«"Роснефть" играет в игры с государством»: Андрей Мовчан о креативной бухгалтерии и некрасивом ковбойстве госкомпании

Основные экономические новости в России сегодня я бы назвал, скорее, даже и политическими. Вновь, как это часто бывает в России, а  последнее время в России практически ничего другого и не происходит, развернулась борьба между «Роснефтью» и какими-то другими агентами рынка. Когда-то это была система, когда-то это было правительство, теперь это Сбербанк.

Сбербанк: Написали отчет про российский нефтегаз. Спойлер: пора продавать акции «Роснефти». Смотрите главу «Поговорим об Игоре».

О чем же на самом деле говорит отчет? Первый сюрприз этот отчета, в отличие от того, о чем говорил ряд СМИ, это то, что ничего страшного про «Роснефть» он не рассказывает. Да, у «Роснефти» адаптированный к реальности объем долга — 73 миллиарда долларов, и это больше, чем было до нефтяного кризиса 2014 года. Да, объем капитальных затрат сейчас выше, чем был в 2013 году даже в долларах, примерно такой же на самом деле, какой был в долларах и, конечно, сильно выше в рублях, это почти 875 миллиардов рублей в год.

Да, «Роснефть» действительно не так сильно ожидает увеличения своей добычи, как можно было бы представить из ее бравурных отчетов, а два основных месторождения, которые есть у «Роснефти», — это Эргинское и «Конданефть» — оценены внутри отчетов «Роснефти» совсем не так, как оценивали даже продавцы, которые продавали их «Роснефти». И кому верить, сложно сказать, я не такой большой эксперт в нефтедобыче, чтобы оценить, кто прав, а кто виноват. Но, наверное, все-таки, как это обычно бывает, продавцу виднее, чем покупателю, что будет показывать компания в будущем.

Все равно, даже если мы примем параметры, которые дает «Роснефть», сегодняшний рост добычи не превышает 2% в год. К 2022 году наступает пик добычи, а потом добыча начинает опять плавно сокращаться. И это проблема не только «Роснефти», как я уже говорил, это проблема вообще более-менее всего нефтегазового сектора России. В начале 20-х годов, в среднем, к 2024 году мы должны ожидать того, что добыча в России, вне зависимости от соглашений с ОПЕК, начнет сокращаться, и проблемы дальше будут только нарастать и в связи с устареванием месторождений, и в связи с тем, что у нас нет технологий для большой разведки и добычи, и в силу многих других факторов.

У «Роснефти» планируется рост добычи газа, «Роснефть» делает большую ставку на газ. Примерно 27% общей добычи у «Роснефти» к 2020 году — это будет добыча газа, если пересчитывать в общих энергетических баррелях. Однако уже сегодня «Роснефть» не может продать весь свой газ и теряет примерно 20% добычи. Кроме того, только два месторождения «Роснефти» оперируются так называемым конденсатом, который достаточно высоко маржинален, остальные месторождения — это сухой газ. Маржинальность сухого газа примерно в 3 раза ниже, чем у нефти, и переоценивать, конечно, надо не в энергетических баррелях, а в денежных баррелях. И если переоценивать в денежных баррелях, то мы увидим, что только 11% ебитды, которую производит «Роснефть», в 2020 году будет составлять газ, а дальше ситуация будет еще хуже. То есть в принципе можно даже не рассматривать газ как достаточную прибавку к ебитде, к доходности «Роснефти».

«Роснефть» сегодня пользуется большими привилегиями в налогах. Примерно 7 миллиардов долларов в год «Роснефть» экономит на налогах по сравнению с тем, что  должна была бы платить, если бы у нее не было привилегий. В 2019 году эти привилегии начнут уходить, к 2022 году эти привилегии уйдут совсем. Соответственно, из ебитды можно будет потихоньку начать вычитать сумму в 7-7,5 миллиардов в год по сравнению с тем, что «Роснефть» получает сейчас.

Себестоимость добычи у «Роснефти», полная себестоимость вместе с налогами — примерно 45 долларов. Это уже поджимает нас с точки зрения цены, но, опять же, если цена будет 60, а не 50, как считает «Роснефть», это дает «Роснефти» некоторую подушку и возможности по зарабатыванию, и возможности по инвестированию дополнительному. Поэтому будет нефть 60 — будем  пересматривать прогнозы. Не все так плохо, как можно было бы думать.

А при этом если говорить про операционные издержки «Роснефти» — это всего 4,5 доллара, около 5 долларов на баррель. 5 долларов было и в 2013 году, так что, несмотря на падение зарплат в долларовом выражении, падение расходов в долларовом выражении, все равно общая себестоимость операционная для «Роснефти» осталась такой же, какая она была. И даже если эта себестоимость вырастет еще в два раза, это будет всего 10 долларов, на баррель не так много, если говорить в масштабах всей себестоимости «Роснефти».

И поэтому все разговоры о том, эффективна «Роснефть» операционно, неэффективна она операционно, за какие деньги покупаются бокалы для водки и салфетки, сколько зарплата у СЕО «Роснефти», у членов правления, вообще говоря, не так важны. «Роснефть» работает так, как работает высоко маржинальная компания, она работает так, как работает компания, которая дает государству значительно больше, чем тратит сама, и поэтому ожидать, что Кремль начнет заботиться об эффективности «Роснефти» или руководство начнет заботиться об эффективности «Роснефти», в ближайшее время не приходится. Да и нам, в общем, наверное, не стоит об этом сильно заботиться. В конце концов, львиная доля этой себестоимости уходит внутрь нашей экономики как зарплатами у менеджмента и у сотрудников, так и расходами на подрядчиков.

Правда, «Роснефть» использует креативную бухгалтерию, мы это видим, мы это знаем, благодаря Сбербанку, в первую очередь. Компания показывает не тот долг, который на самом деле показывает долг почти в 2,5 раза меньше, чем он есть. Разница в авансах, которые выданы «Роснефти» за нефть, которые пересчитываются в рублях по тому курсу, который был еще в 2013-2014 годах, а на самом деле отдавать ее нефтью, которая стоит те доллары, которые она стоит сейчас, а это не те, которые стоила тогда.

Но, с другой стороны, пересчет нефти ведется, причем поставляемой по авансам нефти, по тем же курсам, а, значит, недооценивается P&L. Зачем «Роснефти», которая делает такой большой пиар себе, недооценивать свой доход? Очень просто — чтобы платить меньше налогов, чтобы платить, в частности, меньше налога на прибыль. В этом смысле «Роснефть» играет в игры с государством, не только со своими акционерами. Это нормально для компании, не только российские компании это делают. И, наверное, это можно было бы и простить.

Долги Венесуэлы сложно пересчитываются, не очень понятно, почему совокупный долг, указанный в отчете — 3,5 миллиарда долларов. По расчетам Сбербанка, да и, в общем, и по нашим расчетам этот долг ближе к 7,5, может быть, 8 миллиардам. Но в Венесуэле идет ковбойская игра, Венесуэла становится постепенно зависимой от России страной, игра очень опасная, игра с высокими рисками, но если она получится, Россия получит доступ к огромным запасам, к запасам дешевым, которые компенсируют потерю запасов и потерю эффективности себестоимости в России. Поэтому, может быть, эта игра и стоит свеч, посмотрим. Пока мы не можем ничего на эту тему сказать. Да, игра некрасивая, да, игра поддерживает недемократический режим, но, в конце концов, когда крупные корпорации играли красиво, и уж не крупным корпорациям из-за рубежа нас в этом упрекать.

А вывод, который из этого можно сделать, наверное, один. Ничего нового во всем этом нет. Да, большая корпорация, да, эффективность не так важна, да, неэффективность будет сохраняться, да, вся российская нефтегазовая отрасль под угрозой относительно перспективы 10-15 лет, но если игра в Венесуэле получится, то, может быть, нам удастся и здесь извернуться и за счет венесуэльских запасов «Роснефть» будет продолжать наращивать ебитду.