От чего чеченцы бегут в Польшу, и почему их туда не пускают

Стычки между пограничниками и чечнцами в зоне погранконтроля польского городка Тересполь теперь случаются чуть ли не каждый день. Сюда за статусом беженцев уже несколько месяцев приезжает сотни чеченских семей. В день поляки пропускают только две-три семьи — остальные расселились по Бресту и каждый день пытают удачу.

«Просто я не могу ехать домой. Ты тоже мать. Ты пойми меня»

У Луизы нет мужа и четверо детей. Она уже 38 раз пыталась въехать на территорию Польши, но ее каждый раз отправляли обратно:

— Они считают нас просто цыганами. Вот и все. Не слушают нас. Я сегодня вот просто… Девушка сидела там. Я сказала ей: «Просто я не могу ехать домой. Ты тоже мать. Ты пойми меня». Она, просто: «Живи в Бресте, и все. Проходи…». Даже не послушала меня, — рассказывает Луиза.

Бородатые мужчины и женщины в ярких платках с маленькими детьми собираются на вокзале Бреста около 8 утра. Шенгенских виз ни у кого из них нет. Но белорусские пограничники пропускают — закон не запрещает. Дальше посадка в сидячий вагон и 15 минут дороги. Затем долгое ожидание, проверки, черный штамп и принудительная депортация обратно в Белоруссию. Фатима — одна из немногих, кто не боится показывать лица:

— Они пропускают первого человека, первую семью, семьи которые с нами приехали, все проехали. С первой попытки, со второй попытки, с двадцатой попытки. У нас, вот у единственных, двадцать девятая… Там старых очень мало осталось, все новые понаехали.

На этой неделе маленький Брест попал в заголовки международных новостей. Ожидающих своей очереди на европейское убежище просто слишком много для приграничного городка.

Роман Кисляк, белорусский правозащитник, делится своими впечатлениями: «В Бресте, сложно сказать, от 500 и больше. По моим оценкам, 1000-1500 примерно наверняка есть, потому что 500 человек можно за один раз наблюдать, когда приезжают они в этом поезде, когда большой состав делается».

Ради въезда в ЕС многие продали последнее и теперь возвращаться им попросту некуда. Но после нескольких десятков попыток деньги заканчиваются. Неделю назад чеченцы попытались пересечь границу на автобусе. Не пропустили. Тогда они разбили на белорусской стороне лагерь рядом с КПП.

— Мы хотим, чтобы нас услышали, и чтобы какие-то меры приняли. Что мы, как эти бараны, и туда и сюда ездим каждый день», — объясняет Фатима, жительница лагеря.

Женщины с грудными детьми расположились прямо на земле. Владелец соседнего кафе дал пляжный зонт от солнца и 5 одеял. Красный крест после обращения журналистов привез продуктовые наборы, вспоминает акцию Абдулла:

— Короче, был предоставлен чайник местными жителями. Проезжающие привозили одеяло, кто чего мог, и продукты всякие. Для детей питание, памперсы всякие.

За происходящим в лагере все это время внимательно следили белорусские милиционеры. Приезжал на место и польский консул.

— Он сказал :«Я делаю свою работу, я пропускаю в день два человека – это достаточно». И он уехал. Даже не захотел с нами поговорить, — вспоминает Фатима.

На следующее утро они вернулись на брестский вокзал — лагерь просуществовал всего полтора дня. Чтобы узнать, как чеченцы пытаются пересечь границу, Владимир Роменский вместе с ними сел в поезд. Время в пути — всего 15 минут, но потом приходится ждать несколько часов. Проверяют по несколько вагонов. Никакой видеосъемки. Вот что произошло с корреспондентом Дождя на границе Белоруссии и Польши:

 — Поскольку у меня, точно так же, как и у тех, кто пытается получить статус беженца, в паспорте не стоит шенген, польские пограничники меня задержали. Забрали паспорт, камеру, а потом привели вот в эту небольшую комнату. Сами чеченцы рассказывают, что сюда обычно доставляют тех, кто едет без семьи. Ну, даже если даже приглядеться, то и здесь можно увидеть недавние следы присутствия кавказцев. Вот, например, на стене сердце, а в нем два имени Хеда и Девдаз.

После проверки и короткого интервью тех, кому не повезло, сажают в поезд и отправляют назад — в Брест. Там разрешено выходить всем и сразу. Белорусский пограничник, также предупредив, что снимать нельзя, проводит Роменского в обход очереди:

 —  Поскольку у меня точно так же, как и у тех людей, которые едут в Польшу, не было визы, мне поставили польские пограничники вот такой штамп. Он свидетельствует о том, что я на границе побывал, но был выдворен с территории страны.

Убежище вы не получите, однозначно. У вас же войны нету в Чечне

В самом Бресте чеченцам скорее сочувствуют. Но не всем нравится, что город превратился в зал ожидания, а на вокзале спят люди.

— У нас произошел такой период, что они завезли инфекционные заболевания. И приходили участковые наших поликлиник и делали прививки в каждой квартире того подъезда от кори, тем более когда дети общаются, и наши, и их дети, — вспоминает жительница города Брест.

К тому же, не все понимают, почему чеченцев надо считать политическими беженцами.

— Я говорю: «Что у вас есть?». Они: «Просим убежище». Я говорю, убежище вы не получите, однозначно. У вас же войны нету в Чечне. Там где боевые действия, да, поляки пропускают, — рассказал брестский таксист.

Чеченцы и сами признаются — многие бегут в Европу не от угроз, а за лучшей жизнью. Но истории, похожие на рассказ Амины, звучат куда чаще:

— У нас проблема с мальчиком, он ничего не натворил, единственное, когда его попросили, он как-то вечером на улице стоял, к нему подошли попросили поесть что-нибудь. Ну он зашел, собрал что было, отдал. Мы живем возле леса совсем, на краю села. Ну и после этого и началась эта канитель. Стали нас навещать, хотели сына забрать, кое-как мы, как-то, короче удалось его забрать у них, чтобы они не увезли, короче.

Луиза — одна из немногих, кто согласился поговорить. В Чечню она боится возвращаться после того, как пропал ее муж:

— Не давали жить мне. Каждую неделю вызывали: «Где твой муж? Где твой муж?». А я не знаю, где он. Спрашивали-спрашивали. Мучили уже. Замучили меня с детьми. Уже дети мои боятся.

— А кто спрашивал?

— Федералы.

После 39-ой попытки пересечь границу и очередного черного штампа в паспорте, Луиза едет на квартиру, которую делит еще с 4 семьями. За комнату, пополам со знакомой, она платит 15 евро в сутки. Говорит, что ее маленькие дети здесь сильно болеют. Экономят даже на еде. Деньги кончаются, и если Луизу не пропустят и на сороковой раз, ей придется вернуться назад, в Чечню.

— В понедельник хочу последнюю попытку делать.

— А если не пропустят?

— Что поделать, не знаю. Даже голова у меня не работает.