Кашин и страшные люди: амбициозный Золотов, менты с дубинками и «ГРУшники-геи»

Человек недели — конечно, Виктор Золотов, дважды за эти дни вступавший в полемику с Алексеем Навальным. О нашумевшем видео мы, конечно, тоже поговорим, но давайте в хронологическом порядке — первый эпизод этой полемики случился девятого числа, когда на улицах российских городов подчиненные Золотова били сторонников Навального.

Наша полицейщина — это такой очень важный столп российской политической системы, да и всего общественного устройства. Летом, когда был футбол, всех умиляла вежливость и доброжелательность полицейских и росгвардейцев, и сейчас об этом уже почти не вспоминают — лето прошло, футбол кончился, омоновец снова взял в руки дубинку, — но забывать о хорошем тоже неправильно, и я призываю помнить тот месяц, когда российские уличные силовики были добрыми. Это очень важный опыт в том смысле, что он доказывает: полицейское насилие — не стихия, не что-то иррациональное, а вот такой вполне технический фактор, который включается и выключается нажатием буквально одной кнопки. Летом ее выключали, сейчас включили — фотографии с Тверской, из Петербурга и даже из других городов, где такого обычно не бывает — они ведь на самом деле не о том, что омоновцы озверели, а о том, что их начальству почему-то потребовалось продемонстрировать максимальную свирепость — именно сейчас.

Кстати, стоит вспомнить прошлогодний митинг Навального, который был 7 октября, в день рождения Путина, и на нем никто никого не бил, полиция никого не разгоняла, потому что, очевидно, никто не хотел в такой день иметь в новостях картинку с избиениями митингующих. А тут захотели. Почему?

Я тот еще предсказатель, конечно, но об «усилении группы Золотова» я написал за два дня до его видео, имея в виду как раз это показательное выступление Росгвардии — а ОМОН это Росгвардия, не МВД, — ну вот да, именно так ведомство и доказывает свою нужность.

То есть это такая самая очевидная политология. Золотова привыкли называть охранником Путина, но вообще-то он еще и начальник молодого ведомства, и это уже пространство той аппаратной логики, которая всегда сильнее любых личных факторов. Близость к Путину, дружба с Путиным — это здорово, конечно, но даже если ты Золотов, тебе придется конкурировать и с МВД, и с ФСБ, и много еще с кем — просто потому, что так устроена власть, так устроен ее силовой блок, и создание любого нового ведомства становится стрессом для системы и вызывает неизбежную борьбу.

И политический вес Виктора Золотова прямо зависит от того, насколько сильно омоновец бьет митингующего. Конечно, сам омоновец это не понимает — и свою колонку о разгоне митингов я посвятил ему, человеку с дубинкой, который сам на самом деле дубинка в руках власти. Колонка для издания Republic.

Человек с дубинкой, избивающий лежащего на асфальте безоружного гражданина – это худшее, что есть сегодня в России. По какому угодно критерию, в каком угодно зачете, даже если выстроить их всех в ряд – и матерого татуированного бандита, и бородатого террориста, и маньяка из парка, и толстого коррупционера, кого угодно – все равно худшим будет вот этот с дубинкой. Бандит умеет и любит рисковать. Террорист верит, по крайней мере, в свой рай с девственницами. Коррупционер знает, чего хочет. Маньяк подчинился страстям – но своим и ничьим больше. А этот – всеми свойствами он наделен по чужой воле. Дубинку ему выдали, форму сшили, сам по себе он никто. Трус и ничтожество, и какой бы ни была историческая этимология слова «мусор», его буквальное значение – ну, тот случай, когда язык не обманешь; ничего хорошего о человеке с дубинкой сказать нельзя, только вот это.

О человеке с дубинкой нельзя сказать и того, что он сам по себе что-то решает, и что от него что-то зависит; конечно, нет. По крайней мере, когда речь идет о политическом мероприятии, за каждым замахом дубинки стоит политическое решение, принятое не человеком с дубинкой и даже не его начальниками при генеральских погонах. Они, в общем, сами дубинка в руках людей в костюмах, которые каждый раз в зависимости от своих политических планов, текущих обстоятельств и прочего решают, быть дубинке или не быть, бить безоружных граждан или не бить. Случаев, когда протестующие ждали полицейской жестокости, а ее не было, в истории последних лет тоже хватало.

Немотивированное полицейское ⁠насилие в Москве, Петербурге (особенно там) и нескольких других крупных городах – это результат политического решения. Зачем и почему оно было принято – об этом, наверное, интересно гадать; пенсионная реформа, или воспитание оппозиции в том духе, чтобы единственной общепризнанной формой протеста остались школьники, сидящие на фонарных столбах, черт его знает. Чтобы не недооценивать власть, лучше исходить из того, что у нее всегда в таких случаях есть какой-нибудь самый коварный политический план. Но даже если этот план идеален, первое и самое спорное его последствие на виду уже сейчас, потому что любая, самая хитрая идея, когда она спускается с уровня кремлевских кабинетов на уровень человека с дубинкой, выставленного на площади, из хитрой идеи превращается в тупой беспримесный садизм.

Ну и второй, хотя для всех первый и единственный эпизод полемики Золотова с Навальным — это нашумевшее видеообращение, которое тут же растащили на мемы, и которое, конечно, беспрецедентно в том смысле, что никогда еще настолько закрытый человек в один момент не делался настолько открытым. Знаете, я сейчас попробую поскользить по грани этики — но тут меня извиняет, я думаю, что моя знакомая, о которой идет речь, тоже любит такие штуки, и однажды она даже аутинг какого-то телеведущего устроила, то есть объявила, что он гей, и он потом долго и неубедительно это опровергал.

В общем, я хочу со слов своей знакомой рассказать о ее разговоре с Золотовым, хотя, конечно, подтвердить его я не смогу, и если что, считайте его выдумкой. Но, так или иначе, она спросила его о Навальном, и Золотов со всей прямотой сказал, что он бы, конечно, с Навальным давно разобрался, но не может себе этого позволить, потому что Навальный человек Бортникова, а людей Бортникова трогать нельзя.

И вот моя версия заключается в том, что, бросаясь сейчас на Навального, Золотов бросается на самом деле на тех, кого он считает его покровителями во власти. Может быть, на Бортникова, может быть, на кого-то еще — но речь именно о том, что начальнику Росгвардии нужно отвоевывать для себя и своего ведомства жизненное пространство, и отвоевывать его он может только у других силовиков. Вообще ведь вся история российских силовых ведомств — это вечная борьба между ними. СК против прокуратуры, МВД против ФСБ, все против всех — такое броуновское движение, и у каждой частицы на плечах самые крутые погоны. Еще раз повторю — Золотов уже не охранник Путина, Золотов — руководитель одного из силовых ведомств, самого нового и потому самого слабого. И его шаг в публичную политику — он именно про это. И такое уже было, буквально такое же — в своей колонке для Republic я вспоминаю предыдущий случай, когда точно так же вел себя другой, тоже когда-то близкий к Путину силовик, который тоже создал для себя новое силовое ведомство, ну и проиграл именно после того, как попытался стать публичным политиком.

Отвоевывание пространства и веса – это объективно главное, чем занимается Виктор Золотов с того момента, как Путин разрешил ему заниматься Росгвардией. Изъятие ОМОНа, внутренних войск и других самых лакомых составляющих прежнего МВД было, очевидно, самым простым эпизодом золотовского аппаратного квеста – мало стать омоновским властителем, важнее доказать коллегам из ФСБ, ФСО и других давно сформировавшихся «контор», что в их высшей лиге есть место и для него. Звание бывшего охранника Путина в этом смысле мало кого впечатляет.

Золотов сейчас декларирует, что для него не имеют значения все возможные интриги, связанные с Навальным – если человек называет себя оппонентом власти, то власть с ним и должна вести себя, как с оппонентом. Золотов выступает в роли единственного публичного приверженца этой точки зрения, и чем агрессивнее он об этом заявляет, тем очевиднее, что с этой точкой зрения он во власти в меньшинстве – даже несмотря на поддержку Пескова.

И, значит, реальная новость, связанная с выступлением Золотова, к Навальному имеет опосредованное отношение. Важнее то, что меньшинство из власти вдруг заявляет публично о своей позиции и о готовности ее отстаивать. То есть оппозиционер в этом сюжете – не Навальный, а как раз Золотов, маргинал из политической номенклатуры, претендующий на что-то большее, чем то, что есть у него сейчас. Партия Золотова, башня Золотова – такого субъекта до сих пор не существовало, но существует ли он теперь – это ведь тоже вопрос. Пока мы видим только, что он на что-то претендует, но его претензии ждут теперь признания других силовиков, других кремлевских башен и, чего уж там, самого Владимира Путина.

В этом смысле он повторяет ошибку другого силовика, пытавшегося когда-то отвоевывать для себя влияние, пользуясь давней близостью к Владимиру Путину – Виктор Черкесов в свое время тоже думал, что имеет право на политические заявления и непрямую полемику с ФСБ, писал статьи о чекистском крюке, на чем, в общем, и погорел. Где он теперь? Никто даже не вспомнит, как называлась черкесовская спецслужба, от нее не осталось даже имени. Остался только адрес – Маросейка, 12, – раньше там сидела контора Черкесова, теперь контора Золотова. Конечно, это просто совпадение, но красивое же.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.