Экс-басист «Браво» Дмитрий Ашман: «У нас рок не столько музыка, сколько политическая позиция»

Мое почтение, драгоценные зрители телеканала Дождь. Этот цикл программ называется «Как все начиналось». Меня зовут Миша Козырев, и я стараюсь собрать по крупицам, по кусочкам летопись девяностых годов. Время было противоречивое, у каждого сохранились свои собственные воспоминания, и я приглашаю в эту студию гостей, которые были частью жизни девяностых. А впоследствии из этой мозаики складывается какой-то такой удивительный пазл, который, мне кажется, можно будет с годами все больше и больше понимать и анализировать.

Сегодня у меня в гостях человек, который знает не только рок-н-ролльную сторону девяностых годов, но еще и, как один из первопроходцев, обеспечил нас замечательным приключением под названием «клубная жизнь и рейвы». У меня сегодня в студии бас-гитарист группы «Браво» в девяностые годы, а также основатель клуба Zeppelin Дмитрий Ашман. Дима, привет.

Здравствуйте.

Во-первых, спасибо, что живой. Мы сейчас будем о таком времени разговаривать, все было. Но я хочу начать с твоего переезда из Питера в Москву. Что испытывает человек, которые меняет один город, абсолютно уникальный, ни на что непохожий, со своей стилистикой, со своими правилами, со своей атмосферой, на другой, уникальный, непохожий, со своей атмосферой? Как это было у тебя?

Как это произошло исторически? Я играл в некоторых группах в ленинградском рок-клубе, это была группа «Спокойной ночи», это была группа «Никогда не верь хиппи», замечательная группа, кстати, жалко, что я сейчас даже записи не могу найти. У нас на виолончели Сева Гаккель играл, из «Аквариума», в свое время.

Она называлась, я помню, по-английски Never Trust a Hippie.

Never Trust a Hippie, да. Мы репетировали в клубе «Там-там».

В том самом?

В том самом «Там-таме», да. И параллельно играли в ночном заведении, ночной клуб, который назывался «Сатурн-шоу». И вот в один из дней туда приехала группа «Браво». Был концерт, по-моему, в «Октябрьском», и приехала группа «Браво», я познакомился с Женей Хавтаном. Мы подружились, и через какое-то время Женя меня пригласил в Москву переехать.

Он же как-то должен был оценить, как ты играешь на бас-гитаре?

Ну, он слышал, видимо, какие-то записи. Женя очень много сделал для меня, за что ему большое спасибо. Вот у меня в жизни есть несколько человек, которые определяли, наверное, мою жизнь, какие-то этапы моей жизни. Вот он не побоялся, позвал молодого мальчика из Санкт-Петербурга. Мне, конечно, поначалу тяжеловато приходилось, и с музыкальной точки зрения, потому что небожители…

А ты так к нему относился в этот момент?

Да, конечно. Я помню, у меня была первая пластинка «Браво», с Агузаровой, с Тимуром Муртузаевым, с Пашкой Кузиным, с которым мне потом довелось играть, с Сашей Степаненко, по-моему, Саша играл тогда.

Это был такой белый лист «Мелодии» с цветными…

Он не белый, он был графический, с вырезанными фигурками.

С графическими такими, да. Это была тоже моя первая пластинка, первый винил «Браво», который я слушал.

Я его слушал в юности, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь я присоединюсь к этой группе. Для меня это был полнейший magic.

Страшно было?

Да, конечно. Было страшно, было волнительно, и плюс это еще совместилось с тем, что я переехал из такого вольнодумского, свободного, рок-н-ролльного, рок-клубовского…

Разгильдяйского, надо сказать так.

Разгильдяйского Питера, в такую очень… Москва девяностых, ну вы понимаете.

Круче-верченая такая, хитрая…

Вы понимаете, о чем я говорю, Москва девяностых. Все хитрые, все друг другом крутят, подкручивают, вертят, что-то придумывают…

А вот было ощущение такое, контраста?

Конечно. У меня первое ощущение было, на самом деле, от Москвы, что это большой рынок. Если вы еще помните эту Москву, безумное количество каких-то ларьков, надписей, рекламы… Как сказал Кустурица, по-моему, это он сказал, Москва, это такое ощущение, что ее строил пьяный кондитер.

Я не знал этой фразы.

Да, есть такая фраза. Вот у меня было полное ощущение, что какие-то куски торта, рекламы, вот так вот все понапихали.

Куда ты переехал? Ты квартиру снял?

Да, я снял квартиру на Авиамоторной, у меня была на то время беременная моя девушка моей дочкой Асей, которой сейчас уже двадцать два года. И у меня все так совместилось, рождение ребенка, переезд в Москву, начало игры в группе. Было страшно, честно тебе скажу. Было страшно, было волнительно. Я помню самый первый концерт, это был концерт на дискотеке «ЛИС’С» в «Олимпийском». Я вышел, у меня ноги дрожали.

Тут надо зрителям пояснить, что «Олимпийский» в ту пору был всегда разделен на две части. В одной части еще какие-то большие зрелища и концерты, причем, чтобы вы понимали, девяностые — это расцвет попсы. То есть в начале девяностых представить себе, что такие артисты как «ДДТ» или Гарик Сукачев могут в принципе выступать в «Олимпийском», было невозможно, потому что «Кар-Мэн» собирал «Олимпийский». А вот во второй части была дискотека у Сергея Лисовского, на которой, соответственно, либо группы калибром поменьше, либо какие-то попытки дискотек все время происходили.

Ну, вот они приглашали звезд, на тот момент, и группу «Браво» приглашали несколько раз выступать как раз. Это был первый концерт, я вышел, увидел вот это вот все, «Здравствуй, Москва! Здравствуй, “Олимпийский”», и у меня ножки вот так вот — ух! Но ничего, хорошо отыграли, отстоял.

И ты от страха отыграл прекрасно, да?

Я уже не помню, мне кажется, что да.

А как ты, какой образ жизни ты вел, как ты передвигался, что ты ел? Где вы репетировали? Как ты ездил из своей квартиры на репетиционную базу?

Передвигался я на метро, снимал квартиру на Авиамоторной, жил достаточно скромно. Репетировали мы в тот момент, насколько я помню, во Дворце молодежи. Ну, группа «Браво» вообще славится своей любовью к репетициям, Женя тоже известен, как большой любитель порепетировать.

Перфекционизмом своим.

Перфекционист, да, в хорошем смысле. Репетировали мы по 6-8 часов, каждый день практически. Добирался я на метро, ел хот-доги.

В ту пору еще солистом группы «Браво» был Валера Сюткин?

Был Сюткин. Как раз я пришел во время записи последнего с Валерой альбома, «Дорога в облака». Безумно успешный коммерчески альбом был, с большим количеством замечательных песен, но как раз это, видимо, был тот период, когда у Валеры были какие-то уже свои планы, творческие планы.

Никаких конфликтов с Женей не было, все разговоры про то, что были какие-то финансовые конфликты или человеческие, ничего такого не было. Просто люди разошлись, исключительно по творческим соображениям, по крайней мере, то, что я видел изнутри, выглядело это таким образом. Несколько неожиданно, да. Но разошлись, как нормальные люди.

Я помню тот момент, на фестивале «Максидром», когда за несколько, по-моему, дней буквально, до фестиваля вдруг оказалось, что у группы нет солиста. И наш с тобой общий друг, Володя Месхи, который тоже был гостем моей программы, меня потряс тем, что он сказал: «Не волнуйся, у меня есть идея». В чем же состояла эта идея?

Я помню эту историю. Компания «Райс-ЛИС’С», на тот момент она называлась так, снимала офис в офисе компании «Строймонтаж».

«Росремстрой».

«Росремстрой», да, на площади Ильича. Я жил на Авиамоторной и часто заходил к ним в гости. Мы с Володей сидели, пили чай, и не только пили чай, придумывали всякие разные интересные проекты. И вот в один из таких прекрасных вечеров вдруг родилась идея, я не помню, кто, скорее всего, Вова ее придумал, сделать дистанционный эфир. То есть группа «Браво» играет в Москве, а Жанна в Америке поет.

Мы отсылаем ей, в онлайне отсылаем ей звук, она этот звук там в наушниках принимает, и поет. Мы даже думали, мы понимали, что будет какая-то временная задержка, и технически думали выставить какой-то delay, какую-то задержку, для того, чтобы разницу в звуке, во времени компенсировать. Всерьез к этому отнеслись, не помню, созванивались с Жанной или нет, по-моему, даже Володя каким-то образом созвонился.

Я помню, как я стою в середине «Олимпийского», звучит ее вокал, который ровно на тридцать секунд запаздывает по отношению к вам, на сцене. Это была убитая идея, потому что невозможно это сделать вообще. Это сейчас можно, я думаю, каким-то образом, потому что сейчас-то связь идет моментальная, цифровая …

Есть, конечно, цифровая связь, конечно.

А тогда-то это было вообще…

Но идея была красивая.

Красивая, и можно было виртуальный образ Жанны выстроить на сцене на экранах. Но ни фига не вышло, выяснилось, что вы убили большую часть саундчека, и отобрали время у всех остальных групп.

Вот это я очень хорошо помню. Остальные музыканты ходили, смотрели на нас и проклинали.

И просто проклинали вас вообще. Давай дадим возможность нашим зрителям посмотреть фрагменты из клипа «Дорога в облака», в котором главную роль, собственно говоря, и играет нервный юноша из Санкт-Петербурга.

С этим клипом была связана очень забавная история. У него было очень большое количество эфиров, то есть все телеканалы, все радиостанции крутили эту песню, отличный клип наш друг Анатолий Берсенев снял, и Андрей Лукашевич, которые нам снимали все клипы, и «Ветер знает», и все последующие клипы. Я по-прежнему ездил на метро, и в какой-то момент я обратил внимание, что люди со мной здороваются. Я спускаюсь по эскалатору, и люди со мной здороваются, захожу в вагон, люди со мной здороваются, и я не понимаю, в чем дело.

Потом, уже логически выстроив всю эту цепочку, я понял, что они видели меня в этом клипе, но не смогли сопоставить, что человек, который едет с ними в метро, вот этот вот герой этого клипа. И видимо, думали, что друг дочки, одноклассник сестры, то есть какой-то человек, которого они где-то когда-то, фрагментарно, когда-то встречали в своей жизни. Но у меня было полное ощущение, что я схожу с ума, потому что ко мне люди подходят — здравствуйте, здравствуйте.

Как тебя приняли в группе в целом?

Замечательно.

У меня уже набралось какое-то количество гастрольных баек от Максима Лейкина, от Жени Хавтана, от Валеры Сюткина. Но все-таки я должен тебя спросить, с твоей субъективной точки зрения, когда группа попала в какую-то самую опасную ситуацию в гастролях? Вот когда было реально страшно?

Ну, Макс наверняка уже об этом рассказал. Это наша поездка в Дагестан, по приглашению, на тот момент какого-то руководства республики. Мы приехали в Дагестан на гастроли и попали под обстрел. То есть там было много разных историй, сначала нашу машину перепутали с чьей-то чужой машиной, открыли огонь, мы там забрались под этот джип и пережидали, пока канонада закончится.

Потом я на концерте познакомился с девушкой, она мне подарила цветы, я как джентльмен, должен был эту девушку пойти провожать. В результате, знакомство закончилось тем, что я познакомился с ее братьями, со всей семьей, и они меня не очень хотели выпускать из этого гостеприимного дома.

То есть это тебя взяли в заложники?

Ну, в заложники, я бы не назвал это так, но пришлось с ними провести какую-то дипломатическую беседу, чтобы меня оттуда выпустили.

Подожди, разве не с применением оружия и не с угрозами тебя оттуда вытащили?

Нет-нет. А Лейкин рассказывал, что с оружием?

Нет, оружие фигурировало. Он, правда, так очень туманно и намеками сказал, но он сказал, что тебе нельзя было выходить из гостиницы, а ты пошел.

Ну, нам в принципе сказали, что, ребята, сидите в гостинице, никуда не выходите, потому что город неспокойный. Но я нарушил запрет, в результате познакомился с братьями.

А когда вы выступали перед самой большой аудиторией, по размеру?

Надо сказать, что в той истории не было никакого сексуального подтекста, просто…

Тебе просто братья не дали никакого сексуального подтекста осуществить, понятно. Когда у вас была самая большая аудитория и где? И когда вы выступали перед самой маленькой?

Я думаю, что самая большая аудитория была как раз во времена… В принципе, «Браво» всегда хорошо собирало залы, и сейчас хорошо собирает, насколько я знаю, с ребятами общался недавно. «Максидром», пожалуй, наверное, то есть все выступления на больших площадках, «Олимпийский» либо «Ледовый дворец» в Питере. Я думаю, что самая большая аудитория, когда был юбилей группы, и у нас участвовал все ведущие наши друзья-артисты — Лагутенко, Земфира, Макс Леонидов, Макс Покровский, Би-2, у нас был как бы такой трибьют, когда разные артисты совместно с нами исполняли разные песни. Сначала мы записали диск, потом поехали в тур. И вот в Москве это был Кремль, нет, в Москве это был «Олимпийский», не помню, а в Питере — «Ледовый дворец». Вот, собственно, тогда, наверное, и была самая большая.

А какие-нибудь Дни шахтера, Дни нефтяника, открытые площадки в городах?

Это я не беру, потому что сборные концерты, но безусловно, там по 50-60 тысяч человек собирается.

Ну и хорошо бы услышать от тебя, когда вы предсказуемо, или наоборот, непредсказуемо, видели в зале десять человек? Или это, может быть, был какой-то заказной корпоратив?

Был какой-то концерт, я сейчас деталей не помню, но у меня было ощущение, что в зале там было пять или шесть человек. По-моему, это в Риге было, в каком-то из заведений. Но это было двадцать лет назад, со временем уже…

Стираются подробности?

Да, подробности стираются, по-моему, это была Рига, как мне кажется.

Меня интересует, ты же участвовал в том юбилейном туре, в котором должны были быть все вокалисты группы «Браво»?

Да.

И он не доведен был до конца, из-за того, что Жанна…?

Легендарный тур «Бравомания».

Расскажи, пожалуйста, что с ним случилось?

Ну, на мой взгляд, изначально идея была несколько утопическая, вытащить всех на одну площадку, учитывая то, что с Жанной на тот момент были достаточно сложные отношения, натянутые. Тем не менее Женя с ней поговорил, Женя с ней договорился, и тур под названием «Бравомания» начался. И мы даже отыграли несколько концертов, но в какой-то момент, не хотел бы говорить причины, почему это произошло, в какой-то момент просто поняли, что, наверное, лучше играть по отдельности. Жанна сказала: «Спасибо, ребята, я заканчиваю этот тур», и вышла из самолета. И мы продолжили его вдвоем с Сюткиным, имеется в виду «Браво» и Сюткин.

И Ленц?

И Ленц, естественно, и Роберт, конечно.

Скажи, пожалуйста, извечный вопрос российского рок-н-ролла, Жанна притворяется, или она реально с другой планеты?

Нет, у меня есть ощущение, что она абсолютно адекватный человек, очень хорошо понимающий, на каком свете, в каком мире она живет. Я к ней очень хорошо отношусь, она прекрасная певица, замечательная, на мой взгляд, творческая единица. Оценивать какие-то человеческие поступки, я, наверное, не могу, потому что каждый человек волен жить той жизнью, которую он себе выбирает. Мне кажется, что чем больше таких ярких людей, тем наш мир интереснее и загадочнее.

Загадочнее, точно. Да и интереснее, в общем, наверное. Расскажи про свою коллекцию инструментов, гитар. Какая у тебя самая любимая, и какая осталась с тех времен?

У меня сейчас уже 17 бас-гитар, я левша, они все left hand, левосторонние. Мне, конечно, далеко до женькиных гитар, у него там какой-то...

За сотню?

Думаю, да. У него космическое количество инструментов, я думаю, что только у Кита Ричардса, наверное, такое же количество. У меня 17 бас-гитар, это не болезнь, это не собирательство, они действительно все звучат по-разному. Я на большинстве из них периодически играю, вернее, у меня есть любимая гитара, это Fender Precision 1959 года, left hand, в очень хорошем состоянии, с фантастическим звуком.

Надо обозначить нашим зрителям, что вообще в мире насчитывается на пальцах одной руки количество бас-гитаристов, которые играют left hand, не вот так, а вот так. Среди них, на минуточку, Пол Маккартни и Стинг, ты знаешь…

Нет, Стинг не левша.

Стинг left handed.

Стинг не левша, и никогда левшой не был. Ни во времена The Police, нет, Стинг правша.

Стинг правша. Тогда кто еще?

Бас-гитарист Yellowjackets левша, Пол Маккартни, из известных Джими Хендрикс, но он гитарист.

Но не бас, да.

Из известных мне басистов, пожалуй, все. Самый известный Пол Маккартни, конечно.

И у тебя все они…?

Да. Есть несколько уникальных инструментов, одна гитара — это переделанная бас-гитара бас-гитариста группы Take Your, я ее купил, то есть я знал историю этого инструмента, я купил ее на eBay, переставил ручки, чуть-чуть над ней поработали гитарные мастера, то есть сейчас она уже на мою сторону, но инструмент с совершенно фантастическим звуком.

Как они у тебя называются? Есть ли какие-то отдельные названия? Потому что я знаю, например, у Брайана Молко коллекция его гитар, в группе Placebo, у него у каждой гитары есть отдельное название. Многие гитаристы дают своим инструментам какие-то отдельные названия. Или так, нет такого? Такого фетиша у тебя нет?

Нет.

Скажи, пожалуйста, как возможно было выжить в девяностые в Москве, болея за «Зенит»?

Хороший вопрос. Я вот сейчас вспоминаю и сам удивляюсь. Ну, видимо, я не был активным болельщиком, то есть я не ходил с шарфиком в спартаковский сектор и не кричал «Зенит — чемпион!». Об этом, кстати, можно еще у Андрея Заблудовского, наверное, спросить, тоже большой поклонник …

Но Андрей-то большую часть времени провел в Питере. А Лейкин тоже…

У меня, кстати, тоже был такой экспириенс в жизни, я же играл в группе «Секрет», очень недолго.

Да ты что? Ну-ка…

Пять или шесть репетиций, это было, когда Макс уехал в Израиль, Макс Леонидов. Соответственно, был состав Фоменко, Заблудовский, Леша Мурашов. Они втроем стояли, пели под гитары, а сзади стоял бенд, который играл. На барабанах одно время у нас играл Ринго, Денис Сладкевич.

Из Pep-see?

Из Pep-see, совершенно верно.

И потом из группы «Спорт», S.P.O.R.T.

Совершенно верно. Я играл на бас-гитаре, и не помню, еще какие-то музыканты были. Но это был такой, очень краткосрочный проект, не долгосрочный.

Потом еще и Максим вернулся.

Да, потом Макс вернулся, и все вернулось.

Так у тебя до сих пор остается фанатичная преданность своему питерскому клубу футбольному?

Да. Я люблю «Зенит», несмотря на все происходящее…

И тут он пустил скупую слезу.

Скупую спартаковскую слезу.

Скажи, пожалуйста, что такого характерного в воздухе было для рок-н-ролльной группы в девяностые годы? Насколько изменилось с тех пор, например, общение с прессой? Интервью какие-то, которые были на телеканалах, тогда же широким цветом цвели все MTV, Муз-ТВ, какие-то музыкальные программы. Что изменилось с тех пор?

Во-первых, действительно, было большое количество программ, музыкальных программ, передач, ведущих, и на тот момент рок-музыка, она как бы была модной. Не как бы, она была модной в хорошем смысле, она была востребованной, и было большое количество групп. Соответственно, на мой взгляд, те материалы, которые выходили, и те журналисты, которые брали интервью, они больше были в материале, они знали, о чем речь. Ты, Миша, собственно, один тому из примеров, как один из первых журналистов.

А сейчас осталось три-четыре группы, монстров, Би-2, «ДДТ», «Алиса», немного рок-групп осталось на самом деле, сейчас несколько другая музыкальная культура, несколько другая музыкальная эстетика, ну и соответственно, я каких-то особенных интервью не вижу. То есть есть интервью с западными журналистами, по-моему, уже и журналов-то не осталось, Billboard вроде закрылся.

Rolling Stone остался только в цифре. Fuzz закрылся.

А где интервью давать? Мне кажется, что уже все.

Почему так произошло?

Наверное, просто эта музыка перестала быть востребованной, настолько востребованной, насколько это было в девяностые и двухтысячные годы, потому что рок-музыка, она является неким проводником определенной идеологии, в первую очередь в России. У нас же все-таки, мне кажется, рок-музыка — это не столько музыка, в отличие от «Браво», кстати, сколько некая политическая или социальная позиция, это тексты. У «Браво» тексты важны, но все-таки «Браво» — это скорее даже поп-группа, она танцевальная, под нее танцевать можно. Под «ДДТ» не потанцуешь, и под «Алису» только вот так вот… Я не говорю, что это плохо, просто это факт.

Почему потребность в таких группах исчезла?

Потому что, видимо, сейчас в обществе в первую очередь стоят материальные ценности, а не духовные и не идеологические, то есть люди сейчас думают, как заработать деньги, как жить лучше, а не над тем, как быть лучше, скорее всего. Наверное, такая версия.

Программу сегодня я провожу вместе с музыкантом группы «Браво» и основателем московского клубного движения, можно даже так сказать, потому что слово Zeppelin многим из нас до сих пор очень о многом говорит, Дмитрием Ашманом. Давай как раз расскажем историю этого клуба, Zeppelin.

Здесь некая ошибка, я не основатель Zeppelin, более того, я к клубу присоединился несколько позже.

Я сказал, один из… Жора Петрушин?

Да, если соблюдать историю, то, собственно, клуб основал наш друг и товарищ Витя Такнов, который впоследствии стал владельцем клуба «Крыша». Известный в Москве человек, очень хороший человек. Я хотел просто как-то сформулировать свое отношение к Вите и решил ограничиться этой фразой. Жора Петрушин, на тот момент директор группы CrossroadZ, собственно, и Сергея Воронова, которого я здесь встретил, занимался в клубе музыкальными программами, и был Витиным партнером, пригласил меня для того, чтобы я как-то придал всей этой истории музыкальный контент.

Так как я знал всех музыкантов, всех артистов, всех диджеев, чтобы я придал этому какую-то осмысленность. То есть цепочка такая: Такнов, Жорка Петрушин, который впоследствии стал моим близким другом и партнером, и, собственно, я. Я был уже третьим человеком.

А каким образом ты, попав в Москву в 1995 году, вдруг уже к концу девяностых знал в Москве всех диджеев?

История такова. В принципе, сейчас, уже пролистывая некие странички, я понимаю, что мне никогда не было интересно заниматься чем-то одним. Даже играя в «Браво», я ходил на какие-то вечеринки, начал слушать, на тот момент, электронную музыку. Познакомился, в принципе, я по Питеру знал разных ребят, Ваня Салмаксов, покойный, и ребят, которые сделали «Гагарин-party», мне всегда была интересна несколько другая культура, помимо рок-н-ролльной культуры, мне была интересна культура электронной музыки и андерграунда.

И вот те подпольные вечеринки, которые только на тот момент стали выходить наружу и стали в очень больших количествах, и в Доме ученых, и вечеринки, которые Титомир, как это ни странно, на то время тоже делал, они вызывали большой интерес. Я к этому приглядывался, знакомился с людьми, мне были интересны электронные музыканты, я стал слушать много западной электронной музыки, полярно-электронной, назовем ее так. Начиналось все, естественно, с Depeche Mode, еще в восьмидесятые годы…

Так вот оно откуда все идет!

Да. А потом Chemical Brothers, Underworld и вот туда.

А ты не пробовал Жене Хавтану показывать эту культуру, эту музыку? Женя же очень консервативен в своих пристрастиях.

На самом деле Женя, при всей своей консервативности, человек, который обладает очень хорошим музыкальным вкусом. Он умный человек, он хороший продукт может отличить от плохого, поэтому, когда я показывал ему электронные истории, он очень был открыт. У нас даже было несколько… Во-первых, «Браво» была первая группа, которые делали рекмиксы. Не помню, кто, по-моему, Грув нам делал ремикс, как это ни странно, Дима Пустовалов делал ремикс.

Triplex, да.

Triplex — это герой электронной сцены конца девяностых годов. Потом у нас был альбом, который, по-моему, назывался «Евгеника», где было несколько треков с аналогово-электронным звучанием. У Жени был проект «Марс на орбите», его сольный проект.

Был потом еще Микки Маус и стилеты.

Микки Маус и стилеты, а песня «Марс на орбите». То есть в принципе человек достаточно открытый.

Да, насколько он мог отойти, без ущерба основной концепции группы, он отходил. И значит, с этим богатством знаний ты попал в поле зрения Петрушина, и он решил тебе перепоручить…

Он мне предложил заниматься музыкальным, а впоследствии не только музыкальным контентом клуба Zeppelin. С этого все и началось собственно.

Как формулировалась, на тот момент, концепция этого заведения вообще? Потому что это же всегда очень такое, мне кажется, сложносочиненное и многорасплывчатое понятие, в чем концепция нашего клуба. Потому что это всегда диапазон: мы вот эту группу, этого диджея мы приглашаем, а вот этого мы не приглашаем, потому что он за рамки выходит, он, например, слишком попсовый или, наоборот, слишком загруженный. Как вы формулировали систему координат-то, в которой жить?

Ну, у нас было несколько помещений, несколько танцполов, назовем их так, был ресторан на втором этаже, тире концертная площадка, где совершенно четко было понятно, какую музыку мы хотим слушать. Эта веселая, разудалая музыка, а-ля Тонино Каратоне, Эмир Кустурица и какие-то аналогичные группы, под которые хорошо выпивать, вскакивать на столы, скидывать с себя пиджаки, галстуки и прочую одежду и танцевать. Что, собственно, регулярно и происходило. Плюс, мы там делали какие-то анплакты, не было ни одной группы, которая бы у нас не выступала на тот момент.

Сцена была вот такого примерно размера. Прямо вот такой треугольник. Вот с этот стол ровно была сцена.

Ну побольше, конечно, но примерно такая, да.

Это ресторан на втором этаже. Потом?

Это ресторан на втором этаже. На первом этаже у нас было два танцпола. У нас был основной танцпол и так называемый чилаут. На основном танцполе должна была играть достаточно коммерческая танцевальная музыка, у нас выступали на тот момент практически все самые известные диджеи, а кто-то и начинал у нас, Ваня Рудык, Jeff, Серега покойный, который недавно разбился, Spider, List, Fish, Аркаша, то есть все вот эти артисты, которые сейчас уже…

Считаются динозаврами своего дела.

Считаются динозаврами винила и ручек, в тот момент начинали у нас. В чилауте играла музыка поспокойнее, там мы проводили техно-вечеринки и афтепати.

Я правильно понимаю, что основной танцпол был по лестнице направо?

Справа.

А чилаут был налево.

Слева.

И периодически в чилауте еще расставлялись такие очень мягкие уютные кресла, и можно было смотреть кино на экране.

Нет, кино можно было смотреть, по лестнице в середине у нас была дверь, и там был vip, в котором у нас…

А, вот оно что, вот что я путаю с чилаутом.

Еще у нас был так называемый vip под названием «таблетка», совсем наверху по лестнице, потому что там подушки были сделаны в форме белых таблеток. Без каких-то на то намеков, просто так придумал дизайнер. Там звучала совсем музыка.

Совсем музыка. Музыка из категории «совсем». Ну и, конечно, я помню эту…

Плюс, мы привозили большое количество иностранных диджеев. Как раз знаменательная история была, когда мы привезли Даррена Эмерсона из Underworld, на тот момент это был бог. Вышел только фильм, не не только…

Trainspotting.

Да, Trainspotting вышел, и мы привезли Даррена.

Ты понимаешь, основное чувство ожидания от второго Trainspotting у меня как раз было в том, что в какой-то момент, там же начинает звучать вот этот первый аккорд из этой, я думаю, что они все-таки…

Born Slippy.

Да, Born Slippy. Что они перейдут к этому всему, то есть Choose Life там есть в новом варианте, и так и не дождался.

Нет, там только этот семпл был.

Lust for Life дождался в конце, а вот этого второго аккорда я так и не дождался. Это было единственное сожаление, потому что кино-то отличное, мне кажется.

Ну вот, мы привозили Даррена несколько раз, он стал моим добрым товарищем с тех пор. Он уже взрослый дядечка, уже, конечно, никакими глупостями не балуется, даже алкоголь не пьет, но на тот момент…

Никто не смог его остановить.

Да, он в пятницу начал играть, в понедельник закончил. Менеджер его был в шоке.

Так прям кочевряжило его.

Да, так ему понравилось.

Ну и, конечно, отдельного воспоминания заслуживает лестница. Вот эта лестница, потому что…

Место притяжения.

Да, я в каком-то интервью у тебя прочитал, по-моему, очень точную аналогию, что это был «живой фейсбук».

Да.

То есть ты мог попасть туда в пятницу или в субботу вечером, и ты понимал, что вот это течет мимо тебя, и ты вместе находишься вот в этом живом движении ленты фейсбука, потому что все были там. Это на самом деле очень такая уродская конструкция, сделать вот такое, это очень неудобно, там было очень много народу. Но при этом в этом была какая-то своя прелесть, что кто-то обязательно спускается, кто-то поднимается, кто-то из этого переходит в тот зал и так далее.

Люди встречают друг друга, начинают друг с другом разговаривать. То есть логистика была полностью…, гуманитарная катастрофа, никто не мог пройти.

Вообще. Это я помню. Я помню просто там по десять минут, по пятнадцать стоял там в этой очереди.

Ну видишь, молодые люди знакомились с девушками, обменивались информацией, лестница свою задачу выполнила.

Расскажи, пожалуйста, о каких-то самых сумасшедших идеях вечеринок, которые вы тогда придумывали.

Ну мы делали вечеринки каждые выходные, сейчас я уже, наверное, все не вспомню. Ну, наверное, самая веселая была destroy party, когда мы решили сделать ремонт в клубе и сказали нашим друзьям, гостям: «Ребята, приносите с собой все, что есть. Начиная от отбойных молотков и заканчивая кувалдами, и разнесите этот клуб на … !». То есть делайте все, что хотите. Я понимал, что кто-то сверло принесет, кто-то принесет кувалду, но пришел наш друг Саша Кузнецов, который принес перфоратор на вечеринку, подключил его и стал добить вот эту стену, которая была на лестнице, вот эта боковая.

Которая с основного танцпола туда выходила?

Когда ты поднимаешься наверх, справа вот эта стена, перед рестораном. Саша принес перфоратор, подключил и стал эту стену…

Со стороны ресторана или со стороны лестницы?

Нет, со стороны лестницы. У нас была destroy party.

Это прекрасная идея. Вообще рекомендую каждому клубу рано или поздно.

Сэкономили немножко.

Да, ну хотя бы вот на дестройщиках. А еще что? Я помню, что вы устанавливали мангал на лестнице.

Да, old school party насколько я помню или, возможно, нет. У нас был такой диджей Тото Дарч…

Да, я помню его.

Который сейчас живет в Вене.

Он сейчас в Вене живет?

Он в Вене живет, да. Такой симпатичный армянский юноша, на тот момент.

Толстенький и живой.

Достаточно упитанный. Он похудел. Он жарил шашлыки прямо на лестнице, в шапочке, жарил шашлычки. Потом у нас была очень веселая новогодняя вечеринка, когда мы запускали петарды, а надо заметить, что Zeppelin, который находился на улиц Гиляровского, был в соседнем здании с домом, в котором жили все артисты Ленкома. К нам периодически туда забредал Куценко с Александром Абдуловым, ну уже под утро. Гоша на тот момент молодой артист.

И мы запускали петарды, запускали вот эти все прекрасные ракеты, и одна из этих ракет влетела в окно какой-то известной артистке. Я не помню, кто из них, из небожителей, написал письмо мэру, что типа, что такое, ребята, пора закрывать эту богадельню, хватит. Ну и в общем мы, по-моему, недели две после этого не работали. В итоге мы как-то уладили вопрос, но… ракета сделала свое дело.

Замечательно. Из России, зато ракета из России была.

From Zeppelin with love.

Скажи, из каких ингредиентов в ту пору складывалось реноме клуба и его популярность? Из каких составляющих? Потому что меня всегда поражало, клубы-то открывались чуть ли не каждый месяц, и меня поражало всегда, как вроде бы при прочих равных данных один клуб, ты очевидно понимаешь, вдруг выстреливает, и все о нем начинают говорить, и тебе обязательно надо туда сходить, а другой, вроде вот все правильно сделано, и он постепенно тонет.

Ну на тот момент клубов-то было не так уж и много. Был «Клуб XIII» Гари Чагласяна, который клуб был в первую очередь про танцевальную музыку, у него выступали всегда лучшие диджеи, у него начинал тогда еще молодой диджей Коля Данилин, Толик Град, тоже, к сожалению, уже покойный, и был клуб Zeppelin. Zeppelin все-таки в меньше степени был про музыку, мы скорее всего были про атмосферу. То есть у нас была такая праздничная, веселая, непринужденная атмосфера, люди пили, веселились, гуляли, слушали музыку, безусловно, танцевали, но вот эта неповторимая атмосфера как раз и является тем, наверное, главным ингредиентом, этому сложно дать некий химический анализ, это magic, то есть это либо складывается, либо нет.

Но я для себя тогда вывел такую формулу, что если ты хочешь, чтобы вечеринка по-настоящему получилась, отнесись к этой вечеринке, как к своему дню рождения. Вот если ты организуешь, я не люблю слово «организуешь», но если ты относишься к этому, как к своему дню рождения, а к гостям, которые придут, — как к своим друзьям и родственникам, тогда сто процентов все сложится.

Для меня всегда, честно тебе скажу, еще было очень важно, что я прихожу в гости к какому-то знакомому человеку, к другу. То есть если я приходил в Zeppelin, я приходил к тебе и к Жоре, я понимал, что по крайней мере этих двух людей я точно там встречу, даже если там больше никаких знакомых не будет, но, как правило, к этому я встречал еще кучу различных знакомых. Но надо сказать, что…

Это важный момент, да. Люди приходили пообщаться и увидеть своих друзей.

«Титаник» ты помнишь? Вот в «Титанике» была тоже такая же… Ты хочешь сказать, что…

Да, я рассказал тебе историю про «Титаник».

Да, но, к сожалению, вы уж простите нас, уважаемые зрители, эта история непотребная, и мы ее рассказывать в эфире не будем. Но «Титаник» был точно с такой же атмосферой, и он, конечно, тоже останется, остался уже в истории. Что изменилось со времени…

Извини, перебью, это, кстати, мое одно из первых воспоминаний, когда я только приехал в Москву, вот этот питерский парнишка, и у «Браво» был концерт в «Титанике». Я не знал ни Лешку тогда, ни Комбеза, ни Олега Цодикова, с которым я познакомился и подружился позже. Я видел этих безумно, на тот взгляд, на тот момент, красивых людей, этих девушек, этих молодых людей, которые выходили на улицу покурить. Для меня это был совершенно другой мир после Питера. Я вот так на это смотрел и не понимал, кто все эти люди, кто эти небожители!

То есть именно красота завораживала?

Ну в «Титанике» хорошая очень публика собиралась. Там были и девочки, и мальчики, они все были очень красивые такие, идеально с иголочки одеты, хорошая музыка, и такой high life.

Я помню, что карта Zeppelin у меня была.

У нас много было.

Да, я ими очень-очень дорожил. А кому вы выдавали карты? Друзьям? Посетителям частым?

Ну мы выдавали друзьям, подружкам, частым посетителям.

Были у вас какие-то безумцы такие, вот прямо странные персонажи, которые любили посещать клуб и …?

В любое время суток.

Да.

Были, да. У нас еще была история, когда дочка, не сказав маме, пришла в клуб, ну и где-то там «загасилась» на каком-то из этажей. Мне звонит наш фейсконтрольщик Саша и говорит: «Дим, тут какая-то странная женщина стоит. Пришла искать дочку». Я говорю: «Саш, ну пусти, дай ей охранника, пройди вместе. Только посмотрите, чтобы там дочка в порядке была». Проходит часов пять-шесть, и я спрашиваю: «Саш, нашла мама дочку-то?». Он говорит: «Ты зайди на танцпол». Мама на танцполе вот так вот, в окружении каких-то молодых людей, забыла про дочку, забыла абсолютно про все.

Это прекрасно. Кто из западных артистов оставил самое сильное впечатление на публику? Кто были у вас? Кустурица, я помню, плясал на столах.

Ну, мы Эмира несколько раз привозили с No Smoking Orchestra. Конечно, Кустурица. Конечно, Тонино Каратоне замечательный.

Как они выглядели? Мне всегда интересно было.

Он выглядел даже покруче Ману Чао.

Этого не может быть. Нет людей на земле…

Это человек невысокого роста, в шляпе, вот с такой сигарой, размером с его руку. Человек, который мог выпить бутылку любого крепкого напитка просто вот так вот. Замечательный музыкант и очень веселый человек, как оказалось впоследствии.

А Tito & Tarantula?

Ну, эти да, рок-н-ролльщики, веселые такие, настоящие рок-н-ролльщики. Я уже сейчас не вспомню, наверное, всех артистов, которые у нас выступали. Из электронщиков это был Fatboy Slim, который…

Который Норман Кук.

Который Норман Кук.

Но он красавец должен быть вообще.

Он на тот момент вообще был героем танцпола. Даррен Эмерсон, Benny Benassi, который опять-таки на то время был очень большим именем, мы его несколько раз привозили, подружились и даже несколько раз пересекались за границей с ним, на всяких разных фестивалях.

А был какой-нибудь чудовищный облом? То есть вы пригласили мощное имя, вроде все должно быть нормально, а оказалось, что прям пшик?

Да, Боб Синклер на самом деле, у нас была с ним забавная история, он опаздывал на сет, его вез на машине мой товарищ-автогонщик из аэропорта, и, видимо, он, как в фильме «Такси», чуть-чуть парня перепугал. Синклер приехал, встал за вертушки, с опозданием на час. И, видимо, то ли от страха того, что он пережил в салоне машины, отыграл совершенно, на мой взгляд, посредственный сет. Хотя потом, когда мы приглашали его в последующие разы, все было отлично.

Что в принципе изменилось в клубной жизни с тех пор, как тебе кажется?

Да все. Просто сейчас клубы действуют по другим матрицам, по другим схемам. Основное то, что безусловно в меньшей степени люди сейчас уделяют внимание контенту, какому-то модному слову «креатив», то есть все работает по каким-то заданным стандартам и стереотипам: поставили диджея, слава богу, Gogo Girls уже нет, вот поставили диджея, диджей отыграл свой сет, собрались, свернулись, ушли. Ну и потом, клубы как таковые сейчас уже в принципе не работают. То есть сейчас в Москве клубов-то и не осталось, как таковых.

Почему это произошло?

Ну, народ поменялся. Люди, наверное, больше любят проводить время в ресторанах в каких-то, на pre party, то есть так, чтобы прийти всю ночь и каждые выходные ходить, и провести всю ночь, биться в танце, в последнее время, кажется, последние несколько лет такая история…

Я должен поделиться своим опытом. Недели две назад меня каким-то образом судьба забросила в клуб Gazgolder. Надо сказать, что в большинстве случаев, то есть если оценить мои впечатления, они по большому счету положительные.

Да, это уважаемые люди.

Хороший диджей играл, никогда в жизни, наверное, не запомню его название. Два танцпола, люди прилично одеты, прекрасно, без особого выпендрежа, сейчас гораздо больше людей приходят в таком, абсолютно casual, как они, мне кажется, многие закончили в каких-то своих стартапах работу в пятницу и где-то к полуночи подтягиваются туда, скорее, даже к двум. Пьяного ни одного человека я не заметил, сильно уторченного и ширанутого тоже нет. То есть в принципе это была очень какая-то такая приятная публика.

Ну, Gazgolder это уважаемые люди, это люди, которые как раз начинали лет пятнадцать назад, это и «Руль», известный тебе, наверное, Руслан Таркинский, это ребята из компании Андрея Кобзона, люди, которые еще в свое время Джаз-кафе…

Да, это я помню.

Да, было такое заведение. Начинали как раз это люди, которые прошли большой клубный опыт и знают, что и как, и как делать правильно. Да, Gazgolder открылся в новом месте, я тоже там был несколько раз, замечательное место, хорошие люди, и вот они как раз на мой взгляд делают все правильно. Темновато чуть-чуть, но это как бы вопрос…

Темновато, да.

Ну это как бы вопрос вкусовщины. Есть «Тройка», ну «Тройка» проводит мероприятия раз в два-три месяца. Нет, все равно заведения есть, и какие-то мероприятия клубные проходят, но вот того безумия, которое было в девяностые или в двухтысячные годы, когда люди просто с четверга по вторник, а потом со вторника по четверг не вылезали из клубов, естественно, нет. Ну и здоровье, собственно, уже не железное у всех.

Да, уже многие полегли на этом пути.

Но я, кстати, хочу сказать, что, вероятно, в июле Москву ожидает интересный сюрприз. Меня сейчас пригласили заниматься одним интересным местом, которое строится в ОКО, на 84 этаже. Это будет очень закрытый, и у меня по ощущениям, самый технически оснащенный клуб в Европе. Так что мы ждем июля.

Из многих людей, которых мы с тобой знали, которые либо уже на другом свете, либо канули в лету или ничем не занимаются, ты производишь впечатление человека, который постоянно питается какой-то энергией и держит руку на пульсе того, что в музыке интересного, что в клубном движение правильно. Откуда ты энергию берешь?

Ну вот, Миша, как раз отвечая на твой вопрос и возвращаясь к тому, что у меня было двадцать лет назад, мне всегда было интересно заниматься разными вещами, разными направлениями, что ли. У меня есть некий бизнес, это ивенты, реклама, я организовываю музыкальные фестивали, собственно, агентство Zeppelin Production и сейчас еще новое агентство, с которым я стал сотрудничать. Я считаю, что жизнь дается человеку один раз. Может быть, ты не все можешь успеть, но стараться, по крайней мере, жить насыщенно и интересно ты должен, потому что очень не хочется вернуться назад и понять, что ты чего-то не сделал, чего бы тебе было интересно, и что бы тебе хотелось.

Дмитрий Ашман сегодня был гостем моей программы «Как все начиналось». Я благодарен тебе за все то, что ты сделал в моей личной жизни, я имею в виду музыку, и рок-н-ролл, и клубы, в которые я с удовольствием ходил, и желаю тебе лучше жалеть о том, что попробовал, чем о том, что не попробовал вообще ни разу.

Золотые слова.

Спасибо за то, что смотрите Дождь. Это цикл программ «Как все начиналось». Пока!