«Турецкий донбасс»

Фишман: Расскажи, пожалуйста, про ситуацию в Стамбуле, как Стамбул реагирует на то, что происходит?

Мацарский: Как обычно, власть Эрдогана, правительство Эрдогана ведет себя достаточно агрессивно в отношении оппозиции. Действительно, есть сведения о том, что намечается некий арест и журналистов, которые оппозиционно настроены по отношению к Эрдогану, по отношению к его правительству. Действительно здесь сейчас оппозиция активно разыгрывает карту испорченных отношений с Россией. Здесь одна из газет, которую выпускает оппозиция, вышла с заголовком на первой полосе по-русски, в котором просит прощения у России, называет русских братьями, то есть активно эта история используется обеими сторонами. Оппозиция всячески пытается донести до населения информацию о том, что из-за Эрдогана сейчас будут испорчены отношения с одним из ближайших соседей, с одним из главных экономических партнеров, потому что, насколько я понимаю, то количество туристов, которые каждое лето отдыхают на юге Турции, не заменить никакой другой страной. Поэтому Россия во многом работодатель для большого количества людей здесь, в Турции. Замечу, что, по разным ведениям, от 15 до 20% тех фруктов, которые продаются в России — это фрукты, которые выращены и произведены, упакованы и доставлены из Турции.

Фишман: Юра, поскольку ты там проводишь довольно много времени, скажи, что происходит на северо-западе Сирии, там, где случился этот трагический инцидент? Вот эти бомбардировки, которые последовали со стороны России — они действительно имели место? Что это было такое и что сейчас там происходит?

Мацарский: Я последнюю неделю провел в Ираке, не в Сирии, недалеко от линии фронта с «ИГИЛ» (признана в России террористической организацией и запрещена на территории РФ). Но несколько лет назад я был в тех самых краях со стороны Турции, в провинции Хатай, бывший санджак Александретта, бывшая сирийская территория. Там большое количество людей, которые национальность свою определяют как туркмены или туркоманы. По большому счету, это турки, потому что они используют в быту диалект турецкого языка, не пользуются арабским алфавитом, пользуются латинским алфавитом, точно так же, как и современные турки. В большом количестве они в свое время уходили воевать за светскую оппозицию в Сирии, оставляли даже целые города, целые села. Уходили прям сотнями воевать, естественно, их поддерживает Турция.

Для Турции это такой свой кусок турецкого мира рядом. Мы уже начали с Донбасса, здесь вполне адекватно такое сравнение. Это куски нескольких провинций со стороны севера Сирии — это провинция Идлиб и отчасти провинция Латакия, где в гористой местности есть некоторое количество сел, в которых жили и по-прежнему живут эти сирийские туркмены или туркоманы. Турки их воспринимают как своих соотечественников, Эрдоган неоднократно говорил о том, что это наш братский народ, которому мы оказываем помощь. Я хочу отметить такой момент, что там очень сложная линия границы между Сирией и Турцией. Это лесистая и гористая местность, эта гористость гуляет бесконечное количество раз с каким-то бесчисленным числом поворотов. Южный склон какого-нибудь небольшого холма может преспокойно быть сирийской территорией, а северный — уже турецкой.

Фишман: Далеко не всегда можно определить, где проходит граница. Хотел у Юрия спросить еще по местам последних путешествий, что происходит там, где ты был недавно — в Ираке. Что это, юг Ирака или север?

Мацарский: Это север Ирака, это места, которые традиционно называются иракским Курдистаном.

Фишман: То есть это курды, которые наступают?

Мацарский: Совершенно верно, это курды, которые наступают на позиции «Исламского государства», запрещенного в России. Сейчас, насколько я понял, поездив по той лини фронта, поговорив с людьми в городах, поговорив с людьми в освобожденных деревнях, сейчас наступление несколько приостановлено, потому что отовсюду, откуда можно было выбить «Исламское государство» и его боевиков, это уже сделано. Эти боевики остаются в ряде достаточно крупных городов, например, город Мосул целиком удерживается сейчас боевиками «ИГИЛ». В их же руках находится шоссе, которое связывает город Киркук и город Мосул. Не только основные шоссе, но и ряд второстепенных дорог. Я вот ехал как раз на юг Турции автобусом, потому что было закрыто небо из-за пусков российских ракет из Каспийского моря в Сирию. Я не мог оттуда улететь, я ехал автобусом. Так этот автобус и грузовые, легковые автомобили, они все передвигаются по каким-то проселочным, боковым дорогам, не приспособленным совершенно для такого трафика по той простой причине, что никто не рискует ездить по тем шоссе, которые находятся в руках боевиков «Исламского государства».

Подчеркну еще раз, это и мое наблюдение, и бойцы мне тоже это говорили: сейчас нет даже попыток наступления «Исламского государства» каких-то крупномасштабных. Они кое-где временами пытаются занять какие-то небольшие деревни или кварталы каких-то городов, в которых они когда-то были, то есть вернуть свое, условно, потому что, конечно, это никакие не их территории. Но говорить о том, что они опять начинают, как это было полтора года назад, еще год назад, какие-то масштабные наступления и готовы захватить новые территории — вот сейчас это точно не так, говорить об этом мы не можем.

Фишман: А наоборот, могут ли они потерять Ракку, например, в перспективе какой-то обозримой?

Мацарский: В перспективе все возможно. Ракка — это уже не Ирак, Ракка — это Сирия, это их столица. Я разговаривал, в том числе, и с руководителем отряда Пешмерга в Киркуке. Это примерно как генерал армии в привычном нам виде, если переводить его звание. Он говорит о том, что в принципе из Курдистана мы их выдавим, так или иначе. Притом, что я отмечу, что город Мосул курды считают частью Курдистана. То есть они, так или иначе, намерены выдавить оттуда боевиков. Возможно, это будет не сейчас, возможно, это будет действительно ближе к весне, какие-то новые попытки наступления со стороны курдского ополчения, со стороны Пешмерги. Они говорят о том, что, конечно, им очень сильно помогают бомбардировки с воздуха западной коалиции. При этом они жалуются, что бомбят редко.

Я разговаривал с бойцами, мы были как раз в тех местах, где не так давно были нанесены удары. Это была деревня, в которой не осталось ни одного целого строения. И это приводили как чуть ли не один из совсем немногих пунктов, по которым как надо отработала американская авиация. Обычно, говорят, 4-5 выстрелов проходят впустую, и только 5-6-й уже заканчивается пуском ракеты или сбросом бомб. Очень много надежды у Пешмерги, у курдского ополчения на американских военных. Они просят, и это подчеркивалось каждый раз в разговорах, что мы не просим о помощи людьми, мы не просим у американцев никаких наземных операций — ни у американцев, ни у союзников, но при этом подчеркивается, что если бы американцы захотели, то они бы наверняка давным-давно расправились со всем этим «Исламским государством». Здесь уверены, что в морской пехоте США тоже какие-то сверхлюди. При этом в курдском языке уже есть такое понятие «маринс», можно услышать достаточно часто от них, от курдов, от Пешмерги это слово, что означает «морская пехота» в переводе с английского языка.

Говорится о том, что вот, смотрите, они в свое время за считанные дни сбросили режим Саддама Хусейна. Конечно, это преувеличение, конечно, это не было за считанные дни, это было сделано не только их силами. Но тем не менее, такой стереотип жив, считается, что если бы американцы бы хотели, не боялись вводить морскую пехоту, они бы давным-давно расправились со всеми и освободили бы от «ИГИЛ».

Фишман: Американцы пока не готовы, не готовы французы, не готовы русские. Никто из внешних держав не готов.

Мацарский: Готовы только курды.

Фишман: Готовы только курды, которые хотят строить свое государство. Это очень увлекательно — то, что вы рассказываете. Спасибо большое.  

Фото: Министерство обороны РФ