Березовский: «Я считаю, что Навальный — герой»

Желнов: Вот, мы с Митей приехали в графство Суррей, это под Лондоном, к Борису Абрамовичу Березовскому.

Еловский: Это один из самых одиозных и популярных русских персонажей во всей Великобритании и, может быть, во всем зарубежье.

Желнов: Причем вот это новодел, хотя смотрится, как абсолютно старый дом. Сам Борис Абрамович рассказал, что этому дому от силы лет 25 и приобрел его, соответственно, Борис Абрамович в 2000 году, когда и уехал в Англию. Ну, что нам интересно узнать от него…

Еловский: Конечно, интересует его политическое участие во всех событиях в Москве, в России, кроме того, сейчас огромное внимание и местной британской общественности приковано к громкому судебному процессу. Постараемся узнать все подробности.

Желнов: Вот мне кажется, как раз интереснее узнать, скорее, троллит или не троллит он сейчас всех этими своими письмами в адрес патриарха, в адрес Путина, еще, он сказал, готовит одно письмо, ну, и, конечно, хистори.

Борис Абрамович, отсюда же есть выход на террасу?

Березовский: Да.

Желнов: Прямо целый обед…

Березовский: Я предлагаю вот сюда, по дорожке. Кстати, вот эту вот березу, помните, там Рогозин говорит: «Я посажу березу». Вот, он опоздал.

Желнов: Вот эти письма патриарху сначала, потом Путину, которые опубликовали, вы это все всерьез, либо это такой, как в молодежной интернет-среде говорят, что это такой троллинг патриарха и Путина?

Березовский: На самом деле, восприятие зависит от того, кому это адресовано, прежде всего, то есть, они могут оценить, серьезно или нет, но поскольку письма открытее, то это могут оценить и те, кто прочитал эти письма. Не мне судить, как получилось, серьезно или несерьезно. Намерения серьезные, а реализация уже субъективная. Но, судя по тому, что была реакция и со стороны Патриархии, и со стороны офиса Путина, реакция, естественно, отрицательная резкая, мол, знать такого не знаю, из Лондона там что-то вякает, но для меня самое главное, что вот эта реакция означает, что повестка вручена. То есть, они не смогут сказать, что не читали эти письма. Для меня это и было самое главное, потому что это мое понимание о том, как можно остановить кровопролитие в России и что именно от этих двух людей, с моей точки зрения, - от Путина и от патриарха – зависит, прольется кровь для смены режима или это может произойти мирно, то есть, режим может передать власть мирным путем. И постольку поскольку они откликнулись, неважно, в какой форме, это означает, что я, по крайней мере, могу сказать, что если что-то произойдет – это их ответственность. То есть, они не использовали тот шанс, который существует и сегодня еще, хотя времени остается все меньше и меньше.

Еловский: Если вернуться к письму Путину. Вы там довольно по-свойски к нему обращаетесь – Володя…

Желнов: И тогда обращались, когда он был назначен.

Березовский: Все дело в том, что у меня есть история отношений, личная история. И я ему написал несколько писем совершенно личных и непубличных, так скажем, но когда он не слышал то, что я хотел ему донести, я считал совершенно корректным занять публичную позицию, тем более, что когда он избирался президентом, у меня была с ним личная договоренность на одну привилегию, на то, что имею право, в силу наших отношений, всегда формулировать свою позицию и иметь возможность донести до него эту позицию лично.

Желнов: Даже когда он стал?..

Березовский: Даже когда он стал главой государства.

Желнов: То есть, вы считаете, что тон обращения не должен был меняться, когда ваш хороший знакомый становится президентом?

Березовский: Подождите, давайте последовательно. Дело не в «хорошем знакомом». Я поддерживал Путина не потому, что он был мой хороший знакомый или даже, более того, у нас с ним были, не могу сказать дружеские, но точно товарищеские отношения. Я поддерживал его только по той причине, что считал, и мы с ним неоднократно на эту тему говорили, что он будет продолжать реформы, которые начал Борис Николаевич Ельцин, но просто избегать тех ошибок, которые Ельцин допускал (многочисленных ошибок), но не будет изменен вектор развития России. И как привилегию за то, что я много помогал ему и всем нам, как я считаю, в борьбе против Примакова, Лужкова… Это была альтернатива, на самом деле, как забывают. Да, Путин плохой, но и сегодня, я говорю, что это лучше, чем вариант Приимкова. Но это как бы отдельная история. И когда он уже стал президентом, мы уже достаточно регулярно встречались с ним и, действительно, он выполнял нашу договоренность о том, что если я аргументировано могу не согласиться с тем, что он делает, он меня выслушивает.

Желнов: И вы можете обращаться к нему?

Березовский: Естественно. Просто, я не люблю этого лицемерия, знаете, когда Владимир Владимирович, отошли в сторону – Володя. Вначале так и было. И первый по существу, публичный, скажем, конфликт, возник, когда Путин принял решение о том, чтобы сформировать семь федеральных округов и инициировал право снимать губернаторов, если против них возбуждено уголовное дело. То есть, таким образом, поменялась вся конструкция власти. Тогда еще не было идеи отменить выборы губернаторов, но она уже в воздухе стала витать. То есть, он присваивал право на то, чтобы избранные народом губернаторы отстранялись от власти совсем не народом, который их избрал, не импичментом, например.

И я с ним этот вопрос обсуждал, и он со мной не согласился, с моей точкой зрения. И тогда я ему сказал: «Ну, мы же с тобой договорились, тогда я ухожу в открытую позицию». И я написал ему письмо, которое было опубликовано в «Коммерсанте» в конце мая 2000 года, где я просто изложил свою позицию и опасность того, что он задумал и стал уже реализовывать. По-моему, обращение там было вполне уважительное, по-моему, «Уважаемый Владимир Владимирович…». Но постольку поскольку дальше события развивались достаточно стремительно, там подводная лодка «Курск», вот это все, и, в конечном счете, я уехал из России, абсолютно сознательно сделал этот выбор, постольку поскольку понял, что его ГБшное окружение оказывает на его доминирующее влияние и его менталитет оказывается, ну менталитет, в общем, разведчика, конспиролога такого, я бы сказал, все делать закрыто, публично говорить одно и делать другое и так далее, и так далее.

И я понял, что эту битву внутреннюю, вот эту вот с этими профессиональными разведчиками, профессиональными провокаторами я никогда не выиграю. Я принял вот это тяжело решение, о котором сказал своей жене Лене, что у нас есть два варианта: «Мы остаемся в России, у меня самые лучшие отношения с Путиным, я буду одним из самых близких к нему людей, но, - говорю, - Лена, максимум 10 лет и я буду болтаться на рее рядом с ним. Я думаю, что я буду даже болтаться перед ним, потому что тот разворот, который он сейчас делает и тот дальше путь, который он начал сейчас, он смертельный. Смертельный для России и смертельный для всех, кто будет поддерживать этот режим. Я ничего изменить не могу. Ну, а если мы уедем, то есть шанс выжить. Будет тяжело, потому что нас будут преследовать. - Я это все сказал 11 лет тому назад, когда мы уезжали. - И, тем не менее, мне будет очень сложно от него дистанцироваться, потому что будут говорить «вот, ты сам ему помогал, а вот теперь ты…», что, в общем, происходило до 2007-2008 года, потому что считали, что я в сговоре с Путиным, что вот мы такую игру разыгрываем: он - good guy, я – bad guy и прочее, и прочее.

Желнов: А вот если вернуться к оппозиции. Вы поддерживаете очевидно Болотную, вы поддерживаете Сахарова, но вам не кажется, что вот этими письмами, сначала патриарху, потом Путину и многочисленными другими обращениями к власти вы немножко стравливаете саму идею оппозиционности, потому что вся негативная энергия, которая должна быть направлена на нас со стороны власти, направляется на них?

Березовский: Мне многие мои приятели говорят: «Послушай, давай попробуем сделать так, чтобы ты стал положительным героем»…

Желнов: Это возможно?

Березовский: Сейчас объясню. «…И тогда ты будешь вот таким же, как на площади». А я говорю: «Но я тогда я буду одним из них». Их сегодня считают положительными героями, завтра их будут считать отрицательными героями. Вот, с Путиным произошло именно так: вот, герой - «хочу такого как Путин», а сейчас его ненавидит, практически, вся страна. Поэтому игра на симпатиях и антипатиях людей – это такая дешевая история. А вот линия, определяемая твоим собственным взглядом на жизнь, идеология – это совершенно другая история. И вот если мне кто-то скажет, что я идеологически менял свои взгляды, начиная с начала 90-х и до сегодняшнего дня – вот это разговор по существу.

Я, если проанализировать все, что я начал писать, став политиком, грубо говоря, особенно после того, как Путин пришел к власти, вы, во-первых, обнаружите, что все, что я говорил 10 лет тому назад – это вот ровно так и происходит, к сожалению. Понятно, что общественная система, общество подчиняется тоже определенным законам развития и эти законы никто отменить не может - ни Путин, ни патриарх, никто - и поэтому все было очевидно для меня еще в 2000 году. Друге дело, что я ошибался во времени. Я считал, что это произойдет быстрее. То есть, я оптимист, поэтому я считал, что народ прозреет и так далее, и так далее. И я говорил много лет тому назад то, о чем сегодня говорят лидеры вот этой площади. И у меня никакой ни зависти, ни претензии на это нет, потому что в политике, в отличие от науки, например… Вот в науке приоритет принадлежит тому, кто первый сделал открытие, а в политике тому, кого первого услышали. Вот его первого услышали – вот он и герой. Поэтому я считаю, что, например, Навальный – герой. И до этого же говорили «преступный режим» и так далее, и так далее, но не слышно было. А навальный сказал: «Жулики и воры» - и все услышали, потому что он сказал именно в тот момент, когда общество было готово это услышать. Не раньше и не позже. И в этом смысле я, например, чувствую, что меня, наконец, общество догнало.

Желнов: Я хотел у вас спросить про Прохорова. Вы говорили, что это один из немногих олигархов, о котором у вас остались хорошие впечатления и которого вы поддерживаете, даже учитывая, что он действует по договоренности с Кремлем. Вот как вам кажется, он может выйти из-под контроля Кремля, может стать самостоятельным политиком или нет?

Березовский: Прохоров один из немногих, когда я уехал из России, продолжал со мной поддерживать отношения, причем по собственной инициативе, и для меня это принципиально, по крайней мере, в оценке людей, не когда ты можешь что-то им дать, а когда они понимают трудности положения, в которое ты попал. Да, я поддержал саму идею, что Прохоров пошел в президенты, потому что считаю, что, безусловно, он самодостаточный, сильный человек и постольку поскольку Кремль играет, то совсем не грех играть и с Кремлем, и против Кремля.

Желнов: Хотел спросить про суды, не вдаваясь в содержание суда с Абрамовичем. Общий вопрос. Зачем вы судитесь с ним, теперь будете судиться с 18-ю родственниками Патаркацишвили? Есть мнение, что из-за денег, что ваше финансовое положение сейчас не очень хорошее, в районе 200 млн. долларов, и вам нужно сейчас заработать, в том числе, на этих процессах.

Березовский: Я считаю, что эта история имеет две важных стороны. Первое – эта история важна для того, чтобы понимать, что в мире существует профессиональное непредвзятое правосудие. Второй аргумент, важный для меня, вот то, что происходило в России в те годы, все стало публичным не понаслышке, а вот такая, к сожалению, к счастью, правда. И постольку поскольку я всегда говорил, что мне абсолютно наплевать на свою репутацию, она меня интересует только с точки зрения отношения ко мне моих близких, моих детей, моей жены, моей мамы, моих друзей, и абсолютно наплевать, как относятся остальные, то я нахожусь в абсолютно потрясающей позиции, когда я говорю правду и только правду, в то время как другие вынуждены, я вынужденно привожу их в эту позицию. У них большие проблемы возникают, потому что они считают, что они создали себе репутацию, плюс, в том числе Абрамович, не только он, и другие, Волошин, который приехал и выступал на процессе, Дерипаска. И, конечно же, эта история имеет материальную сторону. Речь идет об огромных деньгах. И я считаю, что у меня их просто украли.

Желнов: Та сумма, которую называет ряд экспертов – 200 млн долларов, которые у вас сейчас остались, - она правдоподобна эта информация? Какие есть активы у вас сейчас, насколько, действительно, финансовое положение ваше личное, вас сейчас заботит, в том числе, и в этих судах?

Березовский: Вы знаете, основная идея основных моих оппонентов состояла в том, что когда умер Барди и оказалось, что очень много активов наших совместных было записано, как оказалось, совсем не на меня, а на каких-то там родственников, еще на кого-то, на жуликов многих, я оказался, действительно, в очень сложной ситуации, и основная идея моих оппонентов была, что я не выдержу финансового бремени, связанного с этим разбирательством. Расходы, действительно, колоссальные. Это court of justice, но еще и за эту справедливость приходится, на самом деле, платить. Не покупать, но платить за нее. И это был основной расчет, это была целая кампания с самого верха, чтобы не дать мне доступы ни к каким активам, и никаким средствам. Но со смерти Бадри прошло… Он умер в 2008 году, и я веду этот бой очень долго и вот, видите, до сих пор, ну, не на такси мы сейчас с вами едем, хотя такси – очень хороший транспорт здесь, я очень люблю иногда ездить на такси, потому что это удобно.

Желнов: Но это еще не говорит о реальном финансовом всесилии.

Березовский: А мы вообще не о всесилии. Я что-то не понимаю тогда русский язык, да? Вы меня спрашиваете, достаточно ли у меня средств для того, чтобы вести этот бой, который стоит, ну, наверное, мы потратили больше 100 млн, я не знаю, точно не считал. А что касается, сколько точно есть и какие активы, я очень много раз отвечал на этот вопрос. Это вопрос, который больше всего интересует ФСБ, например. Даже, я знаю, засылали людей в мое ближайшее окружение…

Желнов: Давайте им привет передадим сейчас?

Березовский: …Воровали документы и так далее, и так далее. Более того, если бы даже я захотел отвечать на этот вопрос, я бы никогда не смог на него ответить точно, постольку поскольку те активы, которые у меня есть, и особенности конъюнктуры рынка, который сейчас быстро меняется, трудно сказать, во сколько оценивается. Я могу ответить на этот вопрос только одним образом: у меня достаточно для того, чтобы я продолжал поддерживать тот же самый уровень жизни для своей семьи и для себя, которым я жил. Он никогда не был каким-то феноменально роскошным, но выше среднего, безусловно. Процесс против Абрамовича, например, по стоимости, он не превосходит процесс, который идет против наследства.

Желнов: Почему вы тогда так доверяли Патаркацишвили, если все оказалось оформленным вкривь и вкось?

Березовский: Это, к сожалению, мое личное качество, вот такой идеализм, если можно так сказать. Не знаю, может, по глупости, может потому, что я действительно считаю, что я не в состоянии разобраться в людях, я имею в виду, в их моральных качествах. Я очень хорошо понимаю, глупый или умный – вот это я понимаю абсолютно, а вот предатель, не предатель… Более того, хочу вам сказать, вот мы с вами говорили о предательстве, ну, меня предали почти все, просто почти все, как я понимаю это. Я еще раз говорю, у меня никаких претензий к нему нет, претензии только к себе: это был мой выбор их, как друзей, как соратников, я не знаю, того же самого Путина, того же самого Волошина, того же самого Ромы Абрамовича, того же самого Бадри. Это был мой выбор, и претензии у меня могут быть только к себе.

Желнов: Почему тогда такая ситуация произошла? Семья, 18 родственников?

Березовский: Да. Это первая причина. Поскольку поскольку, когда Бадри умер и когда Инна подписала официально документы…

Желнов: Инна Гудавадзе?

Березовский: Да, жена Бадри. …От имени всей семьи, что все, весь бизнес, который остался – это бизнес 50/50. И совсем через короткое время она позвонила мне, попросила встречу, мы с ней встретились в гостинице «Лэйнсборо» здесь, в Лондоне и она мне сказала: «Боря, я только что приехала из Москвы. Я встречалась с очень высокими людьми из ФСБ и они мне сказали, что если я продолжу отношения с тобой, я могу потерять не только бизнес весь, но больше». Это факт, который я зафиксировал после того, как я пришел с этой встречи и сообщил своим адвокатам.

Желнов: В суде будут эти доказательства о переговорах Гудавадзе с людьми из ФСБ?

Березовский: Безусловно.

Желнов: А вы можете подтвердить ваш интерес и Патаркацишвили к «Металлинвесту» Алишера Усманова?

Березовский: Когда мы продали активы «Русала» Дерипаске, мы на эти деньги с Барди приобрели напополам 25% Михайловского ГОК. Сумма – приблизительно 600 млн. И в то же самое время акционером Михайловского ГОКа стал Алишер Усманов (50%) и Василий Анисимов (25%). Вот то, что мне известно. И у нас с Бадри 25, значит, по 12,5%. Как теперь представляется в результате disclosure, то есть, раскрытия по требованию суда материалов, связанных пока что с делом Абрамовича, но в этом процессе также участвовал Анисимов как ответчик, как следует при анализе вот этих материалов, что то, что мы дали – это был единственный кэш, который вообще пошел в этот проект. То есть, Анисимов не дал ни копейки, а Алишер Усманов под этот кэш взял деньги в ВТБ, необходимые для покупки Михайловского ГОКа. По-моему, стоимость Михайловского ГОКа тогда равнялась 1 млрд 600-700 млн.

Желнов: Получается, вы единственные, кто дали кэш?

Березовский: Получается, что Анисимов просто сжульничал, по крайней мере, мне Бадри сказал, что он тоже кладет деньги, а выходит, что, по крайней мере, из тех документов, которые мы видели, что он их не положил. А Алишер Усманов, я не могу к нему предъявить никаких претензий, постольку поскольку он внес существенный вклад в бизнес, он получил кредит, правда, не положив своих ни копейки. Позже на базе Михайловского ГОКа был создан «Металлинвест», там пропорции изменились, там появился Скоч, (вы слышали, наверное, такую фамилию)…

Желнов: Андрей Скоч?

Березовский: Такой авторитетный человек. А у Анисимова и у нас с Бадри осталось 20%. Вместо 50 у нас осталось 20%, тоже пополам.

Желнов: Вам 10 должно было быть?

Березовский: Мне и Бадри десять: мне – пять, значит, Бадри – пять. Собственно, в этом и состояла претензия. И состоит к Анисимову. Как вы знаете, недавно акции, 20% были проданы. Формально считается, что их купил ВТБ.

Желнов: Ваши акции?

Березовский: Все 20% одним пакетом. Где мои из них, если 20 – это 100, то мои – 25, а если 20 – это 20, то мои - 5. Есть оценка, которая представлена, как оценка «Дойче банка» (у меня не было возможности ее проверять) вот этих пяти процентов – это 625 млн. И по решению суда, и по моему согласию, потому что без моего согласия не могла состояться эта сделка, постольку поскольку у меня судебный иск есть в Лондоне, эти акции обременены вот этим судебным иском. Анисимов положил на спецсчет здесь, в Лондоне 600 млн долларов. То есть, мои претензии на 5% были компенсированы, я считаю частично, вот этой суммой в 600 млн долларов. Почему частично, потому что я не разбирался еще в оценке, мне кажется, он занижена. И второе, мне причитаются дивиденды за эти годы, которые я не получал, на которые я тоже претендую.

Да, будет отдельный процесс осенью по «Металлинвесту». Это иск против наследства, это не только семья Бадри, иск против «Металлинвеста» и иск против компании Salford, совместного инвестиционного фонда, который был создан мной и Бадри.

Желнов: Кто будет ответчиком по делу «Металлинвеста»? Очевидно, что Анисимов и Усманов?

Березовский: Нет, Усманова я не называл в числе ответчиков. Я называл в числе ответчиков только Анисимова. Безусловно, без упоминания Усманова там не обойтись, его роли, которая для меня совершенно неоднозначна, постольку поскольку Усманов утверждает, что он ничего не знал о том, что Бадри и я - акционеры, что Анисимов его дезинформировал, а мне доподлинно известно, что это не так. Это другая история. Будем разбираться в суде.

Желнов: Но неужели, если они не хотели поступить с вами так, как с Ходорковским, они не поступили бы? Ведь мне кажется, вот это мое личное мнение, что они заплатили деньги, пусть через Абрамовича, но они выкупили у вас, пусть не рыночную цену, как вы утверждаете, но заплатили деньги. Вы живете в Англии спокойно…

Березовский: «Спокойно» - это относительно. Вы не учитываете ряда покушений, которые здесь происходили, не учитываете того, что убили моего друга Литвиненко, отравили полонием. Так что слово «спокойно» я бы очень аккуратно использовал. Хотя я говорю именно о большой политике и о предательстве – это в чистом виде, безусловно, Волошин. Это предательство началось еще, когда я был в России, когда он, собственно, и лоббировал вот эти указы, четыре закона, по-моему, и один указ по существу изменений структуры власти.

Желнов: О полпредах?..

Березовский: О полпредах, о возможности снимать губернаторов, если против них возбуждено уголовное дело…

Желнов: Это не путинское, значит, волошинское?

Березовский: Это инициатива команды. Я считаю, что это был первый шаг сделан к построению вертикали власти, которая, по существу, и разрушила демократическое устройство России. И в этом смысле Волошин, безусловно, предатель. Предатель идеи демократической России. Ровно также как предатель идеи демократической России, конечно же, Сурков тоже. Я считаю, что Чубайс тоже предатель и могу тоже совершенно очевидные вещи сформулировать по этому поводу. Ну, об остальных я не буду говорить, они, в общем, бизнесмены, а мы говорим только о политике.

Желнов: Известно, что с 2007 по 2010 год вы часто приезжали в Белоруссию, работали с Александром Лукашенко, были в его загородной резиденции.

Березовский: Я еще раз хочу сказать, что я не комментирую свои политические и деловые, даже по бизнесу контакты, постольку поскольку я уже имею опыт, когда любые люди, которые работают со мной, или с которыми я работаю, оказываются под атакой спецслужб России. Действительно, есть много людей, с которыми я вообще общаюсь, продолжаю общаться, в основном, по их воле, иногда я сам инициирую эти встречи - это и политики, и бизнесмены, и прочее, - но я никогда не называю имен, постольку поскольку это ставит людей, как минимум, в сложное положение, а иногда эти люди преследуются.

Еловский: Если отойти от личностных отношений, у вас были какие-то бизнес-интересы в Белоруссии?

Березовский: И бизнес я тоже не комментирую опять по той же самой причине.

Еловский: Вы всегда не скрывали, что вы поддерживаете «оранжевую революцию» и частично ее, можно сказать, даже спонсировали. Во-первых, так ли это? А, во-вторых, как вы думаете, могла ли она без вас состояться, без вашего участия?

Березовский: Я, действительно, поддерживал, я, действительно, спонсировал, и считал за честь. Ко мне обратился Ющенко и я поддерживал все. Безусловно, она состоялась бы и без меня тоже. Считаю, что нашелся бы кто-нибудь другой, кто поддержал бы. Может ли революция происходить без денег? Ну, без денег совсем не может, деньги помогают, но они необходимо возникают, если идея правильная, и кто эту идею осознает из тех, у кого есть деньги, это, в общем-то, не имеет значения. В данном случае, я это осознал. Не я бы это осознал, они бы нашли средства, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Еловский: Почему к вам обратились?

Березовский: Потому что, я думаю, это был самый короткий путь, потому что они понимали, что я готов им помочь, что я верю в идею, что я верю в Ющенко и Тимошенко, то есть, меня было проще всего убедить.

Желнов: Сколько вы вложили денег в это?

Березовский: Около 50 млн долларов.

Желнов: Как они распределялись?

Березовский: Вы знаете, я отдавал их вполне конкретному человеку, на которого показал Ющенко – Давид Жвания и Третьяков (по-моему, глава администрации Ющенко). Я считаю, что они поступили в высшей степени некорректно, нечестно, но это совершенно другая история. Вот я давал деньги. Вопрос в том, жалею ли я, что я давал деньги? Я ответ давал много раз: я считаю, это одним из самых эффективных вложений моих средств в течение всей моей жизни.

Желнов: Я знаю, что вы перечисляли из этих 50 млн деньги и Тимошенко, из-за чего был известный конфликт между Жванией и Тимошенко, когда они делили ваши деньги и сферы влияния из-за этого. Вы можете это подтвердить или опровергнуть?

Березовский: Мне про это ничего неизвестно. Я встречался с Тимошенко, она знала о том, что я помогаю Ющенко, и никаких других обращений ко мне не было.

Еловский: С Тимошенко вы когда в последний раз виделись?

Березовский: Можно сказать первый и последний – здесь, в Лондоне, года за полтора, если мне не изменяет память, до «оранжевой революции». Она приезжала и была у меня дома там, где мы сегодня были, за тем же самым обеденным столом.

Желнов: Вы сказали, что украинские власти, те власти 2004 года, что они поступили с вами некорректно. Они обещали вам какие-то активы?

Березовский: Всеми бизнес-проектами в нашем с Бадри тандеме занимался Бадри. Я никогда не оговаривал никаких условий своей помощи революции как таковой. А то, что мы понимали, что если там будут вот эти самые реформы демократические, тогда там возникнут огромные возможности для бизнеса, в том числе и для нас, мы не будем там изгоями, как мы изгои в России, например. Я рассчитывал на то, что Ющенко проявит достаточную смелость, чтобы позволить ездить туда, позволит заниматься там бизнесом - это, безусловно, так. А то, что были договоренности конкретные по «Укртелекому» и так далее, и так далее, безусловно, таких договоренностей не было.

Желнов: А почему вы не стали ездить на Украину?

Березовский: Потому что Ющенко испугался Путина.

Желнов: Почему «семья» решила все-таки Абрамовича приблизить к себе в какой-то момент?

Березовский: Мне абсолютно все равно тогда было и сейчас, насколько близко Абрамович связан с Дьяченко, Юмашевым…

Желнов: Почему он стал ближе, чем вы, в какой-то исторический момент?

Березовский: Это вопрос не ко мне, я еще раз говорю. Абрамович всегда подчеркивает, что он человек аполитичный, что для него только бизнес, а для бизнеса важна тишина, хорошие отношения. Вот неважно, завтра придет Гитлер к власти, с ним тоже нужно построить хорошие отношения, а послезавтра придет Кеннеди к власти - тоже с ним нужно построить отношения. Я по-другому устроен. Для меня деньги вторичны.

Желнов: Вы просто много говорили?

Березовский: Я считаю, что я много делал.

Желнов: И делали…

Березовский: Это разные вещи немножко, да? У меня были прекрасные отношения с Валей Юмашевым, с Татьяной, с Борисом Николаевичем лично. Единственное, что я понимал – Валентин пытается всячески ограничить мой прямой контакт с Борисом Николаевичем. Это правда. Потому что, несмотря на то, что Борис Николаевич меня не любил, о чем он откровенно пишет в своей биографии, он меня слышал и очень часто я умел переубедить его.

Желнов: Первое гонение на вас, оно не связано с именем Путина - это 98-й год, когда вы уехали во Францию, когда Скуратов завел на вас уголовное дело, когда обрушился на олигархов Примаков - но вы ведь согласны с тем, что они не могли действовать без Татьяны и Валентина Юмашевых? Ведь Юмашевы первые инициаторы вашего изгнания из России, а вовсе не Путин.

Березовский: Во-первых, по факту вы абсолютно правы. Я бы не назвал это гонением, а это борьба двух различных взглядов на жизнь, вот моего, и не только моего, и других – Примакова, Путина и так далее, и так далее (они просто как бы из одного детского сада), но я хочу подчеркнуть, что Путин просто продолжил эту историю, когда получил власть. Власть, опять вот, тех, кто сопротивлялся, ну, если так высокопарно говорить, демократической России. Вот тех, кто пытался - Абхазия, Приднестровье - восстановить вот эту абсолютно развалившуюся, прогнившую империю и вот этот авторитарный, собственно, взгляд на мироустройство, на государственное устройство.

А что касается Юмашева и Татьяны Дьяченко, вы не первые, от кого я это слышу. Я этими фактами не располагаю. Более того, когда я переехал в Лондон, я пару раз случайно встречался с Валентином Юмашевым и Татьяной Дьяченко. Случайно в прямом смысле. Я встречался с ними, и мы даже какое-то время провели вместе, обсуждая, что произошло. Я тогда, как и на последней встрече с Волошиным, заявил, что мы привели к власти «черных полковников» и мы несем за это ответственность. Волошин тогда возражал мне и я ту же самую мысль пытался донести до Юмашева и Татьяны, когда они здесь были. Они со мной не согласились. Как сейчас помню, я тогда сказал: «Ладно, бог с ним, сделайте одну вещь простую – поставьте как главный приоритет (понятно, что сейчас будете делать, что Путин будет делать), решите одну задачу простую, которая абсолютно бесспорно важна для России, важна для людей просто – решите задачу безвизового въезда в Европу». И Юмашев сказал мне: «О, вот это классная идея!».

Еловский: Когда вы поняли, что ваша роль в текущей политической системе, она подходит к концу?

Березовский: А я и сейчас этого не понял.

Еловский: Я имею в виду в рамках действующего режима.

Березовский: Я говорю: я и сейчас этого не понял.

Еловский: То есть, вы считаете, что в рамках этого режима, который у нас сейчас есть, вы действуете, функционируете?

Березовский: Конечно. Не внутри, а вне – я функционирую. То есть, само ваше присутствие здесь, факт того, что вы приехали у меня, после того, как я 11 лет как уехал из России, брать интервью и говорить о политике, свидетельствует только об одном факте, который невозможно отрицать, что я – пускай такая часть микроскопическая, маленькая, но часть русской политической жизни.

Желнов: Я тут не хочу разочаровывать или наоборот, но инерция, которую вы оставили, она слишком мощная, ее, действительно, намного еще хватит. Но вы сейчас чувствуете свое влияние на процесс на текущий?

Березовский: Если бы я его не чувствовал, я бы не писал письма.

Еловский: Вы не боитесь, что площадь рано или поздно, когда вот все эти процессы достигнут нужного уровня кипения, площадь вас не примет?

Березовский: А чего мне бояться-то? Есть, слава богу, страна, которая мне дала убежище, есть страна, о которой я думаю, несмотря на то, что я далеко от этой страны, я имею в виду Россию. Ну, не примет и не примет, ну, что сделаешь… Я буду считать это неправильным, но это я так буду считать. Я не буду считать, что правильно. Более того, я вам хочу сказать, что страна, которая меня не примет - это не те притязания, к которым я стремлюсь. Не потому, что я есть я. Я считаю, что если к власти придет демократический режим, он не сможет запретить мне ездить в Россию. Просто они не могут мне запретить, а если запрещают, значит, они точно не то, о чем мы говорим. А вот во власть меня, не во власть – абсолютно наплевать в этом смысле. Услышат меня – буду во власти. Не услышат – не буду во власти. Ровно также как история с Ходорковским. Вот ни у какого следующего режима нет шанса не выпустить Ходорковского. Вот кто бы ни пришел – коммунисты, демократы, Жириновский – они Ходорковского выпустят. А как только они выпустят Ходорковского, если Ходорковский не устал и будет делать то, о чем он пишет и станет частью политической жизни России, он станет безусловным лидером оппозиции. И я не думаю, что кто-нибудь из сегодняшних оппозиционеров может сравниться с той мощью поддержки, которую получат Ходорковский и Лебедев. И Лебедев, хочу подчеркнуть особо. И в этом смысле у меня есть некоторые претензии к сегодняшним лидерам площади, которые эту историю немножечко замазывают. Да, освобождение политических заключенных и так далее, но конкретно они должны понимать - и Навальный, и другие, - что как только Ходорковский будет на свободе, уровень конкуренции за оппозицию повысится многократно, и я не уверен, что, например, оппозиция даст предпочтение Навальному, а не Ходорковскому с Лебедевым.

Еловский: Дело в том, что одно дело, сменится режим и с вас снимут все претензии…

Березовский: Я готов предстать перед нормальным судом в России. Я, более того, хотел бы пройти всю эту историю, которую здесь прошел по экстрадиции, в России, но перед нормальным судом, чтобы, действительно, были аргументы содержательные, а не политические. Я готов отвечать за приватизацию, за «Сибнефть», за «Русал», за все эти богатства, которые у меня есть или были. Я-то считаю по-другому. Я считаю, что вся история абсолютно была конкурентной и абсолютно не считаю, что я ограбил страну, или что я получил «Сибнефть» за бесценок. Я получил «Сибнефть» ровно за столько, сколько она стоила в то время и никто не хотел платить больше. Поэтому я сражаюсь только за одно – за справедливое правосудие, за справедливую власть.

Желнов: Борис Абрамович, а за связи с криминалом, которые вам приписывают, вы тоже готовы будете в случае справедливого суда отвечать?

Березовский: Я уже отвечал перед справедливым судом за это здесь, в Англии, потому что вопрос о моих криминальных связях был поднят здесь, в Великобритании. И поэтому я отвечал на этот вопрос уже публично, а дальше мы ждем решения госпожи Глостер, который состоится через несколько месяцев, где эта часть тоже будет отражена непременно.

Желнов: В интервью GQ вы говорили, что не хотели власти, потому что «власть – это всегда насилие», но с другой стороны, как вы тогда хотели иначе, чтобы «грязную работу» постоянно выполняли другие за вас?

Березовский: Это не «грязная работа». Я могу сказать сегодня, к сожалению, это была ошибка моя. Я не имел права делегировать ответственность во власть, будучи идеологом этой власти. Просто это была ошибка.

Желнов: Что вы делегировали себя?

Березовский: Что я делегировал другим ответственность за выполнение, грубо говоря, и слагал с себя таким образом ответственность за ошибки. Это была ошибка и ошибка, связанная с непониманием того, что одно от другого неотделимо. Но правдой остается то, что я очень люблю убеждать и совершенно не умею принуждать.

Еловский: Вам бы кого хотелось бы видеть на посту президента России?

Березовский: Леню Парфенова.