Как россияне полюбили хип-хоп, почему Децл стал суперзвездой

Фразу «Что ты сделал для хип-хопа в свои годы?» ты придумал?

Вообще, по-моему, Влад Валов написал.

Давай начнем задолго до девяностых. Меня интересует местоположение ДК «Серп и молот» и дискотека, которая была твоим начинанием.

Это было начало восьмидесятых, была большая дискотека. Даже в нынешние времена не так много дискотек такого уровня. Я был такой модный парень-диджей. Музыку крутили на бобинах, помнишь, были такие магнитофоны. Причем никто ничего не сводил, по очереди. Роль диджея была в том, чтобы выйти, объявить, какая песня, делать анимацию на сцене.

Перфоманс!

Перед этим у меня были еще различные проекты, дискотеки. А перед этим меня выгнали из Сочи, потому что мы заработали слишком много денег. Меня вызвали в райком и сказали: «Александр, 24 часа, или туда, или домой». Это был Адлерский дом культуры, мы там числились. Были первые вертушки, мы в два раза больше билетов продавали, в результате заработали очень много. Они не знали, вроде должны нам выплатить деньги, а вроде выплачивать нельзя. И нас попросили из Сочи удалиться.

Вы предпочли ДК «Серп и молот».

Мы решили ехать в Москву, чем в другое место.

Что звучало в ту пору?

Все подряд. Начиная от Донны Саммер, заканчивая The Beatles, Pink Floyd. То, что сегодня на дискотеках даже звучать не может. Звучало все, в то время, в конец семидесятых ― начало восьмидесятых, вообще был в принципе дефицит музыки. На телевидении были «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», иногда что-то такое проскальзывало на Новый год.

После того, как «Огонек» заканчивался.

Магнитофон «Нота» считался отличным. Такая приставка была, к ней подключали радиодинамики и слушали музыку. На самом деле все было не так просто.

Я представляю себе зал людей, на дискотеке увлеченно слушающих Pink Floyd, это производит впечатление.

Понимаешь, крутили все, что могли найти. Не было стилистического предпочтения, это потом появились стили: хип-хоп, рок. А в тот момент просто танцевали подо все.

Ra-ra-rasputin, lover of the Russian queen!

Это тоже все было. Boney M. Такой был страшный микс. Я был, кстати, на первых курсах диджеев, у меня до сих пор где-то корочка. Были официальные курсы диск-жокеев, у меня корочка дома лежит.

Относился к делу профессионально.

Во-первых, я работал в Октябрьском райкоме, руководил молодежным движением.

Секундочку. Как это сочеталось?

Очень сложная история была. В общем, комсомол это приветствовал. Первые курсы диск-жокеев. Это отдельная история.

Скажи, пожалуйста, а как можно было выживать в это время? Откуда собирались деньги, с дискотек?

Полулегально. Поехав в Сочи, мы зарабатывали легально, но в то время появилось такое понятие ― «трудовой договор». По трудовому договору мы работали в районном ДК. Нам выдавали ленты билетов, мы их продавали и получали от этого процента. Но никто не предполагал, что будет так много людей ходить к нам на дискотеку. Мы ездили по всему побережью и делали большие дискотеки. А зарплата была тогда 100 рублей, а мы заработали порядка трех тысяч рублей за лето на четырех человек. Это был шок для Дома культуры. ОБХСС, помнишь, была тогда такая организация.

Конечно.

Нам заплатили и дали 24 часа. Мы даже бросили там аппаратуру.

Как сложилась судьба троих твоих партнеров?

Нас было четыре человека, один из них был звукорежиссером, работал в разных группах, у Саши Градского работал. Один был светорежиссером. И мой приятель Лева Кочаровский, он помогал мне вести дискотеку. Что сейчас с ними, я не знаю. Последним я потерял связь с Левой. Я не могу сказать, что с ними сейчас.

Известности они не получили.

Никакой.

А на сцене лицом всего этого был ты.

Да, иногда мне помогал Лева. В основном я был, такой модный парень.

Конферансил.

Да. Слово «конферанс» больше подходит к тому, что я делал.

Еще, как я понимаю, ты потрясающе шил джинсы!

Это вообще отдельная тема. Я начал шить, еще будучи в школе. Так случилось, что недалеко от меня жил Саша Заборовский, светорежиссер «Машины времени». Я к нему приходил. Мне сказали: «Вот там парень есть, шьет джинсы». Это был 1976 год. Я прихожу к Сане, он мне сшил джинсы. Мне так понравилось, я начал ходить, смотреть, как он шьет. В какой-то момент я понял, что я уже умею шить. Еврейский аферизм во мне проснулся.

У меня во дворе был приятель постарше меня. Я уже говорю: «Саня, ты должен меня профинансировать, купить мне машинку, я буду шить». Он покупает мне машинку «Чайка». Саша брал за джинсы тогда 10 рублей.

Недешево.

Да, это было много. Но я сказал, что я вообще дорогой мастер, и за первые же джинсы взял 25. После этого у меня выстроилась очередь. Саня очень удивлялся, как так получается. Он шил уже несколько лет.

Молодой и наглый.

Я начал шить уже по десять пар за вечер, что-то продавали около «Березки».

Десять пар за вечер?!

У меня получалось, грубо говоря, из 10 метров ткани десять брюк.

Ты их варил, как-то обрабатывал?

И варили, и обрабатывали. Была кирза и джинсовая ткань. Джинсовую ткань было найти тяжело, мы покупали кирзу, варили ее. Целая история была. Это были еще времена, когда очень модный был клеш 40 сантиметров. Ты помнишь эти времена или не застал?

Я помню таких людей, но я был очень маленький.

Там были разные фасоны, косички на задних карманах. Целая история. Когда я шел по городу, мы видели, кто мастер, кто сшил вот это. Тогда же практически ничего не привозили.

Вы могли по форме джинс отличить, чей почерк.

Да, я по почерку мог определить, чьи. Так как это был шоу-бизнес, так я оказался в этой истории, мне нравилась история с подпольными концертами, начали продавать тикета, билетики на открыточках.

Квиточки такие маленькие.

И так я интегрировался в шоу-бизнес! На самом деле, со швейной машинки началась вся моя история.

Тебя же даже сажали.

Да, это было в 1985 году. Как раз за мою спекулятивно-торгашескую историю.

В чем тебя обвинили, в спекуляции, подпольном производстве?

Там много всего было. И торговля музыкальной техникой, и шил я. Спекулянт, короче, я был такой.

И куда тебя направили?

Это не очень хотелось бы рассказывать…

Это интересно.

Сначала в тюрьме отсидел.

В настоящей тюрьме, в камере?

Да, как положено. Потом я попал на зону, потом очень быстро попал на «химию», это Ульяновская область. А там я познакомился с председателем райкома местного и начал шить пуховые куртки и возить их в Москву. Я всех коррумпировал.

Показал непотопляемость.

Был такой город Барыш в Ульяновской области, это был край, где было очень много прядильного производства, швейный, как раз моя тема.

А что значит «химия»?

Работать.

Какое-то химическое целлюлозное производство?

Нет, это было условное понятие. Человек посидел в тюрьме, потом его освобождают, домой еще нельзя, и ты едешь работать на стройке народного хозяйства. Мы строили детский сад, сумасшедший дом, еще что-то. За два с половиной года я всю эту историю пробежал. Школа жизни, которую лучше пройти заочно.

Я на зоне никогда не сидел, только на гауптвахте в армии.

Это такая затянувшаяся гауптвахта, которую надо пройти заочно. Многих это портит, а многим это дает какую-то закалку дополнительную, стержень появляется, выживание в таких условиях. Интеллигентный еврейский парень попал в эти условия.

А впоследствии, в девяностые, когда породили целый пласт полубандитов, полукриминальных элементов, это же должно было помочь, да?

Я находил язык со всеми.

Ты приходил, садился, выкладывал свое резюме.

Они об этом думали, а я уже это прошел. В девяностых они только об этом думали, а мы там уже бывало.

То есть это реально производило впечатление.

Такой авторитет, да. Как говорят: шоу-бизнес, девяностые. Глупость полная, у меня никогда не было ничего такого, о чем говорится. На самом деле очень много людей, которые побывали в местах не столь отдаленных, просто никто об этом особенно не любит рассказывать. Очень много современных политиков и бизнесменов. Репрессированные.

Это сейчас с правильной интонацией было произнесено.

А как, так и есть.

Причем по сути просто строил свой частный бизнес.

Да, в то время просто занимался бизнесом. Причем знаешь, какая история, тоже очень смешная. Когда у меня это происходило, за мной следили месяца три. А я считал, что сажают только убийц, я вообще был далек от всего этого. И что следят только за шпионами. Я приезжал домой на машине, в то время у меня была машина.

Какая?

Первая модель, они только появились. Или у меня уже четверка была, я не помню. Это был 1985 год, борьба с нетрудовыми доходами, Андропов. И вот я приезжаю к дому, а жил я в Измайлово. Там стояли две наружки ― жигуленок и волга двадцать четвертая.

С чего ты взял, что это наружка?

Они все время сидели с биноклями и ели бутерброды. Когда я приезжал, они сразу бутерброды прятали. Я прихожу домой каждый вечер, говорю жене: «Знаешь, Ира, у меня такое впечатление, что у нас в доме какие-то шпионы».

Прекрасно. «Может, у нас живет какой-то американец?».

Оказывается, это был я. Вот такая смешная история. Когда вспоминаешь, конечно, это все смешно, но в тот момент это было не очень весело.

Абсолютный ужас.

Я старый цеховик, занимался всем, что запрещено, но я об этом не думал, понимаешь?

В какой момент ты так влюбился в музыку?

Вокруг меня «Машина времени», «Високосное Лето», «Удачное приобретение», Володя Рацкевич, с ним мы делали какие-то дискотеки. Не знаю, слышал ли ты про него.

Я знаю, да. «Удачное приобретение», Матецкий.

Это же было в домах культуры. В ДК Завода Владимира Ильича у нас с Рацкевичем была дискотека. Мы делали дискотеки на всех комсомольских учебах, мероприятиях. Я еще там играл на ударных, в каких-то группах заиграл.

Творческое начало.

Что-то такое у меня было. Слава богу, что я не стал музыкантом. Играл на ударных. У нас была такая тусовка. Очень многие музыканты современные, которые популярны, Гарик Сукачев… короче, очень много людей знали. Был такой Сережа Дубанов, на Преображенке жил, он, к сожалению, умер. Он был хороший товарищ. Весь бомонд собирался в каких-то местах. Мы собирались на Преображенке у Сережи Дубанова. Он умер от диабета. У него папа жил за границей, привозил какие-то гитары.

То есть я все время был в таком модном движении. Сложно сказать. Я учился в институте мясной и молочной промышленности, факультет холодильной техники, слава богу, я по профессии не пошел.

Отравил бы полстраны.

Да, я был не очень хороший ученик. Я все время занимался тусовками, организацией.

Чем угодно, кроме мяса и молока.

Я не любил учиться. Я то уходил в какие-то академические отпуска, то еще что-то. Такая была история.

И какой же стиль музыки тебя покорил?

Это может показаться некой кашей, но я был одним из первых, кто начал продавать видеомагнитофоны. И у меня был видеомагнитофон, ко мне домой приходили все. В то время у нас был такой бар на улице Прянишникова, там мы тоже показывали фильмы. «Греческая смоковница», все, что запрещено.

Понятно.

И ко мне домой приходили, могли в любое время дня и ночи приехать с бутылкой друзья и сказать: «Саня, мы к тебе кино смотреть!». А у меня в этот момент уже ребенок был маленький.

И вот у меня все время были тусовки, смотрели видео. Как раз где-то в период 82-83 года стали появляться видео, которые мы сейчас называем видеоклипами. Это тогда появилось, как ни странно. Я составляю очередную подборку видеоклипов, мне привозили фильмы.

Откуда?

Так как у меня видеомагнитофон, кто-то где-то доставал, все просматривалось. Такой у меня был домашний кинотеатр.

Персональный видеосалон.

Вот такие еще были магнитофоны, понимаешь.

Крышечка открывалась.

Это потом они всасывали, начиналось с открывающейся крышечки. И тут я включаю и смотрю, как три каких-то черных парня идут лунной походкой. Я понял, что я должен так научиться. И я попал в струю брейк-данса. Мне было 22, по-моему. Я нашел единомышленников, одним из них был такой Саша (нрзб., 00:20:12), он был в группе «Автограф» звукорежиссером. Мы с ним занимались.

А что за группа чернокожих, ты не помнишь?

Нет, я все время пытаюсь вспомнить. Не помню. Мне все время задают этот вопрос. Но у меня это стерлось.

Если бы была тройка белых, могли бы быть Beastie Boys, а тут черные.

Я помню клип, изображение, такая улица, они идут лунной походкой по этой улице. Еще Майкл Джексон не появился. Меня это так покорило.

Ты сам начал разучивать движения, да?

Я начал танцевать брейк-данс, прекрасно танцевал его с 1982 года. Это не то, что в этот момент я решил про хип-хоп, мы не знали, что такое хип-хоп, не было такого слова. Брейк-данс и брейк-данс. Потом уже, наверно, что-то сработало у меня в голове, я почти через десять лет увлекся тем, что сегодня называется хип-хоп.

Объясни мне, как первокласснику, в чем отличие хип-хопа от рэпа?

Смотри, хип-хоп ― это в целом культура. Есть рок, в роке есть масса направлений. Вот хип-хоп культура ― в ней есть различные направления: рэп-музыка, брейк-данс. Культура хип-хопа ― это вообще большое понятие, в то время даже были альтернативные виды спорта, которые имели отношение к хип-хопу.

Но в это входит, как я понимаю, мода, стиль одежды.

Хип-хоп ― стиль жизни, в моем понимании. У всех разные критерии. Знаешь, как модно? «Мы занимаемся рэпом, мы андеграунд». А я считаю, что андеграунд ― это когда ты никому не нужен. У меня такое ощущение.

Что люди, которые находятся в андеграунде, мечтают о славе.

А когда они делают какой-то хит, становятся попсой, популярными. Что такое попса? Популярная музыка. Андеграунд ― когда ты нужен только своим друзьям. Но считается модным.

Не встречались люди, которые принципиально старались остаться вне этого всего, вне мейнстрима?

Ты же давно занимаешься музыкой.

Я могу тебе привести пример.

Те, кто вне мейнстрима, но собирают стадионы, они кто? Я тебя озадачил сейчас, да?

Если они собирают стадион, это уже тоже популярная музыка. Не попса.

Они говорят: «Мы вне мейнстрима». Еще знаешь, какая история? Меня немножко раздражает это как продюсера. Эти люди говорят: «Нам деньги не нужны, только искусство». Но за деньги они готовы сделать все. Это самое неправдивое отношение к собственному труду.

Я могу привести тебе пример. Группа «Мальчишник» и то, с чего начинал Дельфин.

Абсолютно попсовая история.

И потом Дельфин сознательно…

Смотри, он ушел в это.

И сознательно долгие годы он ведет существование артиста, который точно не попса, который не ищет глобальных стадионных аудиторий. У него есть какое-то количество людей.

Мой сын, допустим, с ним примерно такая же история. Я не уверен, что это правильно.

Я понимаю, что если бы кто-то пришел к Дельфину и сказал: «Есть такая-то сумма денег, сделай, пожалуйста…».

Я думаю, он сделает.

Не уверен.

Знаешь, какая ситуация? Не надо никого романтизировать. Все эти люди работают за деньги. Он бесплатно это делать тоже не будет. Это романтика.

Проблема возникает, когда любой ценой человек стремится достичь.

Это уже другой вопрос.

Когда человек начинает тиражировать себя, выходит в продажу.

Это фрики, в общем.

Ты говоришь, что ты помнишь тот момент, когда я тебе сказал…

Да, я помню, я тебе позвонил, ты занимался «Нашим радио».

Нет, это было еще на «Максимуме», по-моему.

А, точно! То ли Bad B. Альянс, я не помню, что было. Я тебе говорю: «Поставьте», а ты говоришь: «У нас рэпа никогда не будет». Потом проходит время, ты начинаешь это все крутить. Ты же сам говоришь ― никогда не говори «никогда». Он стал уже настолько популярным, что отказаться от него было нельзя.

Давай вернемся к Bad B. Альянсу. Как вы встретились с Владом?

Это вообще целая история. У меня рос сын. Мы его отправили в Швейцарию, тогда было модно отправлять детей учиться за границу.

Это и сейчас модно.

У меня сейчас дети учатся, допустим, в государственной школе. Туда трудно поступить. Сейчас Федя поступает в пятый класс, сдает экзамены. Я думаю, не в каждый институт такой конкурс. Есть несколько школ, очень серьезных. Я сам в шоке. Пятый класс, следующий этап.

Так вот, вернемся к Швейцарии. В какой-то момент я начинаю понимать, что образование в Швейцарии ― ноль. Сын приезжает в Москву, я начинаю с ним беседовать и понимаю, что что-то не то, задаю вопросы и понимаю, что как-то не очень адекватно он мне отвечает. Хотя были языки, английский прекрасно, немножко другие европейские, даже мог что-то говорить на японском, потому что он жил в комнате, где жили японцы.

Мы его забираем в Москву. А у него был такой комплекс, он был маленького роста. Я понимаю, что у него развивается комплекс маленького роста. Я думаю: «Надо ему что-то с кем-то делать». Ему нравилось, как всем детям, кататься на роликах, на скейтборде, брейк-данс нравился. Я в тот момент уже серьезно занимался шоу-бизнесом, была небезызвестная фирма «Мегастар».

Хорошо помню.

Я начал мониторить музыкальный рынок, стал слушать все эти группы. И случайно попадаю на Bad Balance, в тот момент еще с Михеем. Нахожу Влада Валова и говорю: «Влад, тут такая штука. У меня есть сын, у тебя есть музыкальное направление, которым ты занимаешься. Я тебе гарантирую, что я из тебя сделаю известного продюсера». Мне как-то было неудобно просто попросить.

Эмоциональная вовлеченность должна быть.

 «Смотри, такая сделка. Я из тебя делаю известного продюсера. Ты занимаешься этим направлением, а мне нужно, чтобы мой сын был при деле. Давай как-то его интегрируем. Пусть он пойдет позанимается в школу брейк-данса». Мы его отправили в эту школу, там он, кстати, познакомился с Тимати.

Мы к этому персонажу еще вернемся.

Там сложная конструкция. Мы потихоньку начинали заниматься Bad Balance. Я занимался Муз-ТВ, продвижением. Боря Зосимов открывал в это время MTV.

Сначала BIZ-TV, которое потом перетекло в MTV.

Помимо Муз-ТВ, мы производили очень много для Первого канала. «Телеутро», даже общественно-политические эфиры мы делали, много чего делали.

А сын тем временем осваивал брейк-данс.

Да. Я говорю: «Влад, тут у сына день рождения, давай трек запишем, придумаем что-то». И так появляется трек, который если бы появился сейчас, то просто пропал бы. Влад написал «Пятницу». Параллельно с этой «Пятницей» мы сделали несколько проектов. У нас был Лигалайз, «Легальный Бизне$$», начали развивать всю эту культуру.

Разветвлять.

Создавали такой альянс. В нашем понимании должно было быть так, что есть много ребят, которые заинтересованы в рэпе. «Мегастар» принадлежали  громадные студии на телецентре, где можно было писать симфонический оркестр. Мы начали писать в серьезных студиях. Представляешь, ребята, которые у себя дома на коленке рэпом занимаются, оказываются в суперстудиях с супероборудованием! Влад писал очень талантливые тексты. Я давал идею, историю, а Влад эту историю превращал в некий текст. До сих пор я считаю, что во всех текстах должна быть история и какая-то поэзия.

Как появилось имя «Децл»?

Сейчас.

Он пишет эту «Пятницу». И говорит: «Как же мы его назовем?». Я говорю: «Он такой маленький, чуть-чуть, децл». Такое жаргонное слово, уличное. «У меня есть децл чего-то».

Он не возражал?

Вот папа назвал Децл. Нравится? Нравится.

И дальше этот клип пошел?

Записали текст, назвали его «Децл», сняли просто на день рождения какими-то простейшими средства клип со всей атрибутикой: граффити рисовали, он бежал по улице, хулиганы за ним бежали. Он делал граффити, а за ним кто-то гнался, я уж не помню точно сюжет.

Вроде как мы делаем канал Муз-ТВ, если я, папа, поставлю у себя в эфир сына, что скажут?

Этический конфликт интересов.

Да. Я звоню Боре и прошу сделать подарок сыну на день рождения, поставить клип. Он говорит: «Ну ладно, давай». Он ставит клип, через неделю мы созваниваемся, он говорит: «Слушай, тут такая штука, нас завалили письмами. Он популярен!». И поехало. Это абсолютно случайная история. Когда говорят, что я специально сделал… нет, случайно. На самом деле очень много артистов раскрутились благодаря случайной встрече, случайному треку.

Как он воспринял навалившуюся внезапно популярность?

Сложно, я не помню… Надо было дальше что-то делать.

Это же ужас, ты выходишь из дома, идешь в школу или куда-то еще…

Он не мог выходить на улицу, его все узнавали. Он буквально в одночасье стал самым узнаваемым парнем в стране. Были артисты, которых знает определенное поколение, а его знали все, начиная от бабушки, от ребенка, который только начал говорить.

Еще это были те годы, в которые музыкальное телевидение было самой модной вещью.

Все смотрели музыкальное телевидение, Муз-ТВ и MTV, больше ничего не смотрели.

Тут не было конфликта интересов? Децл фактически очень быстро стал знаком равенства с MTV.

Я его потом тоже начал крутить, мы крутили все, что популярно. Мы открывали очень много имен. Мне всегда нравилось то время, Боря и мы открывали абсолютно незнакомых артистов. Сейчас такого нет. Сейчас начинают: «Давайте проверим общественное мнение».

Тестирование.

Формат, не формат. У нас не было слова «формат». Нравится ― ставим!

У тебя же еще был любопытный эпизод работы с семейством Газмановых.

Да, это был мой первый опыт работы с ребенком. Это был уже конец восьмидесятых. Я как раз возвернулся из мест не столь отдаленных.

Простите меня за этот жаргон, откинулся, что называется.

Да. Я думал: «Что мне делать, мне так нравится шоу-бизнес». Я каким-то образом оказался у Чернавского в студии «Рекорд». В студии «Рекорд» были дискотеки, на Преображенке была большая дискотека, там как раз работал Игорь Селиверстов.

Да, помню его.

Я начал руководить этими дискотеками. А в этот момент у Чернавского были Газманов, «Ласковый май», Сережа Крылов. В тот момент еще никто о них вообще ничего не знал. Буквально за месяц до того, как я увидел Газманова, он написал «Люси».

Папа.

Да. Я помню, как это произошло, но он мне сказал: «Давай ты будешь моим директором». Выступление у него стоило 50 рублей.

Это забавно.

Вот «Люси». Я начал как-то это все продвигать.

В исполнении Олега Газманова.

Нет, в исполнении Родиона. Газманов ― это следующий этап, сначала был Родион. В том-то и дело, что был Родион. Родион был маленьким, но реально гениальным ребенком. Он был очень умным, все время читал. Мы его не могли найти перед выходом на сцену, вдруг видим ― сидит Родион и читает книжку. Он бросал книжку, бежал, пел «Люси» и опять возвращался к книжке.

Это было примерно два года. Когда ребенка все гладят по голове и говорят «Ты гениальный», это может испортить любого ребенка.

Конечно.

Хорошо, что в какой-то момент Олег понимает это. Он говорит: «Саша, давай что угодно, давай я буду петь». А он пел какую-то ерунду тогда. Я говорю: «А что петь»? ― «Я написал 70 песен». ― «Какие?» ― «Я Маше Распутиной отдал „Эскадрон“». Кому-то он отдал «Путану», не помню.  Ты понимаешь, о ком речь.

Я говорю: «Подожди, забираем». Встречаемся с Машей, забираем «Эскадрон», он его записывает. Это зима, холодно, купили камеру, я лично на ипподроме снимал этот клип. Снял, приехал на телецентр, договорился с Мартой Могилевской, сняли студию, делали первый клип Газманова. Прихожу на «Утреннюю почту», уже Новый год на носу. Я говорю: «Представляешь, тройка, лошади, Новый год». Думал о другом, честно, другая мысль. Я договорился, клип ставят в «Утреннюю почту», и происходит взрыв.

Он говорит: «Как будем выступать, что делать?». А у него дома была шинель, я предложил: «Берешь шинель и вертишь». Он еще рассказывал, что был гимнастом.

Бегал, прыгал много.

 «Бьешь ее об пол и делаешь сальто! Это никто не делает». И вот Газманов это делает. Я говорю: «Так теперь всю жизнь будешь».

Все, образ найден.

И потом была «Путана», после этого поехал Газманов. После Газманова была история с «Комбинацией».

И с Черниковой. Но меня интересует, какой урок ты сделал для себя, когда ты поработал с Родионом. Ты же потом вошел в те же самые ворота.

Я сделал такой урок: никогда не буду работать с детьми. После Родиона ко мне пачками приходили родители и просили меня взять их гениальных детей.

Ты был единственным «Голос. Дети» в ту пору, когда еще не было программы «Голос», когда это не было в тренде!

Да, главный продюсер программы «Голос. Дети». Я говорил: «Поймите, вы портите своих детей. Это плохо». В этот момент был «Ласковый май», где были такие же дети, чуть постарше, я же видел, как все происходило. Я всех отговаривал.

И как получилось потом, что ты родного сына провел по такому же пути?

Случайно! У меня в мыслях даже не было, что такое может произойти.

Скажи, пожалуйста, подводя итоги его музыкальной деятельности (хотя их подводить еще рано, у него новый виток), ты бы сделал что-то по-другому?

Тогда?

Да. Если бы вернуть время назад. Ты бы не стал вообще?

У меня была маниакальная история: он заработал деньги, он должен их получить. Дети не должны распоряжаться такими деньгами. Это их портит, наверно. Я многие вещи сделал бы по-другому, наверно. Окружение. Ты понимаешь, ты же прошел шоу-бизнес, ты понимаешь, что такое окружение, соблазны.

Я молодой папа двух дочек, у меня на горизонте периодически появляются люди, которые просят какой-то рекламный ролик и говорят: «Давайте они будут в кадре тоже». Не дай бог вообще!

Может, в рекламном ролике ничего плохого и нет, но интегрировать их в шоу-бизнес как полноценную музыкальную историю ― я не уверен, что это надо делать.

Расскажи еще раз, как вы пересеклись с Тимати и почему он не вписался в твое представление.

Сейчас объясню. То, что у Кирилла сейчас дреды, это подача Тимати. Они их заплели одновременно, только Тимати был чуть похитрее и срезал их, а тот оставил.

Зато отпустил бородищу.

Это уже потом, да. Была такая история: есть артист, а окружение на живца знакомится с девушками и так далее. Тимати был очень активным парнем, затягивал их во все тяжкие.

Приключения.

Мне как папе это не очень нравилось. В принципе, я был инициатором прекращения взаимоотношений с Тимати. Мне Тимати не очень нравился.

Он талантливый артист, как ты считаешь?

Он очень долгое время меня раздражал, делал очень неправильные вещи. Но он молодец, что добился того, чего добился. Я его реально уважаю.

Это не подходит под мое определение «любой ценой»? Он производит впечатление человека, который сожжет в топке собственных родственников, чтобы быть популярным.

Наверно, да. Ну и что?

Это позиция. Моя другая.

Я тебе объясню, это не мое, я так сделать не могу. Я старый спекулянт, я дал слово ― я сделал. Тогда не было договоров.

Да, все на уровне рукопожатия.

У меня есть понятия, я не могу сделать какие-то вещи. Но каждый человек решает, как он живет, почему он живет так, а не по-другому. По крайней мере, он добился хорошей структуры, у него хорошие ребята.

Каким артистом из тех, с кем тебя свела судьба, ты до сих пор гордишься? Тебя переполняет приятное чувство, что в твоей жизни случилась встреча с этим творческим человеком и ты ему помог.

Если честно, я горжусь Газмановым, как ни странно. Есть люди, которыми я гордился, а потом перестал. Не хочу в эфире говорить.

Как ты переживал предательство? Это было у меня в жизни много раз и у тебя.

С артистами регулярно это происходило. Я тяжело это переживал, а потом как-то понял, что поэтому они и артисты.

То есть это неотъемлемая их часть?

К сожалению, это так. Наверно, с годами люди умнеют, где-то после 35-40, но популярность-то исчезает. Понимаешь, да?

Надо быть готовым к этому.

Конечно.

Хотя, конечно, к этому никогда нельзя быть готовым.

Когда продюсеры говорят: «Мы сейчас заключим с ним пожизненный договор, контракт», я говорю: «Успокойтесь, ребята».

Никакие пожизненные договоры не работают.

С мужичком еще можно договориться, а с девушкой? Она вышла замуж, что

Спроси об этом у Селиверстова!

Понимаешь, да?

Да.

Это реально очень сложная история. В шоу-бизнесе надо жить моментом. В этот момент вам всем комфортно, вы работаете. Некомфортно ― разойдитесь. Наверно, так.

Скажи, пожалуйста, если сравнивать время девяностых и нынешнее время, то что сильно неузнаваемо изменилось и что хорошее, что там было, ушло, а что хорошее, наоборот, сегодня возникло? Чем сегодняшнее время принципиально отличается от девяностых? В общих чертах, я не говорю про отдельных артистов.

Во-первых, информационная поляна шикарная в связи с тем, что есть интернет. Люди могут делать более качественный музыкальный продукт.

Но это же сопряжено с тем, что были «чудовищные рекорд-лейблы и продюсеры, которые из нас вьют веревки», а сейчас ты вроде бы можешь сам все сделать у себя на студии или даже в спальне, выложить утром клип ― и вот она, слава! Почему этих звезд сейчас не возникает?

Я тоже анализировал. Что происходит сейчас? Если раньше был выбор из десяти, то сейчас выбор из миллиона.

И никто не может подсказать.

Каждый из этого миллиона может выложить это в интернет. Когда говорят: «Завтра будет интернет, телевидения не будет», это ерунда. Телевидение и радио дают какие-то векторы: посмотри вот это, послушай вот это. Человеку понравится, он начнет в интернете это просматривать. В последнее время я помогаю Сереге.

Да, Полиграф ШарикoOFF. 

Он сделал очень прикольный репертуар, юмор, сатира.

Он всегда был остроумным парнем.

Он шикарные тексты пишет. Мы сейчас делаем эксперимент, выкладываем и не накручиваем просмотры. Мне просто интересно, я исследую динамику. Мы выложили последний ролик «Только секс».

8 марта.

Да. За четыре недели он набрал миллион, и это честный миллион. Я понимаю, как смотреть статистику. Ты, наверно, тоже знаешь, как смотреть.

Да.

Если полазишь, посмотришь, у того же Тимати есть молодые артисты, у которых сразу 5-7 миллионов. Ты понимаешь, как это делается. Я могу накрутить первые два, но мы это умышленно не делаем. Я сейчас все это исследую. Нельзя сказать, что я вернулся в шоу-бизнес, но меня как-то это опять стало интересовать.

Хорошо, сокращение пути к своему слушателю и зрителю ― это одна отличительная особенность. Огромная информационная поляна. А что исчезло, что стало хуже, чего не хватает из девяностых?

Я тебе скажу так. Я всегда думаю, что сейчас придет молодое поколение и будет руководить радиостанциями, каналами, изменится все. А произошло ужасное: эти молодые ребята стали еще хуже, чем те, кто был, против которых мы все время выступали, боролись. За что боролись, на то и напоролись. Ты понимаешь, о чем речь.

Да, это вообще удивительное поколение, которое пришло. Я не хочу, чтобы наш разговор напоминал стариковское брюзжание, но это объективный фактор.

Я понимаю, что очень мало появляется интересных…

Потому что очень мало талантливых людей сегодня, по-моему.

Я постоянно мониторю эфир. Последнее, чем я занимался, это канал A-One,  я помогал Игорю Мишину его создавать. Я целыми днями сидел в интернете, искал персонажей, убеждал, что надо поставить в эфир. Нашли Ивана Дорна, IOWA. У них было 50 тысяч просмотров. Это ничто. Мы их ставили, доводили в хит-параде до ведущих мест, и их подхватывали.

Но это же замечательно.

Мне в принципе нравится что-то находить. Я за тобой тоже слежу, ты периодически что-то такое находишь.

Я стараюсь. Я это определяю как профессию лоцмана, показывать маршрут.

Мне нравится. Отпостил, посмотрел, как люди среагировали на это. Приятненько.

Последний вопрос. Если бы вдруг ты встретил себя в 1990 году. Зашел бы Александр Толмацкий и сел перед тобой. Что бы ты сказал ему, от чего бы предостерег?

Сказал бы: «Саня, аккуратнее, не доверяй артистам!».