Праздник послушания. Как студентам ВШЭ преподали урок по цензуре

В ток-шоу позвали неудобного для власти гостя, и начальство закрыло ток-шоу, только чтобы не дать неудобному гостю произнести в студии неудобные вещи. Такая уже стандартная, совсем не сенсационная для нынешней России история, которой никого не удивишь — мы давно знаем, как все устроено, давно знаем, как в России обстоят дела со свободой слова, и вряд ли кому было нужно лишнее подтверждение.

Но история с приглашением Любови Соболь в студенческое ток-шоу Высшей школы экономики «В точку! Персона» почему-то завораживает. Наверное, прежде всего дело в том, что цензурные казусы традиционно принято считать свойством больших федеральных каналов, а тут что-то маленькое, учебное, но правила действуют те же, что и на условном НТВ — может быть, это какой-то тайный пункт учебной программы, согласно которому студентов должны учить не только ведению передач и монтажу, но и послушанию цензуре?

Еще — фигура цензора, точнее, человека, по каким-то причинам вынужденного взять на себя ответственность за цензуру. Это тоже стандарт больших редакций — нигде не сидит с ножницами уполномоченный цензурного ведомства, и обычно никто доподлинно не знает, чье именно решение приводит в действие цензурные механизмы. В ста случаях из ста цензура к современному российскому журналисту является в образе его главного редактора, человека, в общем, своего, совсем не палача и не упыря — мы не знаем, кто и как давит на него, но знаем, что он будет отводить глаза и говорить, что ситуация сложная, и что надо понять. И здесь перед нами да, тоже заслуженный главный редактор, но глубоко бывший, из давних девяностых, когда-то возглавлявший «Эхо Москвы», но об этом никто уже не помнит на фоне вечного Венедиктова — Сергей Корзун, давно отошедший от дел и, как многие люди из той эпохи, профессорствующий в Высшей школе экономики и ни на что в больших медиа не претендующий. Как студенты из этого ток-шоу получают в рамках учебного процесса возможность почувствовать себя взрослыми телезвездами, так и Корзун получает в рамках того же процесса возможность почувствовать себя Венедиктовым, который, конечно, журналистам лучший друг, но к советам из Кремля прислушивается. И еще неизвестно, для кого этот взрослый опыт важнее — для студентов или для профессора.

Наконец, опасный гость — Любовь Соболь, героиня самого драматичного политического спора последних недель, о котором, наверное, уже и говорить неловко, но важно, что в этом споре на кону — ничтожнейший мандат в ничтожнейшей Мосгордуме, и сама Любовь Соболь — конечно, уважаемый оппозиционный политик, гроза Пригожина и все такое, но при этом — ну, как это правильно описать, вот если представить Алексея Навального на месте Владимира Соловьева, то Любовь Соболь будет Анной Шафран, той его соведущей, которая знаменита только тем, что смеется его шуткам и поддакивает.

И три эти вещи в сочетании — маленький политик, маленький профессор и маленькие студенты, которым, в общем, одна дорога — на государственные каналы (Вышка же вообще — кузница чиновников прежде всего) — все это в сочетании дает какой-то совсем жуткий эффект, и безысходностью от таких ситуаций веет гораздо сильнее, чем от аналогичных ситуаций на взрослом, большом уровне. Там-то понятно, ставки высоки, но тут-то — у студентов нет ипотеки, Корзун — не Эрнст, Соболь — бледная тень Навального, предмет политической борьбы — всего лишь Хамовнический округ, то есть все мелко и грустно. И на этом мелком и грустном уровне как-то само собой воспроизводится то же, что и у взрослых. Так забайкальские подростки устраивают свое АУЕ, потому что им некому подражать, кроме отсидевших взрослых. Та же самая безысходность, что и в диких читинских степях — пусть и с поправкой на лоск престижнейшего университета.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.