Условный приговор и последнее слово на суде, которое войдет в историю: станет ли Егор Жуков новым моральным лидером

Главная новость недели даже не в том, что Жукова не посадили за решетку, а в том, что в России появился еще один серьезный политический — или даже лучше сказать, — общественный лидер. Потому что, судя по тому, что и как говорит Егор Жуков, он видит себя скорее нравственным авторитетом, чем политиком-практиком. Егор Жуков сознательно рассуждает исключительно в категориях этики. Он не разменивается на мелочи. У него огромный моральный пафос. Его последнее слово на суде — это даже не политическая декларация, это проповедь.

Егор Жуков с самого начала занимал особое, отдельное место в ряду жертв «московского дела», — и тем не менее общественной фигурой он стал на суде, и довольно внезапно. Это очень серьезное событие. Легко понять тех, кто с осторожностью смотрит на людей, которые видят себя пастырями и сразу берут самую высокую планку. Но, во-первых, возможно, в общественной повестке этого пафоса немного и не хватает. Поколение, которое стояло на Болотной площади в декабре 2011 года, предпочитало шутить и иронизировать. Это, надо признать, не очень-то помогло. Во-вторых, трудно не согласиться практически со всем, что говорит Жуков. Особенно мне показалось справедливым вот это умозаключение:

Настоящее доверие зарождается во время совместной деятельности. Во-первых, совместная деятельность — редкое явление в стране, в которой не развита ответственность. А во-вторых, если совместная деятельность все-таки где-то проявляется, то она тут же начинает восприниматься охранителями как угроза. И неважно, чем ты занимаешься: помогаешь ли заключенным, выступаешь ли за права человека, охраняешь ли природу, — рано или поздно тебя настигнет либо статус «иностранного агента», либо тебя просто так запрут. Государство ясно дает понять: «Ребята, разбредитесь по своим норкам и друг с другом не взаимодействуйте. Собираться больше двух на улице нельзя, посадим за митинг. Работать вместе по социальной повестке нельзя, дадим статус „иностранного агента“».

Это действительно точно и справедливо: не оппозиционная или антипутинская деятельность воспринимается как подрывная и криминализуется государством, а любая инициатива, идущая снизу и объединяющая людей, по факту становится оппозиционной и антипутинской. Власть готова на диалог с гражданским общество исключительно в режиме «потерпите, разберутся». Не случайно в «Единой России» уже создан свой правозащитный центр, а Маргарита Симоньян и Тина Канделаки пойдут в Думу от «Народного фронта». Власть готова уступать по конкретным поводам — например, не посадила Жукова в тюрьму, — но ни в коем случае не менять кастовый порядок, когда одним можно все, а с другими можно, наоборот, делать все, что угодно. Любое действие в России часто выдается за коллективное, но у любого действия в России может быть только один агент, и мы хорошо знаем его фамилию. Егор Жуков говорит: это и есть социальная политика государства — политика разобщения и расчеловечивания людей. Его манифест безусловно войдет в историю и наследует громким, пафосным и выстраданным выступлениям многих знаменитых диссидентов 20 и уже 21 века, и не только советских. 

21-летний Жуков говорит про потерянные нами ответственность и любовь? А вот что в 2010 году говорил — точнее хотел сказать, но не смог потому что сидел в тюрьме — в своей речи китайский диссидент Лю Сяобо, после того как ему была присуждена нобелевская премия мира за многолетний ненасильственный протест против коммунистической диктатуры в Китае. 

Лю Сяобо, Нобелевсксая речь, октябрь 2010 года: Ненависть способна разрушать разум и совесть человека. Поиск врагов отравит национальный дух, приведет к жестоким смертельным битвам, разрушит терпимость и гуманность в обществе, преградит путь к свободе и демократии. Вот почему я надеюсь, что смогу расширить мой личный опыт [ненасильственного протеста], противостоять враждебному режиму доброй волей и побеждать ненависть любовью.

Это было совсем недавно, уже в наше время, когда Егор Жуков учился в школе. А вот что говорил — опять-таки, писал, а не говорил, — за 15 лет до его рождения, в мрачную эпоху позднего Брежнева и расцвета второй волны советского империализма, чешский литератор Вацлав Гавел — в той самой своей речи, которую ему не дали прочитать в Университете Тулузы и в которой он сформулировал концепцию антиполитической политики, концепцию политики как служения истине.

Вацлав Гавел, 1984, из эссе «Политика и Совесть»: Мы должны верить голосу нашей совести больше, чем любым абстрактным рассуждениям, и не выдумывать себе ответственности помимо той, к которой призывает этот голос. Нам не надо стыдиться своей способности к любви, дружбе, солидарности, сочувствию и терпимости. Напротив: нам следует освободить эти основополагающие измерения нашей человечности из ссылки в «частную жизнь» и принять их как единственную подлинную исходную точку осмысленной людской общности.

Звучит похоже, не правда ли? Можно привести другие примеры, просто не хватит времени. И очень важна другая деталь. Еще более выпуклыми эти абсолютно очевидные аналогии делает тот факт, что и Сяобо, и в свое время Гавела, и теперь Жукова судили исключительно за слова. Сяобо и Гавел много лет провели в тюрьме, но они и постарше были, и суть это не меняет: все они проповедовали исключительно мирное сопротивление политическому режиму. Процесс над Жуковым — это первый масштабный уголовный процесс, в котором криминализуется свобода слова как таковая, свобода критиковать государственную власть и государственную политику. Жукову официально ставится в вину «чувство политической ненависти и вражды к Конституционному строю в России», и вот что понимается под этой ненавистью и враждой, как объяснил на суде адвокат Жукова Мурад Мусаев. Это все очень и очень просто.

Мурад Мусаев, адвокат Егора Жукова, выступление на суде 5 декабря 2019 года: …основная претензия Егора к этой самой власти заключается в том, что она, эта власть, по мнению Егора (на которое он имеет священное право), нарушает существующий конституционный строй: не позволяет формировать органы власти в результате свободных выборов, не соблюдает применительно к политическим оппонентам права человека, нарушает принцип разделения властей и тому подобное. Поэтому, считает Егор (и он имеет на это право), власть — то есть конкретных высшие должностные лица государства — необходимо менять. Власть, но никак не конституционный строй и тем более, не основы этого самого конституционного строя.  

А теперь давайте вспомним, как именно Жукову пришили призывы к экстремизму из 280 статьи. В одном из видеороликов он критикует президентскую кампанию Навального и говорит, что нужно хвататься «за любые формы протеста, делать все возможное». Любые формы, все возможное — следовательно, и насилие, заключает специально прикомандированный к этому делу сотрудник Института криминалистики ФСБ Александр Коршиков.

В другом вменяемом ему эпизоде Жуков пересказывает содержание книги Джина Шарпа про 198 методов ненасильственного протеста — в том числе, мятеж и самосожжение, — и это ему вменяется как призыв. Вот и все доказательство. С таким подходом за фразу «ух, убил бы» можно сажать в тюрьму — и это и происходит. Высшая школа экономики привлекла экспертов-лингвистов, но их заключения были, разумеется, отвергнуты судом. Зато вот что они написали в «Новой газете» про методы и выводы эксперта Коршикова, которые легли в основу обвинительного приговора.

Кандидат физико-математических наук А. П. Коршиков подходит к анализу значения слов с позиций математика, как будто слова — это переменные, которые могут принимать любое значение, не меняя при этом сути сказанного. Такой подход по сути своей противоречит базовым принципам семантики языка. Мы, лингвисты, стараемся выяснить, какое значение имеет слово в конкретном контексте.

Но главное даже не эти манипуляции экспертизой, потому что, как справедливо заметил адвокат Мусаев, даже если бы Жуков испытывал ненависть к Конституционному строю в России, это его конституционное право. Главное — это отчетливый знак равенства, который ставит власть в России между собой и коммунистическими режимами в Чехословакии 70-х — 80-х и современном Китае. Сяобо недавно умер от рака, Гавел стал президентом, а молодой студент только начал свой путь. Это удивительно, что место Гавела в нынешней России вдруг занимает совсем еще юноша, но как сказал бы в этом случае Д’Артаньян, на мне нет одежды мушкетера, но душою я мушкетер. 

Три года условно для студента Вышки Егора Жукова. Также, по запрету суда, он не сможет администрировать интернет-ресурсы, то есть, возможно, вести видеоблог, еще два года. Ранее прокурор просил для Жукова четыре года тюрьмы за четыре ролика на YouТube. Публичные призывы к экстремистской деятельности в его видео нашли два сотрудника Института криминалистики ФСБ, у одного из них, несмотря на большой экспертный стаж, нет высшего лингвистического образования. А вот заключения других экспертов — среди них, например, доктор и кандидат филологических наук — суд отказался приобщать к делу, несмотря на аргументы защиты.

На суде Жуков не раз подчеркивал, что одной из главных целей его блога было показать, что насильственное свержение власти неэффективно, и менять страну нужно лишь с помощью мирного протеста. Но эксперты Института криминалистики увидели в роликах студента проявления агрессии и ненависти: «В обращениях Жукова Е. С. отчетливо прослеживается мотив политической ненависти или вражды к действующей власти. Он реализуется в многочисленных высказываниях, содержащих, среди прочего: приписывание враждебных действий действующей власти в отношении каких-либо групп лиц; создание отрицательного образа действующей власти; оскорбления представителей действующей власти».

Жукова задержали сразу после акции у мэрии Москвы 27 июля. Сначала ему вменяли участие в массовых беспорядках, по версии следствия, он направлял толпу на несогласованной акции.

В конце августа издатель «Новой газеты» Дмитрий Муратов представил доказательства того, что следствие перепутало Жукова с другим человеком. На видео, которое снял корреспондент «Новой», попал одновременно тот, кто людям показывал руками, куда идти, и сам обвиняемый студент Вышки — молодые люди были одинаково одеты.

Когда выяснилось, что так называемые жесты руками толпе делал другой человек, Жукову предъявили новое обвинение по части второй 280-й статьи уголовного кодекса — «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».

Илья Новиков, адвокат Егора Жукова: «Дело о „московских массовых беспорядках“ не было нормальным с самого начала. Поскольку обвинение Жукова выросло из него мы исследовали в суде сегодня и вчера материалы, которые касаются того периода времени, когда Жуков еще не обвинялся в экстремистской агитации. Чем оно хорошо? Тем, что спустя месяц после начала уголовное преследование Жукова по беспорядкам было прекращено».

После того, как в «Блоге Жукова» следствие нашло призывы к экстремизму, Федеральная служба по финансовому мониторингу включила Жукова в список экстремистов и террористов — это значит, что все его банковские счета должны были быть заблокированы.

Фото: Сергей Карпухин/ТАСС

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.