Что делать, когда ребенок отказывается идти в школу или делать уроки, почему слово «извинись», произнесенное в приказном тоне — огромный вред, и наконец, как понять собственнного сына или дочь и стать ему настоящим другом? Ответы на эти вопросы смотрите в третьей части беседы психолога Юлии Гиппенрейтер с родителями.
Когда-то я на встречах беседовала, в основном, на тему как общаться, и моя первая книжка «Как общаться?». Моя преданность этому методу, который изобрели гуманисты, не я сама, я как бы транслятор этого. Как вам сказать? Все эти способы воспитания ребенка проходят, если ваше общение пронизано слушанием его. Ведь что значит принять его желание? Это значит его выслушать. Что значит не принять его желание? Это значит выслушать нежелание, понимаете? Что значит помочь ему в понимании? Это значит выслушать его непонимание. Выслушать: а что именно тебе тут интересно, что именно тебе тут неясно, как именно ты себе представляешь это, расскажи? Не торопитесь высказывать свое мнение. Поэтому метод слушания, внимательного слушания, молчаливого слушания, молчаливого, там ведь я очень много, много раз повторяю: «Держите паузу, если хотите слушать — помолчите, не торопитесь говорить свое мнение, свое предложение».
Ко мне подошла мама и говорит: «Что делать, если мой 13-летний ребенок ничего не хочет, вообще ничего не хочет?» — «Послушайте, как он ничего не хочет?». «Вообще-то не ничего, он хочет сидеть за компьютером» — «Послушайте, что там ему интересно, только тогда у вас будет контакт, тогда вы сможете хоть чем-то ему помочь». А мама говорит: «А я ему говорю: «Займись, например, этим, займись этим, займись этим, займись этим»». Но никогда не займется, это все равно, что возьми себе в невесту вот эту или эту, или эту, или эту. Он говорит: «Да нет, мне вот эта нравится» — «Нет, она не годится, вот ты одну из этих». Но ведь не будет это работать, это не работает в любом возрасте, но только на другом содержании. Маме это, может быть, кажется интересным и ценным, но ведь расти-то ему, понимать ему, зажигаться желанием ему, а без желания ничего не будет, понимаете?
Теперь «но». «Но» состоит в следующем: слушать надо, но не используйте это как технику только. Я ему говорю: «Ты не хочешь». Она говорит: «Не хочу, и я не знаю, что делать дальше». «А для чего вы сказали «ты не хочешь»? Чтобы отработать то, что написано в книжке: «Повторите, что сказал ребенок»? Вы повторяете, а ничего. Так вы же, просто повторение — это же не слушание. «Ты не хочешь, хорошо». Он говорит: «Не хочу». Что в вашей голове дальше? «Ага, наверное, тебе не нравится это». Можете продолжить, да, конечно, бывает, что не знаешь, как продолжить. Но подумайте немножко: что почему, наверное, тебе не нравится. «Не хочу идти в школу». «Тебе не нравится в школе?» — «Да, не нравится, мне не нравится, как они на нас кричат». «Тебе не нравится, как кричат учителя?». И что в вашей душе происходит? Вы же встаете на его сторону, а вам тоже не нравится.
Ты знаешь, в каждый момент подкрепите его позитивно: «Это хорошо, что тебе не нравится, никакому нормальному человеку не будет нравиться, если на него кричат, значит у тебя есть... Когда на тебя кричат, на любого человека, и на тебя тоже — это оскорбительно, правда же?» — «Правда». И тут ребенок начинает чувствовать, что вы его понимаете, не просто потому, что вы повторили его слова, а вы стали думать вместе с ним, понимаете? Это «но». Поэтому иногда мне говорят: «А вот активное слушание не работает. Я все повторила, что он сказал, а ничего не получилось». И мне в таких случаях хочется сказать: «Не надо повторять, не повторяйте, вы просто молчите лучше и внимательно на него смотрите, и кивайте головой, и старайтесь подумать немножко». Вот это «но».
Теперь еще я хотела. Взаимоотношения взрослых в семье — у меня тут написано. Но вы понимаете, что это среда, в которой он будет усваивать именно человеческие, собственно, человеческие моральные, нравственные какие-то вещи. И личностные. Если папа с мамой ругаются, то ребенок будет ругаться и на папу, и на маму. И если мама будет говорить или там как в примере: «Ты нагрубил папе, извинись». Ребенок не хочет извиняться. Почему? Потому что он не понимает, почему он должен извиниться, и вообще это чисто формальное требование. Вообще «извинись» — это плохая рекомендация ребенку. Если он сделал какой-то вред человеку, родителю, очень часто он это делает из мести, из-за того, что накопилась ненависть к родителю, к маме, ненависть копится. Вы можете это принять, что ребенок может ненавидеть временно, я не имею в виду на всю жизнь, но накопиться может у него? Дело в том, что наши обиды переходят в гнев, понимаете? Обиды, нехватка внимания, впечатление, что меня не любят, — оно во что переходит? Эмоции, понимаете, сообщающиеся сосуды, и боль переходит в гнев. На взрослых отношениях вы можете в этом убедиться, я думаю, что вы это знаете.
Ребенок не злой от природы никогда, никакой ребенок не злой от природы. Человек не злой от природы. Это пишет, я в это верю, но я еще верю человеку — Александр Нилл, я вам очень рекомендую его книжку «Саммерхилл». Саммерхилл — это немецкое название места, где была школа. Английский педагог, психолог и гуманист Александр Нилл, он 40 лет содержал школу, в которую поступали дети, с которыми не могли справиться родители и школы, обычные школы, их вычищали, вот туда отсылали. Это частная школа, если были деньги у родителей, они там как-то платили, недорого, чтобы прокормить там... Это замечательная книжка. Он пишет, что: «Весь 40-летний опыт мой убедил меня, я подозревал, но за 40 лет я окончательно убедился, что дети не злые». А приходили к нему очень озлобленные дети, и в этой школе они отходили от этого гнева. Как можно отойти, да, отогреться? Потому что там так было поставлено дело.
И с чего он начинал? Он говорил: «Учиться тебе необязательно. В школу можешь не ходить, если не хочешь». Там был пансион, они там ели, спали и учились. Школа была. «Можешь на уроки не ходить» — «Ура!» В среднем, я не помню, то ли три недели, но это запущенный случай. Тут неделю вы предсказали, девочка там полнедели не ходила, они три недели болтались, болтались. От 6 до 17 лет — такой контингент был. Там красивые вещи. Приходили туда хулиганы и воры. Юный вор приходил. «Что мне приходилось делать? Как его вылечить от воровства? Я с ним шел воровать соседских кур». Как вам, а? «Потому что я должен был к нему присоединиться».
А смотрите, такой пример он приводит: «Я крашу дверь белой краской масляной», он красит, директор школы, но он там с ними жил, он все делал. «И если придет малый и начнет лепить сырой глиной в дверь — я на него наору. Но если он уже пожил в нашей школе...». Поорать иногда можно незлобно, и он знает, что понимает его. Ну баш на баш: тот ему наляпал, а этот его... «Но если это будет делать только что прибывший в школу, запущенный ребенок, тоже кидать глину в дверь — я начну с ним вместе этой глиной ляпать в дверь». Как вам нравится? Здорово, да? Почему? «Я, — говорит, — должен». И когда он это делал, он на разных примерах это показывает, когда он это делал, то дети изумлялись в первый момент. Он говорил подростку: «Кури. Я, — говорит, — вижу у него никотин на пальцах». Я говорю: «Кури. Я, — говорит, — закуриваю и ему предлагаю». Он говорит: «Сэр, я не курю». Только что прибыл, такой чистенький, примерный? «Да ладно, — говорит, — враль, бери-бери. Ладно, давай вместе покурим» и т.д.
Почему он это делал? Чтобы, он пишет: «Я принимал то, что ребенок в себе ненавидел уже, что он в себе осуждал, и я это принимал». И дети потом, он этих малых парней спрашивал: «Что на тебя произвело впечатление?». Он говорит: «Ты первый, кто меня принял в этих моих недостатках», поняли? Принять в недостатках. А как тяжело? А что надо с собой сделать? Какую революцию произвести, да? Принять его. Он на вас злится, он вам портит ковер, грязными ботинками шлепает, но он не знает, он не приучен. Не буквально так, конечно, вы можете сказать: «Я вообще-то очень огорчена», но не ненавидеть, не орать, не орать, потому что он не понимает. Но если он стойко не понимает и стойко вредит — надо понять: он вам мстит почему? Но это так, это насчет техники.
