Путин и Кадыров против Сокурова: почему не удалось отстоять ингушских оппозиционеров

Запреты одиночных пикетов, дадинская статья, 30 суток за плакат в поддержку «Мемориала»*, два года колонии за брошенный в полицейского пластиковый стаканчик — вы все еще верите, что это финиш, что дальше некуда? Тогда мы идем к вам. Хотите знать, сколько Навальный получит по предъявленной ему экстремистской статье, когда к августу 2023 года свой отсидит нынешний срок? Девять лет минимум. Чем дольше у власти Владимир Путин, тем длиннее сроки, это давно не новость, но приговоры по «ингушскому делу» побили все рекорды. От семи с половиной до девяти лет тюрьмы семерым политическим активистам из Ингушетии — столько за организацию протестного митинга в России еще не давали. Отца Ахмеда Барахоева забрали в Казахстане в 1945 году и заменили высшую меру на Гулаг, но в 1953 году Сталин умер, и он вышел на свободу. А теперь сам Барахоев может просидеть за решеткой дольше, чем его отец: девять лет, по всем обвиняемым суд в Ессентуках полностью поддержал позицию обвинения. И точно так же по всем остальным обвиняемым. Бизнесмена Бараха Чермурзиева, который принимал активное участие в урегулировании кризиса вокруг границы, задержали 3 апреля 2019 года, дали десять суток, а потом на вертолете — как и остальных — переправили в СИЗО Нальчика в Кабардино-Балкарии. Тогда и он, и остальные фигуранты будущего ингушского дела поняли: их посадят надолго. А вот что он говорил после приговора.

«Приговоры, которые нам вынесли, в назидание вам, кто остался на воле, чтобы вы сидели и не рыпались: либо уезжали или страны, либо не комментировали действия власти. Это было неоднократно на протяжении нашей страны и очевидно будет еще долго продолжаться, поэтому вам удачи и здоровья», — сказал Барах Чемурзиев после приговора.

Не надо думать, что «ингушское» дело стоит отдельно, что это особый случай, на Кавказе свои порядки и так далее. «Ингушское дело» — это прецедент. Семь человек получили сталинские сроки за протестный митинг 27 марта 2019 года — митинг был согласован до вечера, но люди остались на ночь, утром их разогнала Росгвардия, были столкновения. Потом через тюрьмы прошли 50 человек — больше, чем было фигурантов «Болотного дела», это рекордные политические репрессии в России, но уголовные статьи были уже привычные: насилие в отношении представителей власти, даже массовые беспорядки, понятно. Но в конце 2019 года появились новые обвинения: экстремизм. 

И это самое важное. Летящий в росгвардейца стул оказался не стихийным всплеском народного возмущения и не просто нападением на представителя власти, а реализацией экстремистского замысла. В чем он выражается? Издание «Адвокатская улица» приводит цитаты из обвинительного заключения:

«„Реализуя свой преступный замысел“, обвиняемые „планировали, подготовили и организовывали массовые мероприятия“. А также записывали видеообращения, в которых „взывали к мужскому достоинству соотечественников и национальному единству, выраженному в виде участия в массовом протестном движении против Евкурова“. В результате к 2019 году у жителей республики сложилось „заведомо ложное устойчивое мнение“ о незаконности соглашения с Чечней».

И вот тогда, продолжают обвинители, экстремисты реализовали свой черный замысел: подали заявку на митинг. А параллельно вспоминали о депортации ингушей в 1944 году, о других проблемах — и таким образом влияли на протестующих, в результате чего 57 силовиков «испытали физическую боль без образования телесных — как говорится в обвинительном заключении — повреждений». То есть экстремизм и политический активизм это просто одно и то же. Вы против действующей власти и говорите об этом? Значит, подталкиваете других к совершению преступления. Протестуете вместе — значит вы вступили преступный сговор. Голосуете против «Единой России» — дестабилизируете ситуацию в стране, это приведенный в исполнение заранее спланированный преступный умысел. В принципе, можно и поход в магазин за молоком трактовать как политическую демонстрацию и проявление экстремизма. Вопрос исключительно лексический: какими словами описать выход на улицу, магазин, молоко: осознавая преступный характер своих действий, умышленно создавая видимость протестного выступления, разговором в очереди на кассе привлекая внимание к росту цен на молочные продукты и тем самым провоцируя окружающих на радикальные действия — в общем, это вопрос к силовикам и к их фантазии: дорогие, где вы хотите поставить точку? И к судьям, конечно, которые дают девятилетние сроки по такой квалификации экстремизма как в «ингушском деле». Это вопрос к Владимиру Путину, и как раз ему этот вопрос недавно задавал Александр Сокуров: так за что этих людей судят в Ессентуках?

«В Москве много лоббистов чеченского сектора, и москвичи решили активных ингушей заарестовать. Несколько лет держали в тюрьмах в Нальчике с нарушением, как говорят адвокаты, всех процессуальных норм. И вот 15 декабря, Владимир Владимирович, будут судить этих людей бог знает за что», — сказал режиссер Александр Сокуров Владимиру Путину на заседании с членами Совета по правам человека.

Путин про «ингушское дело» не сказал ни слова, зато вместо него Сокурову ответил Рамзан Кадыров: Сокуров — «продажная морда», «американский прихвостень» и его надо проверить — совершенно верно — на экстремизм. Более чем логично в свете примера про молоко: кто вступается за экстремистов — тот кто? А кто вступается за тех, кто вступается за экстремистов? А Путин говорит Сокурову: приходите ко мне, мы давно не виделись? Ой, стоп. Если что — я вообще ничего не имел в виду: такие мысли это как делить на ноль, их в принципе быть не может, поэтому я НИЧЕГО не думал. Я бы уже тысячу раз запутался, конечно, но слава богу, Дмитрий Песков объяснил: об аресте Сокурова и речи быть не может, потому что Путин по-доброму к нему относится. И это так просто, так понятно, и так очевидно верно. И все встает на свои места, и не надо разбираться в этих «дадинских статьях» и бесконечных поправках, которые Государственная Дума лепит как пельмени на мастер-классе по лепке пельменей для детей от шести лет и старше. Я даже вижу такую социальную рекламу от ФСБ: Заслужи доброе отношение Владимира Путина — и спи спокойно. Шутки шутками, а теперь Сокуров опасается за свою жизнь — что же это за политический режим в стране, когда один из самых известных деятелей страны выступает перед главой государства, а потом боится за свою жизнь? Но вернемся к существу вопроса. Про территориальный спор между Чечней и Ингушетией, который спровоцировал протесты в Ингушетии, и в итоге привел к чудовищным срокам для активистов, Рамзан Кадыров Сокурову говорит вот что:

«Объясняю на пальцах ⟨...⟩, уточнение границ было федеральным распоряжением и с инициативой выступила ингушская сторона. ⟨...⟩ Президент России был в курсе всех подробностей этого соглашения. Никаких претензий руководства Ингушетии и полпредства к Чеченской Республике нет. Конституционный суд РФ рассмотрел и оставил вопрос без изменения. Все в рамках закона с обоюдным согласием, граница лежит строго по линии, предложенной ингушской стороной. Спросите Евкурова, спросите Матовникова».

Строго говоря, все сказанное правда. Но Кадыров не случайно описывает тот территориальный размен как чисто бюрократическую процедуру: руководство договорилось, полпред поддерживает, президент в курсе, Конституционный Суд не возражает, все в рамках закона. Так появилось новое соглашение о границе между Чечней и Ингушетией, по которому Ингушетия потеряла, по независимым оценкам, 7% территории.

По соглашению от 26 сентября 2018 года Чечне передана часть Надтеречного района Ингушетии и горно-лесистая местность. Ингушетии отошла территория на границе с Малгобекским районом. По оценке независимых экспертов, площадь земель, вошедших в состав Чечни, примерно в 25 раз превышает приобретения Ингушетии.

И есть одна маленькая деталь: забыли спросить — да что там спросить — хотя бы просто предупредить народ. Летом 2019 года, после протестов, Евкуров ушел в отставку — по очень простой причине: его авторитет в Ингушетии упал до нуля. Отдав за спинами ингушей, не посоветовавшись с ними, часть территории Чечне, Евкуров с точки зрения большинства ингушского общества совершил предательство. И семеро ингушских активистов на этой неделе заплатили сталинскими сроками во первых за полную безответственность, оторванность от народа — и беспомощность — руководства своей республики, которое пошло на такой размен, не осознавая, какую он вызовет общественную реакцию, и во-вторых за такую же полную безответственность федеральной власти. У соседних народов территориальные споры могут быть очень тяжелыми, и проблеме границы между Чечней и Ингушетией как минимум почти сотня лет, когда в конце 20-х годов прошлого века советская власть провела ее по новому. Потом в 1934 году Сталин создал единую Чечено-Ингушетию, потом сослал чеченцев и ингушей в Казахстан, потом они вернулись, появилась Чечено-Ингушская автономная область, потом был путч 1991 года и они разделились снова: Дудаевская Чечня объявила о независимости, а Ингушетия осталась в составе России, потом две войны, было не до границ. После войны, в 2003 году, у Чечни появилась новая конституция, и споры о границе начались снова, а в 2012 году на этой почве был даже громкий конфликт между Кадыровым и Евкуровым, там даже доходило до перестрелок. Но скандал 2018 года, вы удивитесь, рожден попыткой решить малозначительную бюрократическую проблему. Дело в том, что еще в 2017 году федеральное правительство постановило четко прочертить границы между регионами — это, мол, полезно для хозяйства: так легче планировать арендные платежи, земельный налог, в общем, доходы местных бюджетов. О Чечне с Ингушетией никто не думал — решали общую проблему: как сообщал уже весной 2018 года Росреестр, из 380 границ между регионами зарегистрированы только 69. Но этим постановлением можно было воспользоваться. Как на этот раз Евкурова уговорили пойти на унизительное для Ингушетии и очевидно чреватое протестами соглашение, никто точно не знает, но многие в Ингушетии считают, что ключевую роль сыграл тогда только что назначенный полпредом на Кавказе генерал и герой России Александр Матовников. Это он курировал эту сделку. Впрочем, специалист по Кавказу Григорий Шведов полагает, что Матовников выполнял поручения из Москвы и конечно не ожидал, чем все обернется. 

«Матовников сыграл, на мой взгляд, незначительную роль. Он пытался вести переговоры, и на мой взгляд они не были столь эффективны, сколько от них были ожидания среди ингушской оппозиции и, конечно же, в Москве. Мне кажется, для Мотовникова это была неожиданная ситуация. С точки зрения карьеры ничто не предвещало таких проблем. И сам институт полпредства не подразумевает, что есть достаточно полномочий, чтобы владеть всей той информацией, которую федеральный центр имеет. Мне кажется, что он не был в курсе на момент вхождения в должность всех тех планов, которые были по отношению к границам Ингушетии и Чечни, и как-то даже пострадал в карьерном плане, потому что не был полноценно введен в курс дела. И те переговоры, которые он пытался проводить, не увенчались успехом во многом из-за этого. Не было, видимо, этого формата: вводить в курс дела. Вопросы решались, скажем так, по большому количеству территорий. И поэтому они решались, видимо, без учета специфики», — рассказал Шведов. 

Можно предположить, что Евкуров, военный человек, советский офицер, не смог ослушаться по сути приказа сверху, попал в итоге в неразрешимую ситуацию и поплатился за это и авторитетом, и должностью. Ингуши и чеченцы — два родственных народа, но Ингушетия и Чечня — совсем два разных режима. Один диктаторский, другой мягкий. В одном оппозиция лидеру невозможна в принципе, в другом она существует. Вопрос на засыпку: кто могущественнее в современной России — генерал-полковник советской армии или пехотинец Путина? Кто кого победит? Ответ давно известен: побеждает насилие, побеждает тот, у кого режим более родственный федеральному. Сегодня на волнения в связи с процессом в Ессентуках Кадыров реагирует агрессивно и вообще заявляет, что ингуши это одна из ветвей чеченского народа. Узнаете? Да это же недавняя статья Владимира Путина про то что русские и украинцы это один народ. И о территориальных конфликтах Путин и Кадыров рассуждают похожим образом: договариваться надо с руководством, а если не получается, то с теми, от кого это руководство зависит — с Москвой в случае Кадырова, с Вашингтоном в представлении Путина, — а что думает народ, значения не имеет. Вот цитата из исследования о протестах в Ингушетии после подписания соглашения между Евкуровым и Кадыровым, которое провели специалисты по Северному Кавказу Константин Казенин и Ирина Стародубровская: 

«Среди активистов в покушении на землю видели угрозу молодой ингушской государственности, опасность поглощения Ингушетии соседней Чечней. „Я боялась, что это послужит объединению наших республик. Я не хочу, чтобы моим главой был Кадыров, я не хочу тирании. Я человек свободный, я привыкла выражать свою позицию. И я знаю, что творится в Чечне“. Кроме того, пересмотр границ актуализировал травму, связанную с ситуацией в Пригородном районе, и был воспринят как еще один шаг в лишении ингушей их исконных земель». 

Ингушетия — самый маленький, самый густонаселенный регион России, с одной стороны Чечня, с другой — Северная Осетия, и травма Пригородного района, о которой идет речь, играет очень большую роль — все-таки в 1992 году дело дошло до реальной войны с сотнями жертв с обеих сторон. И очень важно, что эта травма, сама эта ситуация рождена сталинской депортацией: Сталин выслал ингушей в Казахстан, потом они вернулись, а их дома заняты. Не принимать это во внимание в урегулировании спора между Чечней и Ингушетией невозможно, и Кремль, федеральная власть, уже не первый раз наступает на эти грабли. Владимир Путин регулярно нахваливает сталинскую модель унитарного СССР, но забывает, например, о том, что именно память о депортации и о сталинском терроре стала той причиной, по которой Москва не смогла восстановить порядок в Чечне в ноябре 1991 года, отдала полную власть Дудаеву, а затем и довела до войны. А теперь довела до массовых протестов. 26 сентября 2018 года Кадыров и Евкуров подписывают соглашение, 4 октября следующий скандал: заявления о фальсификации итогов ратификации соглашения в ингушском парламенте, затем тот самый огромный бессрочный митинг в Магасе — по сути, народный сход, о котором и говорил Путину Сокуров, — через полторы недели тот же Матовников и глава управления внутренней политики Кремля Андрей Ярин встречаются с делегацией оргкомитета митинга в Пятигорске, была надежда на эту встречу, и как рассказывал потом один из организаторов митинга Муса Мальсагов, они проходила так:

«Нам сказали, что закон о границе принят. С нарушениями или без — неважно. Отменяться он не может. А если мы не согласны и говорим о фальсификациях в момент голосования парламента Ингушетии, мы можем подавать в суд. Это нам прямо заявил Андрей Ярин. При этом Александр Матовников призвал нас заниматься не протестами, а коррупцией. Мы удивлены хамскому настрою федеральной власти. Матовников нам прямо сказал: какой народ, такие и бояре. Сказал, что это наши ингушские депутаты так голосуют. Это все печально. Получается, что власть признает нарушения, но не будет пересматривать итоги голосования, а нам говорит: идите в суд. Сейчас мы возвращаемся в Магас. Расскажем об этом людям», — приводит слова Мальсагова «Фонтанка». 

Та делегация на переговорах в Пятигорске состояла из девяти человек. Сегодня большинство из них сидит в тюрьме. Трое: Малсаг Ужахов, Ахмед Барахоев и только что процитированный мной Мальсагов, получили по девять лет. Еще один участник той встречи Барах Чермурзиев — восемь лет. И еще один уже почти год сидит в СИЗО и ждет приговора. В тот момент они уважаемые люди и авторитетные делегаты ингушского общества. И ни у кого в тот момент нет сомнений, что именно благодаря их усилиям народный протест носит мирный характер. А сегодня экстремисты, которые если верить обвинительному заключению еще в мае 2018 года спланировали свой черный замысел. Просто потому что не смогли увести людей с площади на митинге 26 марта и этот митинг решено было подавить силой. Потому что в Кремле знают только один способ исправлять свои собственные просчеты: давить ОМОНом и сажать за решетку. Удар дубинкой, взмах наручниками и некомпетентность Кремля превращается в беспрецедентно жестокий приговор — чтоб другим неповадно было претензии предъявлять. Потому что центр всегда прав, а если он неправ, то смотри пункт первый. Никто ведь изначально не хотел, чтобы скучная и рутинная директива Росреестра от января 2017 года превратилась в экскурсию в 1937 год, но что ни предпринимай, что ни делай, выходит автомат Калашникова, новый сталинизм, и невиновные люди получают гигантские сроки. Ахмед Барахоев в ходе процесса не раз вспоминал про свою депортированную семью, про отца, отсидевшего восемь лет, а на своем последнем слове говорил так: 

«Я читал много: и Елену Гинзбург, и других, которые через эти лагеря, через сталинский режим прошли, через Колыму прошли. Вы знаете, Ваша честь, когда мне сын приносит передачу, очень тяжело. Бывает тяжело почему? Потому что сегодня 21 век на дворе, а 37-й год живой, он живой, он шагает. Воскреснет Вышинский, Ягода, Ежов, Сталин. Эта политика — она живая». 

*По решению Минюста России Международная общественная организация «Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество „Мемориал“» и Межрегиональная общественная организация Правозащитный Центр «Мемориал» включены в реестр НКО, выполняющих функции «иностранного агента»