«Это просто смех». Вадим Лукашевич разбирает доклад Минобороны о MH17

Вадим Павлович, скажите, пожалуйста, какое на вас впечатление произвела сегодняшняя сенсация Министерства обороны?

Вы знаете, сегодняшний брифинг состоит по смыслу из трех частей. Первая ― это происхождение ракеты, расшифровка ее номера и, соответственно, посыл в сторону того, что эта ракета была, так сказать, поставлена Украине. Вот эта часть более-менее нормальная. С моей точки зрения, брифинг нужно было на этом и закончить, потому что дальше пошел перебор и, в общем-то, всё испорчено.

Вот с первой частью всё более-менее нормально. Там есть только несколько моментов, которые настораживают, да. Во-первых, почему четыре месяца мы ждали? В конце мая был опубликован номер ракеты и всё такое прочее. Если эти документы реально у нас где-то, лежали на хранении, причем в секретном, так сказать, производстве, на заводе, в первом отделе, сов. секретно и прочее ― это вот пошел и взял инвентарный номер. Поэтому документы эти найти ― это день-два, подготовить такую пресс-конференцию ― это неделя за глаза, ну месяц. Мы ждали четыре месяца. Это раз.

Во-вторых, там есть еще интересный момент. Вот показано всё: вот ракета, номер двигателя такой, номер сопла такой, присвоен вот такой, бортовой номер вот такой. И потом она пошла в некую часть, и вот этот номер части написан от руки в журнале, да, и всё. И, соответственно, вот кроме этой рукописной записи, ничем не подтверждено. Вслух говорится, что там есть акт передачи, и этот акт почему-то нужно искать у Украины. Извините, акт передачи ― это всегда двухсторонний документ. То есть мы о нем упоминаем, мы должны его показать. Если мы его не показываем, его не существует.

Более того, надо понимать, что вот завод поставляет ракеты, так сказать, не в какую-то конкретную часть, он поставляет заказчику, часть просто их принимает. Соответственно, должен быть комплект документов у заказчика, а это какое-то подразделение, заказывающее управление Минобороны, которое находится здесь, в Москве, которое занимается снабжением частей. Поэтому акт надо было либо предъявить, либо о нем вообще не говорить.

Есть еще интересный момент. Нам показывают документы и журналы эти, говорят о том, что они рассекречены, у них был гриф «сов. секретно». Они не прошнурованы.

А что это значит?

Ну как, любой секретный документ, да, если он многостраничный, две, три или тетрадка… То есть как мы идем, заводим секретный документ? Мы берем чистую тетрадь, идем в первый отдел. Ее, значит, прошивают, ее там ниточками скрепляют, под печать, под клей, ставится печать: «Сшито, пронумеровано. 26 страниц». Инвентарный и всё такое прочее. И потом, когда я эту тетрадь беру в работу, я иду в первый отдел, беру инвентарный…

Это всегда так происходит?

Всегда! Это такие, в общем-то, нормы, понимаете? Нам здесь говорят, что этот документ рассекречен, но, собственно говоря, на этом и всё. То есть, по большому счету, нам предъявлены все документы. Это внутренние документы Долгопрудненского завода.

Сама по себе даже транспортировка ракеты куда-то ― это достаточно серьезная процедура, потому что это система оружия, боеголовка там 70 кг. Это не так просто, это не в автобусе, не просто так. То есть есть документы транспортные, они тоже должны быть. Здесь, кроме одной записи в этом журнале, ничего нет, ни актов, ничего. Причем сейчас за этими актами отправили в Украину, вот пусть Украина предъявит, а если Украина не предъявит, значит, она их съела или не хочет выдать. Поэтому это достаточно узкое место.

Я вот обсуждаю только первую часть. Она наиболее интересна, потому что вторая интересна меньше. Вот этот вопрос о перспективе. Все эти видео, которые, так сказать, на брифинге наши генералы опротестовывали, ― это три видео и одна фотография ― это «Бук» на улице Карапетяна в Снежном. Так вот, эти все три видео сняты видеорегистраторами. Любой, у кого есть видеорегистратор панорамный, знает, что там идут искажения. Чем шире угол зрения, тем больше искажение. То есть, так сказать, в разных частях, местах кадра разные искажения.

Поэтому это просто несерьезно, с моей точки зрения, потому что если ты хочешь доказать видео, его монтаж и так далее, привнесенные изменения…

Это неубедительно.

Это делается совсем не так. Допустим, вот там шла речь о том, что разная зернистость или разная детальность ― уже лучше, да. Разная освещенность ― уже лучше. Но сама по себе перспектива ― это вообще ни о чем.

Третья часть по поводу радиоперехвата ― это вообще смех. Кто-то сказал… Помните, эта фраза? До этого мы доказывали, что Украина, так сказать, сбила. Была такая фраза Коломойского, его пранкер какой-то подставил, он ему говорит: «Дали обезьянам гранату, вот она и сработала, и „Боинг“ сбили». То есть это ни о чем, понимаете? Так и здесь. Это говорит как раз-таки об обратном, что за четыре года наши средства радиотехнической разведки, которые там сидят под границей, всё это перехватывают, нет ни одного серьезного доказательства, что кто-то что-то явным образом говорил про «Бук» и так далее.

Если мы говорим еще об этом видео, мы должны понимать, что вот эти три видео и одна фотография, да, которые Минобороны сейчас как бы опротестовывает, ― это как раз то, что взято из видеоролика объединенной следственной группы. Извините, доказательств перемещения, видео, фотографий по Донбассу в день сбития «Боинга», 17 июля 2014 года ― их десятки! С ними-то что делать, понимаете, да?

И сам по себе объем. Можно сфабриковать, конечно, всё. Но видео, допустим, вывоз «Бука» через Луганск тремя ракетами появился тут же, то есть это надо как бы заранее делать. То есть такие подделки в таком объеме, десятки источников, каждое видео снято в разных условиях, в разное время, при разной освещенности, разными средствами. Это надо всё сделать, скомпоновать. Это нужно, в общем-то, уметь. И через разные каналы, так сказать, запустить в информпространство. Да это просто несерьезно!

Именно поэтому я и говорю, что мы говорим о… Вот первая часть ― она содержательная, да. То есть если в мае мы говорили, что ракета не та, это вообще всё не то, в мае, буквально вот в мае, четыре месяца назад, то теперь мы говорим, что это ракета, в общем-то, та, но она попала на Украину. Хотя, повторяю, никаких документальных свидетельств о том, что эта ракета с этим номером двигателя, с этим номером сопла и с этим бортовым номером, который потом попал, был нарисован, что она реально попала на Украину. Даже если в журнале эта запись есть, то это может быть просто некое намерение, некий план. Акта приемки-передачи нет.

То есть вас не убедило.

Меня не убедило.

Более того, тут есть еще очень интересный момент. Сейчас, конечно, Украине нужно ответить совершенно спокойно, сказать, что вот, допустим, на декабрь 1986 года вот эта воинская часть из Долгопрудного получила вот такие ракеты, и показать. Всё. Это как бы самое простое.

Но я что хочу сказать? Вот смотрите, мы с вами и наше Минобороны узнало о номере ракеты в мае, когда объединенная следственная группа показала их всему миру. И у нас, в общем-то, и у Минобороны было четыре месяца на поиск документов и прочего, прочего, прочего. Но сама ракета появилась в распоряжении следствия в первой половине 2015 года.

То есть ушло три года на осмысление, да?

Да. И Украина является членом объединенной следственной группы, то есть Украина знала три года о том, что этот номер, что это всё возникнет. Я подозреваю, что Украина сейчас, конечно, может документы эти обнародовать, но я подозреваю, что Украина, как член следственной группы, должна была самой следственной группе дать документы: «Ребята, мы ни при чем».

А почему же, интересно, они этого не сделали, если они действительно ни при чем?

А мы не знаем. Я к тому и веду, что, может быть, это сделано, понимаете? Мы же не знаем, следствие идет закрытым образом. Почему мы так вот все эти четыре года стонем, что Россия не допущена, что Россия, так сказать, за бортом? Мы хотим знать, что там есть у следствия.

И может так случиться, что если Украина давно эти документы следственной группе уже предоставила, может быть, следственной группе, может быть, если уже вообще, так сказать, документы освидетельствованы всех украинских ракет этого класса, то тогда сегодня вот этот выстрел нашего Минобороны ― это, в общем-то, мы сели в лужу.

А может быть, это, наоборот, попытка выяснить, что же, собственно, они знают?

Есть еще интересный момент. Понимаете, любое расследование в таком плане, если я, допустим, участник какой-то комиссии, где есть еще масса-масса представителей, главное, когда мы расследуем, чтобы мы не вышли на меня же, понимаете? То есть дело вот в чем.

Здесь указана конкретная часть. Совершенно четко известно, что в середине нулевых годов, когда Украина поставляла, продавала «Буки» с ракетами Грузии, вот именно из этой части ракеты уходили в Грузию. То есть если выяснится, что это реально ракета поставлена, допустим, в эту часть, то вполне может случиться, что эта ракета оказалась потом в Грузии и в ходе пятидневной войны она могла потом оказаться у нас. Этот вариант тоже не исключен. Потому что если мы ее захватили в Грузии, так сказать, как трофей, то там уже никаких актов приемки-передачи нет, понимаете?

Поэтому сейчас, по большому счету, надо ждать ответ Украины, причем не такой, что «а, это фейк!». Это ведь тоже не убеждает, да. Друг друга обвинить в фейковости ― это ни о чем. Здесь нужен достаточно серьезный ответ, может быть, как раз вот с этим документом. Пока что уже появилась реакция объединенной следственной группы, она уже опубликована у них на сайте, где они говорят: «Мы же у вас эти данные просили, у вас же их не было, а сейчас они появились. Но мы в любом случае всё это дело рассмотрим, примем во внимание и так далее, и так далее». Вообще мы в интересное время живем с вами.

Ну а как вы всё-таки считаете, почему именно сейчас Министерство обороны решило выступить с этим большим докладом? Что-то сейчас политически происходит? Почему им важно в этой исторической точке шикануть этими новыми данными?

Знаете, вот все события: вброс очередных версий, какие-то пресс-конференции и прочая, и прочая, проходящие у нас, ― как правило, приурочены к каким-то событиям в ходе следствия, чтобы перехватить инициативу, да. То есть, допустим, первая пресс-конференция «Алмаз-Антея» 2 июня 2015 года почему произошла? Потому что в этот день было закончено следствие и всем был разослан проект или черновик итогового отчета. Допустим, вторая пресс-конференция «Алмаз-Антея» состоялась 13 октября 2015 года, за несколько часов до обнародования итоговых результатов.

Поэтому мне даже интересно сейчас не то, что сказало наше Минобороны, да, это, соответственно, всё так или иначе сейчас будет проверено, будут ответы, будет какой-то анализ более предметный.

А чего они, собственно, испугались, да?

Да. Сейчас мы на эмоциях всё это говорим, на первых впечатлениях. Что должно произойти у голландцев? По неподтвержденной информации, завтра может быть обнародована дата начала суда в Гааге по MH17. Может быть. То есть эта информация не подтвержденная, это пока на уровне слухов, но тем не менее вот такое может быть.

Очень интересно. Будем следить.

Четыре нестыковки в версии Минобороны о том, кто сбил «Боинг»

Здесь и сейчас

01:06

Фото: Антон Новодережкин / ТАСС