Дело Магнитского: одна надежда на Страсбургский суд

Это цитата из официального заявления, опубликованного сегодня днём на сайте sledcom.ru. Текст во многом повторяет более ранние заключения следователей и судей.

В декабре московский суд оправдал главного обвиняемого по этому делу Дмитрия Кратова, бывшего замначальника столичной Бутырской тюрьмы, где содержался Магнитский. Декабрьское решение предвещало то, что дело разваливается, и сегодня это подтвердилось. Получается, что следователи фактически игнорировали те доказательства преступления, которые собрали правозащитники, проводившие независимое расследование.

У нас в гостях была член Общественной наблюдательной комиссии по Москве Людмила Альперн.

Арно: Результаты официального расследования мы уже озвучили, какие выводы сделала комиссия?

Альперн: Комиссия проводила расследование в 2009 году, фактически сразу после смерти Магнитского. Главным выводом было то, что следствие не отделено от тюремного учреждения, хотя это было одним из главных условий вхождения России в Совет Европы. Требование к выделению тюремной системы из МВД, создание отдельного ведомства при министерстве юстиции для того, чтобы следователи не влияли на условия содержания заключенных. Следствие, тем не менее, продолжает очень серьезно влиять на условия содержания заключенных.

Лобков: Вы установили тех людей, которые применяли физическое насилие или пытки к Магнитскому?

Альперн: Магнитский в течение года, пока находился под стражей, был не только в Бутырке, он провел это время в четырех изоляторах. Если к первому изолятору, СИЗО №5, в котором он находился, у него не было никаких претензий, к другому изолятору, №1/99, находящемуся на территории «Матросской тишины», но имеющему федеральное подчинение, у него тоже не было претензий, то после того, как его перевели в Бутырку, его физическое состояние намного ухудшилось. Перед этим было сделано медицинское обследование, выяснилось, что у него тяжелое заболевание, которое подлежит хирургическому вмешательству. Вместо того, чтобы оказать ему медицинскую помощь, которая была возможна в больнице «Матросской тишины», его переводят в Бутырку.

Лобков: Это пренебрежение или сознательное действие, направленное на то, чтобы он сознался в чем-то?

Альперн: Вы правы, у нас не очень хорошая медицина, это с одной стороны. С другой стороны, врач в тюремной больнице имеет звание, погоны и подчиняется начальнику тюрьмы. Его работа непосредственно связана с теми проблемами, которые решает следственный изолятор. В этом есть разница.

Арно: В вашем расследовании приводятся жалобы самого Магнитского на пытки, в частности в Бутырской тюрьме. Следственный комитет не принял к сведению данный факт. Как они это объяснили?

Альперн: Я точно не знаю, еще не изучила документы Следственного комитета, я могу допустить, что их чувствительность такова, что они не видят в этом никакой проблемы. Но это та чувствительность, которая допустима, потому что в уголовно-исполнительном кодексе и законе о содержании под стражей ясно указывается, что лица, которые содержат человека, находящегося в заключении, отвечают за его жизнь и здоровье.

Арно: Жалобы самого человека не играют никакой роли?

Альперн: Получается, что не играют. Но это незаконно.

Лобков: Были еще люди, которые проходили по этому делу. Врач Лариса Литвинова фигурировала, другая врач-терапевт давала показания. Они были все очень вовремя убраны из обвиняемых и подозреваемых в связи с истечением срока давности. В конце концов, и Кратова оправдали. Когда процесс начинался, вы понимали, что так будет?
Альперн: Мы ничего не понимали, потому что климат все время менялся. Изначально по этому делу было проведено много явных действий, например, как отстранение от должностей. Это было в конце 2009-го, в 2010-м годах: сменилось руководство и Бутырки, и московского управления ФСИН. Было проведено много действий, которые нами воспринимались как позитивный сигнал. В течение этого времени все время ситуация меняется. И в зависимости от нее меняется перспектива этого дела.

Арно: Принятие списка Магнитского в декабре прошлого года снизило до нуля вероятность того, что хоть кто-то будет признан виновным по этому делу?

Альперн: Как оказывается, да. Мы не знали, каков будет результат. Теперь видим, что результат такой.

Лобков: Вы будете обжаловать решение или подавать в суд?

Альперн:  У нас нет таких процессуальных прав. Мы общественно-наблюдательная комиссия за местами принудительного содержания. Мы пишем заявления, наш отчет был отослан во все компетентные органы, в том числе в Страсбург. Он широко был распространен, но процессуальных прав мы не имеем. Мы можем только жаловаться, обращаться и ходатайствовать. Когда процесс будет полностью завершен, после вердикта Верховного суда, мать Сергея Магнитского может обращаться в Страсбургский суд по правам человека.