Все родители хотят, чтобы их выросли дети по-настоящему счастливыми. Но зачастую взрослые сами гасят любознательность, которая так важна для развития и правильного восприятия окружающего мира ребенка. Как не замедлять живость детей, рассказывает психолог Юлия Гиппенрейтер в первой части своей беседы с родителями.
Гиппенрейтер: Я хочу представить вам моего мужа, Алексея Николаевича Рудакова. Он по профессии математик, профессор, работал в разных университетах, но в последнее время помогает мне работать с родителями и не только с родителями, просто со взрослыми, а также такой бессменный критик всех текстов, доброжелательный критик, который… иногда мы вместе даже пишем. Давайте начнем. Ваши усилия и ваши заботы, конечно, концентрируются вокруг того, как воспитать ребенка, вырастить ребенка, детей вообще. Мы тоже последние годы очень-очень-очень, почти что профессионально, этим заняты.
Но, знаете, что такое профессионально? В этом деле нельзя быть профессионалом, совсем. Потому что воспитывать ребенка — это просто душевный труд и искусство, я не побоюсь сказать это слово. Поэтому когда доводится встречаться с родителями, то лично мне совсем не хочется поучать пришедших, всех вас, и я не люблю, когда меня учат, как делать. Я думаю, что вообще поучения — это плохой глагол или существительное. Особенно в отношении того, как воспитывать ребенка. Об этом стоит думать, этими мыслями нужно делиться, и эти мысли или эти темы нужно обсуждать. И я как раз шла с таким настроем сюда, чтобы мы с вами думали вместе над этой очень сложной и почетной миссией — воспитывать детей. Я знаю уже по опыту и встреч, и некоторых вопросов, которые приходят и по почте тоже, что дело часто упирается в простые вещи: как сделать так, чтобы он учил уроки, чтобы он убирал игрушки, если начать с маленького, чтобы он ел ложкой, а не лез пальцами в тарелку и как вообще избавиться от его истерик, непослушаний, как сделать так, чтобы он не грубил, и пошло и поехало.
Знаете, вот однозначных ответов на это нет. Почему нет ответов? Потому что, вообще говоря, ребенок — это очень сложная креатура, а родитель — тем более. А когда вместе — ребенок и родитель, то система (или там родители и еще бабушки), то вообще неимоверно сложная система получается, закручиваются мысли, установки, эмоции, привычки, причем установки иногда неправильные и вредящие, отсутствие знания, понимания друг друга.
Поэтому каждая проблема, которая возникает с ребенком — не хочет учиться (ну, давайте такую, совсем простую, казалось бы, да?). Как сделать так, чтобы он хотел учиться? Да никак, не заставите. Так же, как нельзя заставить любить. Ну вот поэтому, конечно, у вас эти вопросы есть, и они возникнут, и мы будем их обсуждать. Но все-таки вначале давайте поговорим о более общих вещах. Опять-таки не для того, чтобы расплыться по древу с общими словами — вот это самое страшное, общие слова — это самое страшное. Но есть кардинальные принципы или кардинальные знания, которыми мне бы хотелось поделиться, а начать все-таки с того… Знаете, я бы начала с вопроса: «Каким вы хотите человеком, чтобы вырос ваш ребенок?». Каким человеком вы хотите, чтобы вырос ребенок?
Конечно, у каждого есть в уме ответ, тоже в общем виде. Наверно, счастливым — вы киваете головами — и успешным, правильно? Чтобы он мог успешно прожить в жизни, да? Счастливо прожить. Если теперь задаться вопросом, а что значит успешно, тот тут есть некоторая неопределенность: успешный человек — это какой? Но теперь в наше время развивающегося капитализма в России — чтобы деньги были, да? Но мы знаем, что богатые тоже плачут. Так что, ну может быть, успешный в этом смысле будет, но а будет ли у него благополучна жизнь эмоциональная, да? То есть хорошая семья, хорошее настроение. Так что «счастливость» очень важна.
А может быть счастливый человек, не очень социально высоко и финансово взобравшийся? Может ли быть? Может быть. И тут приходится думать, на какие педали надо нажимать в воспитании ребенка, правда же? Есть общие слова — «образование» и «воспитание». Значит, прежде всего, хочется я его «образовывать» (ну, это святое дело) и воспитывать. И вот может быть, мы от этих понятий будем отталкиваться, когда будем обсуждать детей. Но до этого мне бы хотелось начать с конца, с успешных счастливых взрослых.
Примерно полвека тому назад такие успешные счастливые взрослые были описаны специально, исследованы психологом. Это очень важное знание в результате получилось, потому что там обнаружилось несколько неожиданных вещей, которые вот так не придумаешь. Психолог такой американский Маслоу, или Маслов по-русски, он заметил сначала двух–трех, а потом стал высматривать в окружении, а потом уже исследовать по литературе и по биографиям каких-то особенных людей, которые очень хорошо живут, вот в каком-то очень интуитивном смысле. Они получают удовлетворение… Вот даже есть два слова: удовольствие и удовлетворение. Ну, можно сказать, «удовольствие от жизни», можно так сказать, а можно лучше сказать «удовлетворение». Потому что удовольствие бывает: наелся, напился, лег спать, — удовольствие, да? Вот мы не за таким удовольствием гоняемся. Удовлетворенность человека. Они очень удовлетворены, они очень живы и очень любят жить и работать в избранной ими профессии или области, живут, играя и получая удовольствие от жизни. Мне тут вспоминаются строки Пастернака: «И быть живым, живым и только, живым и только до конца». Вот, живость. Хочется, чтобы вот так жить, правда, каждому хочется?
И вот он заметил, что вот по этому параметру, когда этот человек бросается в глаза, то там получается целый комплекс других свойств. Каких? Ну, оптимисты, это понятно. Там нет таких нудных или скучных, или депрессивных вот в этом наборе, который он так вот присмотрел и описал, а оптимисты. Они доброжелательны. Понимаете, вот когда человек живой, то он незлой и независтливый, он доброжелательный. Они очень хорошо общаются, у них, в общем, такой не очень большой круг друзей, но верных друзей. Они хорошо дружат, и с ними хорошо дружат, общаются. Они любят глубоко, и их глубоко любят — в семейных отношениях или романтических отношениях.
Но вот что интересно, они, когда они работают, то они как будто играют, они не различают труд и игру. Трудясь, они играют, играя, они трудятся. Играя, они трудятся — в этом смысле у них очень хорошая самооценка, не завышенная, они, понимаете, такие не снобы, не выдающиеся такие вот, не стоящие над другими людьми, но достаточно уверенные, относятся к себе положительно, с уважением. Ну, еще несколько свойств, но, может быть, этого достаточно. Я спрошу: хотелось ли вам так жить? Мне бы очень хотелось. А хотели бы вы, чтобы таким ребенок вырос? Безусловно.
Ну и хорошая новость состоит в том, что вот такими дети рождаются, вот с таким потенциалом. Дети рождаются именно — я не хочу сказать такими сложившимися — но они кандидаты в таких людей. И что здесь самое главное: в них заложен потенциал, не только я имею в виду психофизиологический, определенная масса мозга, но у них жизненная сила. Жизненная сила, творческая сила. Я напомню вам очень часто произносимые слова Толстого, что ребенок от пятилетнего до меня проходит один шаг, а от года до пяти лет — огромное расстояние. Он проходит, ребенок. А от рождения до года — вроде как бездна. От рождения до года, от года до пяти жизненные силы приводят к тому, что ребенок сам развивается.
Для вас это не новость, но почему-то мы это принимаем как должное: ну да, конечно, уже сел, ну да, конечно, уже там берет предметы, уже улыбнулся, уже первые звуки, уже встал, уже пошел, уже начал говорить. И вот если нарисовать кривую вот такую вот, она круто идет [вверх], потом замедляется, вот мы взрослые. Останавливается ли она где-то? А, может быть, она даже и падает? Вот «быть живым, живым и только» — это не останавливаться и тем более не падать. Что для этого нужно? Вот здесь, вначале, поддерживать эти живые силы ребенка. Как? Давать ему свободу развития.
Вот здесь начинается трудность. Что значит свободу? Какую свободу — что хочет, то и делает? Сразу начинается воспитательная нотка: «что хочет, то и делает». Вот не надо так ставить вопрос. А что он хочет? Он очень много хочет, он лезет во все щели, да? Все потрогать, все взять в рот вначале (рот — это орган познания вначале, очень важный), всюду залезть, отовсюду… ну, не упасть, ну уж, по крайней мере, да, испытать свои силы, залезть и слезть, может быть, неловко, что-то сломать, что-то разбить, что-то бросить, в чем-то испачкаться, залезть в лужу и так далее. В этих пробах и в этих всех стремлениях он развивается — это необходимо.
Но самое печальное, то хорошая новость, а плохая та, что это может угасать. Угасать что? Любознательность. Если «не задавай глупых вопросов» ему говорят, «вырастешь, узнаешь», если… Значит, что еще угасает? «Вот это не делай, а делай вот что», «хватит тебе дурацким делом заниматься, вот ты бы лучше…». Правильно? Значит, конечно, без нашей помощи, нашего участия, подкидывания разнообразных вещей: цветных картиночек, книжечек, чтения, игрушек — хотя необязательно много игрушек, он в один брусочек в такой деревянный может играть разные игры, что и делают ребята в деревне, на палочках скачут, да, а не на разукрашенных искусственных лошадках. Ну вот. Вот без подпитывания его любознательности, конечно, она может быть где-то в других стадиях развиваться, но если соразмерить наше подпитывание и его стремление, то их трудно сопоставить: его стремление сильнее, а наше участие может гасить, потому что мы даем не то, требуем, может быть, то, что сейчас ему не надо. Больше того, ему не надо, он начинает сопротивляться, мы гасим сопротивление — вот это ужасно. Гасить сопротивление. Чем? Шлепками, наказанием.
Вот что родители, какие вопросы задают: «А вот как вы относитесь к наказаниям?». А почему вообще встает вопрос о наказаниях? Наказание когда возникает? Когда я, как родитель, хочу одно, а он хочет другое, а я хочу его продавить: нет, вот делай это. Ах, не делаешь? Я тебя накажу. Или подкуплю: будешь учиться, за пятерки — рубль, за двойку — плетка. Ну, я так, схематично.
Рудаков: Ремень.
Гиппенрейтер: Хорошо, ремень. Значит, саморазвитие. И к этому надо относиться очень внимательно. Сейчас очень стали распространяться ранние, я не знаю, усилия родителей раннего обучения, раннего развития, раннего чтения, ранней… я не знаю там, подготовки к школе. Зачем? Дети должны до школы играть. Вот смотрите, играют вот эти — я не назвала тех людей, о которых вначале, взрослых, их назвал американский исследователь «самоактуализанты». Самоакуализанты. Они актуализируют свои силы. Вот один из них наверняка такой — Ричард Фейнман, физик, лауреат Нобелевской премии. Я в своей книжке описываю, как его отец, простой торговец рабочей одеждой, воспитывал. Он ходил с ним на прогулку и спрашивал: «Как ты думаешь, ну, например, почему птицы чистят перышки. Почему? Вот они сели, прилетели — понаблюдай — и чистят перышки. Что они делают, почему?». Он говорит: «Наверное, они так вот выправляют перышки после полета». А он говорит: «Смотри, вот те, которые прилетели, выправляют перышки, и те, которые давно сидят, тоже чистят перышки». «Да, — говорит, — наверное, это неверно».
Вот таким образом он воспитывал в нем любознательность. А кроме того, когда он чуть-чуть подрос, он опутывал свой дом проводами и делал электрические цепи и устраивал там всякие звонки и параллельные и последовательные соединения лампочек, и потом стал чинить магнитофоны в своей округе. В 12 лет.
И вот он вспоминает, уже, будучи взрослым, рассказывает о своем детстве. «Я, — говорит, — например, все время играл. Я все время играл. Например, мне было очень интересно: из крана течет вода, и почему-то она идет на конус. Я думал: по какой кривой? Почему там кривая, я не знаю, но какая-то кривая там была. И я, — говорит, — стал ее вычислять. Наверняка она уже давно вычислена там, в математике, в физике. Но какое это имело значение, мне самому было интересно». Когда он стал студентом, а нет, он уже преподавал, уже ученым, но молодым очень, он работал над проектом атомной бомбы, и вот он говорит, настал такой период, когда вот голова пустая. И думаю: ну, наверное, я уже выдохся. Сижу в кафе, смотрю — тарелка, какой-то студент кинул тарелку другому. И она, говорит, крутится и качается. А то, что она крутится, и с какой скоростью, видно было, потому что на дне был какой-то рисунок. И я заметил, что крутится она быстрее раза в два, чем качается. Думаю, интересно, какое соотношение между вращением и колебанием? Стал думать, что-то вычислил, поделился со своим профессором, старшим товарищем Бете, крупным физиком. Тот говорит: «Да, это интересное соображение, но а к чему тебе это?». «А, — говорит, — просто так, а мне, говорит, интересно». Тот пожал плечами, говорит: «Странно, чем ты занимаешься». «Но на меня это не произвело впечатления, — он говорит. — Я стал думать и применять это к вращению атомов и колебаниям электромагнитным, там каким-то вещам». И он сделал крупное открытие, за которое получил Нобелевскую премию. А началось с тарелки, которую студент бросил в кафешке. «И мне стало интересно, а почему это колеблется так?». Это детское восприятие, сохранившись у него… вот он не стал замедляться в своей живости.
Давайте вернемся к нашим детям. Как не замедлять их живость? Чем мы можем им помочь? Знаете, над этим ведь думали очень многие талантливые педагоги, вот, например, Мария Монтессори. Она говорила: ну не вмешивайтесь, он чем-то занимается, дайте ему это делать. Не перехватывайте у него ничего, никакое действие: ни завязывание шнурков, ни карабканье на стульчик, если он еще маленький, ни дальше… что там еще? Владение ложкой. Не критикуйте тем более, потому что как только он… Ну, или дальше — не подсказывайте ему и не критикуйте: «Ну как ты, почему ты два плюс три говоришь — шесть? Ну как же так? Ну ты подумай сам». Вот понимаете, вот эта вот поправка, элементарные поправки «я умней, ты слабак» убивают очень много — желание это делать. «Ну почему ты так складываешь лего? Не так надо. Кубики — не так надо, а вот как. Железную дорогу — ну ты посмотри, как это надо прикреплять-то?». Дайте повозиться самому. Вот видите, даже этот учитель сказал: «А зачем тебе это надо, чего это ты не тем занимаешься?». А он говорит: «А мне наплевать, что он так сказал». Ну, он так грубо не говорит, а мне, говорит, все равно, я пожал плечами и продолжал думать.
Итак, огромное уважение к ребенку должно быть: к его возне, его пробам, к его усилиям. Как только вы будете… Монтессори говорила: наблюдайте. Наблюдайте. Если нужно, она сам скажет: «А вот как это?». Этот же Фейнман спрашивал: «Пап, а вот у меня грузовик, а в нем шарик. Я толкаю грузовик, а шарик откатывается к задней стенке. Почему?». Он обращается сам. «Давай подумаем вместе». Ну, он говорит: «Папа, необразованный в физике, он говорит, это называется инерцией, сила инерции, а дальше как и что — я не знаю». И ребенок растет с загадкой.
А еще один случай описан вот такой загадки. Наш знакомый, математик, хороший знакомый, вел кружок с дошкольниками, и он задал вопрос дошкольникам (там был его сын и два еще приятеля): чего больше — прямоугольников или четырехугольников? Там квадрат, прямоугольник, четырехугольник. Ну понятно, что квадрат является и прямоугольником, и четырехугольником. Значит, четырехугольников больше, конечно. Да? Прямоугольников меньше, а квадратов еще меньше. Так, в природе. Это называется заниматься математикой, логическое мышление. Ребята, 4–5 лет им было, все хором сказали: квадратов больше. Почему? И тут, говорит, пошли всякие соображения: потому что в комнате больше квадратов, трубы квадратные, еще что-то, и я их оставил в покое. Ну так, поухмылялся: пускай думают.
Через полтора года, в возрасте около шести лет, его сын сказал: «Пап, мы тогда неверно ответили, четырехугольников больше, чем квадратов». И очень четко объяснил мне, и с чего этот папа умный, он совершенно замечательно занимался с этими детишками, говорил: «Вопросы важнее ответов». Не торопитесь давать ответы, не торопитесь за него делать — ни физически, ни логически, ни думать, ни понимать.
