«Сечин сказал суду: пошли к черту!» Глеб Павловский об итогах процесса над Улюкаевым и слабой позиции Путина

Я не думаю, что у Путина была очень определенная игра в этом деле. Он вообще этого не любит. Он не любит занимать определенную позицию в конфликтах своего окружения. Его позиция, он считает теперь, раньше было не так, но теперь он считает: хватит, вы что, маленькие, я буду между вами все расхлебывать, зачем? Он в какой-то момент мог сказать, мог дать указание об открытом процессе, хотя, в общем, непонятно, почему он должен был быть закрытым. Это нужно было уже прикладывать специальные усилия и требовать больший контроль того же Сечина над судом, может быть.

А, с другой стороны, он не собирался делать подарки никому. Он с самого начала согласился с позицией, с этой западней Улюкаеву, он же поторопился сказать это еще год назад, что он был в курсе, он смотрел, он участвовал в этих оперативных мероприятиях. А теперь мы видим, как выглядели эти оперативные мероприятия, они выглядели, вообще-то говоря, гадко, совсем хуже даже, чем мы себе предполагали раньше. То есть это было действительно абсолютная подстава с какими-то друзьями, которых можно по звонку просить принести два миллиона. Это чудесно все.

Но Сечин, я не знаю, что он себе думал, как он себе представлял, он, наверное, ждал, что это будет быстрый суд типа тройки — раз, два и закончено. Но тут одновременно суд тоже играл, понимаете? Это ситуация нашей страны сегодня, где на самом деле сильная власть — это предмет театра, ее все изображают, но на самом деле ее нет нигде. Да, система может, всей силой напрягшись, сконцентрироваться и ударить по кому-то одному — по человеку или по корпорации. Но нужно уже полное напряжение всех сил, а если его нет или нет причин для него, то тогда суд тоже не хочет идти слишком далеко.

С их точки зрения, надо понимать, наш суд абсолютно бесчувственен, у него нет вообще такого понятия как взгляд на человека как на человека, человечное отношение к человеку — этого нет у них вообще. Поэтому с их точки зрения это, может быть, даже гуманно по данной статье. Статья ужасная, статья с самого начала была продиктована явно, а в рамках этой продиктованной статьи они дали где-то ближе в нижней планке, насколько я понимаю, и считают, что проявили гуманизм. Но Сечин тоже не может сегодня требовать закатать на 15 лет по этому поводу, по поводу колбасы.

Понимаете, никто не добился своего, но вскрылось это гнилое нутро ореха, что власти нет, нет государства. Что такое суд? Суд — это власть, часть государства, если суд — не суд, если он управляем разноречивыми приказами, то тогда одна государственная власть захвачена, узурпирована, видимо, еще кем-то, а, может быть, и все они захвачены. И что здесь такое, кто здесь вообще в шоколаде? Человечным выглядит только Улюкаев действительно, который после того, как сломали его надменную прежнюю роль, в чем он сам признается, он вышел человеком и, дай Бог, чтобы он им остался.

Но здесь сигнал, прежде всего, в две стороны. Это, прежде всего, сигнал кремлевскому окружению, как бы их друг другу, что так мы будем разбираться друг с другом, выбирая преемника. То есть они повысили ставки себе, а не другим — вот в чем дело. Ставки повышены, и теперь, чтобы договориться по чьей-то кандидатуре, они должны понимать, что очень опасно оказаться в меньшинстве или неправильно, не на того поставить, потому что ты можешь оказаться с сумкой колбасы — вот в чем дело.

Но Путин здесь выглядит совсем слабо. То есть он не защитил человека, не защитил суд, он мог стать на позицию защиты суда. Тогда надо было защитить суд от презрения к нему, это демонстративное презрение к суду, которое проявил свидетель, главный причем, на показаниях которого все держится, Сечин сказал суду: «Пошли к черту». Ну хорошо, но тогда игра будет вестись другими картами, и мы это увидим скоро.

Фото: Михаил Воскресенский / РИА Новости