«Новое дворянство» и идеология Конторы. Создает ли Лубянка свою версию национальной идеи

Дорогие друзья, мы и здесь тоже не договорились. Остается время на один последний вопрос. Андрей, вы написали книгу об идеологии, строго говоря, об идеологии ФСБ, об идеологии спецслужб, об их восприятии себя каким-то классом дворянским.

Я хочу задать вопрос. Действительно, понятно, что если эта идеология есть, если эта символика есть, то она состоит в том, что эти спецслужбы, которые чисты, которые охраняют Россию, приводят нас к скрепам, наверно, не знаю, куда приводят. Но, во всяком случае, это наименее коррумпированное ведомство и наиболее чистое. Насколько эта идеология оправдана и насколько она работает?

Солдатов: На самом деле это не совсем идеология. Дело в том, что идеология предполагает какой-то довольно четкий взгляд на вещи, а на самом деле, если говорить с сотрудниками спецслужб, то поражаешься некоторой шизофрении в головах, потому что на самом деле есть не идеология, а есть идея служения на самом деле любому режиму, который существует на этой территории.

То есть один и тот же человек, один и тот же генерал может говорить: «Я поддерживаю Зубатова, который создавал охранку», а при этом через год может говорить: «Мы, конечно, наследники Дзержинского». Почему? А потому что же он создал службу, которая занималась охраной политического режима в этой стране. А с какого момента вы стали поддерживать Дзержинского? Вот прямо с 25 октября или с 26? А 24 вы считали, что он был врагом, и поддерживали Зубатова.

То есть, понимаете, на самом деле не удалось за все эти годы спецслужбам придумать реальную национальную идею. Это не получилось.

Михайлов: Почему специальные службы должны придумывать национальную идею?

Солдатов: Потому что такая задача была перед ними поставлена.

Если они ее формулируют как задачу.

Михайлов: Почему специальные службы? Вы сами говорите, что мы берем на себя много функций. Так теперь мы еще и национальную идею должны придумать?

Солдатов: Хотя бы собственную.

Нет, себе, себе. Не всем.

Михайлов: Я вам скажу так. Начнем с того, что все-таки у нас там работают простые пацаны, которые, так сказать… Ключевая разница КГБ Советского Союза и Федеральной службы безопасности заключается в чем? В Комитет госбезопасности невозможно было прийти со стороны. Мы брали не тех, кто хочет, а тех, кто нужен, кстати говоря, меня тоже подобрали.

Так.

Михайлов: Я еще не знал, что такое КГБ, в общем-то, пришел туда, сделали предложение. Я думал: «О, как интересно». Пришел, начал с «наружки» младшим лейтенантом, дослужился до генерала, не пропустив ни одной должности. Но суть не в этом. Суть в том, что тогда мы брали тех, кто нам нужен. Нам нужен кандидат физико-математических наук? Мы брали. Нужен был нам специалист…

Это свидетельство того, что контора хорошо понимает, кто ей нужен.

Михайлов: Конечно, конечно.

Она осознает себя как некоторую целостность. Тут бы ей себе идеологию выработать.

Михайлов: Не может выпускник Академии ФСБ обслуживать атомную электростанцию, если он не понимает разницу между ураном-235 и ураном-238, понимаете?

Нет, я не предлагаю, да.

Михайлов: Понимаете, да, о чем я говорю?

Да, да.

Михайлов: Разница в чем? Разница в том, что там был очень жесткий штучный набор, который позволял, так сказать, очень эффективно решать вопросы не только в сфере шпионажа, но и в сфере защиты стратегических объектов, в сфере иных, так сказать, новых разработок. У нас гениальный человек был, который создавал лабораторию взрывотехников, замдиректора ФСБ, доктор технических наук, лауреат Ленинской государственной премии. Вот то, что сейчас взрывотехники.

Хорошо. Там было много профессиональных людей, вот в этом уж действительно никто не сомневался.

Михайлов: Да, да.

Идеология почему не получилась? Или она есть и работает? Объединяющая идея.

Михайлов: Знаете, как только мы с вами начинаем говорить об идеологии в правоохранительной структуре, мы с вами попадаем в засаду. Единственным документом, регламентирующим ее права, обязанности, взгляды, является закон об органах Федеральной службы безопасности, Конституция Российской Федерации и внутренние приказы и указания, вытекающие, кстати, из этих законов.

А когда мы об идеологии говорим, это что значит? Человек будет думать: «А, вот я могу выполнить, но мне не нравится этот начальник, я вот скажу, что это нарушающее конституционные права», понимаете?

Солдатов: Хотя бы наследником кого вы являетесь? Чекистов, охранки, еще каких-то структур? Что вы хотите?

Михайлов: Вы не путайте формы и не путайте терминологию. Дело в том, что когда Сергей Васильевич Зубатов сформировал инструкцию по оперативно-розыскной деятельности, она легла сейчас в закон об оперативно-розыскной деятельности.

Я говорю о форме, я говорю о нем не как о защитнике строя, я говорю о том, как профессионально он смотрел на проблемы, как нужно выявлять и решать проблемы, вопросы.

Правильно ли я вас понимаю, что идеология спецслужбам и не нужна?

Михайлов: Мы ликвидировали партийные комитеты, кстати говоря, с большим удовольствием, в 1991 году.

То есть это да?

Михайлов: Это да

Фото: Владислав Лоншаков/Коммерсантъ