Андрей Сидельников: Березовский не мог просить прощения у Путина

Кремер: Можно ли вас назвать хорошим знакомым Березовского или скорее его коллегой? Был ли он вашим работодателем?

Сидельников: В свое время он был работодателем, это было начало двухтысячных годов. С ликвидацией партии «Либеральная Россия» деловое сотрудничество мы с ним закончили, после этого у нас были приятельские отношения, которые меня связывали с ним. До того момента, когда я эмигрировал из России, это был конец 2007 года, до этого я приезжал, мы общались.

Кремер: От кого вы узнали о смерти Березовского?

Сидельников: Я узнал от своих знакомых.

Кремер: Когда вы видели его в последний раз?

Сидельников: В последний раз я его видел только на оглашении решения, которое было в споре с Романом Абрамовичем. Разговаривал с ним в последний раз во время эфира фильма про него, который был на телеканале РТР.

Желнов: Кто из действительно близких, не просто бывших коллег, соратников, может быть, родственников был в последние месяцы с Березовским? Действительно ли никого и то, что его гражданская жена Елена Горбунова осенью ушла от него и уехала в Нью-Йорк?

Сидельников: Я думаю, Юлий Дубов был ближайшим другом, соратником, сподвижником, действительно ближайшим человеком, который был у Бориса Березовского на протяжении долгих лет. Я не входил в ближайшее окружение Бориса Абрамовича. У нас действительно были приятельские отношения, мы периодически встречались, но в личную жизнь я никогда не лез, и Борис Абрамович никогда в последние годы это не разглашал публично либо в частных беседах. Я думаю, это Юлий Дубов, тот человек из того большого круга знакомых и людей, которые окружали Бориса Абрамовича.

Кремер: Вчера пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что Березовский написал Путину какое-то письмо некоторое время тому назад, где просил прощения. Вы верите в существование этого письма? Как вы можете это прокомментировать?

Сидельников: Нет. Я совершенно не верю в это письмо, такого быть не могло. Когда появилась первая информация о его якобы самоубийстве, я сразу и своим знакомым, и у себя на фейсбуке написал, что это быть не может, потому что для этого нужно было знать Бориса Абрамовича достаточно хорошо, чтобы понять, что это просто невозможно. То, что заявил Песков – это понятное отношение сегодняшней власти в России к врагу номер один, которым являлся Борис Березовский. Можно придумывать кучу разных историй, которые сейчас мы видим, слышим, читаем в интернете, разные истории появляются, выливается очередной ушат грязи на него. Это ожидаемо от власти.

Кремер: Вы действительно думаете, что Березовский оставался врагом номер один для Путина? По-моему, все-таки влияние Березовского в последние годы, в последнее десятилетие было очень низким в России.

Сидельников: Дело не во влиянии. Я думаю, здесь дело в отношении Путина к тем или иным людям, которые его окружали. Я не знаю другого персонажа на российской политической сцене, на которого был бы такой огромный зуб  у Владимира Путина, которого он не мог достать.

Кремер: То, что Березовский сказал в последнем интервью Forbes, что он все-таки хотел вернуться в Россию, и это наш коллега Михаил Козырев подтверждает, что главное для него вернуться. Почему тогда вы не верите в существование такого письма?

Сидельников: Я с Борисом разговаривал достаточно много по поводу вернуться, я сам нахожусь в такой ситуации, что я не могу приехать в Россию. На мой взгляд, Борис Абрамович был человеком, который при всем к нему негативном отношении в обществе, все-таки реально смотрел на вещи. Он прекрасно понимал, что в тех условиях, на которых сегодня существует российская государственность, вернуться он не может, поэтому желание вернуться, безусловно, у него было.

Кремер: Насколько он от этого страдал?

Сидельников: В последние годы, насколько я помню в разговорах, он не особо страдал по этому поводу, потому что опять-таки это была осознанная эмиграция, осознанная деятельность в эмиграции. Он понимал, что при этом режиме он не вернется, поэтому можно было гадать, думать, придумывать разные ситуации, но в итоге все оставалось, как оно есть в реальной жизни. Ни о каком возвращении речи быть не могло.

Желнов: Как тогда трактовать слова журнала Forbes?