Патриотическая волна схлынула: почему возможная война с Украиной не станет «вторым Крымом»

Про ситуацию с Украиной, конечно, я хотела поговорить, потому что какое-то, знаете, как в России в какой-то момент формулировка «Все, сегодня пробито дно, мы проснулись в новой стране», этих доньев было довольно много.

Каждый день, да.

Стран было довольно много. И вот нагнетание ситуации на границе, и нагнетание, и нагнетание, небольшое какое-то ― ослабляется этот узел, а потом снова нагнетание, и обе стороны обвиняют друг друга в провокациях, МИД говорит, что включение Украины в НАТО неприемлемо, Сергей Рябков в интервью «Известиям» говорит, что все нагнетание ситуации вокруг Украины ― это все США, значит, нагнетает, обвинение друг друга в провокациях.

Что сейчас происходит и, как вам кажется, как общество в России на все это реагирует? Потому что нагнетание нагнетанием, но война идет у нас семь лет. Она никуда не девалась, она действительно могла выходить на первые строчки в заголовках, могла уходить дальше, но она была все это время. Российское общество очень привыкло с этим фактом жить. Что происходит сейчас?

Да, вы знаете, люди с одного телевидения рассказывали мне, что они делали репортаж с Донбасса, и бедные бабушки, привыкшие уже, так сказать, к налетам и ко всему остальному, говорят: «Ну что же такое, Великая Отечественная длилась меньше, чем вот это все».

Да, да.

Под таким углом, честно говоря, я сам не думал об этом. У нас какие-то вечные войны, абсолютно нескончаемые. Так вот, у наших граждан же всегда стоит такой психологический защитный блок, что это не мы. Скрипаля не мы, малазийский «Боинг» не мы. Это все супостаты сделали. И сейчас точно такая же ситуация, последние опросы еще одного иностранного агента ― обложили они нас ― «Левада-центра»*, совсем последние…

Да-да, 75%.

Да, там существенное число населения, больше 60% говорят, что это США и НАТО эту напряженность создают, плюс еще 16% ― Украина. Можно это суммировать, но на самом деле это симптоматично.

А я говорила, что 75%, я обратила внимание, что 75% допускают вполне возможность полноценной войны.

Да, там какая-то довольно большая цифра, во всяком случае. Допускают войну, но кто виноват в войне? НАТО и США, они стоят за Украиной, то есть Украина по-прежнему марионетка, она игрушка в руках, и это всегда было и всегда будет. То, что Россия стоит за этим всем, говорят 4%. То же самое было с «Боингом» ― 3%. Со Скрипалями тоже какая-то ничтожная цифра. Это не мы, нас здесь не стояло. Но это можно объяснить неготовностью принимать на себя ответственность за плохое.

Значит, это все-таки плохое. Война плохая. Второе место среди озабоченности согласно данным того же иностранного агента ― это страх мировой войны, потому что из этой искры, чувствуют граждан, не знаю, насколько это чувствуют в Кремле, но граждане чувствуют, что из этого может разгореться очень серьезная история. И она будет не локальная на самом деле.

И то, что происходит, происходило на Донбассе, в Крыму, в Сирии, ― это не война. Там что-то такое, это мы вернули свое, на Донбассе Украина что-то хулиганила вместе с НАТО и США, Сирия ― это вообще такая операция в стиле Советского Союза, это не война. А настоящей войны на самом деле боятся. Если раньше военные действия и эти дипломатические победы мобилизовывали, что называется, ралли вокруг флага или вокруг Путина, что одно и то же, то сейчас уже не очень.

Опять же был опрос летний, взаимный, украинский полстер спрашивал украинцев, наш иностранный агент спрашивал наших людей. Среди молодежи 18–24 лет 66% хорошо относятся к Украине. Вы их собираетесь посылать на войну? Вы собираетесь в урбанизированном обществе, где не осталось деревень, отбирать у семей единственных мальчиков, которым нужно заканчивать университет, искать работу, и вообще мы тут собрались на море, на курорт, а вы его хотите забрать, чтобы он в окопах сидел и стрелял в такого же мальчика с той стороны, который тоже говорит по-русски? Это как вообще выглядит?

Я думаю, что если они начнут эту реальную мобилизацию, то это сыграет против них, а не за них. Притом что народ убедят в том, что это НАТО и США все устроили, а мы не виноваты. Убедить в этом можно, а вот мобилизовать на подвиги уже очень сомнительно.

Действительно, это я продолжаю ту же линию разговора, как российское общество представляет себе эту потенциальную войну? Понятно, что есть мальчики призывного возраста, которых это может коснуться напрямую, есть их семьи, там у меня нет вопросов, как люди относятся к этой возможности. Но так вот в целом… Хорошо, это будет еще одна спецоперация? Это же не мы тут будем сидеть в бомбоубежищах вроде как. И вообще война сейчас идет немножко как-то иначе, там говорят, что не то что все-таки «Градом», то есть когда «Градом», когда не «Градом». Как в Нагорном Карабахе было?

То есть что есть война в представлении российского общества? Или это будет где-то, но у нас очень экономика от этого, очень у нас цены подскочат, все у нас будет… Как этот концепт выглядит?

Война ― она же в телевизоре, ее нельзя потрогать руками, нет запаха крови, пота, не знаю, земли.

Звуков этих чудовищных, да.

Звуков оглушающих. Особенно когда сирийская операция была, замечательно, как красиво это все: карту показывали, что-то там падает с неба, мы всех победили. Вот такую войну, на диване лежа, мы воспринимаем нормально. И война профессионалов, это же профессионалы воюют, это же не мы.

Но все-таки за эти годы пережали на педаль эту мобилизационную. Жали, жали, чтобы народ, так сказать, поднимался с колен, наоборот, опускался в окопы и всячески это все приветствовал, но в результате получили обратный эффект. Испугали людей. Люди боятся войны, люди верят в то, что она может случиться. Может быть, не зря верят, не знаю, может быть, это поднятие ставок и нагнетание напряженности, в общем, вполне влияет на то, как люди думают про эту войну.

Сейчас основная масса населения довольно равнодушна у нас ко всему, она находится между такой квазивойной, которая где-то там идет, ура-ура, что она идет, мы всех победили, и реальной войной, где даже если мы победим, там будут жертвы, там будет кровь. Ведь когда начинался Донбасс в 2014 году, существенная часть населения, опять же судя по опросам, думала, что это будет такой же Крым, такое же триумфальное шествие без единого выстрела, как Екатерина Вторая взяла Тавриду, сейчас мы тут еще вернем себе наши, так сказать, исторически обусловленные всякие шахтерские места, о которых мы смотрели кино тридцатых годов, все будет окей.

Оказалось, там все не совсем так. Те люди, которые оттуда едут, конечно, наши братья, но лучше бы они сюда не ехали, потому что они тут же оказываются в статусе конкурентов за рабочие места. И вообще они почти такие мигранты, они, конечно, не узбеки и не киргизы, да, но все равно как-то неприятно, что они сюда придут. Стало такое более осторожное отношение: нет, присоединять не надо, пусть они будут независимые и от нас, и от Украины, пусть себе живут. Наши братья, но там, не с нами.

Вот это отношение тоже немножечко симптоматично, да. Как почувствовали, когда увидели элемент реальной войны, вот этого уже не хочется, вот этого уже не надо. Так что опора на общественное мнение в случае начала реального вторжения… Я не очень уверен, что они поднимут патриотическую волну, как-то с этим напряженка. Может быть, даже лучше присоединить Беларусь, и тогда чуть выше будет эта волна, хотя она быстро спадет, потому что мы и так считаем белорусов тоже, в принципе, своими. Мы ― я имею в виду общественное мнение и что там вместо него, так называемое большинство.

*Решением Минюста «Левада-центр» включен в реестр НКО, выполняющих функцию «иностранного агента»

Фото: Getty Images