«Познера это не делает лучше»: ответ Кашина на письмо «патриарха телевидения» к организаторам премии ТЭФИ

В постсоветской России между историей страны и историей телевидения без преувеличения можно поставить знак равенства. Август 1991 года — «Лебединое озеро», октябрь 1993-го — штурм останкинского телецентра, самые судьбоносные выборы — это когда по телевизору «Голосуй или проиграешь» и спустя три года — сустав Примакова. Царствование Путина началось с пожара на Останкинской башне, а потом был разгром НТВ, и «Норд-ост» — тоже телевизионная история с мифическим прямым эфиром с места штурма и последовавшим за ним вторым разгромом уже йордановского НТВ. Самый простой способ написать учебник новейшей истории России — нужно просто написать историю ее телевидения.

«Ничего общего с демократическим выбором»: Познер призвал организаторов ТЭФИ отказаться от названия премии и статуэтки

И эта история уже написана. Раньше ТЭФИ писали с двумя «ф», потому что это было имя писательницы, теперь с одной — потому что последние двадцать два года это прежде всего название главной профессиональной премии российских телевизионщиков, ТЭФИ — это сокращенное «телевизионный эфир». В 1995 году Леонид Якубович, Николай Сванидзе, Андрей Караулов и другие тогдашние суперзвезды впервые получили статуэтки Орфея, играющего на струнах своей души, и стали первыми лауреатами этой награды, которая за двадцать два года прожила такую же, как и вся страна, интересную жизнь, и на этой неделе лауреатами ТЭФИ стали Владимир Соловьев, Дмитрий Киселев и еще те люди с Рен-ТВ, которые недавно сняли кино о том, что Земля на самом деле плоская.

Когда все начиналось, премию присуждала Академия российского телевидения во главе с Владимиром Познером, который уже в девяностые был бесспорным патриархом российского телевидения. Но было бы странно, если бы в эти годы, когда телеканалы или просто исчезали бесследно, или, сохраняя имя, менялись до неузнаваемости — было бы странно, если бы телевизионная академия дожила до наших дней в неизменном виде. Были скандалы, были бойкоты, из академии ушел Познер, а потом и саму академию заменил индустриальный комитет — более компактный и, очевидно, более управляемый орган. Инициатором его создания Владимир Познер называет покойного Михаила Лесина, и это тоже о многом говорит. Лесин тоже историческая фигура, и именно с его именем принято связывать все печальные события, связанные со свободой слова в России нулевых и первой половины десятых.

И вот сейчас, после награждения Соловьева, Киселева и других Познер вдруг вернулся к теме ТЭФИ и сделал специальное заявление, в котором он просит нынешних распорядителей премии отказаться от использования статуэтки Орфея работы Эрнста Неизвестного и перестать вручать ее в качестве награды — Познер просит об этом мирно и доброжелательно, но при этом напоминает, что права на статуэтку скульптор в свое время передал лично ему, Познеру, и его академии.

Познер хитрый, он ни слова не говорит о том, что недоволен какими-то конкретными лауреатами — он объясняет свое выступление тем, что процедура выбора победителей теперь недемократична, непрозрачна и слишком сильно отличается от той, которая была придумана в 1995 году и которой Неизвестный подарил своего Орфея. Наверное, действительно здесь нет повода для споров о том, заслуженно ли награждены Киселев и Соловьев, но сама ситуация выходит за пределы этого необязательного спора. Это тоже точный слепок истории страны и ее нынешнего состояния, когда в скандальной ситуации появляется человек с удостоверением правообладателя и говорит, что вы все, конечно, молодцы, но статуэтку он забирает, вот у него справка от скульптора, все законно.

Наверное, Владимир Познер хотел возвысить голос против телевизионных безобразий последнего времени, но вместо этого у него получилось кое-что более значительное — такой перфоманс на тему неустойчивости и условности всех институтов, которые есть сегодня в России. Точнее, институтов нет в принципе, а есть только частные лица, которые, когда им интересно, делают вид, что процедура превыше всего, а когда надоедает, то делают скучное лицо и говорят, что игра окончена. Так происходит и в политике, и в бизнесе, и вообще во всем, и было бы странно, если бы на телевидении было как-то иначе.

Сегодня, когда речь заходит о Владимире Познере, первые ассоциации с его именем совсем не такие, как двадцать два года назад. Американский опыт и респектабельный имидж уже мало кого трогают, а фрондерские выступления вроде нашумевшей в свое время «Госдуры» кажутся скорее комичными эпизодами, а не проявлениями гражданской смелости. Познер по-прежнему телевизионный патриарх, но слово «телевидение» за эти годы стало звучать иначе, в нем теперь меньше романтики, зато больше лицемерия и обмана. Вот были обыски у людей из «Открытой России», и корреспондент Рен-ТВ спрашивал парня из этой организации, лежащего на полу с заломленными за спину руками, о его личной жизни — вот что такое сейчас российское телевидение, и Познер его патриарх. И когда этот патриарх вдруг вспоминает о каких-то остаточных романтических принципах, которые были на телевидении в его времена, он, наверное, хочет выглядеть бунтарем, но получается что-то другое — обнаруживаются выдуманные традиции, призрак Михаила Лесина, и профессиональное сообщество, единое только во взаимной нелюбви и подозрительности. Орфею среди этих людей действительно не место, но и Владимира Познера это не делает лучше.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции