«Я говорю то же, что и КПРФ, но языком, способным объединить все общество»: протестный кандидат в ГД Лобанов — о левой демократии в России и планах оспорить итоги ДЭГ

А теперь я хочу представить своего сегодняшнего гостя. Это кандидат в депутаты по Кунцевскому одномандатному округу №197 Михаил Лобанов.

Добрый день!

Добрый день, спасибо огромное, что пришли в нашу красивую студию. У меня вопрос к вам о первых результатах вашего участия в выборах в Государственную Думу. Сегодня к вам пришел участковый. Расскажите подобности.

Я думаю, что это банальная история для Москвы. Видимо, приходит участковый сотрудник и, видимо, хочет выдать предписание перед митингом. Я на данный момент не знаю, это относится либо к нашему сегодняшнему мероприятию, в семь часов вечера в четверг на метро «Ломоносовский проспект» должна состояться встреча с депутатом Денисом Парфеновым. В формате этой встречи жители, участники кампании, мы хотим обсудить прошедшие фальсификации и то, что мы собираемся делать дальше в связи с выборами и в связи с проблемами нашего округа, наших восьми районов на западе Москвы.

Но меня не было дома, была жена. Стучались в дверь, она не открыла. В общем, я думаю, что это история, с которой в том или ином виде сталкивались тысячи, если не десятки тысяч, прошедшей зимой и в предыдущие годы во время больших митингов.

Давайте еще раз зрителям, которые, может быть, не так пристально следили за кампанией, напомним, в чем сюжет. «Умное голосование» в вашем округе поставило на вас против ставленника, фаворита Кремля Евгения Попова. В вашем округе был еще один так называемый либеральный кандидат Кирилл Гончаров.

В итоге вы убедительно прошли вперед. По моим соцсетям гуляли протоколы с УИК, где писали о том, что вы побеждаете, все голосуют за вас, вся либеральная общественность говорит только о вас. И вообще, видимо, так себя чувствуют разные кандидаты от КПРФ, на которых в основном и поставило «Умное голосование», коммунисты сейчас пытаются оспорить итоги выборов при помощи акций протеста.

Вопрос мой немножко другой. Анастасия Брюханова, ваша коллега по, не знаю, протестному голосованию, если так можно сказать, не по партии, понятно, а по самому способу выражения протеста, выпустила только что, вчера вечером, очень остроумный ролик про то, как у нее отбирали голоса на электронном голосовании. Графики, перерывы на обед. Вы наверняка посмотрели его, как и я. Очевидно, ваша ситуация была схожей. Что вы можете сказать и об этом ролике, и о том, как вы себе представляете, что происходило с вами?

Ситуация у всех кандидатов, основных кандидатов, основных конкурентов «Единой России» такая же, картинки там почти точно такие же. Поэтому да, у нас в округе была та же самая ситуация, и здорово, что люди из штаба Брюхановой это раскопали и озвучили. Очень вовремя, то есть, на мой взгляд, после вчерашнего вечера, после этой публикации… Стоит, конечно, перепроверить, взять, еще раз сделать, но если это так, то никаких сомнений в фальсификации нет.

Видно из этого, что фальсификации шли все время начиная с пятницы, просто в воскресенье было ускорение, а потом, после обеда, фальсификаторы успокоились, выключили рубильник, и мы видим, что концовка выборов, последние часы на электронном голосовании, как она шла, и это дает возможность в какой-то мере, весьма приблизительно, но оценить, какие были реальные голосования на этом электронном участке.

Брюханова говорит о том, что она недополучила порядка 19 тысяч голосов, они стали существенными в ее разрыве с Хованской. А вы о какой недостаче можете говорить в своем случае?

Смотрите, по-моему, здесь речь идет не о недостаче голосов, а о лишних голосах за кандидатов от «Единой России».

Да-да-да, я говорю о тех голосах, которые не позволили ей пройти.

Которые приписали.

Просто я неверно сформулировала.

Нужно садиться, оценивать. Но, насколько я понял из того анализа, который делал штаб Брюхановой, они сделали небольшой анализ по всем округам, то мы выиграли и на электронном голосовании, то есть мы выиграли и там, и там. Произошло именно то, о чем я говорил в последние дни в разных интервью в ответ на те вещи, которые озвучивали и Венедиктов, и другие люди, которые говорили, что вся причина этого разночтения между участками, куда люди приходили вживую, где были наблюдатели, и электронным голосованием ― это призыв оппозиции приходить очно последнего числа.

Было очевидно, что это не так, что такого принципиального различия быть не может, потому что на электронное голосование мобилизовывали целыми коллективами. Школы, медучреждения, «Жилищник», отдельные банки, некоторые строительные организации и так далее, все, до кого власти дотянулись, каких работодателей они могли заставить давить на работников. Работодатель не выбирал из своих работников оппозиционно настроенных или настроенных лояльно к «Единой России», они гнали всех.

Значит, получается, что в среднем результат должен быть такой же, как по опросам в целом в обществе. И те оценки, которые были вчера опубликованы, как раз и говорят, что результаты электронного голосования принципиально не отличаются от результатов на участках, на живых участках.

Что вы можете сказать на опровержение Алексея Венедиктова? Алексей Венедиктов выступил в каком-то смысле адвокатом, лицом, рупором и адвокатом электронного голосования, именно задержки результатов. Мы знаем, напомню просто нашим зрителям, что результаты электронного голосования по Москве, несмотря на то, что они электронные, должны быть быстрыми и автоматическими, появились в распоряжении москвичей только через ночь после выборов. Конечно, эта задержка вызвала подозрения в том, что с ними что-то делали. В частности, оппозиция уверяет, что результаты были сфальсифицированы.

Но у Венедиктова и, очевидно, у сотрудников мэрии, которые этим занимались, одна и та же стратегия. Они говорят о том, что из-за массовых переголосований, 300 тысяч переголосовали, весь блокчейн запускался заново, значит, все это очень утяжелило процесс подсчета. Что вы можете, как математик, ответить?

Я в данный момент не готов это прокомментировать. Эта задержка, конечно, вселила большие опасения, всю эту ночь все ждали, что же они вытащат. Ходили разные прогнозы по интернету, каким будет электронное голосование. В результате выкатили то, что не совпадало даже с пессимистичными прогнозами. Это объяснение требует изучения, то есть я его сейчас не прокомментирую, но то, что появилось вчера, показывает, что фальсификации были, они не потом переписывались, видимо, они были по ходу всего голосования. Видимо, это были либо какие-то аккаунты, зарегистрированные на несуществующих людей, либо аккаунты, зарегистрированные на людей, которые не голосовали, либо перекидывали голоса уже в процессе, да, в блокчейне все, наверно, верно, но просто на момент голосования…

Да-да, я вас про механику как раз спрашиваю, как вы ее понимаете.

Смотрите, я в это не вникал, у меня для этого нет необходимых данных, чтобы сейчас в этом разобраться. Поэтому сказать, как конкретно это делали, ― это требует дальнейших исследований. Я думаю, что…

Брюханова, как я понимаю, собирается оспаривать результаты выборов. Собираетесь ли вы, кандидаты, у которых предположительно могли отобрать голоса в пользу партии власти, как-то вступить в какую-то коалицию, действовать солидарно или нет?

Этот процесс сейчас идет. Проходят встречи, консультации. Я думаю, что в ближайшее время мы услышим, появится заявление этой коалиции кандидатов, которые выступают против электронного голосования, против результатов электронного голосования конкретно сейчас, в сентябре 2021 года в Москве, и против фальсификаций в будущем. Немножко подождем, и все станет известно.

То есть этот процесс идет. Прямо в понедельник утром, когда стали известны результаты электронного голосования, я выступил с призывом провести встречу пострадавших кандидатов.

И вы ее провели.

Да, эта встреча прошла. Мы сейчас согласовываем какие-то заявления.

Параметры. Скажите, а сколько вас?

Я думаю, что исходно это будет примерно пятнадцать кандидатов, но этот список, я думаю, будет очень быстро увеличиваться.

Кто среди самых публичных людей в этом списке недовольных?

Давайте немножко подождем.

Сил нет ждать уже, знаете, ждали сначала с электронным голосованием, хотя бы хочется от либеральных кандидатов что-то слышать без ожиданий.

Нет, естественно, что там будет много кандидатов от КПРФ, которые сначала максимально получили выигрыш от поддержки «Умного голосования», а потом максимально пострадали от электронного голосования. Но там будут кандидаты и от других партий, и независимые.

Мой вопрос был скорее в том, поддержат ли вас кандидаты, которые выступали с вами рядом не спойлерами, а просто кандидатами, не снявшимися в вашу пользу, условно, когда на вас поставило «Умное голосование». В вашем округе был кандидат-яблочник Гончаров, он не призвал своих сторонников голосовать вместо себя за вас. Может быть, в этой ситуации против электронного голосования он выступит на вашей консолидированной стороне?

Может быть, может быть. Это уже другая история. То, что в той ситуации он не поступил, как этого хотели многие жители, депутаты муниципальные, даже хотя бы чтобы он просто прекратил кампанию, он этого не сделал. Но сейчас, когда выборы прошли, речь об электронном голосовании, об угрозе, которая останется на все последующие выборы всех уровней, я надеюсь, что он тоже поддержит эту инициативу совместных действий этой коалиции кандидатов.

Я как раз хотела немножко уточнить про ситуацию с Кириллом Гончаровым. Он не прекратил кампанию, как вы говорите, но из вашего интервью я поняла, что вы не могли сказать, что его кампания вам как-то особенно помешала и что голоса вы как-то недополучили, да? Если я верно вас поняла, то часть сторонников Кирилла Гончарова автоматически перешла к вам, просто осознав целесообразность этого действия, да?

Да, мы делали большую ставку на финальное такое ускорение, которое уже сделать могли не мы, его могли сделать только сами активные жители. И оно действительно в нашем округе сработало и произошло. Мы всю кампанию обращались к людям и говорили, что мы сделаем все, что можем, мы будем биться до конца, мы будем искать деньги, собирать их, мы будем ставить кубы, мы будем печатать агитационные материалы, а значит, и клеить. Но реально этого может не хватить для убедительной победы над единороссом.

Решающим фактором будет, чтобы в последние дни, когда уже будет понятно, кто главный оппозиционный кандидат, сейчас, по ходу кампании, у вас могут быть разные симпатии. Мы видели, что большинство симпатий было направлено в адрес нашей команды, но при этом люди не знали, кого поддержит «Умное голосование», кто станет. Люди смотрели, и это мешало им включиться в процесс более активно. Но те последние несколько дней, когда всем станет все ясно, должны были сыграть такую решающую роль. И действительно, в эти дни тысячи, тысячи округа написали посты.

Сделали правильный выбор.

Не только сделали правильный вывод, гораздо важнее, что они писали в чаты, писали в локальные группы, брали у нас объявления, развешивали их по подъездам. Они вешали объявление у лифта, его срывали, они снова вешали, его срывали, да.

Проявляли активность.

Из-за всего этого соседи, которые только-только за несколько дней до выборов заинтересовались, что же происходит, за кого голосовать, они увидели, что у кого-то из их соседей есть реальный энтуазиазм, что видели кандидата на встрече во дворе, видели в социальных сетях, что им нравится то, что транслировала наша команда, что мы реально чего-то хотим, что мы действительно одни из немногих хотим победить. И это передалось, они передали это своим соседям. И, наверно, этим в первую очередь объясняется то, что в нашем округе отрыв от единоросса гораздо больше, чем во всех других.

Чем в других местах, да, на самом деле поддержка в вашем округе была впечатляющей и очень заметной. Вы стали одним из таких заметных лиц этого голосования.

Я хочу отметить, что это успех не только нашей команды, что нашей команде удалось зажечь многих жителей округа и это сработало.

Вам еще повезло с противником от «Единой России». Насколько сама личность, вот этот телепотенциал, пропагандистский потенциал вашего спарринг-партнера из «Единой России» сыграл вам на руку?

В принципе, как мобилизующий фактор, да.

Ощущали ли вы неприятие пропаганды или неприятие непосредственно партии власти в его лице? Или нет, или все было равномерно?

Нет, ощущали. С одной стороны, это играло против нас, потому что очевидно, что это такой своеобразный символ, символ нынешней власти, ее ставки на пиар, замешанный на больших деньгах. Его пустили в наш округ, и власти не могли позволить, чтобы этот символ проиграл. Они делали все возможное, то есть для них была принципиальна его победа.

Плюс у него известность. Да, люди, старшее поколение… В округе нашем, в наших районах далеко не все смотрят телевизор, но старшее поколение смотрит, и для них это узнаваемый человек. Это играло. Но, с другой стороны, для активных жителей, протестно настроенных, это отдельный раздражитель, и это заставляло включаться в кампанию, это играло уже на нашей стороне.

Я как раз хотела у вас уточнить, если можно, про Кирилла Гончарова, чтобы не уползла эта история. Мой вопрос заключался в том, что вы, кажется, в одном из интервью говорили, что у вас были договоренности, формат которых… То есть вы хотели заключить договоренности, контур которых вы не хотите разглашать. Я не очень понимаю, по какой причине, может быть, сейчас время пришло разгласить, до чего вы не могли договориться?

Смотрите, просто на этой встрече, которая произошла во многом по инициативе, даже в каком-то смысле под давлением и местных депутатов, муниципальных, самых разных, и сообщества наблюдателей, районных координаторов, была договоренность, что без разрешения со всех сторон подробности не озвучиваются.

Я могу сказать, что эта встреча была в пятницу, предшествовавшую выборам, то есть за неделю до первого дня голосования. Наша команда вышла с предложением, которое максимально увеличивало шансы на победу над единороссом. Детали раскрывать не могу, но это бы увеличило…

А почему нет? Я хочу как раз уточнить у вас детали.

Была такая договоренность. Поэтому если Кирилл Гончаров согласится, чтобы это в каком-то виде было озвучено, то в дальнейшем мы готовы это раскрыть.

А что это может быть, кроме договоренности, собственно, объединить, консолидировать кампании?

Детали, детали, да. Мы предлагали это, но ничего достичь не удалось. В результате получилось, что «Умное голосование» поддержало нас, Кирилл провел кампанию, я считаю, что это была его ошибка, но люди делают ошибки.

Мы уже обсудили, что он вам не сильно мешал в этой кампании.

Я хочу немножко поговорить о вас. Вы начали заниматься протестной деятельностью еще в МГУ, вы занимались, как я понимаю, разными проектами, у вас была инициативная группа, профсоюз «Университетская солидарность». Вы, если я верно понимаю вашу повестку, идеологически левый политик.

Да.

Но насколько вам близка повестка Компартии?

Смотрите, КПРФ, если смотреть на людей, которые там состоят, там довольно большой спектр людей представлен. От тех, кто прямо близок мне, то есть прямо совсем единомышленники, с которыми мы сходимся по большинству позиций, какие-то нюансы остается только дообсудить. Это в том числе среди людей, которые были депутатами, в том числе Госдумы от КПРФ. И есть люди, которые скорее каких-то таких правых консервативных взглядов придерживаются. И много у кого это смесь.

В плане программы, экономической и социальной, да, я это разделяю, она максимально близка тому, как я смотрю на вещи.

Программа КПРФ?

Да. Там много вещей, связанных с демократией, с самоуправлением, просто они сформулированы языком, который, в общем…

С вашей точки зрения, устарел.

Не то чтобы устарел, он просто трудно воспринимается мной, я говорю эти вещи другим языком. Фактически то же самое, но языком, понятным большему количеству людей, языком, который способен объединить практически все общество.

Лево-демократическая повестка, о которой вы говорите, вы называете себя лево-демократическим кандидатом. Что это в лозунгах? Чтобы было понятно, кто вы, для наших…

В лозунгах, в требованиях?

Да.

Лозунг нашей кампании «Будущее для всех, а не для избранных». То есть наша команда хочет изменить мир так, чтобы в этом мире все самые важные вещи, возможность спокойно, нормально жить, развивать, творить была доступна всем, а не только небольшому меньшинству, как это есть сейчас. Это включает в себя и доступ к бесплатной качественной медицине для всех, независимо от того, в какой семье человек родился, в какой стране он живет. Это и доступ к образованию, и, соответственно, возможность заниматься наукой и исследованиями. И главное ― это возможность влиять на все стороны своей жизни коллективно, то есть вместе с соседями, с коллегами, с другими людьми, объединяясь, влиять на все, все, что окружает, от уровня подъезда до уровня города, страны. И даже совместно люди должны решать общемировые проблемы, которые перед нами стоят.

Поэтому для нас такие вещи, как социальные гарантии, трудовые права, право человека на интересную, нормально оплачиваемую работу, и вопросы демократии очень тесно увязаны. Одно без другого невозможно.

Вы наверняка знаете, что для какой-то части московской аудитории, московского электората само голосование за коммунистов было проблемой на этих выборах. Вы слышали бесконечные дебаты в фейсбуке, когда «Умное голосование» поставило в основном на членов Компартии. Все обсуждали: «Как вы можете голосовать за сталинистов? Что это такое? Я последний раз голосую за коммуниста».

У вас, очевидно, такой проблемы нет, вы идеологически и экономически как минимум близки. Несмотря на то, что вы не член партии и шли как самовыдвиженец… В смысле вы не шли от партии, да, неправильно сформулировала.

Я шел от партии, был выдвинут.

Да-да, конечно, от партии КПРФ. Вы могли бы им быть. То есть теоретически вы могли бы стать членом партии КПРФ, если бы по каким-то причинам это было возможно. У вас дилеммы входить в партию плотно не существует, входить во фракцию коммунистическую. Не существует.

Сейчас в стране нет ни одной партии, в которой я готов был бы состоять, такая у нас ситуация. Я говорю, что мне как человеку с убежденными левыми взглядами, если выбирать между партиями, КПРФ мне естественным образом гораздо ближе. То есть в конкретной практике последних десяти с лишним лет мне приходилось взаимодействовать и с членами КПРФ, и даже с депутатами от КПРФ. Они часто приходили на помощь в наших общественных кампаниях.

Но при этом в том виде, в котором КПРФ существует сейчас, это не та партия, в которой я готов был бы состоять.

При этом, мне кажется, ваше выдвижение от КПРФ было в серьезной степени прагматическим, да? Я хотела уточнить, каким образом эта сделка у вас все-таки состоялась. Вы сами пришли к руководству партии, они пришли к вам, посмотрев на то, как вы активно себя ведете? Я где-то читала, что смотрели, что можно дешевого кандидата провести в Думу, поставить на него, и им это понравилось. Или все-таки?.. Кто к кому пришел на самом деле?

Как я уже сказал, очень много лет я и мои единомышленники, товарищи, коллеги, с которыми мы вели общественные кампании, мы взаимодействовали с членами КПРФ и с депутатами от КПРФ. Это на базе Московского университета и за его пределами.

Поэтому, с одной стороны, я давно знаю, что в руководстве КПРФ, по крайней мере, в московском горкоме, некоторые люди каждые выборы смотрели на меня как на кандидата, которого бы они хотели выдвинуть, то есть с их стороны, как минимум части руководства, желание выдвинуть меня было и раньше. Мне предлагали это сделать, просто в этот раз я оценил ситуацию свою личную, свои личные силы и свою готовность, тот набор связей с единомышленниками, которые на данный момент накопились, как то, что мы готовы попробовать. Мы готовы попробовать и выиграть федеральные выборы. Это казалось так, это была верная оценка, и нам это удалось.

Сейчас очень много говорят о роли КПРФ, о новой роли КПРФ после этих выборов и после того, как именно с КПРФ стал ассоциироваться протест, протестные настроения. Именно за КПРФ голосовали и адепты «Умного голосования», и, если широко, наверно, еще смотреть, адепты протестного голосования, чуть более массового, видимо, чем голосование во имя команды Навального.

Как вы сами оцениваете усиление этой партии? Радует ли оно вас? Политические перспективы.

Смотрите, я какого-то принципиального усиления не вижу, но я вижу, что последние годы появляются политики, кандидаты, которых КПРФ выставляет на выборы. Это такие люди, как Евгений Ступин, Елена Янчук. В случае с нашей командой то, что руководство КПРФ пошло на риск, что поставило человека, целую команду, которая может занимать независимую позицию, да, которая, пройдя в Госдуму, может не подчиняться каким-то решениям руководства, потому что я не зависим ни по партийной линии, ни по какой-то другой линии от руководства КПРФ. То есть это в любом случае при прохождении в Госдуму был бы уже диалог и взаимодействие, но никак не команды сверху, потому что я ни при каких условиях не голосовал бы против совести.

То, что они пошли, то, что они дали возможность провести такую низовую кампанию, говорит о них хорошо, что, в принципе, они пытаются ловить какие-то тенденции, какие-то настроения, которые есть. Но большой вопрос, приведет ли это к принципиальному изменению, существенному изменению КПРФ. Она должна меняться, если она хочет вернуть доверие людей, потому что для многих людей в обществе те компромиссы, на которые шло руководство КПРФ все последние годы и десятилетия, внушают сомнения. То есть люди считают ее слишком системной партией, что она слишком идет на соглашения. И при этом руководство КПРФ в значительной степени как бы окукливается в сформировавшемся языке, который воспринимают члены партии, сторонники партии, да, какое-то ядро, но при этом на этом языке очень трудно говорить со всем обществом в целом, его не воспринимают.

Поэтому если руководство КПРФ хочет эти протестные настроения, которые в нашем обществе нарастают, чтобы они были не просто сиюминутно, да, сейчас протестно КПРФ, голосуем за КПРФ, будет другая точка приложения, многие люди приложат свои протестные настроения к другой точке приложения. Если руководство КПРФ хочет, чтобы ситуация была не такой, то нужно прилагать усилия к тому, чтобы партия становилась более левой, говорила другим языком, больше излагала демократическую повестку.

Я вижу, что КПРФ выступает и борется за самоуправление и за демократию. Чуть-чуть по-другому это, мне кажется, нужно доносить и быть более принципиальными, меньше идти на какие-то соглашения с властями.

Учитывая общественные тенденции и настроение, и мировое, глобальное, которое, очевидно, довольно популярно и в больших городах, как минимум в Москве эта повестка очень распространена, у вас большие шансы и возможности, да. Я думаю, что ваша популярность в вашем округе не случайна, вы совпали с некоторым общественным настроением. В вашу пользу, в вашу поддержку выступали разные левые лидеры общественного мнения, читали лекции, молодые люди, популярные в молодежной среде. Это все, в общем, такая штука интересная.

Как вы видите сами свое политическое будущее, что вы собираетесь делать прямо сейчас? Как вы собираетесь двигаться в политике после того, что случилось?

Сейчас мы бьемся за то, чтобы вернуть назад ту победу, которую у нас украли. Попутно мы думаем о том, как сохранить команду и продолжить нашу деятельность. Мы шли в Госдуму не ради думского кресла, мы шли в Госдуму, чтобы из этого кресла сделать трибуну и говорить с нее о тех вещах, которые…

И заявить о себе.

Заявить о себе не в смысле заявить о Михаиле Лобанове, да, не заявить о себе как о какой-то группе людей. Мы хотим заявить о том мировоззрении, которое нас объединяет. Мы хотим показать, что сейчас, здесь и сейчас в России, не через пять, не через десять лет, а здесь и сейчас лево-демократическая повестка, повестка борьбы с вопиющим неравенством, повестка объединения людей на местном уровне и на уровне работы через настоящие профсоюзы актуальна и способна объединить большую часть общества.

Кого вы видите своими ближайшими такими медийными союзниками, с кем бы вы готовы были идти вперед политически? Как я понимаю, действующая Компартия для вас люди немножко такого старого формата, слишком системные. А кто ваши?..

Нет, я говорю, что КПРФ очень разная. И внутри КПРФ очень много людей, с которыми, да…

Я и спрашиваю, что за новые лица. Вы и сами стали для многих москвичей новым лицом. Спрашиваю вас теперь, кто еще.

Если речь именно про КПРФ, то это такие люди, как Евгений Ступин, Николай Бондаренко, Елена Янчук и многие другие.

Может быть, есть кто-то вне КПРФ, какие-то люди, которые сочувствуют, собственно, вашему политическому пути и готовы вступить с вами в какую-то совместную работу?

Нас поддерживают самые разные люди с левыми взглядами. Это Борис Кагарлицкий, он очень много писал и репостил, готов был, как мог, поддержать нашу кампанию. Он находится вне КПРФ. Есть крупный блогер Андрей Рудой, он тоже, хотя он находится на очень скептических позициях по отношению к выборам, как многие левые, даже как и я сам, как человек с левыми взглядами, так или иначе каким-то образом тоже поддерживал, подсвечивал нашу кампанию.

Здесь какая ситуация? Мое личное мнение следующее: в России сейчас довольно большая левая среда в широком смысле. Она организационно не очень сильна, но она довольно многочисленна. И это та среда, которая может в ближайшее время, в ближайшие десять лет как-то существенно повлиять на общество, что оттуда могут родиться какие-то движения, которые изменят либо существующие партии, такие как КПРФ, либо под давлением этого движения КПРФ трансформируется, либо появится что-то новое.

Даже не обязательно, что это будет партия, да, это будут организации, объединения людей, которые будут действовать, будут действовать везде, не только на выборах. Они будут действовать через профсоюзы, они будут действовать через университеты, через университетское самоуправление по самым разным проблемам. Такие инициативы, как профсоюз «Курьер», который появился во время пандемии, ― я думаю, таких вещей будет только больше.

Что ж, спасибо большое. Наше время истекло. Со мной был Михаил Лобанов, кандидат в депутаты по Кунцевскому одномандатному округу, который считает, что у него отобрала победу партия власти, и будет отстаивать свои права. Запомните этого человека, новое лицо с левыми взглядами.

Спасибо!

Фото на превью: Станислав Красильников / ТАСС