Лигалайз: «После противостояний 90-х у меня здоровая паранойя — я всегда оглядываюсь, не идет ли кто за мной»

Мое почтение, драгоценные зрители телеканала Дождь! Меня зовут Михаил Козырев. В эфире очередная серия моего цикла «Как все начиналось». Я придумал его несколько лет назад, и с тех пор у меня в студии побывало множество людей, которые, в общем, не только хорошо помнят девяностые, но еще и их олицетворяют, и сегодня мой гость не исключение. Дамы и господа, у меня сегодня в студии Андрей Меньшиков, он же Лигалайз, он же Лига, если позволите себя так называть.

Ес!

Здорово!

Давай.

Как это надо? Вот так и вот так вот, да.

Всем привет!

Расскажи сначала про куртку. Это что-то прямо произведение искусства вообще.

Очень правильный повод выгулять ее. Передаю привет моему другу Валере Постернаку. Как я тебе рассказывал, он одно время был главным редактором русского Billboard, это тот человек, который запустил этот бренд, большая была ответственность для него и гордость, и свернул он действительно горы, этот проект запустив. Хороший человек, музыкальный критик, коллекционер, кроме этого, он один из первооткрывателей вот этого рэпкора так называемого: «Учитесь плавать», если помнишь, I.F.K. Если! Конечно, ты помнишь, конечно, помнишь.

Программа Саши Скляра, да.

Саши Скляра, да.

Да.

Он вот из того поколения, поколения рокеров, которые собирали редкие пластинки у себя в Кривом Роге, создали группу англоязычную а-ля Red Hot Chili Peppers из Кривого Рога, вручную делали вот такие себе куртки. И эта куртка абсолютно легендарнейшая. Я знаю, что он меня ненавидит сейчас за то, что я ему не возвращаю ее очень давно, но он будет гордиться.

Ты ее увел просто или взял поносить?

Я взял, да, у него по какому-то поводу и вот до сих пор не возвращаю. Но он будет рад.

Потрясающе. Это все же ручная работа?

У них ребята выпустили единственный винил, Colney Hatch называется группа, на обложке именно эта куртка.

Очень круто.

Я только сейчас заглянул: Little Girls Don't Explode называется их альбом.

Прекрасно!

Это круто, мне нравится. Это сегодня мой девиз будет.

Да, давай органично перейдем от твоей куртки к твоей бабушке.

Воу!

Вот это прямо прекрасная деталь, что бабушка у тебя работала на детском радио. Расскажи, пожалуйста, как это с твоей жизнью связано было? Она тебя водила, ты слушал передачи, естественно, как и все.

У меня великая, крутая бабушка! Не скуплюсь на эпитеты. Легендарная и культовая! Моя бабушка в самом лучшем… Нет, не буду говорить. Я где-то, в каком-то интервью сказал, что советский Геббельс, но это очень неправильно. В самой, самой лучшей… Она отвечала за воспитание советской молодежи, детей. Она была главным редактором детского и юношеского радио Советского Союза в течение почти сорока лет, 35+ лет на бессменной должности.

Великая убежденная коммунистка, идеалистка, железная женщина, маленькая, миниатюрная, но при этом настоящий такой памятник сама себе, людскому духу. Она заводила людей, ее обожали, с детства я наблюдал много-много разных известных дикторов, актеров, которые приходили к ней на все юбилеи. Литвинов, если ты помнишь.

Да, конечно. И вот эти вот передачи…

«Радионяня», «Пионерская зорька».

«Радионяня», есть такая передача, потом «Пионерская зорька». Вот это все из-под ее пера выходило, да?

«Клуб знаменитых капитанов» и так далее, и тому подобное.

Ты наверняка слушал все эти передачи, да? Ты бывал когда-нибудь у нее, как это записывалось, видел?

Не очень, честно говоря, часто. То есть позже я стал с профессией соприкасаться. У меня в этом смысле мой отец немножко белая ворона в семье, он выбрал и пошел по научной стезе. Он доктор наук, величина серьезная в химии, и меня пророчили скорее туда, конечно. И спорт я любил в детстве.

Бабушка водила… Я помню, что она мне подарила, 33, по-моему, было урока «Радионяни».

Ох, это круто.

И на 1 сентября в первом классе она мне подарила 33 пластиночки маленькие винила.

Литвинов, Лившиц и Левенбук.

Все расписались на каждой.

Вау! На тридцати трех!

Да, умножай на три.

Никуда не девай эти пластинки, они с годами все ценнее и ценнее.

Они уже куда-то делись, понимаешь, в чем дело?

Да?

Да. Но зато я на них первые скретчи, именно на них: трррр, трррр!

Как вообще музыка, какая музыка в доме звучала?

Никакая. В моей жизни никакая. У меня есть старшая сестра, и она тот ребенок, которого заставляли идти в музыкальную школу, ругали, заставляли делать уроки, играть на пианино, сдавать экзамены в музыкальной школе. В итоге моя сестра стала бухгалтером и прокляла все, что связано с музыкой, а я вот у тебя в гостях, да.

Тебя не заставляли, и слава богу.

Стал легендой музыкальной, даже двух нот не зная. Где-то я себе позволил наглость.

Ты помнишь какие-то первые пластинки, которые ты начал скретчевать или сэмплировать?

Сказок, сказок много было крутых и замечательных. Так ты же помнишь, да, вот эта вся целая эпоха. Возвращаемся опять к «Учитесь плавать», первый альбом I.F.K., классной, крутой группы.

Паштету привет.

Паштету, Чероку, Максу, Мите ― всем крутым чувакам. Абсолютно культовая группа, классная. Их первый альбом Mosquito Man, который вышел на лейбле Feelee и «Учитесь плавать», вы можете посмотреть, там в одной песне DJ Лигалайз, и я скретчу как раз на пластинке из моей коллекции, на «По щучьему велению».

И там звук «Ы», там кто-то говорит: «Ы», я, значит, скретчу, там: «Ы, ы, ы-ы-ы». И это стало настолько культовым, ― ненавижу слово это, ― что Паштет кричит теперь на каждом концерте, если они исполняют эту песню, то он вот эту мою партию: «Ы, ы, ы-ы-ы!», он обязательно кричит. Пригодилось, пригодилось.

Как ты начал знакомство свое с западной музыкой? Я знаю, что твое первое увлечение, самое сильное впечатление было N.W.A.

Воу! Доносилось, доносилось, как гром какой-то откуда, то есть где-то было рядом. Ты помнишь, вернусь к сестре своей, она старшая, на семь лет меня старше, соответственно, поколение примерно, которое словило первый бум хип-хопа в виде брейк-данса. Фильм «Курьер».

Да, да, конечно.

Федя Дунаевский был у нас в гостях еще в те времена, ему привет. Этот фильм очень много сделал для хип-хопа, потому что единственный фильм на больших экранах прошел, в котором показали брейк-данс.

Там была эта: «Тын, ты-тын, ты-ты-ты-тын, тын-ты-тын».

Да, и нормально потом… И никто не подумал, что у Херби Хэнкока надо спросить.

Есть другая музыка вообще.

Что нужно спросить!

А, они вообще без разрешения взяли это, да?

Да-да-да.

Прекрасно.

Я подробностей не знаю, но эта история продолжалась, какой-то lawsuit там был у них.

И через брейкеров, через ровесников моей сестры мне что-то доносилось, такое электро, Grandmaster Flash, может быть, раннее. В таком электро все-таки плане. А тот день, когда ко мне попала кассета с N.W.A, да, я не забуду, это гром среди ясного неба, это сдвиг фазы раз и навсегда.

То есть это был Straight Outta Compton, да? Это их альбом.

Да, да. You are now about to witness the strength of street knowledge. И барабаны! What the fuck!

Оказывается, так можно!

Я даже помню эту кассету, корейская кассета, самая дешевая была, плохой пластик такой, такая поломанная. Помнишь ты, да, вот это все.

А какая аппаратура у тебя была для звуковоспроизведения дома?

По наследству от сестры какой-то дурацкий двухкассетник, какой-то такой, похожий на мегабластер, да, как это называется, бумбокс такой.

Который на плечах носили на улицах, такой вот?

Да, типа. Но такой турецкий вариант, который продавался у нас на всех вот этих рынках, вот этих дурацких. Со светомузыкой еще.

Да.

Я обязательно включал, и она такая дурацкая, значит, лампочки загорались. А так моя сестра, все-таки вкус у нее, я ей благодарен. Она слушала крутанов. Она слушала Стиви, она слушала Майкла, ее муж слушал Цоя, многие песни на подкорочку, на подкорочку. «Наутилус», конечно. «Ален Делон» ― это «Князь тишины»?

«Наутилус». Да, это первый альбом. «Ален Делон».

Великий, да.

Да.

Великий альбом, один из повлиявших на меня сильных альбомов. Вот как-то так приходила ко мне музыка.

Потом у меня появился друг, который меня старше. Это Алексей Грюндик Перминов, это эквивалент, наверно, в нашем жанре Курта Кобейна, выпустивший единственный альбом «Рабы Лампы», абсолютно культовый. Я тебе очень советую ознакомиться, знать, что это такое. Это поэт настоящий, тяжелый, рубящий правду такую потаенную, в самые темные уголки своей души заглядывающий, джанки, просто такой, знаешь, стилистически чистый джанки. Это была его религия, настоящий, настоящий. И, соответственно…

Ушел?

Прожил недолго, да. 24 года ему было.

Кошмар.

Грюндик. Вот на мне вытатуирован он и группа, которую мы вместе сделали, «Рабы Лампы». Он был моим другом, но был меня немного старше. Вообще-то это редкость для детей, обычно дружат совсем ровесники, да, а вот почему-то мы с ним так сдружились.

Соответственно, он больше общался со старшняком, и от него приходила какая-то информация.

Там же обычно нужно было иметь кого-то, кто имеет…

И N.W.A. как раз он…

Это тоже от него?

Он выменял у старшняка. Но на кассете группа называлась Fuck You Police. «Ты слышал группу Fuck You Police?». Помнишь, сказки рассказывали про Kiss, которые Kinder SS?

Да-да-да! Что логотип Kiss соответствует SS немецкому, да.

Что они едят детей.

Да.

А вот здесь: Fuck You Police, группа Fuck You Police! Я со страхом включил эту кассету.

А там…

И был прав.

Да. Все, пропал.

Да.

Слушай, но родители должны были быть вообще в абсолютном шоке.

Да.

Как я понимаю, любая мама и любой папа хотят, чтобы у ребенка было какое-то дело в жизни, какое-то стабильное дело, которое может обеспечить ему деньги в жизни. А тут…

Особенно я для своего сейчас. Да, да.

Для своего ребенка, да, то же самое.

Вот это все, да.

И что, и папа каким-то образом в какой-то момент признал, что все-таки?..

Папа признал, только когда мне уже было тридцать лет, когда мы сидели в загородном доме моем с внуком вот таким, жена, Hummer и вот это все. Он сказал: «Наверно, да».

В общем, не зря.

Обложка Billboard российского, билборд на дороге, пока он ехал ко мне. «Наверно, да» ― такой.

Тебе важен был этот момент?

Что за дурацкие вопросы? Это вообще самое важное, наверно, для любого человека, да, все из детства, все от родителей. Мы хотим их одобрения, конечно, да. Конечно.

Скажи, пожалуйста, в какой момент ты вдруг понял, что можно рифмовать не только на английском, можно читать на родном языке?

Первые все альбомы я с замечательными крутанами, моими друзьями, тоже более старшими, чем я, это команда D.O.B., Sir-J, который приехал, который побывал…

Вообще каким образом попадала информация? Только по крупицам к тем, мы же жили в Советском Союзе за железным занавесом, и по крупицам к тем, у кого был доступ за границу каким-то образом или к заграничным друзьям-приятелям, у тех была информация. И это было самое ценное, самое бесценное, на вес золота любая кассета, просто увидеть чувака, который видел рэп-клип на телевизоре, ― это было уже почетно.

Sir-J, побывавший в Нью-Йорке с отцом-геологом в 1987 году, привез оттуда много-много знаний, как это все делать, и он реально один из патриархов андеграунда, андеграунд-музыки. Примерно в одно время с МС Павловым из группы «Звуки Му», МС Павлов обязательно включал во все свои первые сборники Sir-J. И он знал язык и первые все свои рэпы писал по-английски.

К нему потом примкнул его друг LadJack, который учился здесь в дипшколе, но тоже знал язык хорошо, подхватил у него все эти знания. Они сделали группу D.O.B., и я уже с ними познакомился, влился в их тусовку. Мы были только англоязычные. Вообще было такое представление, что рэп не может звучать на русском языке, потому что звучал он совсем по-другому, таким дурацким ямбом или хореем. Винни-Пух, в общем, такой был полный.

«В голове моей опилки, да-да-да!».

Да, один из первых рэперов, как многие говорят. Был англоязычный рэп у нас очень долго.

Ты понимал тексты, когда ты слушал западную музыку?

Очень мало.

То есть тебя просто…

Полная интуиция, интуитивно.

Энергетика тебя в первую очередь трогала.

Да-да-да. Но у подростков и вообще молодых людей интуиция развита сильнее, и, честно говоря, сейчас, когда я переслушиваю те альбомы, у меня нет разочарования смыслового. В некоторых ― да, лучше бы я не знал, наверно, какую ерунду они здесь говорят, но тем не менее я втянулся в это все. Я не слишком хорошо знал английский язык, я уже в процессе слушания рэпа, увлечения им выхватывал слова, выражения и выучил английский язык благодаря рэпу, честно говоря, да. Учил в школе, конечно, и с репетитором немножко занимался, но это все было на школьном уровне.

В общем, мы идеологически убежденные англоязычные рэперы, абсолютные снобы, закрытая тусовка, никого, значит, не признаем, не понимаем. Весь рэп, кроме нас, ерунда, только мы хранители этого знания, потому что у нас есть эти кассеты. Ходим с головами вот такими.

Географически расставь мне какую-нибудь пару точек на карте. Это 1993–1994 год. Где ты находишься в это время, когда D.O.B.? Ты стал участником этой группы. Где вы в основном проводите время?

1993 год. Я родился и вырос в Останкино, в ближайших домах от телебашни, а они с юго-запада Москвы, но каким-то образом на первых рэп-тусовках мы пересеклись, я услышал их первые песни. Мы вернемся к моему переходу на русский язык.

Да.

Я помню твой вопрос, просто нужна для этого…

Большая история. Давай-давай.

Контекст. Они уже были для меня героями. Когда меня называют первопроходцем и первым рэпером, я всегда поправляю, что до меня было сколько крутанов там, и «Дубовый Гаайъ» был, и МС Павлов тот же самый, D.O.B. были, Bad Balance, «К.Т.Л. Ди Л.Л.». Я уже от них фанател, записывал их.

Вообще первое окно в рэп ― за него нужно сказать спасибо Фонарю, Капитан Funny. У него была передача на радио «Максимум».

Конечно. Сначала «Танцевальная академия капитана Funny», да, да.

Капитана Funny, да.

А потом Funny House. И мы даже премию делали, Funny House Dance Awards.

Два часа в пятницу, по-моему, да?

Да.

Два часа в пятницу. И он себе позволял включать, пять минут рэпа у него было. Он то Run-D.M.C. включит, то еще что-то и звал к себе чуваков. Там я услышал Bad Balance, они там свои первые песни проиграли, это был кайф. Оттуда я знал про D.O.B. уже.

И по поводу русскоязычного и вообще того, что можно делать рэп у нас здесь, скорее мне пришла мысль после того, как я услышал группу «К.Т.Л. Ди Л.Л.» как раз у Капитана Funny. То есть если говорить про удары молнии, то первый удар молнии ― это на кассете N.W.A., второй удар молнии ― это кассета с записью Капитана Funny, и там заиграла песня московской группы «К.Т.Л. Ди Л.Л.». Я услышал: вау!

Вот я не знаю ее, она вообще мимо меня прошла.

У них альбомов не было. И самое громкое их появление ― это у Капитана Funny. При этом их знали все, на них ходили тусовки разношерстные, на них ходили рэперы, и скинхеды, и скейтеры вместе. Это то, чего не хватило фильму Ромы Жигана.

BEEF.

Вот этой вот истории, да. Привет Роме и респект за крутой фильм, но там была, в общем, грибница гораздо глубже распространяется.

Ага. И ты услышал трек на русском языке в этот момент.

На русском языке, да-да-да. Я всем советую «К.Т.Л. Ди Л.Л.». «Улицы», по-моему, называется. Или «Вне опасности только убитый». Социальный, уличный, андеграундовый. Был рэп на русском, уже мелькал, даже мода какая-то стала. Игорь Селиверстов, если помнишь, что-то там почитывал.

Помню.

И Сергей Минаев, и Богдан Титомир уже был, и «Мальчишник» уже был. Но это было другое, это был андеграунд, это был тот честный, raw, непричесанный.

Сырой!

Сырой, сырой! Подъездный, умный при этом, злой, про милицию. «Менты! Как всегда, когда не надо. Где вы были час назад, вы, уродливые гады?». Это кайф. «К.Т.Л. Ди Л.Л.» снес крышу, и вот в тот момент я почувствовал, что это можно делать и это может звучать по-настоящему, и, наверно, тогда у меня что-то сработало, что было бы неплохо.

У тебя же есть в D.O.B. куплет на русском языке.

Да, я первый нарушил все традиции и прочитал. Какой ты подкованный! Молоток! Да, да. В 1995 году это произошло, в одной песне, да, я себе позволил.

Географию еще расскажи мне. Где в основном время проводил?

Я на ВДНХ, пацаны на Юго-Западной, а география простая ― клуб «Пилот» и клуб «Эрмитаж», все. А, «Манхеттен Экспресс» еще был!

Вот там я как раз МС Павлова смотрел, да. Он там диджеил, выступал.

Да.

Вообще «Манхеттен Экспресс» был мажорный клуб очень.

Да.

Это был такой пафосный. Вообще он, по-моему, не сильно про хип-хоп культуру.

Да, две-три там было вечеринки, да.

Да. Вот «Пилот» очень хорошо представляю. Там можно было увидеть вообще кого угодно просто. А вот опять-таки возвращаясь к этому фильму BEEF, там есть глава по поводу противостояния разных тусовок в Москве.

Да.

И про опасные времена, когда просто все кому не лень гоняли, наезжали.

Кого не лень.

Да. Ты никак не сталкивался с этим?

Как мог не сталкиваться подросток в девяностых в России? Конечно. С тех пор у меня здоровая паранойя: я всегда оглядываюсь, не идет ли кто за мной.

Да?

Всегда думаю, в какое время в каком районе мне можно появиться. Это неплохо. Да, конечно, мы ходили под страхом, не знаю, гопники, бандиты, те, эти.

Любера.

Любера, приезжие какие-то гастролеры, казанские и так далее. Скинхеды тоже, конечно же, да, да.

Как ты одевался в ту пору? Какие на тебе были кроссовки и вообще одежда какая была?

Замечательный памятник той эпохи, ничего, не было доступа ни к чему, поэтому шедевры приходилось создавать самим. У меня мама из текстильной промышленности и профессии, она мне шила очень классные штуки, подсмотренные в клипах. У меня были милитарные штаны, но они были слишком по ноге узкие, и она мне туда вшивала, значит, куски ткани, чтобы они были шире, широкими, какие-то стеганые жилеты. Да.

На ногах? Было такое слово «коры», «коры» как кроссовки. Что нужно было носить?

Были клеенчатые подделки вот эти, да, ужасные, которые жили очень недолго. Были пару раз какие-то кроссовки, что-то типа Adidas Torsion.

Это я хорошо помню, была реклама первая по телевизору: Adidas Torsion! Да, у меня тоже была одна пара.

«Быдло в спортивных штанах!». Как я сейчас крикнул! Это из песни. «Adidas Torsion у него на ногах, печатка на правой руке, все остальное, прочитай, написано в его лице». Это песня про «быков» группы Bad Balance как раз, которые кидают всех рэперов, значит, и как они им противостоят. Это гимн того, про что мы сейчас говорим. Я сноски такие делаю.

Да-да-да.

Всем слушать альбом «Налетчики», великий альбом русского рэпа, один из самых классных, любимых, тоже повлиявший на меня, на мою читку. Михей там ― это просто…

Но между вот этим периодом твоей жизни и D.O.B., тем, о чем мы сейчас говорили, было путешествие в Африку, да?

Нет, после, после.

После этого, да? Конго. Не каждый может похвастать тем, что год прожил в этой стране. Зачем тебе понадобилось туда путешествие и что ты из него почерпнул?

Я до сих пор не понял, до сих пор осознаю.

До сих пор не отдаю себе отчет, зачем.

Моя первая жена наполовину из Конго, из команды МС Павлова того же, Симона. У него всегда были в команде танцорши-мулатки. Полине привет и другим девчонкам. И как-то поехал за приключениями, как-то вот так мы решили, давай. Это еще все-таки наше советское прошлое и обожествление всего заграничного, поехать за границу до сих пор для нас что-то такое, что очень важное, заоблачное и волшебное.

Да, это так.

Как-то так.

В какой мир ты окунулся? Во-первых, какой уровень жизни был у людей, которые тебя окружали? Во-вторых, звуки музыки, ритмы.

Это первое впечатление. Ты приезжаешь туда, и музыка играет везде, музыка их, центральноафриканская так называемая, даже термин есть, центральноафриканская музыка, заирская больше, а Заир и Конго ― это одна, в общем-то, уже даже Заира нет, это Конго. Музыка играет везде, и люди танцуют на улицах, просто танцуют на улицах. Вот мы едем, хотя там бочки, чуть ли не костры вот так вот, и люди танцуют.

Это мое первое впечатление. Пока я ехал из аэропорта до места назначения, это то, что я увидел, да, то, что произвело впечатление. Люди близки к природе, к ритму жизни, биение сердца ― все оттуда. Говорят, что это колыбель вообще человечества, но колыбель музыки и ритма точно. Я к этому сердцу, видно, съездил: бум, бум-бум, бум-бум. И родился там как Лигалайз, и артист, и автор, да.

Они, в общем-то, были… Основная страна ― это достаточно небогатая страна ведь, это низкий уровень жизни, но при этом очень высокий уровень радости и счастья.

Да. Нет, ты сразу спросил про уровень жизни, который окружал меня. Все-таки это столица, Пуэнт-Нуар ― это нефтяная столица, там нефтяная скважина.

Ага.

И то, что я наблюдал вокруг, ― это пограничное существование практически первобытного века, домов из картонок и вилл серьезных, самых новых машин всевозможных, нефтяные живут европейцы.

В Африке всегда проходят очень неспокойно любые выборы. Выборы ― это считается война, и я ее там пережил. Но из-за того, что это коммерческая столица, экономическая, и там иностранцы, за которых, в общем-то, вся движуха, по большому счету, и происходит политическая, там никогда военных действий не бывает. Разгромили столицу официальную, Браззавиль, она была под обстрелом пушек, бомб и автоматов, а у нас была тишина.

Еще один важный аспект: франкоязычная ведь страна.

Франкоязычная, да. Франкофонская.

По-английски не говорят?

Ага.

Как ты там общался, на каком языке? Как ты находил язык общения с местными людьми?

Русские есть там немножко, была там небольшая диаспора, естественно, из-за этого же она держится крепко вместе. В основном это женщины, конечно, которые за студентов вышли замуж и уехали туда, и их дети-метисы.

Потом потихоньку, не зная вообще, не имея никаких основ французского языка, потихоньку разговорный язык стал осваивать, потом стал общаться с какими-то ребятами местными на теме хип-хопа, конечно же, международного языка, на котором я разговаривал, можно сказать, нашли общий язык. Потом даже освоил немножко местные наречия, которых внутри там у них штук 15: лингала, мунукутуба и так далее.

Потом я стал работать, устроился работать диджеем в крупный клуб один и был единственным за всю историю белым чуваком, который классно играл вот их центральноафриканскую музыку, выучил.

О, это круто.

И меня признали и даже дали мне имя Макайя. DJ Макайя меня звали.

Макайя?

Макайя, да.

А что это значит?

Насколько я понял, мне пытались перевести, это что-то типа идиомы, белый лист, вроде как tabula rasa. Как мне объясняли, это человек, у которого ни с кем проблем нет. Вот такой вот, душа-человек, открытый ко всем. Мне это приятно, да.

Слушай, и с тех пор какой язык ложится тебе на ухо в хип-хопе лучше: английский, русский или французский? Или какое-нибудь из этих африканских наречий?

Я люблю английский язык. Я люблю американский рэп, это часть моей жизни неотъемлемая. Я всегда с ним. Я пытаюсь из себя изображать и полиглота, и меломана, разбираться в разных стилях, что-то говорить умное, но нет, я слушаю рэп, много, всегда, люблю его, постоянно, каждую неделю по 10–15 альбомов съедаю. Английский язык, конечно же. Американский рэп ― это моя, не знаю, религия, судьба, просто он рядом со мной.

Тогда ты должен ответить на главный вопрос во всей истории хип-хопа: все-таки East Coast или West Coast?

Я за East Coast.

Да?

Ага.

Несмотря на N.W.A.

Нью-йоркский.

Комптон-то на Западном побережье.

Нет, это было в тот момент, когда весь рэп звучал как Нью-Йорк. Straight Outta Compton ― это нью-йоркский альбом. Позже уже придумал Dr. Dre тот же, который сделал этот альбом, все-таки этот альбом звучит как Нью-Йорк. Все звучали как Нью-Йорк, рэперы с юга звучали как Нью-Йорк, они законодатели, оттуда все это шло. Уже позже, в 1992 году, Dr. Dre придумал G-funk, стал Parliament-Funkadelic фанк замешивать туда, вот эти более медленные вест-костовые фишки. А все-таки вот это жесткие, тяжелые барабаны, сирены какие-то ― это East Coast все, это Нью-Йорк.

Поэтому я, да, на улицах Нью-Йорка. Они и ближе нам, там холоднее, там мрачнее, там больше бетона. Если бы я вырос в Ростове, может быть, или где-то ближе к югу России, может быть, West Coast был бы ближе. Но в моем сердце Нью-Йорк.

Это неотделимо от трагедий, которые происходили в результате войны двух побережий. Мир потерял нескольких выдающихся артистов.

Именно в тот момент, когда я был в Африке, да.

Да. Скажи, пожалуйста, в чем причина такого остервенения, таких войн? У меня всегда складывалось ощущение, что они как бы играли, играли.

Играли с огнем.

Вот эти диссы делали друг на друга.

Да, да.

Они же прямо просто пластинки целые выпускали, которые на следующее же утро по всей Америке, и там просто гнали друг на друга прямо конкретно.

Да, да.

И в результате сначала Тупак, потом Бигги Смолз. У нас, слава богу, обходилось без этого.

Слава богу. У нас лещем ограничилось пока что, дай бог и ограничится им.

Это что, это кто? Лещ.

Мы с тобой разговаривали перед передачей. Рома Жиган.

Да. А, вот эта история.

Одному слишком смелому интернет-чуваку дали леща.

Да, это я понимаю. В смысле пощечина.

Они даже в промо-кампании раздавали лещи. Тебе не подарили?

Да. Я теперь понял почему.

Вот!

Я только сейчас понял.

Да, да.

У меня на сиденье в кинотеатре лежала рыба, на всех так, так вот, это, оказывается, тот самый лещ.

Да, да.

Короче говоря, одна из вещей, я должен тебе сказать, которая меня отталкивала от рэпа на русском языке в девяностые годы, заключалась в следующем. У меня было такое ощущение, что форма, вот эта агрессивная форма подачи, то есть, с одной стороны, она обозначает какого-то постоянного противника, который где-то там есть, с другой стороны, она непременно замешана на пафосе. То есть посмотрите на меня, какие у меня цепи, какие у меня тачки, какие у меня женщины и так далее.

У меня было такое ощущение, что наши артисты в этом жанре изо всех сил были одержимы тем, чтобы скопировать такую же форму, за исключением, например, всегда Дельфина, потому что Дельфин сразу показал себя после «Мальчишника» как серьезный поэт, да. В общем, его нельзя даже причислить к этому.

И до «Мальчишника» ― «Дубовый Гаайъ» был, и параллельно с ним.

Да. В чем причина такой одержимости формой подачи, которая была в девяностые годы?

Не в девяностые годы, вообще эта энергетика свойственна, вот этот ярко выраженный young. Так, да. Тестостерон, адреналин.

То есть это подростковые понты?

Подростковые понты, которые иногда не мешают даже таким взрослым людям, как мы с тобой. То есть вот эта какая-то наглость, дерзость какая-то. Не слышал ли ты такой факт, что менеджеры с Уолл-стрит слушают самый агрессивный американский рэп, идя на работу?

Да. Как наркотик принимают, да.

Именно чтобы повышать тестостерон, адреналин, чтобы быть агрессивнее и рвать там всех. Такой жанр. Хэви-метал должен быть хэви-металом, рэп должен быть рэпом, должны быть… Чуть не матернулся. Вырубон должен быть, да. Я всегда это осознаю. Нужно все время провоцировать. Провокация, дерзкий, наглый. И при этом чтобы к тебе не докопаться, и при этом отвечать за базар. Gangsta talk.

Я стал расслушивать американский рэп, они все говорят между строчек, все угрозы они говорят не впрямую. Jay-Z просто король в этом, он только что прочитал куплет, где он пообещал убить всех вокруг, но юридически ты не можешь ему за это предъявить, потому что он сказал совсем другие вещи. Он говорит: «Вы все гаражи для пуль, и тачки мои скоро заедут, должны, кстати, подъехать».

Припарковаться в ваших гаражах?

Что-то такое, да. Don’t make me George Bush the button.

Хороший глагол ― George Bush the button, да.

Да, просто можно делать это, изобретать.

То есть это такой закон жанра.

Да, да. Изобретательно и круто, да. Тебе самому, наверно, не нравится рок-н-ролл слишком умный, степенный, старческий такой.

За исключением Бориса Борисовича Гребенщикова.

Да. Да, но при этом он выдал же сейчас «Время N».

Да. Молодец, да, это отдельный респект.

И там как раз он добавил рэпа.

Да.

Рэпа, рэпа он добавил. Не исключаю, что под впечатлением от рэпа он сделал этот альбом.

Расскажи, пожалуйста, о твоей встрече с Владом Валовым и о формировании «Bad B. Альянса».

Он уже был великим человеком и, главное, человеком, который очень крутой организатор именно, он заваривал вот эту всю… Вот эти тусовки, выпуск сборников. На празднике «МК» раз в год была целая его сцена, где тысячи, 30 тысяч человек слушают рэп, группы выступают. Это все, конечно, производило впечатление. Он был самым заметным таким менеджером.

Я пару слов буквально скажу еще про Африку. Из-за того, что я оказался там… Можно провести параллель, почему в Советском Союзе мы так ценили эти кассеты, ― потому что у нас не было информации и мы вгрызались в каждый альбом Public Enemy, его изучали и добывали оттуда гораздо больше информации, чем сейчас мы можем получить из тысячи альбомов каждую неделю.

Там я оказался в информационной изолированности абсолютной, друзей у меня нет, я в другой стране, в чужой. Я был предоставлен сам себе, и со мной была моя коллекция кассет с американским рэпом. Все, чем я занимался, это изучал, как они это делают, тогда и задался примерно вопросом, почему русский рэп не звучит…

Так же круто, как западный.

Да, не звучит круто. И понял, и написал свою диссертацию, исписав множество тетрадок, подбирая фонетически, по таймингу, аллитерациям, разбивая наши более длинные слова на слоги и вписывая их в паттерны бита. Изучал, изучал, сидел с тетрадкой и написал диссертацию свою такую, да. При этом подхватил от Африки дыхание, стал воспринимать рэп не как заученный текст по написанному раз и навсегда тексту, а все-таки как импровизацию, джаз.

Ребята, которые читали на французском, с которыми я там подружился, естественно, и даже создал группу и так далее, меня научили некоторым моментам читки, фристайла, я увидел, что они всегда джемят, фристайлят, что это немножко джаз, это импровизация, нужно всегда быть гибким, подстроиться, должна жить твоя читка и твоя музыка, не быть высеченной в камне.

При этом я научился подбирать слова правильно, в ритмику, при этом у меня уже к тому времени было лет семь, наверно, меломанского энциклопедического просто багажа по поводу всего рэпа и всех историй. И я вернулся с ощущением того, что приехала часовая бомба сюда. А здесь все так же, перекати-поле. Да, я приехал с таким ощущением бомбы. Я помню этот день, когда, значит, встретились с друзьями, конечно, с D.O.B., с моими вот этими корешами всеми, с Грюндиком, у него это было дома как раз. И вдруг играет музыка, я начинаю так по одному слову фристайлы подкидывать. И вот тут они смотрят на меня все: воу!

Что с тобой там сделали?

Да! Они: «Давай! Завтра пишем песню! Только ты напишешь текст». Я говорю: «Да вы же сами пишете круто». «Нет-нет-нет, вот так вот». И мы записали «Рабы рифмы» на альбоме «Рабы Лампы», да, на следующий день.

И вот бомба такая, да. А дальше, опять же изучая историю, Бигги, Тупак и так далее. У Тупака был Шуг Найт, у Бигги был Пафф Дэдди. Без их гения они бы не состоялись. С Тупаком вопросы, а без Пафф Дэдди Бигги не состоялся бы. Он его вытащил с улицы, он ему объяснил: «Читай рэп жестко, убивай всех, рви на тяжелых битах, но сделай мне две радиопесни. Успокойся, спокойно, вот сейчас для девушек. Припев давай». ― «Да меня порвут, на улице пацаны не поймут!». ― «Слушай меня, встретимся у кассы». И это стало самым лучшим рэп-альбомом всех времен, одним из, один из моих самых любимых.

И я по аналогии позвонил как-то Владу Валову и дал ему свою демку, а там была серьезная демка, которая до сих пор считается многими классикой русского рэпа. Не люблю я это все, когда вот это самому приходится выговаривать.

Ну уж…

Да, да. Но мы с тобой поговорили про жанр, да.

Михей, Михея давай вспомним. Вот это, кстати, на моей памяти был просто первый такой уход на вселенскую орбиту, не в Bad B. Альянсе, а в тот момент, когда он сделал свой сольный альбом, где он «Туда»…

В Bad B. Альянсе он не был, это другое. Bad B. Альянс и Bad Balance это две разные вещи. Он из Bad Balance.

Из Bad Balance, да. То есть они с Шеffом  вместе были, и собственно, его первый сольный альбом как раз было то, что на всех радиостанциях вдруг прозвучало.

Я фанат его рэперской ипостаси, когда он..

То есть его читки, когда он был с Владом.

Еще тогда, и про один из ударов молнии я вспоминаю, эту кассету с записью интервью капитана Fanny, куда пришли Bad Balance. Они включают свою песню «Плохой баланс», там, по-моему, первый куплет зачитал Шеff, обычные такие его штуки. Потом начинает читать Михей, и человек читает: «Давай посмотрим на себя, ну на кого мы похожи, у нас изменился наш естественный цвет, кожи». Он прочитал не «У нас изменился наш естественный цвет кожи», а «У нас изменился наш естественный цвет, кожи».

Отбивку.

Вот эта оттяжка, вот эта синкопа, я не знаю со мной что произошло. Как так, почему, что? Вау!

Какая деталь как раз яркая.

Да. И вот он такой, он музыкант, он дал музыке, потому что он был настоящий талант, потому что он правильную музыку слушал, того же Стиви, Марвина, Боба. Он гениальный, он выпустил один альбом в своей жизни, почти как Грюндик, мной упомянутый, но Михея помнят до сих пор, он абсолютно взорвал музыку и показал, что у музыки возраста нету.

Скажи мне, пожалуйста, по горячим трагическим следам того, что произошло с Кириллом Толмацким, у меня все равно сохраняется такое вот ощущение несправедливости, связанное с тем, что вот так люди, которые владели средствами массовой информации, в частности, Зосимов, который владел MTV, Саша Толмацкий, который владел этой частью музыкальной культуры, они понимали, что у них все есть, и они могут сделать все что хочешь. Поэтому они брали и запускали своих детей на орбиту, один запустил свою дочку, другой запустил своего сына. Ты когда встретился с Кириллом, для тебя сразу было понятно, что это просто очень талантливый артист?

Нет.

Или это просто был маленький разгильдяй, у которого богатый папа и который ему решил сделать подарок в виде клипа?

Да, было такое отношение. Такое отношение, да, потому что мы прошаренные, уже живущие этой культурой десять лет, соответственно, заплатившие, в общем, за это своим неблагополучием во всех других, может быть, каких-то моментах социальных, а здесь просто пришел такой вот, по-быстрому нам что-нибудь сделать.

Сопляк.

Ну, сделайте, пацаны, ну хочет он. Естественно, так относились. Мы с тобой говорили об этом, ты позвонил мне…

Сразу после, да.

Да, по горячим следам трагедии. Не относились мы всерьез, конечно.

А в какой момент, был ли у тебя момент, когда ты ощутил, что нет, все-таки в нем что-то есть явно.

Я написал для него песню, ее с каким-то большим трудом записывали и технически кромсали, его туда вписывали по слову как-то, чтобы это все попало. Веселая получилась песенка, а потом сняли клип, и клип сработал, он цапанул детей. По-моему, тоже я тебе рассказал этот случай, мы с нашей компанией приехали выступать в какой-то дурацкой «солянке», по-моему, как раз это и было, где гостиница «Украина», где «Манхеттен Экспресс». «Украина» гостиница?

Нет, это «Россия».

Гостиница «Россия». В какой-то «солянке», и там, наверное, может быть, шести-, семи-, восьмилетний ребенок говорит: «О, сейчас будет тот Децл выступать, ну тот, помнишь, в штанах, с телевизора, пойдем, пойдем», — он маме говорит. Вот это было.

Вот в этот момент возникло?

Да. Стрельнуло, взорвало и поперло.

Я правильно понимаю, что ты автор этого рекламного слогана «Пепси, пейджер, MTV!!!».

Да, гимн времени.

Гимн поколения, как назвали сейчас.

Вердикт.

Ну, то есть это ты? Ты придумал и написал?

Да.

Ну, то есть тебе должны были нормально за это…

Капало, да, хорошо. Впервые я понял, что это приносит гораздо… А еще, кстати, несколько слоганов там моих крутилось, какие-то рекламы, притом компания Mars потом много лет использовала про батончик Финт, там «только для тех, кто правда крут», а они просто взяли мой слоган и использовали много лет потом. По незнанию составления контрактов не защитил, хотя и мог бы. То есть, я получал…

Подарил, можно сказать.

Ну, да. Технически, наверное, можно было бы поразбираться, и сейчас бы я вгрызся, но тогда пофиг было, чем заниматься другим. Ну да, и для Децла первые песни я написал. Опять, мы прыгнули немножко, Владу Валову я дал демки, он зафанател, позвал меня в альбом Bad Balance. Я проучаствовал, «Город джунглей», в одной песне, классной, которая взорвала, как раз в которой я сказал слова «Лигалайз, Bad Balance, Альянс», и мы взяли это потом уже, позже, название нашей тусовки в то время. И Влад мне сказал: «Вот сейчас, подожди, я тебе устрою контракт, сейчас все сделаем». По принципу «беги и паф» мы с ним взаимодействовали.

И действительно, Толмацкий услышал про классную группу и стал собирать под крылом Media Star компании, в телецентре прямо стал собирать, перспективных самых звезд взял. Bad Balance уже распался тогда, потому что Михей пошел в сольный проект. С Шеffом он законтачился, Шеff, естественно, сразу это все превратил в мега-мега-мега проект и перспективы.

Да, как он умеет.

Объяснил ему все, и они друг друга нашли, Саша Толмацкий такой же тоже, и вот они друг друга нашли. И они подписали с Da Boogie Crew, с которыми у меня уже тогда был клип, «Вы хотели пати? Нате!», это тоже мой, кстати, слоган, говоря об этих, тоже моя фишка, «ровно девять, пятница, столица веселится». Я накидал таких вот слоганов, которые въелись, «настоящий хип-хоп тебе прямо в лоб», и так далее. У меня была песня с Da Boogie Crew, брейкерами, новый взрыв брейк-данса был тогда.

Это когда они с Дельфином еще выступали тоже, Da Boogie Crew.

Да-да. И вот у нас на первых местах во всех музыкальных каналах, Муз-TV, MTV открылось только, по-моему, первый клип они показали Da Boogie Crew&Лигалайз, вот этот, «Вы хотели Party?», и он только на первых местах был везде. Подписали на Media Star через Сашу Толмацкого Da Boogie Crew команду, подписали Влада Валова, пока что непонятно, с чем, потому что группы Bad Balance уже не было. И мне с двух сторон звонки раздаются, «Андрюха, давай с нами подпиши контракт, как Da Boogie Crew», и Влад такой «Давай со мной, вот сейчас мы с тобой сделаем проект». Но я все-таки рэп, да и с Владом мы начали уже что-то придумывать, началась история после моей песни в Bad Balance, я, естественно, с ним туда пришел. И мы придумали вот такой  Bad B. Альянс, это как будто коммьюнити группы артистов разных.

Каждый может развивать свое, но при этом вы вся такая банда.

Брэнд, я не знаю, в рок-музыке такое было? Или не очень принято, когда у нескольких групп общее название, как банда.

Нет, такого нет.

Особо нет.

У нас с тобой пять минут остается, потому что, да, время быстро летит.

Что не договорили, не обозначили ключевое?

Скажи мне, хочу такой эпохальный вопрос задать, вот тогда была первая революция и первый прорыв, связанный с этой культурой. Почему эта музыка, столько времени ей потребовалось, чтобы сейчас стать самым популярным определяющим жанром в стране? На это ушло практически два десятилетия вообще.

Мне трудно сказать, мы говорим о временах, когда мы были в телевизоре просто с утра и до ночи, поэтому он и тогда был бум, потом он чуть-чуть стихал и начинался заново. И скорее всего, то, что сейчас, это тоже только цветочки того, что еще будет. Я только вот на такой волне существую, я выпускаю постоянно альбомы, я не какой-то там старый хрен из девяностых, несмотря на то, что в потертой куртке. Я готовлю крутейший альбом, как я тебе сказал, сейчас я весь в рифмах. У меня выходит самый лучший клип, который я сделал когда-либо в жизни, буквально на днях. Я очень хочу, чтобы вы его показали, попрошу твоей помощи в его продвижении. Так что все впереди.

Последний вопрос такой. Если бы ты себя встретил, вот того, маленького, в начале…

Про это как раз моя новая песня. «Зауважал бы сам себя, если б вдруг повстречал…».

Да. Что бы ты сказал самому себе? Какой совет бы дал, может быть, от чего-то предостерег?

Как правило, наши тупости, ошибки, они как раз нас приводят туда, где мы есть. Наши комплексы, наши несовершенства заставляют нас становиться теми, кто мы есть, поэтому я бы лучше не трогал бы, я счастливый человек.

Это был Лигалайз в программе «Как все начиналось». Спасибо тебе большое за то, что пришел, и спасибо вам за то, что смотрите.