35 рублей на пенсию от Путина, доллар по 80 из-за геополитики и возвращение экономики в застой

В начале прошлой недели, вероятно на время оторвавшись от забот о гарантиях безопасности России от НАТО, президент Владимир Путин объявил, что повысить пенсии надо с опережением инфляции:

Принятые ранее решения не позволят покрыть людям расходы, которые связаны с повышенной инфляцией прошлого года, поэтому предлагаю так, как и говорил об этом на съезде «Единой России» летом прошлого года и в декабре на большой пресс-конференции, проиндексировать пенсии чуть даже выше инфляции, сейчас она смотрится как 8,4% – на 8,6%, с небольшим зазором, потому что окончательных цифр по инфляции пока нет.

Это удивительное заявление. Несмотря ни на что, мне кажется важным сохранять способность удивляться. По-моему, это звучит практически как издевка. Но давайте разберемся и даже проведем некоторые нехитрые пенсионные расчеты. В 2021 средняя пенсия по стране составила 17 481 рубль, средняя! Значительное количество пенсионеров получали куда более скромные выплаты. По закону пенсии ежегодно должны индексироваться на уровень фактической инфляции. В бюджет на 2022 год была заложена индексация на 5,9% — таким был официальный прогноз по инфляции при составлении бюджета. Такая индексация и произошла с 1 января этого года. Средняя пенсия увеличилась на 1031 рубль в месяц. 

И это не соответствовало пенсионному законодательству, согласно которому страховые пенсии должны ежегодно увеличиваться выше, чем на уровень инфляции, зафиксированной Росстатом. Еще в декабре Путин говорил, что правительство — цитата — должно выполнять обещания прошлых лет, и индексировать пенсии выше инфляции. Так вот это не обещания, это закон, принятый сравнительно недавно — в 2018 году. Да-да, это тот самый закон, который повысил пенсионный возраст, но вот были в нем и скромные пряники, касающиеся встречных обязательств государства перед пенсионерами. Об этом обязательстве государства аккуратно напоминало и Министерство труда на собственном сайте. 

То есть объявленная президентом в начале прошлой недели индексация — не жест доброй воли, а просто исполнение закона, пожалуй одного из самых спорных и непопулярных за последние годы. Пенсионный возраст постепенно повышается, как и предусмотрено этим самым законом, а что же с увеличением пенсий? В последние годы индексация пенсий и правда обгоняла инфляцию. Но зазор существенно снизился уже в прошлом году — прибавка сверх инфляции была меньше, чем на полтора процента. Но в этом году взята новая высота. Объявленный Путиным зазор, он же даже подчеркнул, как мы слышали, там было «даже чуть выше инфляции». Так вот «даже выше» — это на 0,2 процентного пункта. Инфляция по Росстату — 8,4, а индексация теперь будет на 8,6.

Вернемся к нашим нехитрым расчетам. Если бы правительство проиндексировало пенсию на фактическую инфляцию, то есть 8,4%, то средняя пенсия составила бы 18949 рублей. Таким образом, пенсия осталась бы на уровне прошлого года, как говорят экономисты, в реальном выражении, то есть за минусом инфляции. Но ведь есть и прибавка, объявленная Путиным, вот эти 0,2%. А с ними получается 18984 рублей. Итого целых 35 рублей пенсионеру — по решению президента. Кстати только неработающему пенсионеру. Ох уж эти зажиточные трудящиеся пенсионеры, у них-то правила индексации менее щедрые. 

Примечательно, что никаких сумм в рублях Путин в этом выступлении не называл. 35 рублей звучит менее внушительно, чем весомое «индексация чуть даже выше инфляции». На 35 рублей можно купить, например, батон нарезной. Еще даже останется. Вот такой президентский батон, только совсем не золотой. 

Но если серьезно, конечно же эта прибавка не позволит, как выразился президент, покрыть расходы пенсионеров, связанные с повышенной инфляцией. Потому что чем ниже доход, тем выше доля расходов на продовольствие. А продуктовая инфляция существенно быстрее общей. Да и личный рост цен у пенсионеров скорее всего существенно превышает средний по стране, рассчитываемый Росстатом. 

Возможно, при индексации пенсий стоило бы ориентироваться как минимум на инфляцию продовольственную — она по итогам прошлого года превысила 10%. Или же дополнительно выдавать пенсионерам сертификаты на покупку продуктов в крупных торговых сетях - не корзину к выборам, а на постоянной основе. Раз уж не удалось за прошедшие два десятилетия выстроить работоспособную пенсионную систему. Помните, в 2018-м Путин в специальном телевизионном обращении объяснял, зачем нужно повышать пенсионный возраст:

Предложенные изменения в пенсионной системе позволят не просто сохранить уровень доходов пенсионеров, но главное — обеспечить их устойчивый, опережающий рост.

Вот он, этот устойчивый опережающий рост. Плюс 35 рублей к официальной инфляции. Кстати, тогда президент Путин обещал, что средняя пенсия к 2024 году достигнет 20 000 рублей. Судя по всему, это вполне осуществимо, вот только о том, что до 2024 года будет происходить еще и такая неприятная штука, как рост цен, он тогда предпочел не говорить. Доходы пенсионеров, к сожалению, стали вопросом политическим, к федеральным выборам хотя бы случаются разовые выплаты — увы, в 2022-м федеральных выборов не ожидается, видимо, придется ждать до того самого 2024-ого.

Новости об индексации пенсий неизбежно наталкивают на мысли о судьбах российской пенсионной системы в целом. К нам присоединяется Евгений Якушев, заведующий Лабораторией развития пенсионной системы Института социальной политики Высшей школы экономики. Евгений Львович, здравствуйте! Спасибо, что вы с нами.

Добрый день!

Евгений Львович, я прочитала ваш материал на ресурсе HSE Daily, кстати, всем зрителям тоже рекомендую посмотреть. Вы там выделяете два таких больших тренда в том, что мы можем сказать о нашем пенсионном настоящем, о будущем дальше с вами чуть позже. Я хотела вас поподробнее об этих трендах расспросить.

Во-первых, вы пишете о том, что у нас общая численность пенсионеров снижается. Во-вторых, средний коэффициент замещения, то есть соотношение пенсий к зарплатам, тоже снижается. На первый взгляд эти два тренда кажутся противоречащими друг другу. Я понимаю, что это наверняка поверхностное впечатление, расскажите, пожалуйста, как же так?

Длительное время мы находились в ситуации растущего такого тренда, у нас каждый год увеличивалось количество пенсионеров, у нас увеличивалась общая продолжительность жизни, и, собственно говоря, пенсионной системе требовалось все больше и больше денег. Более того, правительство принимало неоднократные решения о повышении пенсий выше темпов роста заработной платы, до начала двухтысячных пенсии восстанавливались в своей покупательной способности гораздо быстрее, чем росли даже заработные платы.

Но этот тренд поменялся, мы видим, что расходы растут, было несколько экономических кризисов, и начали принимать решения о том, каким образом нужно перебалансировать пенсионную систему с учетом новых факторов, демографических прежде всего. Одно из решений, которое откладывалось, которое было проведено во многих других странах, ― это увязать пенсионный возраст с общей продолжительностью жизни, поэтому, в принципе, повышение пенсионного возраста было давно ожидаемо в экспертной среде, но оно было проведено достаточно быстро, неожиданно и вызвало такие массовые протесты граждан, потому что люди не успели подготовиться к своей пенсионной стратегии, к выходу на пенсию. Их огорошили, что теперь не на год, а на два позже надо выйти на пенсию.

Собственно, изменение пенсионного возраста ― это некая временная мера, которая обеспечивает некую балансировку пенсионной системы и, собственно говоря, сокращает потребность пенсионной системы в дотациях из федерального бюджета. У нас пенсионная система не до конца сбалансирована, собственно говоря, текущего тарифа страховых взносов не хватает на выплату всех назначенных пенсий, поэтому в какой-то момент времени было принято решение о поддержке из федерального бюджета.

Поэтому такие вопросы, как индексация пенсий, уже больше не зависят от того, как вы работали, сколько вы работали, какую зарплату вы делали. Это в большей степени сейчас зависит от возможностей федерального бюджета. Соответственно, при этом в последние годы темп роста пенсий замедлился, мы видим, что вместе с повышением пенсионного возраста было заранее принято наперед решение о том, как будут индексироваться пенсии. Но то, что казалось правильным несколько лет назад, по факту не выполнено, и в рамках бюджетного процесса при формировании бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации были заложены цифры ожидаемой инфляции, но по факту инфляция оказалась выше, поэтому сейчас мы видим определенное движение, было принято решение на уровне первого лица о том, что пенсии нужно проиндексировать не ниже инфляции. Собственно говоря, даны соответствующие поручения правительству.

То есть, получается, инфляция в первую очередь помешала этим планам, а так, по идее, повышение пенсионного возраста должно было на какое-то время обеспечить экономию бюджетных средств на поддержке Пенсионного фонда?

Более того, предполагалось, что если эффект от повышения пенсионного возраста поделить по-честному, то на самом деле бенефициарами должны были стать пенсионеры. Весь эффект от снижения необходимости, неувеличения трансфера можно было бы использовать на повышение размеров пенсий. Собственно говоря, поэтому и возник этот тезис, что каждый год на тысячу рублей будут пенсии повышаться.

Вы сказали, что можно было поделить по-честному. Получается, почему этого не произошло?

Потому что произошел очередной финансовый кризис и, собственно, у нас всегда возникает необходимость балансировать между разными уровнями бюджета, между разными приоритетами государственной политики. Скажем так, здесь сложно сказать о том, в чью пользу должен перекраиваться бюджет, то есть у нас пенсионеры являются очень активной частью электората, поэтому мы знаем, что существует такой электоральный цикл: накануне выборов пенсии повышаются. Поэтому с этой точки зрений этот электоральный цикл был выполнен, ожидания по дополнительным выплатам осуществились, были сделаны специальные выплаты.

Сейчас пенсионная система индексирует, планы реализуются в отношении такого стабильного развития пенсионной системы. Есть обязательства, заложенные в Конституцию, поправками в Конституцию, индексировать пенсии не ниже инфляции, на этот уровень правительство и будет ориентироваться.

Да, то есть, получается, нынешним пенсионерам остается надеяться на то, что в бюджете денег будет достаточно для исполнения этих самых обязательств. Теперь давайте о пенсионерах будущих, то есть о тех, кто сейчас трудится и, может быть, уже задумывается, кто-то еще нет, о своих будущих доходах, в общем-то, в старости. Как вы тоже пишете в материале, на который я уже сегодня ссылалась, очень у многих основная пенсионная стратегия ― это работать до смерти, что называется, то есть работать как можно дольше, пока позволяют силы, потому что на пенсию надежд больших нет.

Вот тоже свежие данные, это исследование «СберНПФ», о нем сегодня рассказывает газета «Известия». Менее 8% людей делают накопления на пенсию. Что вы могли бы сказать по поводу, действительно, пенсионных стратегий? Действительно, с чего надо начинать людям, которые сейчас, глядя на все эти новости об индексации, слушая то, о чем вы только что говорили, могут задуматься, собственно, на что же они будут жить в старости?

Стратегия работать до смерти ― это вывод, который получил фонд «Общественное мнение». Мы заказывали несколько социологических опросов для них в свое время, исследований индустрии пенсионных фондов, и, собственно говоря, коллеги нащупали вот эту историю.

Существует такое устойчивое недоверие в отношении будущей пенсионной системы. Кто-то считает, что он не доживет, кто-то считает, что все равно к тому моменту, когда он будет выходить на пенсию, правила изменятся и уже будет неважно, как ты работал, какие страховые взносы ты платил. Это привело к развитию такого настроения у людей, что лучше сейчас не платить никакие налоги, не платить страховые взносы, а потреблять здесь и сейчас. Собственно говоря, эта стратегия потребления означает, что ты не получишь никаких будущих страховых пенсий, никаких страховых выплат. Либо поскольку у нас государство социальное, то если пенсия будет маленькая, то ты получишь доплату до минимального прожиточного минимума, а если у тебя вообще нет стажа и заработка, то ты все равно будешь получать социальную пенсию, правда, на пять лет позже и на уровне минимального прожиточного минимума.

То есть у нас государственная политика сконцентрирована, скажем так, на массовых пенсиях, на пенсиях для всех, то есть решение проблемы обеспечения пенсионеров хотя бы минимальным доходом. Это создает недоверие у людей активных, тех, кто хорошо зарабатывает. Есть такое понятие ― коэффициент замещения, соотношение твоего дохода, пока ты работаешь, и будущей пенсии. В среднем по стране у нас этот коэффициент замещения около 35%, но что это означает? Что если у тебя зарплата 40 тысяч рублей, то у тебя пенсия 15 тысяч, если у тебя зарплата 10 тысяч рублей, да, то ты можешь получать пенсию на уровне 8 тысяч, то есть у тебя коэффициент замещения 80% будет. А если ты получаешь зарплату миллион, пенсия будет все равно 20 тысяч максимум, поэтому у тебя будет коэффициент замещения 5%.

С этой точки зрения у нас пенсионной системой недовольны все и в целом, потому что для кого-то просто маленькая пенсия, хотя у него страховой механизм не работал на этапе уплаты взносов. У кого-то наоборот, он недоволен тем перераспределением, которое реализуется через пенсионную систему, потому что пенсионная система уравнивает богатых с бедными, одно поколение с другим поколением, то есть это такой глобальный котел, внутри которого перераспределяются средства.

Вопрос о справедливости пенсионной системы как раз и поднимается гражданами, потому что возникает определенное недоверие к тому, что делает государство. Самый такой пример ― это фальстарт с накопительной пенсионной реформой. Если вы помните, в 2001 году было принято решение о том, что пенсия будет состоять из нескольких компонентов: базовая, которая обеспечивает минимальный прожиточный минимум и выплачивается из федерального бюджета, страховая, которая учитывает стаж и заработок и обеспечивает дифференциацию размеров страховых пенсий, и накопительная, которая зависит только от ваших взносов и от инвестиционного дохода.

В принципе, реформа была очень хорошей с точки зрения архитектуры, но, как всегда, в процессе пути от нее отказались. Сначала объединили базовую со страховой пенсии, а позже заморозили накопительную компоненту. Собственно говоря, это посыл граждан копить, самостоятельно отвечать за  свое будущее пенсионное обеспечение сошел на нет, и мы видим, что сейчас все, в общем-то, рассчитывают на государство. То есть государство, конечно, выполнит свои обязательства, безусловно, но это будет небольшая пенсия, которая будет на уровне 1,5–2,5 прожиточных минимумов максимум, это те ориентиры, которые заложены в уже устаревшую концепцию пенсионной реформы, а все остальное ― нужно рассчитывать на самих себя.

Поэтому людям с высоким уровнем дохода уже сейчас нужно планировать ожидаемое падение доходов по окончании трудовой деятельности и, собственно говоря, готовиться к старости.

Вы уже упомянули устаревшую концепцию пенсионной реформы. Я знаю, что вы всегда активно участвовали в обсуждениях всех государственных новаций в этой области. Вообще в каком сейчас все состоянии? Я как-то упустила нить на том моменте, когда вроде бы обсуждался тот самый индивидуальный пенсионный капитал, предложенный Центральный банком. Что сейчас, идут ли какие-то обсуждения, что вообще происходит?

В публичной плоскости ничего не происходит. Возможно, существуют какие-то дискуссии внутри правительства, но это точно сейчас не приоритет. Дело в том, что пенсионная система не может развиваться без каких-то ориентиров, и эти ориентиры были заданы в 2012 году, когда была проведена стратегия развития пенсионной системы Российской Федерации.

Если кто помнит, то тогда возник жесткий конфликт между социальным блоком и финансово-экономическим блоком. Социальный блог настоял и продавил ликвидацию накопительного компонента как неэффективного, неправильного, ненужного и вообще бессмысленного как такового.

Да, там еще социальный блок, я помню, с очень большим недоверием относился к негосударственным пенсионным фондам, потому что там сплошные мошенники, и поэтому давайте лучше вообще люди с ними иметь дела не будут.

Да, поэтому в официальной стратегии у нас было решение, оно достаточно витиевато было сформулировано, вывести накопительный компонент из системы обязательного пенсионного страхования. И было принято такое решение: ни нашим, ни вашим, заморозить на один год страховые взносы в накопительный компонент. Это было сделано в 2014 году, но это временное уже длится почти десять лет, и с этой точки зрения понятно, что федеральные органы, ответственные за пенсионные фонды, за финансовый рынок, не могут молча смотреть за тем, как был запущен процесс, у 80 миллионов человек сформированы пенсионные счета, на них аккумулировано примерно 5% ВВП, собственно говоря, дальше эта система никуда не работает.

Поэтому они ищут выход из этой системы заморозки, временного решения. Поскольку у них ресурсы ограниченные, они пытались каким-то образом модифицировать накопительный компонент, сделать его, из публично-правового в гражданско-правовой характер перевести эти вещи, то есть договорное право, регулировать уже не публичным законом, а индивидуальным договором. Поэтому возникла эта концепция автоподписки, индивидуального пенсионного капитала, потом ее трансформировали в гарантированный пенсионный продукт, а сейчас обсуждается просто трансформация в НПО.

Но, к сожалению, это именно инициативы ведомств, Минфина и Центрального банка, и возникает вопрос, поддержат ли остальные ведомства это движение. Предыдущие попытки были неудачными, откровенно говоря, они получили негативную оценку экспертов, они получили негативную оценку со стороны социальных партнеров, профсоюзов, работодателей, и, собственно говоря, их положили под сукно.

Основную ситуацию всю испортило, конечно же, повышение пенсионного возраста и те протесты, которые оно вызвало в обществе. Поэтому в последнее время во избежание возобновления этих протестных состояний было принято решение вообще не поднимать тему пенсионного обеспечения. Поэтому официально тема пенсий ― это своевременная выплата пенсий в полном объеме в соответствии с принятыми обязательства, но, к сожалению, пенсионная система ― штука инертная, и поэтому она может по этому инерционному состоянию достаточно долго развиваться. Если мы посмотрим на тренд, то тренд ― это плоские пенсии. Это означает, что если ты работал много, долго и получал большую зарплату, или ты работал мало, или получал маленькую зарплату, то, в принципе, пенсия у вас будет в одном порядке ― 10, 15, 20 тысяч рублей. Это означает, что в принципе пенсионная система никак не учитывает трудовой вклад.

По большому счету, это означает, что у нас работают сложные механизмы учета пенсионных прав, уплаты страховых взносов, отчетности работодателей уведомлений застрахованных лиц, то есть если у нас идет речь о такой сумме, то ее гораздо проще выплачивать фиксированно через казначейство, через общие налоги.

Да, зачем тратить деньги на такие сложности, которые вы только что перечислили.

Этот сценарий как раз называется сценарием внедрения безусловного базового пенсионного дохода, его можно по-разному рассматривать. У нас аналог уже есть, это социальные пенсии, но, в принципе, если не будет акцента на индивидуальном участии, на соответствии, сколько ты саночки возил, столько ты будешь и кататься, да, сколько ты уплатил страховых взносов, столько и будешь получать пенсию, ― поскольку это сейчас не приоритет, а приоритет ― всех обеспечить минимальным доходом, то тогда объективно мы двигаемся в сторону базового пенсионного дохода, выплачивать всем некое пособие. Пусть оно будет не на минимально прожиточном уровне, а выше, но тогда не нужно ничего предусматривать, все эти административные сложности, связанные с пенсионной системой. Достиг пенсионного возраста или получил какую-то инвалидность, которая тебе не позволяет работать, и получаешь доход. Можешь работать? Работаешь, никаких проблем с этим нет.

Да, это было бы честнее, в общем.

Да. Но другая альтернатива ― тогда нужно все-таки какую-то справедливость реализовывать, и тогда возникает вопрос, что делать людям с высоким уровнем доходам, тем, кто работает вбелую. Понятно, что они обеспечивают в пользу тех, кто меньше зарабатывает и не имеет возможности получать. Но, не забывайте, у нас есть два с половиной миллиона самозанятых людей, которые не платят страховые взносы, у нас достаточно высокий уровень серой занятости, который тоже приводит к тому, что пенсионная система недополучает страховые взносы от этих зарплат в конвертах.

Поэтому с этим нужно что-то делать, и в какую сторону качнется государственная политика, пока не ясно. Я думаю, что цифровизация здесь является доминирующим трендом, поэтому контроль за доходами может привести в том числе и к упорядочиванию рынка труда, а упорядочивание рынка труда ― это дополнительный доход для пенсионной системы, который, в свою очередь, позволит маневрировать с направлениями совершенствования пенсионного законодательства, усиливать каким-то образом страховые принципы.

Будет интересно за этим последить.

К нам присоединяется Наталия Орлова, главный экономист «Альфа-Банка». Наталия, здравствуйте! Спасибо, что вы с нами.

Добрый день!

Наталия, я хотела с вами обсудить в том числе ваш прогноз, в том числе по курсу рубля. Я думаю, очень много людей на него обратило внимание, он широко разошелся по разным средствам массовой информации. Я так понимаю, что к концу 2022 года вы ожидаете, что доллар будет стоить 80 рублей, и в основном, как я поняла, вы ссылаетесь на геополитические факторы. Можете, пожалуйста, рассказать поподробнее, это прогноз базовый или пессимистический? Из чего вы исходили?

На самом деле это наш базовый прогноз на 2022 год, я его выставляла не сейчас, так сказать, в моменте, он у нас уже несколько месяцев, даже, может быть, почти полгода в работе. Этот прогноз опирается на модели фундаментального курса, я, как правило, несколько моделей рассчитываю, чтобы какую-то одну цифру вывести.

Сейчас на данный момент с точки зрения прогнозов российского рубля я бы сказала, что модели делятся на две группы. Одна группа показывает значение в районе 70 рублей к доллару, вторая группа моделей показывает значение около 80 рублей к доллару. Собственно говоря, это достаточно широкий диапазон. Мы, вообще говоря, видим, что курс рубля колеблется именно в этом диапазоне, так сказать, в последнее время не выходит за него, это хорошая новость.

Но на конец 2022 года я действительно склонна скорее из этих моделей выбирать максимально слабый курс, геополитический контекст действительно играет важную роль в этом решении, потому что, собственно, начало этого года нам показало, что настрой рынков очень уязвим к геополитическим факторам, поэтому, собственно говоря, я бы сказала, что геополитика подтверждает выбор из всего множества моделей, модельных расчетов максимально слабого курса, пока динамика рынков идет в соответствии с моим видением.

Да, что касается геополитики, мне кажется, довольно примечательно, как в минувший четверг рубль после заявлений замминистра иностранных дел Сергея Рябкова рухнул так, как не было довольно давно, хотя рубль таким же образом, по-моему, не реагировал на объявление, собственно, американских санкций.

На самом деле мы видели, что рубль на прошлой неделе вернулся к уровням, которые мы видели после ситуации в Казахстана. Уже, так сказать, вторая волна у нас такая в январе наблюдается, в самом начале января, когда были праздничные дни, вообще рынок был неликвидный, было сильное движение как раз до 77, и вот на прошлой неделе.

Важным фактором движения на прошлой неделе было, конечно, объявление новых предложений по санкциям, в частности, предложений ввести отключение ряда банков от SWIFT. Это все-таки выглядит достаточно жестко, да, как такой план. Я хочу сказать, что те санкции, которые до этого обсуждались по поводу банковского сектора, были мягче. Это, конечно, в общем, напугало рынок и дало то движение, о котором вы сказали.

А что касается такого фактора, как портфельные инвестиции того, что называют нерезидентами, то есть иностранные инвесторы? Вы пишете в вашем прогнозе, что доля их сейчас на российском рынке невысока, это 20% с небольшим, и тем самым Россия, в общем-то, защищена от оттока капитала. То есть тем не менее они все-таки могут, например, куда-нибудь уйти, если Федеральная резервная система будет повышать ставку, я верно понимаю?

Смотрите, я думаю, что, учитывая то, что по России тему санкций мы обсуждаем уже достаточно давно, все-таки не первый год, я думаю, что те портфельные иностранные инвесторы, которые работают на российском рынке, мы имеем в виду эту долю на рынке ОФЗ, около 20%, я думаю, что это инвесторы, которые, что называется, готовы к волатильности, которая может быть связана с санкционными рисками. То есть в некотором смысле для них появление каких-то новых негативных новостей по поводу санкций не стало абсолютной неожиданностью, эти инвесторы готовы к такой волатильности.

Другой вопрос, что, по всей видимости, это та группа инвесторов, которые не верят, что будут введены санкции на вторичные ОФЗ, потому что иначе они бы не инвестировали средства в эти бумаги. Я не думаю, что на данный момент у них есть аргументы выходить из рынка, потому что, вообще говоря, российский Центральный банк был одним из первых, кто стал проводить достаточно жесткую монетарную политику, именно высокий уровень доходности как раз привлекает и удерживает эту группу иностранных инвесторов в российских бумагах.

Поэтому, конечно, нельзя исключать какой-то негативный сценарий, когда мы говорим про геополитику, это не всегда экономические соображения, но на данный момент я бы не ждала, что на текущем новостном фоне эти инвесторы начнут, так сказать, ликвидировать свои позиции с учетом того, что ключевая ставка в России 8,5%.

Вот как раз про ключевую ставку хотела вас спросить. Как вы думаете, пойдет ли Центральный банк на ближайшем заседании ― это, по-моему, 11 февраля ― на ее повышение, учитывая ту ситуацию с инфляцией, которую мы сейчас, в начале года, наблюдаем?

Я абсолютно уверена, что повышение еще будет. Я, честно говоря, смотрю, наверно, чуть жестче, чем рынок, мне кажется, что на рынке, во всяком случае, среди аналитиков скорее доминируют ожидания, что будет повышение на 50 базисных пунктов. Мы обсуждаем заседание 11 февраля, ближайшее. Я думаю, что скорее нужно рассчитывать на сценарий повышения на 75 базисных пунктов, то есть до значения 9,25%, и я думаю, что вполне возможно, что еще в марте, на мартовском заседании будет дополнительное повышение ставки, пока еще трудно обсуждать размер.

У меня, я бы сказала, ключевое соображение за моим прогнозом связано с тем, что по-прежнему увеличивается расхождение между текущим уровнем инфляции и четырехпроцентным таргетом Центрального банка. То есть Центральный банк пока не то что не стабилизировал темпы инфляции, а он просто этот разрыв даже не может стабилизировать своей политикой. Поэтому, конечно, необходимы, нужны дополнительные меры, чтобы как раз сократить разрыв между текущей инфляцией и таргетом.

Понятно, что повышение ставки действует с некоторым лагом, да, то есть надо подождать. Как вы думаете, вообще в целом, если говорить о не монетарных факторах, что можно сказать об инфляции в будущем году? Я так понимаю, ваш прогноз ― 6%. Это за счет действий Центрального банка или просто какие-то факторы, которые разгоняли рост цен, могут сойти на нет?

Я думаю, что, конечно, вопрос инерции в динамике инфляции достаточно важный, и эта инерция проявляется не только через поведение потребителей, то есть это то, что мы называем, по сути, инфляционными ожиданиями, у нас сейчас уровень инфляционных ожиданий населения почти 15%, это очень высокая цифра.

Но все-таки нужно понимать, что те меры, которые предпринимает правительство, по поддержанию уровня жизни, в частности, индексация пенсионерам 8,6% объявлена на этот год, в некотором смысле все равно это меры, которые будут еще поддерживать объемы спроса и в какой-то степени, так сказать, сохранять это инфляционное давление, потому что правительство проводит, что называется, недостаточно жесткую бюджетную политику, чтобы прямо сейчас быстро задавить инфляцию.

Понятно, что эти решения в социальном смысле важны, но когда мы обсуждаем в контексте экономической политики, для быстрого замедления инфляции, конечно, нужно, чтобы и бюджетная, и монетарная политика одновременно были жесткими. Поэтому я думаю, что мы в основном говорим про такие лаги, инерцию в динамике инфляции как про фактор, который может способствовать ее продолжительному отклонению от цели.

При этом вы ожидаете рост ВВП на уровне 1,5% при инфляции в 6%. Это еще не стагфляция? Как вообще обрисовать такую картину?

Вы знаете, традиционно экономисты ссылаются, когда говорят о стагфляции, на сценарий все-таки избыточной рабочей силы, там повышенная безработица. В России точно это не такой сценарий, потому что у нас безработица уже вернулась на исторический минимум. Кроме того, на долгосрочном горизонте… В принципе нет оснований считать, что Центральный банк России на долгосрочном горизонте не способен вернуть инфляцию к цели. Мы просто говорим о том, что, к сожалению, у нас период этой повышенной инфляции затягивается просто на более длительный срок, чем изначально эксперты ожидали, но это по всему миру так, Россия здесь не исключение.

А что касается 1,5% экономического роста, здесь я просто хотела упомянуть, что у меня по расчетам, тоже модельным, потенциальный рост России до сих пор около 1%.

Вот я как раз тоже про это хотела вас спросить. То есть, получается, это предел?

Вообще говоря, 1,5% ― это возврат к нормальным уровням потенциального роста, просто в 2021 году мы видели восстановление экономики, поэтому темпы роста были повышенные, это компенсация за трехпроцентный спад ВВП 2020 года. Но это не значит, что у нас впереди ежегодные темпы роста могут быть 4–5%.

А эти 1,5% же очень сильно ниже среднемировых. Это означает какое-то долгосрочное увеличение отставания и вообще видите ли вы хоть какие-то реалистичные возможности эти 1,5% превратить во что-то более высокое?

Собственно, обсуждение, которое в России уже очень давно происходит, что у нас в некотором смысле цель правительства ― это ускорить темпы роста экономики до 3%. Цифра 3%, по сути, является таким среднемировым темпом роста за последнее десятилетие, то есть мы просто говорим, что мы хотим, чтобы Россия росла так же, как мировая экономика.

Но по факту российская экономика за последнее десятилетие в среднем росла на уровне около 1%, 0,8%, если быть точнее, поэтому пока у нас не изменились факторы потенциального роста, пока не изменилась ситуация демографическая, пока недостаточно изменились инвестиции и, вообще говоря, наверно, учитывая геополитические риски, трудно себе представить, что сильный будет какой-то рывок в производственных инвестициях. И производительность труда тоже, в условиях санкций, конечно, есть ограничения. Поэтому, по сути, пока мы говорим о том, что структурные факторы сдерживают экономический рост.

А можете, пожалуйста, расшифровать про структурные факторы? Демографию вы уже назвали, а вот чуть подробнее для тех, кто еще, может быть, не так внимательно читал ваши предыдущие обзоры на эту тему?

Да, на самом деле потенциальный рост… Производственная функция ― это такой самый простой, что называется, понятный способ объяснить, почему есть ограничения роста. Входит туда три фактора: это демография, демографический фактор, то есть, грубо говоря, достаточность рабочих рук в экономике, второе ― это достаточность инвестиций, то есть производственного капитала, третье ― это уровень технологий, то есть в некотором смысле это фактор, который позволяет достаточно более или менее эффективным способом задействовать те трудовые ресурсы, которые в экономике присутствуют.

Собственно говоря, по динамике инвестиций у нас относительно неплохие показатели, допустим, у нас и в 2021 году, и даже в 2020-м неплохие цифры были по инвестициям. Это все-таки инвестиции, которые в основном идут в инфраструктуру.

И это в основном государственные инвестиции?

Знаете, здесь, когда мы говорим «государственные», это такое, я бы сказала, очень скользкое определение, потому что напрямую государство, может быть, инвестирует немного, но мы же прекрасно понимаем, что в России достаточно много госкорпораций, например, многие инвестиции финансируются какими-то государственными или квазигосударственными компаниями.

Поэтому я бы сказала, что в целом все-таки инфраструктурная направленность, конечно, важна именно с точки зрения государственных приоритетов. Она важна с точки зрения формирования инфраструктуры экономики, но она дает эффективность, если частный сектор на эту инфраструктуру еще производит свои инвестиции в производство. Если мы просто строим дороги не очень понятно, куда, и с небольшой эффективностью, то, к сожалению, эффект на потенциальный рост может быть небольшим, и это, я боюсь, к сожалению, как раз тот контекст, в котором мы оказываемся.

То есть, получается, вот они, наши 1,5% предельные. А что в этом смысле, на ваш взгляд, будет происходить с доходами населения? Потому что такой скромный рост экономики вряд ли может подразумевать, что мы можем рассчитывать на какой-то ощутимый рост доходов.

Если мы говорим траекторно, то я бы сказала, что рост доходов, конечно, аппроксимируется динамикой экономики. Совершенно верно, если экономика быстро не растет, то и доходы быстро не растут. Но в России, когда мы говорим про динамику доходов, нужно понимать, что есть такое раздвоение этого показателя. С одной стороны, внутри этого показателя есть трудовые доходы, это динамика зарплат, и она в России относительно неплохая. Там продолжается рост, у нас в этом году трехпроцентный рост в реальном выражении, да, в реальном, я напомню, в номинальном выражении цифра, наверно, около 9% будет, просто инфляция очень высокая.

Наталия, простите, перебью, по поводу роста зарплат: я верно понимаю, что здесь мы скорее говорим, не знаю, о крупных компаниях, которые могут себе это позволить? В общем, за счет чего получается рост зарплат? Я не удивлюсь, что… Я думаю, что у многих зрителей это может вызвать удивление.

Я думаю, что в целом по экономике это все-таки отражение этого демографического ограничения. Это означает, что, иными словами, когда экономика хочет расти быстрее, производители или компании в сегменте услуг видят какие-то возможности, они должны сильно увеличивать свои издержки в фонд оплаты труда, чтобы привлечь рабочие руки, потому что в целом в экономике есть демографические ограничения, условно, рабочих рук не хватает. Трудовые ресурсы достаточны, чтобы поддерживать экономический рост на уровне 1% или около, но когда экономика начинает расти, тогда это ограничение сказывается. Оно транслируется как разброс зарплат, который повышает издержки ведения бизнеса, таким образом как раз происходит возврат темпов роста экономики к своему потенциальному уровню, механика так действует.

Но вторая часть доходов населения ― это больше финансовые доходы. Здесь разнонаправленные тренды. Я думаю, что, очевидно, есть динамика в сегментах такой теневой экономики, там у нас последние лет шесть-семь идет снижение, то есть, грубо говоря, люди малообразованные, работающие в сегментах, где низкие зарплаты, то есть, условно, сегменты такие не очень конкурентные, где нет конкуренции рабочих с точки зрения уровня образования, там происходит давление на доходы вниз. Поэтому там очевидно, что формируется как раз сегмент занятых, доходы которых не растут или растут медленнее среднего.

Еще момент: финансовые доходы в прошлом году скорее, так сказать, стагнировали или падали из-за того, что была сложная динамика финансовых рынков, но в этом году повышение ключевой ставки будет обеспечивать и в 2021-м тоже обеспечивало рост процентных доходов населения. Поэтому здесь тоже есть некоторая положительная динамика.

То есть даже при довольно скромном, в общем, экономическом росте какой-то рост доходов выше, чем 1,5%, я правильно понимаю, мы можем увидеть? Или как?

Да, я думаю, что мы говорить про цифры от 1 до 2%. Еще раз: в принципе в масштабе экономики это некоторая плата за наличие демографического ограничения. Плюс цикл повышения ставки, который тоже перераспределяет доходы экономики в пользу тех домохозяйств, у которых есть сбережения.

Поэтому, в принципе, пока идет повышение процентной ставки и безработица на историческом минимуме, я напомню, она у нас 4,3%, в октябре, по-моему, на этот уровень вышла, в октябре 2021 года. В принципе, угрозы в такой динамике доходов населения в нормальной ситуации нет. Безусловно, инфляция ― это вызов, но опять-таки повышение процентной ставки компенсирует инфляционное давление для держателей депозитов, а, соответственно, на рынке труда компании компенсируют это повышением зарплат.

Демография становится союзницей многих из нас, потому что просто не хватает работников, и вы тоже об этом пишете. Наверно, последняя тема, у нас очень мало остается времени, хотела вас спросить о ситуации с потребительским кредитованием, с ипотечным кредитованием, в общем, с закредитованностью людей. Насколько вы видите эту ситуацию, не знаю, несущей те или иные риски? Ждете ли вы, очевидно, наверняка замедления в связи с повышением ставок? И отдельно хотела узнать ваш взгляд на будущее многострадального ипотечного сегмента в годы льготной ипотеки.

Вы знаете, в целом, безусловно, мы в 2022 году увидим более низкие темпы роста просто потому, что и в 2020, и в 2021 году рынок розничного кредитования рос быстро. И сейчас у Центрального банка фактически такая задача охладить рынок, чтобы все-таки он рос темпами 10–15%, не 20% и не 20% плюс.

Но с точки зрения именно кредитования как сегмента, который несет значительные риски, честно говоря, мне кажется, что пока эти опасения преувеличены, потому что все-таки для того, чтобы получить серьезный кредитный кризис, нужны более высокие уровни закредитованности, нужно, чтобы была более короткая дюрация. У нас благодаря как раз росту в ипотечном сегменте дюрация кредитного портфеля удлиняется, населению становится проще обслуживать кредиты, потому что они растянуты на более длинный период.

В целом я считаю, что, конечно, в условиях инфляции, понятно, в номинальном выражении объемы накопленной задолженности в некотором смысле становятся более приемлемыми, когда экономика проходит через период повышенной инфляции. Поэтому как это ни странно звучит, но инфляция в этом смысле помогает тем, кто закредитован.

Да. Вот у нас с вами такая получилась картина низкого роста, но, в общем, на пределе потенциала, инфляции вроде бы повышенной, но пока не критично. Как-то ни шатко, ни валко, как мы продолжали последние десять, которые вы упомянули, с ростом даже менее процента в год, судя по всему, такой же тренд у нас впереди.

Я думаю, что картина действительно не изменилась, потому что на самом деле повестка экономической трансформации, по большому счету, не изменилась за последние годы, просто мы до этого говорили в контексте национальных проектов, сейчас мы больше говорим в контексте инфраструктурных проектов. Есть какие-то моменты оптимизации, сборы налогов, введение такого диджитального компонента в экономический рост, в экономические проекты, но в целом я хочу сказать, что не видно, чтобы был какой-то значительный рывок. И кроме того, понятно, что риски дополнительные тоже появились на горизонте, скажем, переход на зеленую энергетику, на зеленую экономику ― это определенный долгосрочный риск для России, мы раньше тоже о нем знали, но сейчас он все-таки становится таким более реалистичным, потому что в мире уже какие-то компании начинают переходить на новую технологию.

Поэтому я бы сказала так, что рывок, обсуждение рывка происходит очень медленно, экономика, как вы сказали, продолжает расти очень умеренными темпами в среднем, а дополнительные риски появляются.

Да, обсуждение рывка проходит очень медленными темпами ― мне кажется, это очень яркое выражение, вообще описывающее картину. Большое спасибо!