Геи и лесбиянки заводят общих детей. Как? Впервые на ТВ сюжет о родителях нового времени

Анна (имя изменено): Я просто понимаю для себя одну мысль — что мне вообще незачем, даже с какими-то друзьями, но чужими с точки зрения семьи, делить ребенка и конкурировать за него. Зачем мне это нужно? Мне нужен адекватный родитель, а адекватный родитель —  это я. Я так решила для себя, и все. Но в какой-то момент я просто ему пожаловалась, что какой-то ужас вообще. Ни с кем конкретным я не хочу [договариваться]. А он: «Ну че, давай я». Нет, спасибо, у меня много предложений, и если бы я хотела так, то...  — «Да нет, ты не понимаешь. Давай я тебе просто, подарю». 

Но из рациональной договоренности о рождении ребенка история переросла в совместный проект большой семьи, где каждый родитель — две мамы и папа — равноправен. А Дима из анонимного донора превратился в полноценного отца.

Анна: Динамика у мужчины очень позитивная. У него по мере общения отцовская привязанность прогрессирует. И я думаю, что в дальнейшем они будут общаться и вдвоем. Я их вообще оставляю, и они сами тусуются.

Дмитрий: Это нельзя назвать семьей. Мы не живем вместе. Это такая нетрадиционная семья, ненуклеарная, потому что у нее есть подруга, у подруги есть свой ребенок. У меня есть парень, у которого тоже есть свой ребенок. Интересно, как дети очень быстро понимают, несмотря ни на что, кто здесь главную роль играет, кто второстепенную, но они это никак не называют. Мой старший сын говорит просто, указывая на нас с моим парнем, — вот это семья. То есть, ему неважно. Он понимает, что у него есть папа, у него есть мама, и всех остальных вокруг себя он называет просто тоже «семья».

В 2013 году питерская ЛГБТ-организация «Выход» чуть ли не впервые провела социологический опрос среди российских однополых пар: выяснилось, что почти у всех респондентов были дети.

Анна: Это еще помогает сохранять довольно легальный фасад, который, объективно говоря, конечно, для ребенка важен. Я ничего никогда не скрываю, но я могу сказать, что в достаточно гомофобной стране такая конфигурация и для мужчин, и для женщин позволяет спокойно социализироваться без потерь для него в этом государстве. 

А для мужчины это чуть ли не единственная возможность завести ребенка: по российским законам, «одинокая женщина» может обратиться к суррогатной матери, а мужчина — нет. Об этом Минздрав выпустил специальный приказ еще в 2012 году.

Татьяна Глушкова, юрист Правозащитного центра «Мемориал» и ЛГБТ-группы «Стимул»: У нас юридически такая возможность в принципе отсутствует. Единственное предусмотренная возможность — это когда у ребенка есть два родителя. Такой вариант, что у ребенка только один отец изначально, а в графе мать стоит прочерк — такого у нас в стране не предусмотрено.

У двухлетней Эммы две мамы — Настя и Женя. Пять лет назад они переехали из России в немецкий город Дуйсбург, и теперь могут не бояться рассказывать о своем опыте с открытыми лицами. У них даже есть свой блог в YouTube.

Женя и Настя: Настя, когда мы познакомились, сразу озвучила такое желание, что я хочу ребенка, я хочу дочку. Ты моя жена навсегда. Карие глаза, длинные волосы, как у тебя. Я была в шоке. Мы две лесбиянки, будем рожать ребенка? Как? Это невозможно. 

Оказалось, еще как возможно. Когда девушки еще жили в России, на свет появился их первый сын Эмиль, которого помог зачать друг семьи. Он же отец и второго ребенка. Детей папа воспитывает на расстоянии, общается по WhatsApp из России.

Настя: По опыту, рекомендуют, конечно, найти друга-гея, потому что объединиться с таким человеком гораздо легче. Потому что у него есть свой интерес, у вас есть свой интерес. Такой человек вряд ли женится через два года, и его жена-психопатка не обвинит его в том, что он зачал ребенка непонятно с кем, и давайте-ка по суду изымем из семьи нашу кровинушку, дорогого ребеночка и все в таком духе. Мы искали во всяких пабликах, в интернете, на сайтах знакомств.

— На сайт знакомств для геев!

— Мы писали всем. Мы с Настей сразу договорились, что если что-то будет не устраивать, я чешу шею, а ты тереби ухо. Мы встречались с потенциальным, скажем так, донором. У нас были такие случаи, когда нам предлагали, а давайте сделаем ЭКО, родим двойню, одного — мне, другого — вам. Мы отказывались от таких предложений. 

Когда подходящий вариант все-таки нашелся, для оплодотворения девушки использовали искусственную инсеминацию в домашних условиях — по данным организации «Выход», так делает четверть всех однополых пар. Чаще всего прибегают к услугам профессиональных репродуктологов — так планируют поступить и Маша с Катей.

Маша и Катя: 

—  У нас идея была такая: взять мою яйцеклетку и оплодотворить ей мою девушку.

—  Да, это вообще была бы бомба. Есть же суррогатные матери. Соответственно, если яйцеклетка моего партнера, а я ее вынашиваю, то получается, что мы обе мамы и ребенок похож на нее.

—  Это вообще совместный ребенок.

—  Это было бы очень круто.

—  Но наверное, не будем так делать, потому что это сложная гормональная терапия.

—  Это не очень полезно и там достаточно высокий риск возникновения онкологии.

Катя и Маша вместе уже три года, два из которых они провели в безуспешном поиске донора. Искали везде: на специальных сайтах, в банках спермы и среди знакомых.

Маша и Катя: Кто-то вообще только за естественный способ. И все никак иначе. Такой вариант мы не рассматриваем. По понятным причинам. Сложилось такое ощущение, что на этих форумах есть процент не очень адекватных людей. Ну, я не знаю, может, они ищут таким образом, где сексом заняться. Может быть, еще что.

Для своего будущего ребенка девушки уже выбрали имя, придумали в какую школу он будет ходить, и в какой вуз поступать, но главный вопрос —  кто именно станет папой — не решили, кандидат за два года поиска пока так и не нашелся.

Маша: Я все-таки хочу, чтобы у ребенка был отец. Мы берем этого человека к себе в семью. Так или иначе, он будет отцом ребенка нашего. И это будет на всю жизнь для нас. Вот на этом этапе большая сложность.

Катя: Понятно, мы думаем о том, чтобы мы были семьей, но при этом человек, который будет, возможно, периодически навещать или как-то общаться с ребенком, не сможет юридически никоим образом повлиять. Чтобы, если мы куда-то захотим поехать за границу, нам не нужно было спрашивать разрешение, можем ли мы вообще сделать это или нет. Кто знает, через 10 лет может человека переклинит как-то, и он скажет все, вы никуда не поедете, я против. И что мы будем делать? Ждать 18 лет? 

Лесбийские пары предпочитают не вписывать в свидетельство о рождении отца ребенка. Так же поступили и Дмитрий с Анной.

Дмитрий: Я думаю о том, чтобы завести такого ребенка, который бы наконец уже жил со мной. И он был всегда со мной. Носил мою фамилию, который был бы в первую очередь привязан ко мне, потому что первые двое привязаны к матери. Наверное, я до этого в какой-то обозримый момент дозрею. И пожалуй на этом уже закончу плодиться.