«Нас обвинили в предательстве»: почему команда Астахова выступает против нового детского омбудсмена

По данным Левченко, из аппарата бегут люди, а новые Советы вместо конкретной помощи детям занимаются демагогией и совершенно неэффективны. При предыдущем омбудсмене, Павле Астахове, Левченко была помощником на общественных началах. Вместе с, к примеру, актерами Егором Бероевым, Ксенией Алферовой и боксером Александром Поветкиным.

При поддержке Астахова, Левченко создала движение «Сдай педофила». Оно ищет в сети запрещенный контент и сообщает о случаях насилия над детьми в полицию. Кузнецова от общественных помощников отказалась. Вместо них два месяца назад был создан специальный Общественный совет. Его поделили на семь рабочих групп.

Как выяснил Znak.com, в нем много представителей священства и ультраконсервативных организаций. Например, в него входят протоиереи православных храмов, председатель организации «Родительское всероссийское сопротивление» Сергей Кургинян, экс‑пресс‑секретарь движения «Наши» Кристина Потупчик и Антон Цветков из патриотических «Офицеров России». Есть в совете и известные правозащитники и члены крупных благотворительных организаций. 

Левченко, которая входит в две рабочие группы, утверждает, что на собраниях участники занимаются лишь демагогией. При этом Яна Леонова, исполнительный директор фонда помощи сиротам «Измени одну жизнь», говорит, что судить о бесполезности общественного совета при Кузнецовой преждевременно.

Яна Леонова, исполнительный директор фонда «Подари жизнь»: По сути нельзя говорить, что совет неэффективен, потому что пока у нас прошло с моим участием лично две встречи. Конкретно моя группа вполне может быть эффективной, если ее услышат и прислушаются к тому, что она вырабатывает. Если мы говорим об Общественном совете, то это уровень не частных случаев, это уровень системных изменений. Для того, чтобы решать частные случаи, у нас существует достаточно служб. 

Представители Анны Кузнецовой от комментариев вокруг критики ее совета отказались.

Желнов: Одна из причин какова? Такого выпада публичного в отношении Анны Кузнецовой? У вас была возможность поговорить с ней с глазу на глаз, выразить все свои претензии. Это воспринимается немножко как такая аппаратная подковерная борьба.

Арно: Тем более, что вы были в команде Астахова.

Левченко: Ни в коем случае. Знаете, когда Павел Астахов ушел в отставку, у нас был с ним разговор, с Павлом Алексеевичем я лично разговаривала, он собирал сотрудников своего аппарата, многие из которых благодаря ему остались с Анной Кузнецовой работать, потому что не хотели рушить уже все созданное, и действительно там многие на эмоциях еще тогда хотели уйти. Но Павел Астахов сам нам тогда сказал: не делайте этого, пожалуйста, необходимо выстраивать взаимодействие с любым человеком, потому что основная наша задача — все-таки это защита детей.

Арно: То есть не было какой-то смены команды, грубо говоря?

Левченко: Ни в коем случае. Команда не была сменена. Когда это все произошло, большинство людей из команды Астахова остались работать с Анной Юрьевной. Я буквально через месяц после назначения с ней встретилась, я рассказала ей о наших проблемах, причем это было уже больше полугода назад, получается, о том, что наша организация занимается конкретно борьбой с педофилами, в том числе, в принципе, борьбой с насилием над детьми и только в интернете.

Желнов: И что, реакции не было?

Левченко: Она пообещала, что давайте мы создадим рабочую группу, занимайся, собственно, подбором кандидатур, было сказано мне, и по моему профилю конкретно, против насилия над детьми, мы собирались сделать эту рабочую группу. Прошел месяц, я в течение первой недели предоставила список кандидатур, поверьте, это лучшие люди, кто у нас в стране разбирается в проблеме борьбы с насилием над детьми, причем там были  депутаты Государственной думы, которые изъявили желание, если действительно это будет работать, участвовать в этом, представители Следственного комитета — ну как без Следственного комитета, если мы говорим о преступлениях против детей. Но на все мои вопросы в течение где-то, наверное, двух или трех месяцев Анна Юрьевна отвечала: подожди, сейчас, нам нужно утвердить положение. А люди были готовы работать в ту же секунду.

Желнов: То есть такое отчаяние, получается.

Левченко: Да, понимаете. Дело в том, что мы много совещались, в том числе с другими общественниками, и проблемы начались не сейчас, они начались давно. Но мы прислушивались к советам наших товарищей на тему того, что, может быть, действительно Анне Юрьевне нужно как-то войти в курс дела.

Арно: То есть основная ваша претензия в том, что она берет на карандаш, грубо говоря, все, что вы ей сообщаете, и дальше никаких действий не происходит.

Левченко: Вы знаете, она обещает и практически ничего не делает. Самое страшное, что за этот период мы отправили ей четыре обращения, с которыми не могли разобраться ни мы, ни Следственный комитет на тот момент, то есть там нужно было серьезное такое вмешательство правозащитника. Речь шла об изнасиловании девочки, у которой в крови еще и наркотики обнаружили, а следственные органы на месте ничего не делали. Так вот мы совершенно спокойно, зная, как работал до этого Астахов, когда отправили Анне Юрьевне все документы, это было не просто какое-то обращение, а целый пакет документов, мы успокоились и решили, что раз она сказала, значит, сейчас будет решаться.

Каково же было наше удивление, когда через месяц нам позвонил разгневанный отец этой девочки и сказал, что не то что не разобрались в этой ситуации, а ему даже никто не звонил из аппарата. И когда мы начали разбираться, и я задала вопросы сотрудникам аппарата, тем, которые отвечают за исполнение этих решений и поручений: «Ой, у нас так много обращений, так много обращений, вот сейчас то обращение, мы не знаем, что с ними делать, а про это ну я в четверг напишу, я забыл», — сказал один из сотрудников аппарата. Честно говоря, мы были шокированы.

А потом, когда эта история с рабочими группами началась, конечно, мы снова воодушевились, мы подумали, что сейчас-то вот, наконец, оно все раскачалось, сейчас будет выстроена какая-то система. И если после первого заседания такой осадочек слегка неприятный остался, то вот когда наша рабочая группа, я вхожу в две, одна как раз — противодействие насилию, а другая — по интернет-безопасности детей, вот было заседание по скайпу рабочей группы. И мы начали высказывать с активными общественниками конкретные вопросы, конкретные проблемы предлагать к решению — это даже не внесли в протокол.

Желнов: Я вас хотел спросить, вот вы пишете о том, что Анна Кузнецова занимается политической повесткой, формированием ее вместо того, чтобы заниматься реальными делами — что вы имеете в виду под политической повесткой, какая тут может быть вообще политика?

Левченко: Это не я имею в виду, это слова Анны Юрьевны, которые уже тоже доведенные до отчаяния сотрудники аппарата передали, что вот, собственно… Мы-то думали, когда нам в рабочих группах сказали, что давайте вы не будете сейчас конкретику обсуждать, руководители рабочей группы, а давайте, собственно, мы сейчас стратегию будем вырабатывать, какую-то хартию, которая не будет работать однозначно, и разберемся в понятиях, в течение двух месяцев нам нужно решить, с чем мы, собственно, боремся, что такое интернет-угроза, давайте дадим определение. Простите, у нас мало в стране людей, которые занимаются этим?

Желнов: А что вы хотите в результате своих действий, в результате этой критики? Может быть, на место Анны Кузнецовой претендуете?

Левченко: Нет, я не претендую ни в коем случае на место Анны Кузнецовой. Я надеюсь, что если она не прислушалась к критике кулуарной, то, может быть, она прислушается к критике публичной, потому что это говорю не только я. Из Общественного совета я лично выхожу, я сейчас у вас на телеканале об этом заявляю, я уже написала об этом у себя в фейсбуке, еще несколько человек заявили о том, что они выходят из Общественного совета. Сегодня до меня дошли слухи, что после этого поста, в аппарате уполномоченного, конечно же, все читали, все в курсе, еще несколько сотрудников собирается увольняться. А нас обвинили в предательстве. В предательстве, простите, кого?

Арно: Это, знаете, такие уже подковерные истории.

Левченко: Меня волнует вопрос: кто будет защищать детей и как? Потому что, знаете, не выходить к камерам, не комментировать какие-то действия, не выезжать в регионы — ну для меня это странно. Не должен детский омбудсмен заниматься дорожными картами и политикой, потому что детский омбудсмен — это тот, к кому обычно обращаются уже в последнюю очередь, когда вам отказали уже следственные органы в регионе, когда вы уже ходили к региональному уполномоченному.

Арно: Важный вопрос: как вы считаете, эффективной ли была работа вашего предыдущего начальника Павла Астахова?

Левченко: Вы знаете, я не буду судить в целом, потому что я работала с ним по конкретной теме. По нашей теме, я считаю, более чем эффективен. Почему? Потому что на все наши вопросы он всегда отвечал, причем отвечал крайне быстро. Обращения, которые мы ему направляли, причем это могло быть не просто как-то официально, а в два часа ночи в ватсапе. Он тут же поднимался буквально с постели, и если нужно было, он вылетал в какой-то регион. По нашей линии, конечно, в плане работы претензий нет.

Арно: Тем не менее его сняли.

Желнов: Спасибо. Еще раз оговорюсь, что Анна Кузнецова, официальные представители Кузнецовой отказались как-то комментировать.

Арно: Мало того, Антон звал Анну в программу Hard Day’s Night не раз.

Левченко: Она не ходит вообще ни на какие передачи.

Желнов: Спасибо, Анна.