Экономика между Кудриным и Силуановым, Греф зря извинялся перед «Газпромом», а Вексельберга и Дерипаску сделают только богаче

Если подходить к тому, что у нас есть майские указы, которые требуют восемь триллионов дополнительных источников финансирования, как говорит правительство, то действительно необходимо искать эти источники. Соответственно, один из источников, который уже был объявлен, ― это повышение пенсионного возраста и, соответственно, реформа пенсионной системы. Она позволяет найти деньги дополнительно, но всё равно не хватает: примерно два, может быть, три триллиона рублей можно за счет этого сэкономить.

Требуется ещё, поэтому да, правительство возвращается к разговору о повышении НДС. Хотя понятно, что мера сомнительная с экономической точки зрения, потому что изымаются всё равно деньги из экономики, да? То есть в любом случае происходит перераспределение средств, изымаются деньги у бизнеса, у населения, соответственно, государство их будет тратить.

По сути, вопрос эффективности и вопрос того, насколько, допустим, эти расходы позволят увеличить темпы экономического роста, связан с тем, что государство тратит средства эффективнее, чем бизнес, или нет. Если, допустим, бизнес и население более производительно тратят эти же самые два триллиона рублей, да, то смысла большого изымать эти деньги, чтобы повышать темпы роста ВВП, нет. В принципе, возникают, естественно, сомнения в том, что государство может эффективно потратить эти деньги, не расплескав по дороге, не знаю, какую-то часть.

А как бизнес отреагирует вот на это? Не то что даже на решение, оно ещё не принято, а на новость, что, возможно, такое решение будет принято. Потому что история такова, что если бизнесу говорят, что налоги будут повышаться, то все увеличивают стоимость своих товаров, продуктов или услуг, чтобы минимизировать свои издержки, опасаясь, что нужно будет платить больше налогов.

Как будет развиваться ситуация? Как это отразится и на бизнесе, и на потребителях? Насколько можно говорить о повышении цен, например, на всё практически?

Понятно, что если НДС будет повышен, то это сразу же скажется на инфляции, да, потому что в той или иной степени эти дополнительные налоги будут перенесены на потребителя. Соответственно, цены вырастут в любом случае. Вопрос, с какой скоростью это повышение будет происходить и насколько. Это зависит, да, от условий, объявленных, когда это начнется.

В любом случае, я думаю, что сама новость о том, что НДС может быть повышен, в любом случае влияет на планы бизнеса, да, потому что люди уже понимают, что это может произойти, и, соответственно, в свои планы, свои ожидания, свои стратегии они в любом случае будут закладывать вот эти возможные изменения.

Понятно, что из-за повышения НДС инфляция вырастет.

Вот смотрите, у нас четыре года идет падение доходов населения, да, то есть люди явно сейчас находятся не в том состоянии финансовом, чтобы платить больше. Как это решение выглядит вот на этом фоне?

Действительно, как раз одним из факторов того, что экономика не очень хорошо себя чувствует, является то, что, да, реальные доходы сокращаются. В этом году ситуация более или менее начала выправляться на фоне повышения заработных плат перед выборами.

Опять же, майские указы, да.

Майские указы, да, и так далее. Но всё равно повышение НДС, да, по сути это всё равно изъятие каких-то денег из кармана потребителя. То есть в любом случае эти деньги, которые потребитель получил бы, не будут у потребителя, он не сможет их потратить на свои товары и услуги. Он, по сути, передаст их в федеральный бюджет, федеральный бюджет их будет тратить на инфраструктуру, на здравоохранение и так далее, на какие-то иные цели.

Поэтому с точки зрения доходов, да, и с точки зрения покупательной способности населения, действительно, в этом негативный фактор. Это уменьшает реальные доходы населения и уменьшит их, если такое произойдет.

У нас есть звонок, если я не ошибаюсь.

― Добрый вечер! У меня такой вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, вот я вообще-то родом из Советского Союза, и там была плановая экономика. Пятилетки, иногда их выполняли за три года и так далее. Потом сказали, что это нерентабельно, и рыночная экономика. Но я всё равно слышу, что надо планировать, как я слышу: бизнес-планы, в семье нужен план какой-то, чтобы был, на что-то сейчас, на что-то после.

Насколько всё-таки плановая экономика была и насколько сейчас можно вводить какие-то элементы? Осталась она, планируется или это методом «здесь пусто, там густо», «тришкин кафтан», «возьмем оттуда, залатаем здесь» и так далее? Не могли бы вы сказать всё-таки, какие были плюсы и используется ли сейчас? Спасибо, заранее благодарю вас за ответ.

Спасибо. Плюсы, минусы и подводные камни.

Это философский вопрос ― относительно того, что эффективнее: рыночная экономика или плановая. То есть теоретически плановая экономика может быть эффективна, да, если мы обладаем всей информацией обо всех потребностях, мы их хорошо знаем, мы их можем померить, мы можем эффективно распределять ресурсы.

Но проблема в том, что это так не работает по факту, да, то есть были неоднократные попытки строить плановые экономики. По факту они заканчивались не очень успешно, потому что в рыночной экономике есть такое понятие ― цена, которая как раз служит некой такой информацией о том, куда нужно распределять ресурсы.

Соответственно, у нас нет какого-то Госплана, который говорит, что нужно сейчас производить сто валенок, не знаю, тысячу автомобилей и так далее. Бизнес сам определяет, сколько производить, руководствуясь в первую очередь ценой. Если цена на какой-то товар растет, это означает, что есть спрос на этот товар, да, соответственно, бизнес видит цену и начинает больше производить.

По крайней мере, теоретически некая концепция рыночной экономики устроена таким образом, да, что у нас нет какого-то централизованного органа, у нас такое децентрализованное принятие решений, в первую очередь руководствуясь ценой, да. И цена свободно определяется, она отражает как раз баланс спроса и предложения.

Поэтому, как показывает история, да, как показывает практика того, как функционировали разные экономики, возможно, да, в рыночной системе есть неэффективности, теоретически можно было бы сделать лучше. Но по факту если мы смотрим, плановая экономика проигрывает. Все попытки как-то построить и сделать это более-менее разумно, по сути, не увенчались успехом.

Потому что жизнь всё время вмешивается.

Куча всего, да. То есть это невозможно, единый орган, какой-то единый супермозг не может всю сложность современных экономических отношений, всех производственных цепочек, удовлетворения спроса потребителей и так далее, и так далее, невозможно это сделать какому-то одному супероргану. Скорее, да, это как раз такое децентрализованное принятие решений, тысячи людей, тысячи бизнесов принимают те или иные решения и так далее. В целом это получается более эффективно, чем если мы пытаемся централизовать.

Если возвращаться к майскому указу, да, на выполнение которого нам необходимы сейчас деньги, вы сказали, что повышение НДС ― это по сути изъятие денег из кармана потребителей, бизнеса и тех, кто платит эти налоги. То есть получается, что для того, чтобы выполнить майские указы, согласно которым мы должны будем жить лучше через какое-то время, нам нужно какое-то время жить хуже. Такая логика этого решения прослеживается?

Соответственно, всё зависит от того, считаете ли вы, что государство может решить те проблемы, которые сами потребители, бизнес не может решить. Классической историей является, не знаю, какое-нибудь…

Государство может построить мост через реку, да, соответственно, люди сами не могут договориться, потому что для каждого из них это дорого и, соответственно, не имеет смысла. И приходит государство, строит мост через реку. Соответственно, это создает экономическую активность, не знаю, разные люди, которые находятся на разных сторонах этой реки, начинают больше торговать, создавать какой-то новый бизнес. Это, таким образом, служит стимулом для того, чтобы на основе каких-то структурных инвестиций создавались новые экономические активности.

Рабочие места.

Вот. Но вопрос, естественно, возникает о том, соблюдается ли это на практике, то есть приводят ли современные российские государственные инвестиции к таким эффектам. Да, и возникают сомнения в том, что это действительно так, да, что, допустим, те крупные инфраструктурные проекты, которые делались, реализуются по рыночным ценам, то есть там нет какого-то завышения, нет коррупционной составляющей и так далее, и так далее, да, всех вот этих вопросов. Это первый аспект.

А второй аспект ― действительно ли они создают… То есть они должны давать основу для того, чтобы бизнес развивался. Дают они или нет? Мне кажется, что это не всегда так.

Я почему-то вспоминаю фразу о том, что на один украденный рубль приходится три неэффективно израсходованных, и вот мучают меня сомнения. Если продолжать разговор про мосты и про инфраструктуру, это, конечно, не совсем новая идея, были уже такие идеи. Минэкономразвития и Минфин создают некий инфраструктурный фонд, ― по крайней мере, собираются это сделать, ― который будет работать до 2024 года. Они планируют выпускать, как я понимаю, облигации для внутреннего рынка для того, чтобы строить инфраструктуру.

Как вы расцениваете эту идею, насколько она может привести к росту экономики, к каким-то проектам, которые появятся? Насколько у нас вообще есть деньги у инвесторов внутри или это опять всё для условных Ротенбергов, которые будут вкладываться в крупные проекты, либо это какой-то многообещающий проект? Как для вас он выглядит?

То же самое. Теоретически это правильная идея. Идея частно-государственного партнерства как раз заключается в том, что давайте мы приведем еще частного инвестора, который больше заинтересован в результатах, да, он будет следить, контролировать расходование средств и поможет государству сделать проекты более эффективными.

Но, по сути, у нас этот механизм уже сейчас есть. Есть проект ГЧП, есть законы о концессиях и так далее, и так далее. Но, по сути, они работают тоже, мягко говоря, со скрипом. То есть каких-то таких крупных эффективных проектов… Они есть, но это тоже, не знаю, «Пулково», Западный скоростной диаметр, платная дорога Москва ― Санкт-Петербург реализуются с помощью этих проектов. Но насколько, допустим, имеют возможность другие компании, не аффилированные с Ротенбергами или другими людьми, участвовать, допущены ли иностранные компании и так далее, и так далее. Тоже возникает множество вопросов.

Поэтому, в принципе, сейчас этот механизм есть. Правительство говорит: «Окей, мы создадим ещё дополнительный инфраструктурный фонд», который будет, по сути, делать то же самое, что, в принципе, сейчас тоже можно делать. Но оно говорит: «Мы будем делать это как-то более эффективно, привлечем больше денег и так далее, и так далее, и так далее». Но, скорее всего, это лучше, чем ничего, но при той конфигурации рынка того же частно-государственного партнерства это не какой-то game changer, это не то, что позволит поднять темпы роста экономики с 1,5% до 3–4%. Да, поможем каким-то дополнительным проектам, привлечем какие-то деньги. Речь идет, может, о сотнях миллиардов рублей, но это не то, что изменяет кардинально макроэкономическую ситуацию.

Создание этого фонда подразумевает увеличение госдолга, по крайней мере, в том случае, если экономика не будет расти на 3% в год, как того хочет господин Силуанов, а в этом все сомневаются, потому что нынешний рост в 1,5%, это означает, что нужно его в два раза увеличить, а это очень сложно в нынешних условиях.

Вот если госдолг всё-таки вырастет в России, насколько для нас это сейчас критично? Или, в принципе, мы в таком состоянии, что это не очень важно?

В принципе, это не так критично, да, то есть госдолг у России по сравнению с любыми другими странами относительно небольшой. И здесь же речь идет о какой-то развилке, что у нас есть, с одной стороны, бюджетное правило, которое ограничивает расходы, то есть, по идее, бюджет может при достаточно высокой цене на нефть и сам финансировать, допустим.

Но это не делается, потому что мы сохраняем бюджетное правило, мы сохраняем дополнительные нефтегазовые доходы в стабилизационный фонд, но при этом увеличиваем госдолг для того же инфраструктурного фонда, полагаясь на то, что такой механизм, когда есть отдельный фонд, отдельно есть люди, которые им управляют, вот мы привлечем ещё каких-нибудь частных инвесторов, это будет более эффективно, чем если мы просто из бюджета дадим денег. По крайней мере, мысль примерно такая.

Потому что частный бизнес всё равно более эффективен в управлении, по крайней мере, им нужно чего-то добиться, да, а государство может просто потратить деньги, потому что у него есть, а бизнес ожидает получение какой-то прибыли.

Бывает по-разному, да, бывает и частный бизнес сильно неэффективен. Но стимулы, по крайней мере, у частного бизнеса выстроены в сторону как раз получения прибыли, получения результата. Условно говоря, когда чиновник принимает решение, куда инвестировать, его вопросы, связанные с эффективностью проекта, мало волнуют, да, то есть он в принципе не думает об этом. Его не оценивают по этим критериям, как, допустим, менеджера в частной компании, который отвечает, допустим, за этот инвестиционный проект.

Поэтому у чиновника стимулы другие, у частного инвестора они более правильные, что ли.

Коммерческие.

Да.

У нас есть звонок.

― Здравствуйте! У меня такой вопрос. Вот эти все указы являются чистым популизмом, да еще и вредным, понимаете? Потому что все методы их выполнения приводят ещё к худшему положению тех же учителей и врачей. Может, оставить в покое людей и выполнять хотя бы то, что уже принято, законы? Пенсию вообще не проиндексировали в апреле.

Если резюмировать, какой смысл в этих майских указах?

Большого смысла нет, но нужен некий флаг, да, нужен некий лозунг для нового президентского срока. Соответственно, поэтому возникли новые майские указы. В 2012 году были аналогичные майские указы, и если посмотреть, большая часть из них на самом деле не была выполнена. То есть какие-то вот такие цели, что нужно повышать зарплаты врачам и учителям, отслеживались, да, но они приводили к побочным последствиям, когда людей увольняли, чтобы повысить средние заработные платы.

Но какие-то общеэкономические цели, повысить производительность труда, обеспечить высокие темпы роста, обеспечивать норму накопления ― по факту они не были выполнены. Поэтому я думаю, что и новые майские указы имеют примерно ту же самую, скорее всего, судьбу, то есть большая часть просто не будет выполнена.

Как вы думаете, как будет работать новое старое правительство? Потому что новых лиц там не очень много. Алексей Кудрин на форуме, который прошел в эти выходные, на прошлой неделе, назвал российское правительство тигром, готовящимся к прыжку. Но тигр у нас такой немножко уже со стажем. Но нынешний глава Счетной палаты, который был, собственно, членом этого правительства, всё равно в него верит.

Как вы считаете, всё-таки могут нас удивить какими-то прорывными реформами? Не повышением НДС, которое тоже довольно-таки уже известный инструмент, повышение налогов ― это не очень прорывная история. Чего-то вы ожидаете такого удивительного от правительства или нет?

Не знаю, возможно, и у Кудрина это была некая ирония, которую просто он не показал. Но на самом деле, да, как вы сказали, это старое новое правительство, то есть, по сути, все те же самые лица. Исходя из того, что происходило за последние шесть лет этого же самого, по сути, правительства, ожидания, я бы сказал, у любого такого рационального человека будут достаточно скромными. Возможно, что-то удастся изменить, но нужно показать что-то, да, нужно какие-то результаты продемонстрировать. Пока особых результатов, мне кажется, нет.

Потому что глупо же делать то же самое всё время и ожидать каких-то других результатов. Единственное, что может повлиять, ― это какая-то, может быть, внешняя история. Не знаю, санкции как-то на нас ещё более сильно отразятся, цены на нефть вмешаются.

Как показывает практика, это не сильно влияет на что-либо. Потому что если вы помните, в 2014 году, когда цены на нефть упали, когда начались все санкции, то у многих экономистов было такое ожидание, что вот когда ситуация плохая, то правительство, власти в большей степени ориентированы на реформы.

Потому что нужно что-то делать.

Да, нужно что-то делать. И было такое ожидание, что цены на нефть упали, значит, нужно реформироваться, нужно что-то активно делать. И вот прошло четыре года уже, да, и мы видим, что нет, не обязательно это приводит к тому, что какие-то реформы, какие-то положительные изменения стимулируются ухудшением ситуации.

Поэтому мне кажется, что и в данном случае, да, примерно всё будет происходить так же, как и последние шесть лет. То есть и правительство примерно в таком же режиме, примерно в таком же темпе что-то будет делать. На какие-то особые изменения, мне кажется, сложно рассчитывать.

На форуме опять же Алексей Кудрин заявил, что нужно инвестировать активнее, а первый вице-премьер и министр финансов Антон Силуанов говорил, что нет, нужно копить. В нынешней ситуации, как по-вашему, что для российской экономики важнее и нужнее ― копить или инвестировать?

Это такой давний у них спор, да. По сути, Кудрин выступает за некое ослабление бюджетного правила и считает, что это более целесообразно, это даст некие дополнительные доходы для федерального бюджета, которые, в принципе, можно будет потратить. Соответственно, Силуанов как действующий министр финансов ― в сторону более консервативного подхода.

Относительно дискуссии, сберегать или инвестировать ― конечно же, правильно инвестировать. Но инвестировать нужно с умом, да, инвестировать нужно правильно. Когда инвестируют просто, не знаю, в сочинскую Олимпиаду или какой-нибудь форум АТЭС, то есть тратятся миллиарды долларов, а экономический результат сильно под вопросом.

Поэтому да, нужно инвестировать, но нужно научиться инвестировать правильно, а до этого лучше сберегать. Я бы так сказал.

Но если какие-то нам нужны прорывные вещи, то невозможно же их добиться, наверно, только накоплениями?

Накопление же делается для чего? Для того, чтобы если, не знаю, упадут цены на нефть через три или два года, была некая подушка безопасности. То есть это некая страховка от того, что могут произойти какие-то неблагоприятные сценарии.

Которую Кудрин и создавал.

Да. То есть это, в принципе, правильно. То есть необходимо для страны, которая сильно зависит от цены на нефть и, соответственно, от сильно изменяющихся нефтегазовых доходов, иметь определенную подушку безопасности.

Нынешняя подушка безопасности очень маленькая, то есть стабилизационный фонд, Фонд национального благосостояния и так наполовину уже проинвестирован в какие-то неликвидные активы, да, которые в принципе невозможно тратить. Это не является уже подушкой от чего бы то ни было. Соответственно, оставшаяся часть для российской экономики мала.

Поэтому в любом случае сначала необходимо поднакопить какую-то подушку, а после это можно уже тратить, а параллельно думать и, соответственно, разрабатывать новые механизмы, как правильно государству инвестировать, да, как это можно делать эффективно.

Ещё один ньюсмейкер последних, наверно, месяцев Олег Дерипаска сегодня попросил правительство предоставить ему ряд льгот на энергорынке из-за того, что его компании пострадали из-за санкций. В том числе это приведет, по мнению аналитиков, к увеличению тарифов.

Как вы думаете, насколько, опять же, правительство должно идти на поводу у Дерипаски, да, давая ему эти льготы? Либо есть какое-то другое решение этой ситуации?

Скорее всего, льготы будут предоставлены, к сожалению. Но концептуально это всё равно неправильный подход, да, к оказанию поддержки компаний и бизнесов, которые пострадали от санкций, потому что правильный подход ― что акционер должен нести такое же бремя расходов по поддержанию своего бизнеса.

А если, допустим, государство оказывает поддержку тому же Дерипаске, особенно в каких-то уже более значимых масштабах, потому что всё равно и для бизнеса Дерипаски, и для бюджета она не очень большая, может быть, несколько миллиардов рублей. Но, допустим, там же обсуждается вопрос о том, что давайте покупать какие-то запасы, государственные делать, алюминий, и таким образом оказывать поддержку. То есть это, по сути, некая прямая субсидия от налогоплательщиков частному бизнесу.

Как новая помощь компаниям Дерипаски поднимет тарифы на электричество? Разбор от эксперта по энергетике

Государство и налогоплательщики могут предоставлять субсидии частному бизнесу, но тогда акционер должен или терять свой капитал, да, он должен вносить что-то со стороны. Окей, ты отдаешь часть своего бизнеса государству ― государство оказывает поддержку. То есть это должны быть такие некие равноправные отношения. Если государство что-то тебе дает, то ты даешь что-то в ответ. А когда ты на самом деле ничего не даешь и говоришь, что это позволит сохранить рабочие места, социальная стабильность и так далее, и так далее, всё это такой разговор, но по факту, да, ты ничего, по сути, со своей стороны не предоставляешь.

Поэтому концептуально это, на мой взгляд, такой подход, что вот, у нас есть какие-то бизнесы, которым мы предоставляем субсидии, поддержку, неправильный.

То есть если раньше шутили, что в ответ на санкции мы будем бомбить Воронеж, то теперь место Воронежа занимает Иркутская область, которая должна будет заплатить за санкции США тем, что у неё вырастут тарифы, как предлагает Дерипаска.

Примерно так. После санкций как раз, когда обсуждался вот этот антисанкционный пакет, то как раз комментарии экспертов-экономистов заключались в том, что ущерб от антисанкций будет гораздо больше, чем те санкции, которые ввели Соединенные Штаты. И всегда основной риск как раз, да, для экономики заключается в наших ответных действиях, а не в том, что Европейский Союз или Соединенные Штаты вводят.

Ущерб для кого? Не для российской же экономики, а для российских налогоплательщиков, как правило?

В целом для всех. Страдают в результате каких-то наших действий не только бизнесы, которые были санкциями затронуты, но и вообще не имеющие к этому никакого отношения, да. Запреты на ввоз медикаментов, запреты на работу каких-то иностранных компаний в России, да, или возможность уголовного преследования каких-то лиц, которые помогают введению санкций. Это же, по сути, затрагивает людей и компании, которые вообще никак не связаны…

Льготы Дерипаски приведут к затратам других компаний?

Конечно, по сути, это все скинулись и дали какой-то финансовый ресурс пострадавшей компании. По сути.

Но так ведь могут поступать и другие компании, которые оказались под санкциями. И что, со всеми так будут обходиться? В правительстве же тоже есть и у президента какое-то понимание, что если один попросил и ему дали, то следом выстроятся все остальные. И как им отказывать?

Вексельбергу тоже, по сути, оказали поддержку, и Силуанов говорил об этом, да, что Вексельбергу предоставили кредит, рефинансировали, по сути, да, его задолженность.

Поэтому это такая сейчас, видимо, выбранная стратегия, что тем компаниям, которые оказались под санкциями, правительство готово оказать поддержку. Вопрос состоит в том числе и в масштабах этой поддержки, да, потому что когда тот же Вексельберг опубликовал свой план, то он…

Он попросил очень много.

Очень много, да. Я бы сказал, несправедливо много.

То есть несоразмерно тем убыткам, которые он понес из-за санкций?

По сути, да. То есть, по сути, допустим, я бы рассчитывал, что после введения санкций состояние Вексельберга, видимо, должно сократиться. Но если план Вексельберга, допустим, будет выполнен именно в тех показателях, которые он сам просит, его состояние, видимо, увеличится.

А в случае с Дерипаской он много попросил? Эти льготы насколько соразмерны убыткам, которые он понес из-за санкций?

Сейчас это не очень много, сейчас речь идет о нескольких миллиардах рублей. Но он потерял за счет того, что снизилась капитализация и снизилась стоимость пакетов акций, которые ему принадлежат, конечно, гораздо больше.

Но тем не менее просто государство, на мой взгляд, должно вести себя как такой ответственный переговорщик, как вот бизнес переговаривается с бизнесом. Окей, если у Дерипаски сейчас плохое положение, да, соответственно, у тебя сильная переговорная позиция. Нужно её отстаивать, да, нельзя просто так раздавать.

Государственные деньги.

Государственные деньги, средства налогоплательщиков просто так, потому что там рабочие места. Условно говоря, Братский алюминиевый завод будет работать независимо от того, является ли его акционером Дерипаска или кто-то другой.

Так мы плавно подошли к хорошим, дружеским отношениям, которые влияют на многие процессы в экономике нашей. Я просто хотела затронуть ещё одну тему, которая тоже широко обсуждалась, вот эта история с нефтегазовым докладом аналитиков «Сбербанка», после которого они были уволены и Герман Греф извинялся перед, собственно, людьми публично.

Как вы считаете, это, конечно, такая частная история, но насколько она станет общей? Потому что ведь речь идет о том, что фактически аналитики написали то, что все и так знают, да, что приближенные к Владимиру Путину люди легче получают какие-то подряды или контракты, им как-то легче работать. Мы это можем прочитать в деловой прессе, например, это не секрет. При этом аналитикам говорят: «Вы не имели права такого писать, вы должны были как-то осторожнее себя вести».

Но это не государственная статистика, это частная компания, люди, инвесторы хотят действительно знать правду. Насколько эта ситуация отразится вообще на том, как будут работать теперь аналитики? Можно ли говорить о том, что, не знаю, там будет цензура, например?

Я не думаю на самом деле, что это прямо сильно отразится на рынке аналитики в России, потому что рынок и так уже довольно вялый. И даже если сравнить с тем, что было 10 лет назад, уровень покрытия, отчеты, которые люди писали, сейчас это всё гораздо слабее, гораздо всё более сглаженное. И это касательно не только какой-то цензуры, но в целом интерес к российскому рынку по объективным причинам гораздо ниже.

Я считаю, что увольнять, конечно же, не надо было, да. То есть если, допустим, отчет того же Фэка чем-то плох был, то, соответственно, «Сбербанк», редакторы и все руководители имели возможность прочитать его, отредактировать, да, внести какие-то изменения до выхода. Соответственно, увольнять аналитика на следующий же день после выхода отчета ― это очень странно.

Это была просто такая недоработка, не знаю, пиар-служб. И зачем всё это было делать настолько публично? Можно же было правда как-то тихо всё это сделать и не извиняться Грефу лично за своих аналитиков. То есть я вот такого не помню, например.

Да, я тоже не помню, чтобы увольняли какого-то аналитика за отчет. Это у них, может, когда-то давно было, но в последнее время точно такого не было. Соответственно, почему Греф извинялся, тоже непонятно, потому что тот же «Газпром» обычно ни на что не реагирует, да, то есть на критику… Кто-то лает, а слону всё равно.

Ну да.

Поэтому я не думаю, что «Газпром» как-то специально просил. Это действительно не такое прямо какое-то большое событие, да, на что-то прямо сильно влияет.

То есть искать здесь какую-то конспирологию не стоит, просто действительно, видимо, ошибка, не знаю, пиар-службы, что она допустила это, из такой маленькой истории раздула такую огромную.

Отчасти это связано с тем, что это второй уже отчет. То есть раньше, в прошлом году Фэк написал про «Роснефть», известный тоже отчет, который также сильно очень разошелся. Но тогда просто «Сбербанк» опубликовал отредактированную версию, убрал какие-то острые моменты и так далее.

Действительно, просто отчеты Фэка несколько всё равно фамильярные, они немножко отличаются от такого жанра, какой есть в банковской аналитике, когда всё-таки такие более строгие, более сдержанные формулировки.

Но это же интересно.

Это интересно, да, но это вопрос к тому, насколько «Сбербанк» хочет иметь такого аналитика, да. То есть насколько вы хотите, чтобы ваши отчеты отличались от отчетов других людей. То есть хотите ли вы быть оригинальными.

Кажется, Герман Греф очень хочет быть оригинальным. По крайней мере, он старается.

И в этом смысле, да, отчеты Фэка смотрелись хорошо, потому что они выделялись из всей аналитики рынка. Поэтому решение увольнять его выглядит странным, потому что оно диссонирует как раз действительно с имиджем «Сбербанка» как структуры, которая движется вперед, инновационная, внедряет новые технологии и так далее, и так далее.

Чиновники тоже плачут: кто помог снизить налог на квартиры

То есть вряд ли мы увидим какие-то последствия на рынке аналитики из этого частного случая?

Ходит много разговоров, да, о том, что, действительно, это какой-то очень важный момент, который повлияет на рынок аналитики, и так далее. Но я думаю, что у нас и так весь этот рынок аналитики не в очень хорошем состоянии. Поэтому на что-либо рассчитывать, ожидать чего-то плохого исключительно из-за случая с Фэком, мне кажется, не стоит.

У нас вообще прослеживается такая тенденция, что говорят много о хорошем, о том, что все хотят быть продвинутыми, модными, цифровыми, но при этом то, что происходит на деле, немножко отличается.

Вот опять же, сегодняшняя история про главу Следственного комитета Александра Бастрыкина, который предложил закрыть Instagram, потому что «при его помощи был совершен теракт в Ленинграде». Потом выяснилось, что он имел в виду, конечно, не Instagram, а Telegram, но от этого вся эта история ещё комичнее выглядит, потому что у нас создано министерство… Как оно у нас сейчас называется? Министерство цифрового развития вместо Минсвязи. И при этом, понимаете, люди заявляют о том, что необходимо закрыть уже заблокированный Telegram.

Как вы вообще думаете, как это уживается в головах, наверно, чиновников? То есть они говорят о цифровизации и при этом они закрывают Telegram, который настолько проник в жизнь и простых людей, и бизнеса, да, потому что многие компании пользовались Telegram. Как это сочетается вообще? Как дальше будут влиять друг на друга желание закрыть и сделать какой-то маленький зачищенный миленький интернетик для своих, для пользователей своих с желанием развивать цифровые технологии?

Я думаю, что у чиновников всё прекрасно уживается в голове, это просто некие разные части головного мозга. Потому что цифровизация ― это некий тренд, который объявлен, как наша новая стратегия, новый путь, да, об этом Путин неоднократно заявлял. Мы говорим, что цифровизация ― это наше будущее. С другой стороны, да, у нас также есть тренд на какие-то запреты, поэтому, пожалуйста, они могут вместе сосуществовать.

И понятно, что объективно никакая цифровизация не будет работать, потому что все современные глобальные IT-компании… IT-компании глобальны. То есть технологии современные становятся глобальными. Любые какие-то новые компании, которые появляются, сразу ориентируются на то, что мы не замыкаемся в рамках национального рынка, даже такого как Соединенные Штаты. Мы хотим сразу захватить всё.

Соответственно, если мы хотим, чтобы в России тоже были такие компании, да, то есть тоже развивалась IT-отрасль, появлялись новые игроки, у них должны быть также амбиции и возможность выходить на глобальные рынки. Соответственно, все эти запреты, блокировки того, сего, третьего и так далее потихоньку-потихоньку всё это ограничивают. И понятно, что даже, не знаю, истории успешных российских IT-компаний показывают, что стандартная практика ― развиваться в России, а потом сразу уезжать куда-нибудь на Кипр, в Европу, в Соединенные Штаты и так далее и там уже выводить это на новый уровень.

Это как раз следствие того, что бизнес ― такая среда, климат неблагоприятный, поэтому даже успешные талантливые люди, которые пытаются развивать и могут это делать, в итоге не создают вот таких больших компаний в России. Они создают стартап, который уводят за границу. Это проблема для всей экономики, для цифровизации, для всего.

Вот эта цифровизация ― она же тоже была в майском указе, по ней же в итоге придется отчитываться. То есть что по итогу будет, если вы всё позакрываете, перекроете, придумаете какую-нибудь ерунду типа «Спутника», да, поисковой системы, которой не пользуется никто вообще. Ладно, может быть, кто-то пользуется, не знаю. Но всё равно понятно, что её не сопоставить по популярности даже с «Яндексом», например.

Как будет эта история развиваться? Потому что отчитаться-то придется о выполнении, о цифровизации и внедрении её в массы, а вы всё уже позакрывали к этому моменту.

Нет, я уверен, что с отчетностью проблем не будет. Но мне кажется, что фокус государства или правительства… У нас часто правительство хочет навязать что-то другим людям, чтобы они что-то делали. Соответственно, фокус государства или правительства в плане цифровизации должен быть именно на государственных системах, государственных IT-данных и так далее. Потому что если вы сталкивались или работали с этим, там ситуация плохая, мягко говоря, да. То есть многие службы, какие-нибудь системы Росреестра, на которые потрачены миллиарды рублей, работают плохо и неэффективно.

Поэтому если государство говорит о какой-то цифровизации, оно должно в первую очередь работать внутри себя, да, то есть не рассказывать, не заставлять какой-то бизнес тратить на выполнение законов Яровой или блокировать Telegram, какой-то нанося ущерб другим людям, да, а в первую очередь обеспечить внутри государственной системы хорошую работу всех вещей, которые связаны с данными, цифровыми технологиями и так далее. Сейчас это явно не выполняется.

А также о квалификации, наверно, можно говорить после истории с Telegram, который продолжает работать у всех, в общем, и ничего не вышло.

Вопрос от нашего зрителя, традиционный вопрос программы «Деньги». Цена нефти сегодня опустилась ниже 75 долларов за баррель. При такой цене сколько должен стоить рубль?

Как всегда, прогнозировать цены на нефть…

Неблагодарное дело.

Дело неблагодарное очень, курс ― почти такое же неблагодарное дело. Но я думаю, что нынешний курс в районе 62–63 рублей вполне отражает ту цену, которая сейчас есть. Поэтому сейчас рыночный курс рубля отражает объективные реалии.

То есть нельзя говорить, что он недооценен или переоценен.

Он недооценен в том смысле, что если бы у нас не было вопросов санкций, если у нас не было геополитической премии, если бы у нас не было ограничений на финансирование и так далее, и так далее, то, действительно, рубль был бы сейчас гораздо крепче, да. Я думаю, что без всех этих факторов вполне возможно, что было бы 50 рублей за доллар.

Но так как мы не можем, да, убрать эти факторы, соответственно, рассчитывать на то, что через полгода санкции будут сняты, все геополитические трения, связанные с Крымом, со всеми вопросами, будут сняты, так же не стоит. Это очень маловероятно, что ситуация в ближайшее время разрешится. Поэтому эта премия, которая есть в курсе, так и будет оставаться. Поэтому рассчитывать на какое-то укрепление курса в ближайшей перспективе, мне кажется, не стоит.

То есть вряд ли мы увидим какие-то скачки в одну или другую сторону, где-то будет в коридоре 60…

61–63, да. Мы видели, что даже при цене на нефть в 80 долларов курс реагировал на самом деле довольно слабо. Соответственно, с 2017 года уже видно, что произошла такая отчасти отвязка курса от цены на нефть по разным причинам.

Конечно же, цена на нефть продолжает оказывать влияние на курс, но появляются ещё другие факторы, которые в текущей перспективе оказываются более значимыми для курса, да. Если в прошлом году это была денежно-кредитная политика, высокие ставки в рублях, то сейчас это вещи, связанные с санкциями, геополитика и так далее.

В общем, тем, кто в отпуск собирается, не нужно бежать менять валюту заранее, чтобы там в августе… Хотя насчет августа я бы не была уверена, потому что в августе у нас всегда что-то происходит.