Итоги переаттестации МВД

Сегодня формально закончилась самая большая чистка Министерства внутренних дел в новейшей истории. Цифры впечатляют: более двухсот тысяч уволенных, в том числе 143 генерала. (фамилии их не называются - в МВД нам сказали, что это закрытая информация, для служебного пользования). Всего численность сотрудников системы внутренних дел должна сократиться на 22%.

Судя по всему, сопротивление системы было велико, если с переаттестацией не удалось справиться до первого июня, как того требовал президент Медведев. Как заявил глава МВД Рашид Нургалиев, среди уволенных генералов только 21 человек не прошёл переаттестацию, остальные ушли по возрасту или по собственному желанию.

В студии телеканала ДОЖДЬ зампред комитета Госдумы по безопасности Геннадий Гудков подвел итоги милицейской переаттестации.

Казнин: А куда пойдут, действительно, тысячи не прошедших переаттестацию сотрудников?

Гудков: А почему вы этот вопрос задаете в будущем времени?

Казнин: Хорошо, куда пошли?

Гудков: Правильный вопрос. Потому что у нас в МВД работало порядка 1 млн 400 тыс, так, на всякий случай, 1 млн 380 тыс, если быть честным до конца. Примерно двести с чем-то тысяч сокращено, 220 тысяч. Это сокращение происходило на протяжении последних полутора лет. Приличная часть этого сокращения - сократившиеся вакансии. То есть, МВД не заполнял никогда до конца все свои ряды, были вакансии и, в первую очередь, сокращению были подвергнуты вакансии, я думаю, что процентов 30-40 от реального сокращения. Потом уже начали резать по живому, стараясь максимально сохранить кадры. В первую очередь увольняли тех, кто был близок к пенсионному возрасту, либо в нем уже находился. И вот таким образом, я думаю, что тот вопрос, который вы задаете, он уже практически решен в практической плоскости. Может идти речь о нескольких тысячах или десяти тысячах сотрудников, но это все-таки не те масштабы, о которых мы там говорим во всеуслышание, что двести с лишним тысяч. Нет, это речь может идти о каких-то тысячах сотрудников, если они еще не нашли работу. На самом деле они востребованы.

Казнин: Есть информация у нас, что, например, не прошедших переаттестацию сотрудников просто не берут на работу, увидев в трудовой книжке запись о том, что они бывшие сотрудники.

Гудков: Мне кажется, что это не совсем соответствует действительно.

Макеева: Смотря куда.

Казнин: Да никуда, в том-то все и дело.

Гудков: Нет, нет, я не думаю, что они изгои. Все-таки я очень часто и много критикую МВД и персонально, и не персонально, но знаете, будем смотреть правде в лицо: эти люди более подготовлены, более обучены, у них есть социальный опыт, у них есть профессиональный опыт, они, как правило, востребованы. Уж они себе всегда найдут место под солнцем. Я думаю, что это уже и произошло. Может быть, речь идет о каких-то очень небольших поселках городского типа, поселкового типа, деревенского типа, где действительно сложно вообще с трудоустройством в принципе и они не могут найти себе достойную работу. Таким людям надо помогать, если они действительно ничего страшного не сделали. Должна, конечно, была бы быть программа переподготовки, перепрофилирования.

Казнин: Так она, наверное, тогда в первую очередь должна была бы быть?

Гудков: Конечно.

Казнин: А почему этого не было?

Гудков: Нельзя сказать, что этого не было, там даже деньги какие-то выделялись на специальные курсы, были какие-то места.

Макеева: А вы знаете вот этих, ну не всех 143, хотя бы 22 генерала, которые не прошли переаттестацию, видимо они как-то себя очернили?

Гудков: Перечислить их поименно?

Макеева: Но вы не хотите, например, Нургалиеву предложить это сделать? Вот он, например, такие вещи говорил? Можно я процитирую, напомню нашим зрителям: «Диву даешься, насколько изворотливо все это преподносится. Как мы, современные офицеры можем иметь большую недвижимость, в том числе за рубежом? У другого сотрудника обнаружились проводки в американских банках и оффшорах». Вот он как-то все заявил и все, генералы не прошли переаттестацию, фамилии их не называют, служебная информация. Может быть, Дума потребует назвать тогда?

Гудков: Страна хочет знать своих героев и мы их не знаем.

Макеева: И антигероев в том числе.

Гудков: И антигероев тоже. Я всегда говорил о том, что переаттестация в МВД проходит кулуарно. Мы вносили с группой депутатов поправки, которые предусматривали совершенно иной механизм чистки кадров, публичный: регулярная аттестация, но не всех, а номенклатуры. Не надо нам всех участковых милиционеров, сержантов прогонять через аттестационные комиссии, это отвлечение силы и времени. На самом деле, надо все время подвергать проверке милицейскую номенклатуру - начальство. Скажем, до замначальника управления отдела включительно. И пусть это будут комиссии постоянные, в которых будут и депутаты, и представители общественности, и представители средств массовой информации.

Макеева: Это не вполне ответ на мой вопрос, Геннадий Владимирович. Вот есть конкретные люди, 22 человека, они не прошли переаттестацию…

Гудков: Не прошли.

Макеева: Они не очернили себя никак? Нельзя узнать, почему они не прошли? Они столько лет руководили…

Гудков: А как вы можете узнать, если материалы засекречены?

Макеева: Я как раз вас спрашиваю, вы же из нас двоих депутат Госдумы, близкий к власти человек.

Гудков: Я могу узнать, но это будут слухи, которые сложно будет подтвердить даже в суде. Я вам могу сказать очень неприятную информацию: я знаю не только 22, значительно больше сотрудников, которые, ну явно никак не могут работать в МВД, которые прекрасно прошли переаттестацию и сейчас набирают под себя состав. Поэтому надо понимать, что случаи, которые у нас были, когда целые отделения сажали в полном составе во главе с начальником, я думаю, что эти времена не канули в Лету.

Казнин: А как люди могут быть уверены, что переаттестация прошла, употребим забытое слово, честно, если это засекреченная информация? И в связи с этим, как мы можем быть уверены, что сотрудники милиции не внедрились в полицию?

Макеева: Не можем быть уверены. Только что Геннадий Владимирович сказал, что он знает, что они внедрились.

Гудков: Во-первых, сотрудники милиции однозначно внедрились в полицию, потому что нынешняя полиция на 99,9% состоит из бывших сотрудников милиции.

Казнин: Ну, это шутка, к тому, что как можем быть уверены, что что-то изменится, вообще?

Гудков: Мы с вами никак не можем. Мы с вами вынуждены стоять на берегу и верить тем рассказам, которые нам преподносят.

Макеева: Нет, подождите, Геннадий Владимирович, это мы стоим на берегу, мы, простые граждане. Вы же - депутат Госдумы.

Гудков: И мы тоже. Депутат Госдумы, несмотря на просьбы, несмотря на обещания министра, ни разу не был включен ни в один состав ни одной рабочей группы, которая разрабатывала проект реформы МВД, хотя я 10 лет, в том числе на самом высоком уровне, поднимал эти вопросы, в том числе и перед президентом Путиным, и перед премьером Путиным, и перед рядом других высокопоставленных руководителей. Ни разу меня никуда не позвали, потому что, видимо, что-то я говорил не то, и критиковал как-то не так.

Казнин: Хочу подключить к нашей беседе Марата Гельмана. Он тоже с нами в студии. Здравствуйте. Вы ведь занимались и политическими компаниями, в том числе, и рекламными, вот скажите…

Гудков: Опять в прошедшем времени.

Казнин: И занимаетесь.

Гельман: Это правильно.

Макеева: Геннадий Владимирович просто не любит прошедшее время.

Казнин: Скажите, на ваш взгляд, можно, например, удачной массовой компанией рекламной изменить имидж, а, может быть, даже и суть Министерства внутренних дел и сотрудников? А вы бы взялись, кстати?

Гельман: Вот в нынешнем – нет. Мне кажется, что настолько большое количество проблем, связанных как раз с МВД, как раз та ситуация, о которой вы говорили. Ведь всех беспокоит не столько то, найдут ли они работу, а не найдут ли они работу среди криминала? То есть, это как бы не звучит, но ведь существует большое количество примеров, когда ушедшие из милиции тут же переходят на работу с криминалом, потому что, как это не парадоксально, навыки, о которых говорилось, особенно социальные навыки, у бандита и у милиционера иногда очень похожи.

Гудков: Не согласен. Хочу поспорить. Все-таки давайте говорить откровенно, что, конечно, у нас не идеальные сотрудники…

Гельман: Я ни в коем случае никого не обвиняю. Я просто говорю, что опасная угроза, которую мы чувствуем в том, что люди, умеющие владеть оружием и так далее, и так далее, потеряв эту работу, привыкшие к взяткам, к большим деньгам, не пойдут искать другую работу, охранника, например, а пойдут искать другую более обеспеченную. То есть, в этом есть опасность. И поэтому, даже если их тысяча, все равно надо заботиться об этой тысячи. Я бы проследил там, через год, узнал бы, где они сейчас работают.

Макеева: Ой, какая головная боль: мало того, что затеяли реформу, чтобы как-то что-то сделать с оставшимися, так надо еще следить за теми, кого выгнали.

Гельман: Я хочу сказать, что настолько урон имиджу внутренних дел Министерству нанесен огромный, что здесь нужны, конечно, не имиджмейкеры, то есть, имиджмейкеры тоже нужны, но здесь нужна какая-то… То есть, мне кажется, столько проблем, столько надежд связано с этой реформой, что вот такая открытость, это, по-моему, единственное. Причем мы знаем, что это, допустим, период годовалый, официальный, как-то он прошел. Прошел - замечательно. Потом полностью все открыть и считать, что еще год надо будет вычищать, но уже по каким-то прецедентам, случаям.

Макеева: Считаете, что действительно, много надежд в обществе с этой реформой связано? Мне кажется, что общество как раз полностью разочаровано и ничего особо не ждет.

Гудков: Когда вы говорите про чистку кадров, а я вам задаю простой вопрос, из Грибоедова: «А судьи кто?».

Гельман: Я не знаю, кто судьи, сразу хочу сказать.

Гудков: Я знаю – чиновники.

Гельман: Но я хочу сказать, что, милиционер, нарушающий закон, пусть даже в малой мере, должен автоматически просто уходить оттуда.

Гудков: Кто будет подписывать рапорта? Если он нарушает по поручению, приказу или в сговоре со своим руководством или со своими коллегами? Как же они его будут удалять, если он каждый день приносит конверт? Я говорю об отщепенцах, таких у нас, понятно, меньшинство, но все-таки они есть

Гельман: Знаете, я вернулся с «Пилорамы», с гражданского форума, обсуждалась проблема на национальных конфликтах.

Гудков: Пилорама гражданская? Кого же там распилили?

Гельман: И я хочу сказать, что все согласились, что 90%, например, конфликтов на национальной почве, они связаны с плохой работой милиции. То есть, либо коррупция…

Гудков: Конечно. Я бы так сказал: с плохой работой государственной власти, института государственной власти.

Гельман: Поэтому, если есть люди, которые действительно, как Гудков говорит, несколько лет отдали и еще готовы отдавать свое время и силы тому, чтобы реформировать милицию, то мы «за».

Гудков: Да никому не нужно.

Макеева: Можно я вам вопрос от зрителей задам?

Гудков: Пожалуйста.

Макеева: «Зачем идти в депутаты, если ничего нельзя сделать и любая инициатива все равно будет зарублена»?

Гудков: По крайней мере, я честно и откровенно говорю о том, чего нельзя делать и с этим борюсь. Я думаю, что хотя бы ради этого следует идти в депутаты, иначе вообще никто не будет говорить правды.

Макеева: Вы будете переизбираться сейчас?

Гудков: С чем будем разбираться?

Макеева: Переизбираться, а потом разбираться со всеми.

Гудков: Я, по крайней мере, сделаю все возможное, чтобы партия прошла в Государственную Думу, выставила фракцию, и буду работать, если сложится все нормально. У нас же нет выборов честных. Если бы были выборы, я бы считался уже досрочно переизбранным.

Макеева: Интересная логика.

Гудков: А если бы был одномандатный округ, если бы был мажоритарный округ, я бы уже мог принимать поздравления и пить шампанское. Потому что в своем округе я уверен в поддержке населения. И мне не стыдно смотреть людям в глаза.

Казнин: А к вам милиционеры обращались за помощью?

Гудков: Конечно, постоянно.

Казнин: А какие были главные просьбы, претензии?

Гудков: Последние два месяца мы занимались законопроектом, вернее, улучшением законопроекта «О социальных гарантиях и льготах для сотрудников МВД». И хочу сказать, что мы очень многого добились в этом вопросе. Ну, я бы сказал, процентов, наверное, на 85 того, чего мы хотели добиться, мы добились. Причем, мы создали условия, при которых честные милиционеры, не важно, как они называются, они могут сегодня работать, по крайней мере, в мало-мальски приличных условиях. И по зарплате, и по карьере, и по жилью в перспективе, и по другим социальным гарантиям.

Гельман: Как-то вы все-таки честных от нечестных отделяете?

Гудков: Отделяем. Честные - интересуются заработной платой, социальными гарантиями и благами. А нечестные, знаете, как в анекдоте, приходит, говорит: «Дали пистолет и палку, а тут еще и зарплату платят. Я думал, крутись, как хочешь». Поэтому честные интересуются своими условиями, а нечестные, они так, постольку-поскольку.