Михаил Аншаков: я как православный требую лишить Кирилла сана

Монгайт: Вы действительно рассчитываете на успех данного проекта?

Аншаков: На самом деле я не сужусь с Фондом храма Христа Спасителя. Фонд Храма Христа Спасителя писал на нас заявление в прокуратуру, по которому заведено на меня два дела об административном нарушении по статье «Клевета». Заявление в суд Архиерейского собора было направленно мною лично как физическим лицом, а не как от Общества защиты прав потребителей, потому что Общество защиты прав потребителя не занимается религиозной деятельность. Поводом для этого обращения послужило мое личное отношение тому, что творится в Русской Православной Церкви.

Монгайт: Вы обратились туда как православный?

Аншаков: Да, конечно. Согласно уставу Русской Православной Церкви и положению о церковной суде, любой православный человек имеет право обратиться в церковный суд.  Изучив каноны Русской Православной Церкви, это те самые документы, на основе которых осуждали Pussy Riot в том же Хамовническом суде, там были ссылки, например, на Тульский собор. Этот самый Тульский собор запрещает клирикам, монахам, а патриарх московской всея Руси является монахом, многие вещи, которые он себе дозволяет в этой жизни. В частности, запрещено сожительство с женщиной, то есть держать в доме женщину – так сказано в канонах. Под сожительством понимается необязательно интимная связь, а говорится, что клирик должен быть свободен от любых подозрений. То есть, само наличие в доме женщины, не являющейся его родственницей, уже является каноническим отступлением.

Монгайт: Откуда у вас информация, что у патриарха в доме женщины?

Аншаков: Был громкий процесс, связанный с домом на Набережной. Там из документов, представленных в суде, ясно следует, что там прописана женщина, которая не является близкой родственницей патриарха.

Фишман: А вы какую преследуете цель?

Аншаков: Цель простая. Задача минимум: чтобы Русская Православная Церковь начала общаться со своими прихожанами, с мирянами, чтобы не отгораживалась от них. Отвечала на вопросы, которые ставятся перед ними. Потому что обратная связь сейчас отсутствует полностью. То есть, иерархи, архиереи замыкаются в себе и с помощью отдела внешних церковных связей обычно не комментируют какие-то неудобные новости.

Фишман: Либо это некий перформанс?

Аншаков: Это не совсем перформанс, это процедура предусмотренная самой православной церковью и ее уставом.

Монгайт: Вы действительно думаете, что сможете дойти до положительного результата  в своей  деятельности, патриарха лишат сана?

Аншаков: Я реалист и понимаю, что в том составе архиереев, в котором они есть, патриарха никто сана не лишит.  Но решить задачу минимум - сподвигнуть отвечать на вопросы, которые я ставлю, другие православные люди ставят – это реально.

Монгайт: Вы понимаете, что может быть резкая реакция в качестве ответа на ваш вопрос?

Аншаков: Реакция уже идет, на меня заведено два дела об административном правонарушении по статье «Клевета».

Фишман: А реакция  со стороны того, чего вы добиваете, есть уже?

Аншаков: Реакции пока нет. Я  не слышал ни одного официального комментария по поводу этого события со стороны Русской Православной Церкви. Продолжается та же самая линия: «На неудобные вопросы мы не будем отвечать».

Монгайт: Сам патриарх знает о вашем запросе, и рассчитываете ли вы на его личную реакцию?

Аншаков: Не могу знать. Мне трудно предугадать.

Монгайт: А чью реакцию вы бы хотели услышать, вам кто ответил на эту реакцию?

Аншаков: Любое официально уполномоченное лицо. Что значит ответил? Я бы посчитал позитивным исходом всего этого – процесс диалога. Когда наладится хоть какая-то обратная связь.  И церковь научится отвечать на неудобные вопросы.

Монгайт: То есть, церковь нужно задеть за живое?

Аншаков: Я не исследую маниакальных целей задевать за живое. Я преследую цель - заняться легитимной  процедурой, которая предусмотрена уставом Русской Православной Церкви.