«Мы нашли ахиллесову пяту путинского режима». Почему закон Магнитского взбесил президента России и превратился в мировое движение

Они привыкли, что все сразу прогибаются и начинают давать показания друг против друга и все остальное в таком роде. Но Сергей этого не сделал. Поэтому они попытались усилить давление, стали мучить его еще больше. И чем дальше – тем хуже. Все это задокументировано. Это не я придумал – Сергей сам обо все этом писал.

Все это мы, в общем-то, знаем, но кто же эти «они»? С тех пор закон Магнитского распространился по всему миру. Этот закон вводит санкции против всех тех, кто напрямую причастен к этому делу, но и гораздо шире – вообще к нарушениям прав человека в России. Так кто же эти «они»?

Давайте начнем с дела Сергея Магнитского, а потом рассмотрим шире. Российские власти тогда, в 2009 году, не думали, что дело Магнитского может создать кому-то проблемы.

Они могли делать, что им заблагорассудится. Вы знаете, Россия – это страна, где царит, скажем так, преступная бюрократия и где никто не боится ставить свое имя на документах. Поэтому все, о чем я сейчас говорю, задокументировано от начала и до конца. Мы знаем все детали, все имена – имя прокурора, который отказал Сергею в медицинской помощи. Мы знаем имена судей, которые отказали ему в медицинской помощи.

Получается, что говоря «они», вы имели в виду тех, кто поставил свою подпись на бумагах в деле Магнитского и кто контактировал с Сергеем непосредственно в тюрьме, когда он находился в камере. Я правильно вас понял?

Да, в составленный в США «список Магнитского», в той его части, которая относится к России и к делу Сергея, входят имена всех тех людей, которые ставили подпись на документах дела.

И никуда им от этого уже не деться, потому что есть железные доказательства. Однако закон Магнитского относится не только к делу самого Сергея. Он распространяется и на другие случаи нарушения прав человека в России. А в России есть и другие, не менее удручающие, примеры таких нарушений. Возьмите убийство Пола Хлебникова, работавшего корреспондентом журнала Forbes и убитого много лет назад. Его убийцы тоже в списке Магнитского. Есть Александр Бастрыкин, который был, несомненно, связан с делом Магнитского. Кроме того, он угрожал убийством замглавреду «Новой газеты» Сергею Соколову в разговоре с глазу на глаз в лесу.

Он тоже попал в этот список, как и другие, подобные ему, люди. Но вспомните, что произошло, когда был принят закон Магнитского – Путин буквально слетел с катушек. Просто сошел с ума. Он полностью забыл о своем образе непроницаемого, железного лидера, такого, знаете, «крепкого орешка». От этого всего не осталось и следа. Он разнервничался и на эмоциях запретил усыновление российских сирот американскими семьями. Все в России понимают, какое это было ужасное решение. Речь идет о больных сиротах. Здоровых детей никто не отдает в Америку.

Так почему же он так резко отреагировал на закон Магнитского, почему слетел с катушек? Потому что Путин – это человек, вся карьера которого была выстроена на аккумулировании чужих средств, и вот вдруг мы этим своим законом ставим под угрозу его личный капитал, не сейчас – но когда-нибудь в будущем, потенциально.

Поэтому он просто взбесился из-за всей этой ситуации. И вот на волне этого гнева Путин поставил перед собой приоритетную задачу – уничтожить закон Магнитского, это, по сути, стало его единственной и самой значимой целью во внешней политике…

Я хочу спросить, каковы были ваши намерения, чего вы хотели добиться с самого начала вот всей этой вашей кампанией? Было ли это введение закона Магнитского желанием выйти на мировой уровень, или какой все-таки была ваша цель тогда, 10 лет назад? Вы хотели внедрить этот законопроект с целью отслеживать и наказывать преступников, нарушителей прав человека во всем мире или же вы хотели решить вот это одно дело?

Изначально не было никаких глобальных идей, цель была просто восстановить справедливость для Сергея Магнитского. Я начал с того, что представил свою идею сенатору Кардину из штата Мэриленд и сенатору Маккейну из Аризоны и спросил их, могут ли они поспособствовать тому, чтобы заморозить активы людей, причастных к убийству Магнитского.  И после того, как они услышали об этом деле и навели все справки, они сказали, это возмутительно. И да, мы можем это устроить. И когда проект закона Магнитского был вынесен на голосование, стали поступать признания от других людей, пострадавших от расправы в России, они стали рассказывать, что с ними сделали то-то и то-то. И мы нашли ее – мы нашли ахиллесову пяту путинского режима. После десятка таких звонков сенаторы поняли, что все это намного больше, чем дело одного Сергея Магнитского.

И вот тогда они и добавили порядка 65 слов в формулировку законопроекта так, чтобы санкции применялись и к другим нарушителям прав человека в России.

И, если я правильно понимаю, не только в России?

Да, но давайте по порядку. Значит, закон вступил в силу в 2012, и Путин пришел в ярость. Тогда сенаторы посмотрели друг на друга и сказали, так, секундочку, если это так разъярило Путина, может, это так же взбесит и диктаторов где-нибудь в Бирме или Венесуэле, и в других странах. И почему в таком случае кто-то там в Анголе, попирающий права человека  в массовом масштабе, будет иметь больше поблажек, чем нарушитель тех же прав в России? И вот так они предложили распространить действие закона на весь мир. В декабре 2016 года был принят глобальный закон Магнитского, и затем мы предложили его Канаде, и Канада единогласно одобрила его, затем его приняли Эстония, Литва, Латвия и Великобритания. И вот так внезапно то, что началось как борьба за одного человека, превратилось в мировое движение за справедливость имени Сергея Магнитского.

Т.е. вы так не задумывали, но так получилось. И наверно, предположу, вы рады этому?

Ну, если так подумать, лучшего способа увековечить память Сергея Магнитского ведь нет. Что всегда не давало мне покоя, так это острое переживание ужаса и несправедливости от того, что молодого мужчину 37-ми лет, моего сотрудника, пытали, а затем убили вот таким жутким способом – но все же его смерть не так ужасающе бессмысленна, если его имя носит вот такой закон, который наказывает тех, кто поступает так же с другими людьми.

И я думаю, что со временем закон Магнитского настолько распространится по миру, что будет спасать много жизней – ведь никто не хочет попадать под санкции, и поэтому в определенных случаях  этим людям придется перестать творить зло.

Во время встречи с Трампом в июне – если не ошибаюсь, второго июня 2018 года  Путин сказал, что хочет вашей выдачи в Россию. И сразу после этого вас повторно заочно осудили в России, на этот раз за отравление Магнитского. Вот то, что случилось год назад, повлияло на вас как-либо?

Самое сильное влияние, если так можно сказать, заключается в том, что я осознал, насколько эффективна эта наша кампания. Если Владимир Путин в разговоре с Дональдом Трампом тратит свое время на то, чтобы поговорить обо мне – тогда то, что мы сделали, работает.

Получается так.

Обвинять меня в убийстве Сергея Магнитского – просто полный бред, и там речь не об одном Сергее, меня обвинили в том, что я якобы серийный убийца. То есть они уже совсем себя контролировать перестали. Они как с катушек слетели, знаете, такое истерическое поведение, когда человек теряет полностью контроль. И это подтверждает наш успех, успех нашей борьбы за справедливость. Если бы не это, если бы они не реагировали, я бы наверно думал, что успеха мы не добились.

Но больше никак эти все осуждения, обвинения на вас не повлияли, так?  Никто не пытался вас достать никаким образом?

Не пытался? Да они все время пытаются меня достать! Они обращались в восемь раз в Интерпол, требуя моего ареста – и меня арестовали. Меня арестовывали в Мадриде. Да. Но отпустили через два часа. И они подавали многочисленные запросы в Великобританию на мою экстрадицию, и все такое.

Так что, разумеется, мне необходимо соблюдать осторожность, чтобы не попасть никуда, откуда меня смогут выдать в Россию, потому что там меня просто убьют так же, как они убили Сергея Магнитского. Но сейчас я веду кампанию по борьбе за справедливость, и, похоже, что моя кампания идет успешно.

Я уже очень давно в журналистике, и помню, что когда-то вы были сторонником Путина. Я это очень хорошо помню. И помню, как в 2006 году вас не пустили в Россию. Вы не думаете, что все могло бы быть по-другому? Если бы вам не закрыли въезд в страну. Вы ведь были вынуждены прекратить свою деятельность на территории России. А как все развивалось дальше, мы знаем. Если бы вам разрешили остаться в России и продолжить свою деятельность, могло бы сейчас все быть по-другому?

Я думаю, что, если бы тогда мне разрешили остаться и продолжить свою деятельность в России, со мной произошли бы гораздо худшие вещи. В 2005 году у Путина и его дружков было три варианта, как поступить в отношении меня: они могли меня убрать, посадить в тюрьму или выдворить из страны. В далеком 2005 году Путин еще не был таким самоуверенным и дерзким человеком, каким мы знаем его сегодня, он еще не обладал тогда абсолютной властью. Он не контролировал телевидение, радио и газеты. Его власть не была непоколебимой, были риски.

Поэтому выгнать меня из России было наилучшей альтернативой. Если бы я остался в России, возможно, я сейчас уже был бы мертв. Я почти уверен в этом, потому как Путин стал гораздо смелее, гораздо безумнее в том, как он решает вопросы. Посмотрите на Майкла Калви. Такого сторонника Путина еще надо поискать. Но, тем не менее, он и все его партнеры оказались за решеткой, а сейчас находятся под домашним арестом. И ведь это человек, который на каждом углу твердил, что в России все просто замечательно.

Фото: AP

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.