Семечки Апокалипсиса: как подсолнечное масло губит планету

Ранкс: Ну уж, если не глобальное потепление вообще, то превращаете свою собственную страну в пустыню.

Макеева: Это касается России и Украины, но при этом это исследование австралийских ученых...

Ранкс: В данном случае австралийские ученые задали тон. Австралийцы обнаружили. Раньше всегда считали, если будет жара и засуха, то деревья помрут. Обнаружилось, что деревья хитрые, они могут изменить свой способ питания. Если будет много углекислоты, которую мы все боимся выделять в атмосферу, тогда они по-другому будут питаться, при этом будут брать мало воды и много углекислого газа. С ними будет все хорошо, а с окружающей растительностью будет все плохо. Пример того, как неожиданно может все поменяться, как одни детали запускают цепочку изменений, это пример подсолнечника, который вывели 160 лет назад, а теперь он превращается в большую климатическую проблему для нашего региона.

Макеева: Вы хотите сказать, что 161 год назад еще никто не лузгал семечки на просторах Российской империи?

Ранкс: Конечно. Орехи ели, а семечек не было. Вспомните, еще Пушкин писал про франта Чаадаева, который приходил со вставленным в петлицу цветком подсолнечника. Потому что 200 лет назад подсолнечник был декоративным растением. Что-то вроде большой астры - красивая, желтенькая, очень симпатичная. Но потом обнаружилось, что в семечках этой астры есть масло. Стали выводить эту палку вертикальную. Но самое страшное, что одновременно вывелся корень, уходящий как шпага, на глубину до трех метров. Этот корень высасывает на всю эту глубину влагу из земли, превращая плодородные почвы в обыкновенный прах. Вот в чем проблема.

Макеева: То есть, последние 20 лет Украина активно занималась тем, что, отчасти вырубая леса, засаживала все подсолнухами, потому что это выгодный коммерческий товар. Если верить исследованию, через каждые 4-5 лет нужно менять место высадки подсолнуха. Получается, что если высаживать культуру 20 лет подряд, то почва будет испорчена необратимо?

Ранкс: Еще в начале 20 века, когда спохватились, что происходит что-то неладное,  (во второй половине 19 века появилось русское блюдо: селедочка с подсолнечным маслом и лучком, картошечка с подсолнечным маслом - этим всем блюдам не больше 150 лет), начались проблемы с почвами. Послала императорская академия наук ученых, которые стали копать шурфы, делать замеры и пришли к выводу, что мало того, 4-5 лет - в течение семи лет нельзя повторять посадку подсолнечника в том же месте. Но это невыгодно. Потом война началась, и все про эти исследования забыли.

Макеева: Потом советская власть началась и потом, когда она закончилась, то естественно, искали любой способ заработать...

Ранкс: Советская власть тоже начала этим заниматься. Но, какая-то странная закономерность. Как только приходят к пониманию того, что нельзя пользоваться природой бесконечно, происходит опять какое-то изменение то ли социального статуса, то ли война - и опять про это забывают. То есть, не до подсолнечника уже. А тем временем, северная граница степей за последний век поднялась на 300 км к северу, и многие природные катаклизмы, которые, кстати, наблюдаются в той же Москве, берут начало из-за этого подсолнечника.

Макеева: Жара 2010 года может быть как-то с этим  связана?

Ранкс: Если у вас много лесов, то леса – это огромные насосы, которые качают грунтовые воды из больших глубин и отдают их в атмосферу. Образуется влага, которая поднимается на определенную высоту и появляется облачко над вашим домом. Появилось облачко, меньше стало жары, меньше солнца, меньше испарений, температура. Есть баланс какой-то. А если вы все вырубили и ваша почва суха, как порох, то тогда воздух накаляется, поднимается наверх, влаги нет, чтобы образовать облако, но зато появляется мощный невидимый столб горячего воздуха, который раздвигает другие потоки, которые могли бы принести дождь. И все, над вашей территорией образуется совершенно, как говорят ученые, отрицательная связь. То есть, чем дальше, тем хуже.

Макеева: Какого масштаба площади в России засажены подсолнухом?

Ранкс: Если посмотреть на карты, я не помню точные цифры, но могу сказать, что Украина и юг России являются мировыми лидерами по площадям. Речь идет о 40 процентах и даже больше посевных площадей, засаженных этой культурой.

Макеева: 40 процентов посевных площадей, и есть спрос? Получается безвыходная ситуация. Где найти столько земли, чтобы каждые 4-5 лет такое количество посадок переносить в другие места?

Ранкс: Беда заключается в том, что очень многие люди относятся к этой земле, как временщики. Например, я разговорился с человеком в поезде. Он рассказал, что взял учасок земли в аренду, высадил там культуру, три года попользовался, потом сдал ее или пересдал и даже не думал, что будет дальше. А в принципе, нужно думать о том, что будет и через десятилетия. Потому что другой земли у нас нет. И никто нас кормить не будет, и наших детей или внуков. Есть системы, например, как Израиль. У него никаких больших резервов нет, и воды выпадает мало. Но они разработали систему капельного орошения. Огромные поля, наверное, трудно орошать капельным способом, но иногда возникает вопрос о том, что, может быть, стоит ограничить потребление. Я не думаю, что сами по себе семечки в чистом виде нанесут катастрофический урон, но, например, потребление того же подсолнечного масла. К тому же, это не только подсолнечное масло, но и биомасса для животноводства.

Макеева: Как мир жил без подсолнечного масла?

Ранкс: Ну и другие сорта рапса были. Вспомните, в русском языке было такое понятие - «деревянное масло». Это было оливковое масло, которое добывали путем термической обработки: паром обрабатывали семечки, и из этих семечек делали масло. Оно, в основном, шло для лампад. Но бедные люди его употребляли и для салатов. Существовало и оливковое масло, оно привозилось.

Макеева: Но это было дорого. А для более простого люда, кроме деревянного масла что-то было?

Ранкс: Сливочное масло, коровье, было более доступно. К тому же, существуют и другие растения, которые могут дать масло. Льняное масло, конопляное, кстати, очень полезное. Я могу сказать, что на моей родине, в Риге, вы до сих пор можете пойти в магазин и купить бутылку конопляного масла. Между прочим, очень популярный сувенир.

Макеева: То есть, конопля не портит почву так, как подсолнух?

Ранкс: Это трава, невысокая трава. Вы сами сможете сказать, какая трава портит, а какая нет. Возьмите растение, дерните его, если там будет такой пук корней, то ясное дело, что глубоко она не высосет влагу, а если корень, уходящий глубоко, как шило, вот это уже подозрительная вещь.

Макеева: И лен - тоже небольшая трава?

Ранкс: Тоже небольшая. Это трава мелкая. В том-то и дело, что подсолнечник сам по себе 200 лет назад не существовал в таком виде, в каком он существует сейчас. Мы боимся генетически модифицированных продуктов, никакого генетически модицифированного не потребовалось. 20 лет селекции - и вот вам монстр, который сушит почву на огромной территории.

Макеева: По всему выходит, переходить нам на лен. Надо как-то возвращаться к корням ради спасения природы. Правильные я сделала выводы, Константин?

Ранкс: Очень. Льняное масло очень полезно для здоровья. Опять-таки, в старой русской кухне оно упоминается очень часто.

Макеева: Ни слова о конопляном масле.