, они же готовятся к ЕГЭ, это же святое. Многие дети впервые в жизни помыли посуду, подмели пол. Я считаю, это тоже очень замечательно.

Многие дети увидели вообще своих родителей работающими, это проблема городского ребенка, что он никогда не видит своего родителя работающим. Для него родитель исчезает, а потом появляется, и когда родитель появляется, ребенок считает, что родитель специально для него и, в общем, должен его развлекать, ублажать, или контролировать, или что-то еще. А тут вдруг ребенок увидел, что у родителя какие-то свои дела, какая-то своя жизнь, он чем-то другим занят, а мне нужно самому о себе позаботиться, а мне нужно самому придумать, чем заняться.

Этот опыт скуки, опыт, чем заняться, поиск этого, мне кажется, для современных сегодняшних детей просто неоценимый опыт, которого они практически лишены, потому что мы все время их куда-то тащим за шиворот с криками «Жуй-жуй, глотай, а то не успеем». Замечательно, что они это попробовали, что многие из них научились изобретать игры, вспоминать, как самим себя занимать. Кто-то даже уже озверел от планшетов и мультиков и начал книжки читать, кто-то еще что-то, да. Есть свои плюсы всегда.

Интересно, а что вы для себя нового вынесли и чему научились сами?

Для меня, как для всех, у кого вся работа мгновенно никуда не делась, а, во-первых, переместилась полностью в онлайн, во-вторых, еще и увеличилась в объеме, понятно, как у многих психологов, да, в это время, я особенно остро почувствовала эту проблему, которая возникает при дистанционной работе, когда стирается грань между работой и не работой, когда работа начинает заполнять вечера, утра, выходные. Ты уже не понимаешь, это рабочее время, не рабочее время, выходной день, будний день.

В какой-то момент я поняла, что это все просто совершенно неправильно, нехорошо и неполезно, и пришлось устанавливать волевым образом выходные, потом пришлось сделать отпуск, потому что я уже поняла, что иначе выгорание встретит меня у входа, а вовсе не братья. Мне кажется, это одна из задач, которую многим сейчас пришлось и придется уметь решать, ― без смены обстановки, без смены физического своего нахождения в пространстве разделение времени на рабочее и нерабочее, просто чтобы восстанавливаться, если мы не хотим все время быть истощенными.

Вы сказали про выгорание. Обычно про выгорание говорят, когда люди на работе перегорают, а сейчас я столкнулась с тем, что читаю и вижу очень много людей, которые про свои отношения так начали говорить именно внутри семьи, потому что они друг от друга устали, они оказались друг к другу не готовы, к себе, к детям. Вот это эмоциональное выгорание очень сильно помешало людям, с одной стороны, они оказались вместе и могли бы друг о друге что-то узнать, но нет. Как с этим справляться?

Понятно, что выгорание начали изучать впервые, когда речь шла о работе, причем о работе такой хелперской, просто потому что там оно очень заметно. Мы всегда начинаем что-то изучать, любое явление, с тех случаев, когда оно прямо бросается в глаза. Но постепенно стало понятно, что механизмы, которые лежат в основе этого процесса, в основе выгорания или эмоционального истощения, наступающего в результате длительной нагрузки, в общем, существуют в самых сферах жизни.

Могут эмоционально истощаться работники не только хелперских профессий, но и других, могут эмоционально истощаться родители, могут эмоционально истощаться волонтеры, могут эмоционально истощаться люди в отношениях. То есть это все те ситуации, когда выдерживание сменяется невыдерживанием, когда мы выдерживаем нагрузку, выдерживаем нагрузку и, в принципе, если все нормально, если как-то, в общем и целом, плюсы ситуации и требования, которые она предъявляет, уравновешиваются, то мы можем это выдерживать достаточно долго.

Собственно говоря, это и есть жизнь взрослого человека, да, мы выдерживаем нагрузку. Когда-то мы устали, когда-то мы отдохнули, и в обычной жизни у нас как-то все для этого сделано более или менее, чтобы это получалось. Немножко устали друг от друга ― пошли каждый в свою компанию друзей. Съездили в командировку, соскучились друг по другу ― провели романтический уикенд вдвоем. То есть есть некая такая жизнь в этом, живое такое изменение этой дистанции, как дыхание.

Когда есть какое-то искусственное вмешательство либо люди искусственно разделены, были такие семьи, которые оказались искусственно разделены, да, оказались в разных странах на момент введения ограничений и вот так и застряли. Есть люди, которые, наоборот, оказались искусственно обречены быть в тесном контакте, и никуда не денешься. Сразу дыхание затрудняется, да, сразу это становится невозможным, этот естественный баланс. И, естественно, это начинает истощать.

Через какое-то время мы перестаем справляться с напряжением, оно становится для нас слишком, чересчур, перебор, и наступает истощение. Это люди описывают как выгорание. Это не значит, что это навсегда, поэтому я призываю никого не бежать сейчас принимать какие-то решения, разводиться или что-то еще. Давайте подождем, немножко восстановимся, посмотрим, как оно будет. Но это вполне такое естественное понятное состояние.

Если дети закончили учебу и очень радуются, то многие люди поняли, что они, например, в том объеме, в котором раньше были нужны в своих профессиях, уже не нужны. Я, например, разговаривала с девушкой, которая парикмахер, прямо до паники у нее доходило, когда она сидела дома и понимала, что сейчас все научатся стричься сами, ее профессия будет не нужна. И ведь действительно, сейчас многие люди лишились работы, им снизили зарплату или за свой счет они как-то ушли в отпуска. Дети радуются на каникулах, а многие люди все-таки приспосабливаются, продолжают к тем изменениям, которые принес коронавирус. Есть ли способ победить эту тревогу? Реальность не такая веселая, хоть открыли кафе и веранды.

Реальность совсем невеселая, потому что процессы, которые запущены всем этим, только еще разгораются, только еще начинаются, да. Допустим, даже эпидемия уйдет, но экономический кризис, ей вызванный, еще только набирает разгон. Поэтому все эти тревоги понятны. Как раз, я думаю, парикмахер сейчас, скорее всего, много работает.

Сейчас уже да.

Да, и, может быть, даже немножко с тоской вспоминает то время, когда можно было посидеть. Понятно, что что-то в жизни всегда уравновешивается. Но, безусловно, есть основания для тревоги, безусловно, будет падение и спроса, и активности, экономическое падение, люди совершенно справедливо обеспокоены. То есть это не какая-то иррациональная тревога, да, какая-то такая невротическая, она совершенно адекватная, нормальная, тревога взрослого человека за будущее свое, своей семьи, за возможность содержать себя и своих близких. Это совершенно адекватные переживания.

Что тут можно делать? Это не то, что можно какими-то мантрами убрать. Это про планирование, про вопрос самому себе, что я могу сделать, какие мои действия, какой у меня план А, B, C и D на этот случай, на тот случай, какие ресурсы я могу подтянуть, к кому я могу обратиться за помощью, от чего я могу отказаться. Все те задачи, которые сейчас каждый из нас решает, выстраивая свою жизнь, притом что мы по-прежнему не имеем достоверных сведений, как будет дальше: будут ли повторные закрытия, не будут? Когда все нормализуется, мы не знаем, и это, конечно, тяжело, эта неопределенность выматывает.

Есть какое-то сопротивление, я заметила, потому что любой человек, который уже, казалось бы, состоялся в профессии, завел семью, посадил дерево, построил дом, оказывается сейчас выброшенным в новые условия. У него не на что содержать этот дом, и дерево засыхает. Внутреннее сопротивление, что я вроде бы уже самодостаточный был, а теперь опять двадцать пять. Люди как раз в этих детей превращаются, лапки наверх, ничего делать не буду, не знаю как.

Понятно, что при любых таких обстоятельствах у каждого из нас есть такой выбор, да, все-таки сохранить такую субъектность, сохранить за собой управление процессом, Хьюстоном все-таки быть или действительно превратиться в такую щепку в потоке: со мной это случилось, что я могу сделать?

И опять, какие-то периоды такой слабости, бессилия и поднятых лапок, наверно, нормальны, да, иногда они дают такую необходимую передышку, какую-то паузу, человек колотился-колотился, строил, не знаю, бизнес, и вдруг так получилось, именно в этот момент, у него какие-то кредиты, у него такой бизнес, очень зависимый от офлайна, от реала, именно в этот момент его подкосило.

Конечно, у него есть основания переживать, расстраиваться, отчаиваться. Может быть, имеет смысл в каких-то ситуациях позволить себе это на какой-то срок для того, чтобы перезагрузиться и дальше думать с какими-то новыми силами. Но важно, чтобы даже это было контролируемо, чтобы центр управления оставался у меня, чтобы я мог себе сказать: «Так, в ближайшую неделю я ничего не понимаю, у меня нет достаточной информации для принятия решений. Не буду принимать никаких решений, буду, не знаю, гулять, отдыхать, спать, восстанавливать силы для будущего, а через неделю подумаю снова». Это нормально.

Ненормально, когда мы теряем полностью управление и становимся такой вот щепкой в потоке, которую куда-то несет, я ничего не могу сделать. Это, конечно, и неполезное состояние, и такое с не очень хорошими перспективами. Мне кажется, самая главная задача каждого человека в кризисе ― это сохранить субъектность, сохранить такую авторскую ситуацию, что все-таки это моя жизнь, все-таки я тут прокладываю путь, а не какие-то события вокруг меня за меня решают.

Спасибо большое, у нас время незаметно подошло к концу. Выходит, нужно адаптироваться и продолжать, не быть щепкой в потоке. Желаю нам всем удачно прожить грядущие месяцы и принять те изменения, которые нас ждут, справиться с ними.

Отдохнуть немножко летом.

Отдохнуть. Спасибо вам большое, Людмила! С нами была Людмила Петрановская, семейный психолог. Это Дождь, «Психология на Дожде», я Александра Яковлева. Людмила, до свидания!

Всего доброго!

До свидания, зрители! Спасибо, что смотрите нас. До новых встреч!

Фото в коллаже: otkazniki.ru

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.