Подлец, хоть и свой. Почему Путин не торопится спасать Лукашенко

В старом новогоднем выпуске «Мульта личности» на «Первом канале» Лукашенко поет песню Цоя «Перемен», имея в виду, что перемен от него требуют деятели Евросоюза. 

«Мульт личности» — экспериментальная сатира, которую Константин Эрнст запустил при президенте Медведеве. Лукашенко в ней показывали чаще других.  Если говорить точнее — 28 раз, чаще  разве что Анастасию Волочкову. Смеяться над членами тандема в политическом мультике было не принято, так что героями делали свиту, деятелей поп-культуры и иностранных президентов. 

В «Мульте личности» Лукашенко то и дело просит денег: то у Барака Обамы, то у Сильвио Луиджиевича, как он его называет, Берлускони. Но чаще всего у России. В 2010 году президент Беларуси комично танцует перед Алексеем Кудриным (тот тогда еще глава Минфина) под Валерия Сюткина — ты, мол, Алексей, с высоты красоты своей меня не замечаешь. В ночь на 2011-й играет на гармошке в электричке перед российскими чиновниками и президентом Венесуэлы Уго Чавесом. Обвиняет запад в организации белорусских протестов и рифмует кровь и картофь. 

Нападки на Лукашенко в российском телевизоре того времени не случайны. В 2010 году у него президентские выборы, а на них Батька всегда идет под знаменами внешней угрозы, пытаясь скомбинировать ее из российского и американского следа. В августе 2010 года президент Медведев на него за это публично обидится. Что это такое: Россия тратит на субсидии Беларуси не меньше восьми миллиардов рублей в год, а в ответ получает статус врага белорусского народа. Медведев просто взбешен: в видеообращении он сообщает, что Лукашенко — скользкий тип.

У него подловатые повадки: во время их первой встречи на президентском посту Лукашенко, дескать, говорил ему гадости про предшественников — Ельцина и, что важнее, Путина. Медведев напоминает, что в Беларуси исчезают люди — в основном политические оппоненты Лукашенко. Звучит дерзко. Впрочем, гнев российского президента конвертируется в основном в новые серии сатирических мультфильмов. 

По итогам тех президентских выборов-2010 Лукашенко арестовывает своих конкурентов и превращает центральную площадь белорусской столицы в каток, чтобы на нее не могли выйти люди. Люди все равно выходят, добираются до Дома правительства, и их разгоняют шумовыми гранатами, дубинками и жестокими избиениями, по дороге уничтожая фото- и видеоаппаратуру очевидцев, которые пытались зафиксировать картину силового произвола.

Кандидата Андрея Санникова, у него второе место, Партизанский районный суд Минска признает виновным в организации беспорядков и приговорит к пяти годам колонии усиленного режима. Он сможет выйти из тюрьмы раньше, подав прошение о помиловании, и попросит дать ему убежище в Великобритании. Другому кандидату, Владимиру Некляеву, по той же статье присудят два года колонии. Позже Некляев и Санников обвинят СИЗО белорусского КГБ в применении пыток: раздевании догола, гонках по крутой лестнице, «ласточке» и приседаниях под кнутами в растяжке. 

Ирина Халип, журналистка и жена Санникова, расскажет, что угрозы, пытки и шантаж — стандартная процедура, которую применяют к любым политическим заключенным в Беларуси. Например показания сокамерника Санникова, белорусского чиновника, выбивали так: привели в «сапог» — подвальное помещение без окон, обитое дерматином. И там на его глазах зверски избили другого зека, предупредив, что в случае непослушания такое будет и с ним.

Халип в интервью The Insider предположила, что что-то из подобного арсенала применяли и к Светлане Тихановской. Угрозы, скорее всего, касались ее детей, как было в случае самой Халип — ее ребенка чуть не выкрали из школы, где он учился.

Нынешняя самоотверженная борьба белоруссов против сфальсифицированных выборов уже давно переросла в народное ополчение против силового диктата и не укладывающегося в голове полицейского произвола. Чудовищные пытки на Окрестине, охота на людей, которые просто выходят из дома, гематомы на телах несогласных, которые стали обложками газет. Изнасилования женщин, зверское унижение мужчин, пытки и атмосфера ужаса — все это пока не сломило людей, а лишь умножило их на улицах. Многие боятся, что в этой войне, которую Лукашенко пообещал вести до последней капли крови, у стороны добра слишком мирное лицо. Мол, хорошие лица не выигрывают в плохие игры. Нельзя победить зверя, если ты идешь на него с голыми руками и по-домашнему необутыми ногами.

Но людоедство белорусской власти, кажется, играет на руку ее народу. Политолог Артем Шрайбман убедительно объясняет, почему Лукашенко, несмотря на провокационные намеки, не стоит ждать военной помощи от России. Россия не спасает падающие режимы войсками. Народ, который не просит его спасать, придется удерживать большой силой. Неизбежен поток гробов домой вкупе с претензиями собственного народа. Протестующие не выступают с антироссийскими или прозападными лозунгами, Кремль не слепой и видит это. Нет внешнего вторжения — нет и законных механизмов ОДКБ.

Отношения между Кремлем и Лукашенко лучше назвать отношениями прагматичной ненависти. Дождь уже рассказывал, что Лукашенко всю ельцинскую эпоху вынашивал планы союзного государства, где ему рисовалась лидирующая роль, и написал даже проект такого госстроительства, но его вовремя поймала за руку президентская администрация. С приходом Путина от амбиций возглавить Минскую Русь Лукашенко отказался и стал строить внутреннюю политику, как бы отстреливаясь от официальной Москвы. Кремлю Лукашенко всегда казался мошенником и вруном. В каком-то смысле Кремль не может не испытывать злорадства. 

Конечно, не стоит романтизировать. Лукашенко, хоть и подлец, но свой подлец — более «своих» у Кремля просто нет. К тому же, на фоне, например, Виктора Януковича, Лукашенко в циничных глазах Кремля смотрится не слившим власть слабаком, а человеком, который умеет показывать зубы. Оставшийся у власти Лукашенко российской власти был бы даже выгоден — он уже нелегитимен, ему сложнее лавировать между Западом и Москвой. Он вынужден ползти к России на коленях, а Москва может выставлять мародерские условия: от новой конфигурации Союзного государства до приватизации основных активов в пользу России.

Но есть, кажется, чисто эмоциональный аргумент. У российской системы те еще традиции применения силы, но подписываться под чужими зверствами даже ей чересчур. Тайно или явно помочь Лукашенко — значит встать с ним на одну людоедскую ступеньку. Взять на себя все гематомы и пропавшие без вести тела. Глядя на себя в зеркало, российская власть, похоже, хочет видеть зазор между собой и последним диктатором Европы. 

В мультфильмах «Первого канала» Лукашенко всегда представал сумасбродным, но безобидным попрошайкой. В жизни это человек, доказавший, что у него давно нет человеческих чувств. От его имени раздаются приказы о расстрелах в упор. Отсутствие семьи в его случае — не символ свободы, а моральное онемение. Он не знает сочувствия, различает только признаки силы и градус власти. Президент, превративший свою страну в опрятную авторитарную теплицу, умеет тепло думать разве что о картошке. Пусть он и считает себя делегатом от рабочих и колхозников, ему нет дела до людей. Опасность момента в том, что ему действительно нечего терять: его жизнь равна его власти. И прощание с последней он воспринимает буквально как физическую смерть. 

Помимо прочего, это еще и политический атавизм. У противостоящих ему белорусов глубокое нравственное преимущество, они играют на своем поле и за них болеет мир — это должно им помочь. 

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.