«Просто допекло». Основатель Rocketbank о том, почему 37 интернет-бизнесменов поддержали Навального

Лысенко: Те люди, которые выступили за эту инициативу, я большинство из них знаю лично, это люди, которые развивают свои проекты, влюблены в свои проекты, тратят 26 часов в сутки на то, чтобы это развивать. Понятно, что у многих даже на поесть, на личную жизнь времени не хватает.

Таратута: Посмотрите на график президента, у него не может быть женщины, как сказал пресс-секретарь Дмитрий Песков.

Лысенко: У стартаперов тоже ничего не может быть. Поэтому я делаю вывод такой, что по совокупности фактов просто допекло. Только такое может заставить людей объединятся.

Таратута: Что такое «допекло»?

Лысенко: Мне трудно говорить за других людей, я могу сказать свои причины, свои мотивы, почему я это сделал. Первое - мы знаем, что есть приговор Алексею, знаем много подробностей. Мы, как предприниматели, видя, что следователь может определять цену, по которой продавать дрова или веники, определяет, что можно путать прибыль с выручкой, с убытком, и так далее, что судья в последствии все это воспринимает за чистую монету, дальше понятно, что каждый предприниматель начинает примерять эту рубаху на себя и от этого становится некомфортно. Это такая важная штука. Важно здесь подчеркнуть, что я не рассматриваю это действо как политическое, это с моей точки зрения социальное. Мне кажется, что люди должны объединяться. Есть такое определение, оно называется «социальный капитал», которое характеризует связи между людьми в обществе, и в России он очень низкий. Известно, что высокий социальный капитал положительно влияет на экономику, начиная с роста и так далее. С моей точки зрения, проявление таких вещей, когда люди объединяются, отстаивая свои интересы, это очень важно. Вот так по крупицам накапливается социальный капитал.

Таратута: Для вас принципиальна личность кандидата или вы можете воспользоваться его же репликой в одном из последних интервью, кажется, Дмитрию Быкову, Алексей Навальный сказал что-то вроде того, что он готов предоставить свою голову для прошибания стены? Важна ли личность кандидата или важен принцип, по которому вы можете бороться с тем, что считаете несправедливым?

Лысенко: Ответ и то, и другое. Во-первых, это абсолютно правильно, что большинство из нас рассматривает Алексея, как некий таран, который может как-то защитить наши интересы. Второе- это, безусловно, Алексей выдающаяся личность, очень интересная. Что самое важное, политика, который поступают так, как он, давно не было у нас. Мне кажется, что он задает очень высокую планку тем, как ведется кампания, и тем, как он ведет себя, высокая планка для политиков вообще.

Таратута: У нас в эфире сидел Владимир Ашурков, которому я задала вопрос о том, кто поддерживает Алексея Навальногона выборах. Я его спрашивала, почему в «РосПиле» были публичные имена, кто финансирует, а в этой кампании имен никаких нет. И вот эти имена появились. Это рискованно по нынешним временам или у страха глаза велики?

Лысенко: Во-первых, важно подчеркнуть, что мы здесь выступаем, как частные лица, то есть это не имеет отношения к компаниям, которыми занимаемся. Я участвую в нескольких проектах и участвовал раньше. Но здесь важное следующее: есть риск того, что с тобой может что-то случиться, но с другой стороны, мне кажется…

Таратута: Что вы всегда в этом состоянии находитесь.

Лысенко: Во-первых, в таком состоянии, во-вторых, прежде, чем подписать, мы общались с большим количеством людей, и многие говорили: «Нет, вы знаете, я поддерживаю и финансово, готов что-то делать, но я не готов это делать публично». Я таких людей не осуждаю, но с моей точки зрения, когда человек делает одни вещи, думает другие, а говорит третьи, это разрушает личность. Если другой человек поступает неправильно, ты от него может отвернуться и уйти, от себя не уйдешь, с собой еще жить и жить. Страх жить с собой неправильным превышает страх того, что может что-то произойти.

Таратута: Это очень благородный тезис. Скажите, насколько повлияло на вас и на ваших товарищей по письму встреча, которую Алексей Навальный провел с представителями  IT-бизнеса? Как это вообще случилось? Кто кого позвал?

Лысенко: Это случилось спонтанно. Кто-то из ребят пошел в штаб, поговорил, и через пару дней после этого была встреча. На эту встречу пришло много людей, которые не поддерживают Алексея, которые сомневаются, но даже такие люди, кто-то и продолжает сомневаться, а некоторых людей он убедил, что его стоит поддерживать.

Таратута: Встреча стала толчком для письма.

Лысенко: Да, и вообще формат такого социального контракта- это предложение Алексея. В Америке существует такая штука, когда президент или губернатор приходит к группе, скажем, профсоюза шахтеров и говорит: «Ребята,  я буду защищать какие-то ваши интересы, а вы меня поддержите», и потом он обязуется эти интересы защищать. У интернет-индустрии есть интересы, мы видим, что за последний год была принята масса законов, которые регулируют отрасль , причем отрасль очень важная, которая в других странах тянет экономику вперед. А у нас очень многие законы принимаются вообще без согласования, не запрашивалась никакая экспертиза отраслевая, не спрашивают людей, не советуются, просто принимают и ставят перед фактом. Такая ситуация для целой отрасли неприемлема. Понятно, что людей надо слушать.

Таратута: Вы говорили о том, что приглашали еще каких-то людей подписать письмо. Речь идет о расширении за счет IT-индустрии или за счет других бизнесов?

Лысенко: В основном за счет IT-индустрии. Важно подчеркнуть, что были же до этого примеры. Вот Илья Сегалович никогда не скрывал свою позицию, он поддерживал, открыто высказывал свое мнение. Мне кажется, что такая модель поведения достойна уважения. Если говорить про меня, у меня есть еще личные причины, как у горожанина. Есть политика, есть индустрия, понятно, что там будет долго меняться, а я горожанин. Я живу в Тропарево-Никулино, я участвовал в общественных слушаниях по Ленинскому проспекту. Я своими глазами видел, как подтасовывались голоса, как туда приводили специальных людей, которые кричали, как вбрасывались, были карусели и так далее. Это все безобразно, я такие вещи лично воспринимаю как оскорбления, а во-вторых, я понимаю, что в Москве, а это мегаполис большой, мировой, супер город, в 21 веке вести таким образом дела в городе - это негоже. Или, например, другой случай, когда в моем доме пытались сделать ремонт, а старший по дому пытался запросить, а сколько денег на нас потратили, какие были мероприятия и так далее. Получить такой ответ невозможно. Я просто, как житель города, не удовлетворен таким состоянием.

Таратута: Сейчас спор между тем, что мэр – политик или мэр – хозяйственник, все спорят на тему того, должен ли быть человек с большим опытом управления или делания чего-нибудь. А кто-то считает, что политика и экономика неразделимы, и человек не может быть свободен, он не может одной рукой снег убирать, а другой фальсифицировать выборы. Как вы считаете?

Лысенко:  Я вообще считаю, что термин «мэр – хозяйственник» - это мировой заговор мэров и журналистов. Я объясню, что это значит. Что такое мэр – хозяйственник? Это значит, что человек в строительной каске приезжает на открытие какой-то развязки и спрашивает: «А вы сюда, какую смесь использовали: БЦ17 или Р43?», ему отвечают. Он говорит: «Жители города достойны того, чтобы у них была новая развязка, еще мы посеем новые растения, построим дома». Но при этом он же сам этим не занимается – у него есть куча обязанностей. Здесь очень важно, как это выглядит на самом деле в реальной жизни. У него есть какой-то зам, который приходит и говорит: «Будем строить дорогу. Хорошо?», - «Хорошо». Поэтому с моей точки зрения очень важно собрать команду, которая может потом это делать.  Мне было любопытно, я нашел несколько мировых рейтингов самых выдающихся мэров, которые достигли чего-то. Я не нашел там ни одного человека, которого можно назвать «хозяйственником». Там люди, которые получили образования врачей, учителей, кого угодно. Изучая этих людей, я пришел к выводу, что для мэра, вообще для руководителя чего-то большого и крупного очень важно, во-первых, иметь свою четкую мысль и идею, во-вторых, собирать команду и быть настойчивым. Это приведет к тому, что будет хорошее хозяйство. Ну, и меритократия, чтобы поощрялись и продвигались лучшие люди на основании того, что они сделали.

Таратута: Вернемся к рискам, вы подписали письмо, у вас компания в Москве.условно говоря, что могут с вами технически сделать?

Лысенко: Все, что угодно могут сделать. Люди, которые подписали, подавляющее большинство из этих людей, они особо не связаны с местом. Большинство могут взять и уехать  в «силиконовую долину», даже не туда, необязательно они будут связаны с интернетом, они в другом месте, даже на необитаемом острове начнут делать горшки и продавать их на соседний остров. Потому что это такие люди, у которых есть шило, которое им не дает жить спокойно, и они все равно начнут себя как-то применять, нигде не пропадут.

Таратута: Вы говорите, что это люди, которые могут себе это позволить? История с вашей внутренней свободой – это история про то, что любой человек, подписавший это письмо, может всегда уехать или наоборот, прелесть именно в том, что люди могут в любой момент сесть и уехать в «силиконовую долину», они здесь хотят поучаствовать в политике страны, в развитии города?

Лысенко:  Лично я в политике не хочу участвовать, я хочу делать свои любимые дела. Я бы с большим удовольствием разговаривал с вами не про эту историю, а вообще описывал бы. Какие замечательные продукты мы делаем, делаем счастливых наших пользователей и так далее. Для меня это намного более интересная тема. Но раз уж так получилось, мы обсуждаем сейчас это. Все люди, которые подписали, могут уехать в принципе, они найдут себе применение. Но, разумеется, мы хотим жить здесь.