«Если нет той „Новой“, в которую верили, — значит, позволено все». Олег Кашин о победе государства над журналистикой

Коллеги из издания «Проект» в предновогоднем расследовании доказали то, о чем все и так давно говорили и знали — госкорпорация «Ростех» сослуживца Путина по ГДР Сергея Чемезова контролирует телеканал RTVI и «Новую газету» и влияет на их редакционную политику.

RTVI — Бог бы с ним, а с «Новой», даже несмотря на то, что это и так был секрет Полишинеля — событие все-таки знаковое. Газета Дмитрия Муратова на протяжении всех путинских лет была больше чем газетой, и я даже не знаю, как правильно это описать, чтобы не сорваться в пошлость. Символ свободы слова? Хранители журналистских традиций? Рыцари правды и честности? Формально особый статус «Новой» фиксируется именами тех ее сотрудников, в честь которых в свое время были названы несколько отделов газеты — Игорь Домников, Юрий Щекочихин, Анна Политковская. Убитые журналисты «Новой» остаются ее хранителями и гарантами независимости, но еще — своими смертями они доказали состоятельность «Новой» тем коллегам, которые исторически относились к этой газете как к такому несерьезному учреждению, демшизе, органу скорее партийному, чем медийному. В начале нулевых, когда даже самые прогрессивные и либеральные журналисты смирились с тем, что «в Чечне возрождается российская армия», только «Новая» была против этой войны, она единственная между человеком и государством всегда выбирала человека. Когда общий уровень свободы прессы в России оставался плюс-минус на уровне девяностых, это не очень бросалось в глаза, но когда в конце нулевых тогдашний президент-инноватор, давая интервью «Новой», сказал, что эта газета никогда никому ничего не лизала, это выглядело запоздалым признанием той миссии, которой команда Муратова была верна даже тогда, когда это вообще никому не было нужно.

И когда сейчас мы узнаем, что Муратов согласовывает с «Ростехом» содержание редакционных материалов — да, это плохая новость вообще для всех. Когда эталон оказывается фиктивным, это касается даже тех, кто никогда не сверялся с эталоном. Если нет той «Новой», в которую верили, которую боялись, над которой даже смеялись, — значит, позволено все.

И как будто нарочно на следующий же день после разоблачения «Новой» ее журналистку Юлию Полухину фактически похитили, обыскав, силой утащив на допрос по делу ЧВК «Е.Н.О.Т.» Газета подконтрольна государству, но почему-то государство все равно относится к ней как к полноценной угрозе. При этом нельзя сказать, что случай Полухиной уникален — она пополнила уже довольно внушительный список, в который, скажем, на прошлой неделе попали репортер лояльнейшего «Коммерсанта» Роман Дорофеев и журналистка тоже совсем не оппозиционной «Базы» Анна Никитина, освещавшие стрельбу на Лубянке и попавшие под горячую руку сотрудников ФСБ — их обоих задерживали при исполнении журналистских обязанностей, а Никитину даже ударили по лицу, за что, как мы понимаем, никто не наказан и вряд ли будет. А главная персона в списке журналистов, становившихся в этом году жертвами государства — конечно, Иван Голунов, которому подбросили наркотики, самого его чуть не посадили в тюрьму на годы, но коллеги его отбили, проявив невероятную солидарность, и теперь он (пока, скорее, безуспешно) пытается наказать тех полицейских преступников, которые фабриковали против него дело.

Государственное давление на журналистов в этом году — такая уже совсем рутина. Задерживают всех, преследуют всех, обижают всех вне зависимости от лояльности или оппозиционности издания. Российскую власть в ее нынешнем изводе — ту, рожденную 1999 годом, — всегда отличала нелюбовь к прессе, и важнейшим символом первых путинских лет стал разгром НТВ. С тех пор зачистки редакций, больших и малых, повторялись не раз. В этом году уже совсем не антипутинский «Коммерсантъ» лишился отдела политики после публикации невиннейшей утечки об отставке Валентины Матвиенко. Цензура атакует уже не антиправительственные медиа, а буквально своих, самых близких — несколько раз из эфира исчезала программа Андрея Малахова, а случай со «Слугой народа», а потом и «Эпидемией» на ТНТ — это вообще торжество абсурда, до сих пор к художественному продукту не применялись те же ограничения, что и к журналистскому. Теперь ясно, что это был не более чем вопрос времени.

Количество всегда переходит в качество. Понятно, что совершенству пределов нет, и в новом году будет еще много эпизодов давления власти на прессу, но уже сейчас можно констатировать окончательную победу государства над журналистикой в России. Люди, которые не борются с властью, не готовят революцию, не свергают режим, а просто делают свои репортерские материалы, уже по умолчанию находятся в ситуации противостояния с государством, понимая, что оно всегда окажется сильней. Что считать символом победы государства над прессой — пусть каждый решит сам, но факт этой победы выглядит уже бесспорным. Любой репортаж может закончиться задержанием, любой рабочий день может оказаться последним. Журналистика в России проиграла, государство победило. Спасибо деду за победу, как говорится.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.